Глава 58

Они приземлились неподалеку от маленького городка в Северной Юте.

– Мёрси, Юта, – сказала Ланкастер, когда они выбрались из самолета в густой снегопад и увидели на ангаре табличку с надписью.

– Вот они, высоты иронии, – прокомментировала Джеймисон.

Богарт поежился и плотнее закутался в парку.

– Ну, и какая причина стоила нам полного бака горючего? – спросил он у Декера.

Тот смотрел на три внедорожника, стоящих на взлетной полосе. Двигатели машин работали, и печки, как он надеялся, были включены на всю мощность.

– Я вам покажу.

Они поехали к некогда родному дому Белинды Уайетт. Этот микрорайон построили после Второй мировой войны, и дома в нем практически не отличались друг от друга. Улицы покрывала замерзшая слякоть. В доме было темно. На подъездной дорожке не стояли машины.

Декер сидел на заднем сиденье второго внедорожника, вместе с Ланкастер и Джеймисон. Богарт сел впереди.

Амос заглянул в окно и сказал:

– Так его недавно продали?

Богарт кивнул.

– Двадцать месяцев назад. Покупателем было юридическое лицо.

– Примерно за четыре месяца до убийства моей семьи… Им требовалось место, где можно побыть и все спланировать.

– Ты действительно думаешь, что Уайетт выкупила свой старый дом? – спросила Ланкастер. – С которым связаны все эти жуткие воспоминания?

– Это был ее дом. Не та громада, в которой она убила родителей и закатала их в пластик. Несмотря на все случившееся, Белинда могла воспринимать это место как спокойное и безопасное убежище. И она, вероятно, потратила на него часть тех грязных денег. Я уверен, ей казалось вполне справедливым потратить их кровавые деньги, чтобы выкупить дом, который они так хотели продать.

Джеймисон взглянула на него.

– И что, по-вашему, мы там найдем?

– Ответы, – сказал Декер. – Надеюсь.

Часть агентов оцепила периметр, чтобы никто не сбежал, а все остальные вошли в дом сразу с двух сторон. Они проверили все комнаты, потом спустились в подвал.

– Вот черт! – воскликнул Богарт, озираясь. – Я-то ожидал увидеть стены, сплошь покрытые бумажками для записей, со всякими стрелками и прочим, вроде ручной версии системы управления воздушным движением.

Но ничего подобного здесь не было. Строго говоря, