Клотильду-ма-Флёр беспокоил солнечный свет. В это утро он был особенно ярким и заливал весь дом.

От такого жизнерадостного солнца ликовала душа.

Когда позавчера вечером она вернулась домой, муж упал перед ней на колени. Он стоял, обхватив ее руками и уткнувшись лбом ей в живот, и по его судорожно переводимому дыханию она поняла, что он плачет. А потом он встал, подхватил ее на руки и отнес вверх по лестнице в их спальню. Она тогда даже испугалась, что он надорвется.

На следующее утро он то и дело улыбался ей за завтраком в залитой солнцем столовой и весь день осыпал ее нежностями и обожающими взглядами. А она от смущения все время отводила глаза. Поэтому сегодня утром спровадила его из дома, сказав, что собирается хорошенько прибраться после нескольких дней отсутствия, хотя на самом деле просто стремилась побыть одна и прийти в себя после всего случившегося.

Она действительно затеяла уборку. Сначала в кухне, где перемыла всю посуду, оттерла столики и раковину и вымыла пол, вспотев от усердия. Работа отвлекала ее, но мысль о том, что ее отец мертв, то и дело возвращалась к ней, и у нее опускались руки. Печаль окутывала ее нахлынувшей волной, потом она находила в себе силы снова взяться за работу, а затем все повторялось снова.

Клотильда уже перебралась в спальню и меняла там постельное белье, мыча себе под нос какой-то невнятный мотивчик.

Она застилала кровать чистой простыней, когда услышала внизу какой-то шум. Решив, что это хлопнула входная дверь, она хотела было крикнуть, что находится наверху, но в последний момент передумала, так как поняла, что не готова еще распрощаться со своим драгоценным одиночеством.

Она обошла постель, чтобы заправить простыню с другой стороны кровати. В этот момент раздался какой-то грохот – словно кто-то громко захлопнул выдвижной ящик комода или что-то уронил с высоты. Она настороженно посмотрела в сторону лестницы, прислушиваясь.

– Шем!.. – позвала она.

Ответа не последовало.

Она подошла к окошку в покатой стене второго этажа и выглянула на улицу. На дорожке перед домом стояла только машина мужа, так как он не взял ее сегодня утром. И больше никого и ничего.

Потом Клотильде показалось, что она снова услышала грохот задвигаемого ящика. Она подошла к краю лестницы, взялась рукой за перила и, спустившись на одну ступеньку, крикнула вниз:

– Шем!..

В ответ донесся только звук шагов, и ей стало интересно, почему он не откликается.

Тогда она спустилась еще на несколько ступенек и обмерла, прижав свободную руку к груди.

На полу возле приоткрытой входной двери стоял незнакомый ей чужой чемодан.

Затаив дыхание, она силилась вспомнить, не оставляла ли дверь приоткрытой, но это обстоятельство никак не воспроизводилось в ее памяти. А этот чемодан у входа? Что это?

Она спустилась еще ниже по лестнице и позвала:

– Шем! Ты где?

Старательно глядя себе под ноги, чтобы не упасть, она снова крикнула:

– Любовь моя!..

Спустившись по лестнице и собираясь заглянуть в кабинет мужа, она услышала за спиной шаги и, еще не успев повернуться, сказала:

– Ты так напугал меня…

Тут сильные руки схватили ее за плечи, и краем глаза она увидела мелькнувшее лезвие ножа. Голова ее пошла кругом, а в горле встал ком.

– Ну здравствуйте, мадам Розенкранц, – проговорил голос ей в самое ухо, обдав кожу жаром горячего дыхания. – Ну-ка скажите мне, где вы держите ключи от машины?

Первым, что заметил Пеллетер, был автомобиль Розенкранца, стоявший на дорожке перед домом. Сейчас Пеллетер пожалел, что не взял с собой Ламбера или даже Мартена, но бежать за ними теперь уже не было времени.

Запыхавшись, он остановился возле ограды, силясь рассмотреть что-нибудь в открытую входную дверь. Никого. И никаких звуков из дома. Проще всего было подойти прямо к двери – как ни в чем не бывало, будто он просто пришел с визитом. Но ему не хотелось предоставлять преимущество преступнику, если тот в доме, а Пеллетер был уверен, что он находился там сейчас. И как только он мог подумать, что Пассемье выберет для бегства окружной путь, пытаясь обойти стороной дорожные блокпосты? Ему следовало догадаться, что такой человек, как Пассемье, – человек, способный напасть на офицера полиции, – предпочтет захватить заложника и, прикрываясь им, пробиваться через заслоны. Так что теперь самой главной задачей было вызволить мадам Розенкранц из лап Пассемье невредимой.

Достав пистолет, Пеллетер стал красться вдоль забора к задней калитке, поглядывая на окна, но в них ему ничего не удалось разглядеть.

На задворках дома тоже было пустынно.

Участники поисковой группы видели, как он бежал сюда, поэтому Пеллетер надеялся на скорую подмогу. А пока его задачей было по возможности оценить ситуацию и постараться не дать Пассемье удрать.

Он подкрался к задней двери и встал, прислонившись спиной к стене дома. В верхней части двери имелось небольшое полукруглое окошко, Пеллетер осторожно заглянул в него.

Темный холл немного освещался за счет света из открытой противоположной двери. Пеллетер сумел только разглядеть, что холл пуст.

Взявшись за дверную ручку, он обнаружил, что дверь не заперта. И дверные петли, благо, не скрипели.

Держа наготове пистолет, он вошел в дом. После яркого уличного света глаза не сразу привыкли к сумраку.

Возле передней входной двери стоял чемодан, скорее всего, принадлежавший Пассемье. Вряд ли это был чемодан Розенкранцев, ведь они не собирались никуда уезжать. Месье Розенкранц вообще, похоже, не спешил домой, чудесно проводя время в кафе на площади. Замерев, Пеллетер напряг слух, но ему удалось уловить только тихие скрипы и шорохи старого дома.

Дверь в кабинет была закрыта. Он взялся за дверную ручку и повернул ее, продолжая держать под прицелом входную дверь. Пустой кабинет находился в том же беспорядке, что и два дня назад.

Оставив кабинет открытым, он подкрался к кухонной двери и прислушался.

Ничего. Никаких звуков. Тогда он прошел в кухню, где в нос ему сразу ударил сильный едкий запах хозяйственного мыла. В кухне тоже было пусто.

Вдруг наверху скрипнула половица. Пеллетер бросился к двери, ведущей из кухни в столовую, но не успел распахнуть ее, как услышал на лестнице беспорядочный топот ног, потом тихий вскрик и мужской голос.

Держа пистолет обеими руками, Пеллетер приготовился.

Вдруг раздался крик: «Клотильда!», и хлопнула входная дверь.

Пеллетер ворвался в столовую, пробежал несколько шагов и застыл на месте, когда перед глазами его, словно фотография в рамке, возникла сцена, происходившая за окном.

На лужайке спиной к Пеллетеру стоял Пассемье, в одной руке его был чемодан, а другой он держал за шею Клотильду. Розенкранц, обращаясь к Пассемье с какими-то словами, осторожно приближался к нему, почти уже поравнявшись с передней дверцей автомобиля. По его замедленным движениям Пеллетер понял, что Пассемье вооружен.

Пассемье начал двигаться к машине, толкая перед собой Клотильду.

Пеллетер быстро сообразил, что не может выскочить через переднюю дверь – ведь тогда или пострадает Клотильда, или им придется дать Пассемье уйти.

И Пеллетер бросился через кухню к заднему выходу. Его единственной надеждой было подкрасться к Пассемье сзади незамеченным. Пока обегал дом, он услышал гудок автомобильного клаксона. Один… два… три гудка. Молодчина Розенкранц!

Пеллетер старался ступать бесшумно, боясь выдать себя даже при этих звуках клаксона.

Пассемье орал Розенкранцу:

– А ну перестань сигналить! Перестань, иначе я убью ее!..

Крадясь сзади, Пеллетер уже мог разглядеть напряженные мышцы шеи Пассемье и нож, зажатый у него в руке.

Розенкранц перестал сигналить и, вскинув руки кверху, сказал:

– Хорошо, перестал.

– Я убью ее! – снова пригрозил Пассемье.

В этот момент Пеллетер ударил его сзади под колено и схватил за руку, в которой был зажат нож. Пассемье зашатался и выпустил из рук Клотильду. Он резко потянул к себе руку с ножом, потащив за собой Пеллетера, но тот не сопротивлялся, а наоборот, поддался и умудрился дать Пассемье коленом под дых, отчего тот согнулся и расслабил хватку.

Пеллетер ударил надзирателя рукояткой пистолета по запястью, и тот выронил нож, но при этом резко дернулся, отчего Пеллетер потерял равновесие и отлетел к автомобилю, упав спиной на капот.

Пассемье не растерялся и бросился бежать, Пеллетер последовал за ним, но чета Розенкранцев стала помехой на его пути. Розенкранц поспешил утащить Клотильду в сторону, и Пеллетер промчался мимо, не натолкнувшись на них.

Пассемье бежал в сторону города. Пеллетер еще не успел выскочить на дорогу, когда надзиратель понял свою ошибку, сообразил, что между редко стоящих домов ему негде спрятаться, и, резко развернувшись, побежал в обратную сторону.

– Стой! – крикнул ему Пеллетер.

Верзила-надзиратель, все еще шатаясь после удара, полученного под дых, продолжал бежать не оглядываясь. Он не мог не видеть впереди дорожного блокпоста, расположенного метрах в ста от него на самом краю города, за которым начинались поля. Понимая, что Пассемье может махануть через поле, Пеллетер выстрелил в воздух.

Пассемье оглянулся на звук и, потеряв равновесие, чуть не упал.

Полицейские на блокпосту услышали выстрел и побежали навстречу Пассемье и Пеллетеру.

Сообразив, что попал в окружение, Пассемье предпочел развернуться и пошел на Пеллетера.

Пеллетер остановился и прицелился. Но полицейские подбежали уже слишком близко, и он побоялся попасть в кого-нибудь из ребят Летро. Тогда, убрав пистолет в кобуру, он бросился под ноги подбежавшему Пассемье.

Полицейские были уже почти близко и кричали:

– Стой!.. Полиция!.. Стой!

Но Пассемье несся вперед прямо на Пеллетера. Пеллетер предпринял обманный прием, сделав резкий шаг в сторону, но Пассемье предугадал его ход и встретил Пеллетера мощным ударом в грудь, от которого у инспектора потемнело в глазах. Он с трудом устоял на ногах. А Пассемье побежал дальше в сторону города.

Мимо Пеллетера пронеслись и ребята Летро.

Пеллетер достал из кобуры пистолет и сделал предупредительный выстрел в воздух.

Полицейские обернулись, а Пеллетер уже целился. Полицейские, пригнувшись, упали на землю. Пеллетер выстрелил.

Пассемье зашатался и… продолжил бег. Но теперь это был уже не бег, а ковылянье вприпрыжку.

Один из полицейских вскочил первым и бросился на Пассемье, но тот встретил его мощным ударом.

Подбежавший к ним Пеллетер сразу увидел, что выстрел его попал в цель – штанина у Пассемье в области лодыжки пропиталась кровью. Пеллетер пнул Пассемье по раненой ноге, и тот упал.

Коленом придавив надзирателя к земле, Пеллетер приставил к его голове дуло пистолета.

– Твои дружки ждут тебя не дождутся, – сказал он.

Свободной рукой он достал из кармана наручники и сковал руки Пассемье за спиной.

Пассемье теперь даже и не думал сопротивляться, так как знал, что это только навредит ему.

Пеллетер поднял глаза – перед ним стоял Мартен.

– Отличная работа, парень, – сказал ему Пеллетер.

Мартен попытался сохранить суровое лицо, но, не сумев сдержать улыбки, сказал:

– Спасибо, шеф.

Вдалеке перед своим домом стояли, обнявшись, Розенкранцы. У месье Розенкранца был вид побежденного, а не победителя. Они с супругой надеялись найти в Вераржане спокойное местечко для жизни, но этот городок не оправдал их ожиданий.

Летро сиял от счастья.

– Ну наконец-то мы покончили с этим делом. И все благодаря тебе! Ты просто спас меня!

Пеллетер рассмеялся.

– Ничего, у тебя еще будет возможность отплатить мне тем же, когда приедешь ко мне в гости.

Ламбер картинно закатил глаза, но Пеллетер одернул его суровым взглядом.

Летро выдвинул верхний ящик своего стола и достал оттуда три сигары. У Пеллетера учащенно забилось сердце – ведь у него без курева уже голова начала болеть.

– Вот если бы еще кто-нибудь сказал мне, кто убил всех этих арестантов… – сказал Летро, продолжая улыбаться. – Но это, друзья мои, уже проблема тюрьмы… А мы свое дело сделали – выяснили, кто занимался незаконным захоронением останков. И вдобавок к этому еще раскрыли старое убийство.

Пеллетер жадно втягивал табачный дым. Сигара, конечно, была не так хороша, как те, к которым он привык, вкус ее был несколько вялым и блеклым, но сейчас он был рад и такой.

Летро выдул несколько ломаных табачных колец, поерзав, удобнее уселся на своем стуле и сказал:

– Нет, я, правда, даже и не знаю, как вас благодарить.

Пеллетер кивнул, а Летро продолжал:

– Вообще это дело… – Он покачал головой.

– Но мне все-таки понадобится еще разок съездить в тюрьму, хотя и ужасно не хочется, – сказал Пеллетер.

Летро небрежно махнул рукой.

– Над этим пусть Фурнье ломает голову. Это его проблема.

Пеллетер нахмурился, пытаясь убедить себя, что это действительно так. Ну а в самом деле, с какой стати это должно быть его проблемой?

– Только не удивляйтесь, если Фурнье в итоге ничего не расследует, – сказал он.

В этот момент в открытую дверь кабинета Летро постучали, и все трое обернулись на стук.

Офицер с порога доложил:

– Шеф, вам звонит начальник тюрьмы Фурнье.

– Начальник тюрьмы! – сказал Летро. – Быстро он продвигается по служебной лестнице!

– Прошу прощения, заместитель начальника тюрьмы, – поправился офицер.

Летро потянулся к аппарату на своем столе и сказал в трубку:

– Вы слышали наши хорошие новости? – Но тут брови его вскинулись, и он воскликнул: – Что-о?! Когда?

Ламбер посмотрел на Пеллетера, но тот, с наслаждением затягиваясь сигарой, только пожал плечами.

– Мы выезжаем! – сказал Летро и повесил трубку, после чего объяснил Пеллетеру и Ламберу: – У них еще одного человека зарезали. Мауссье.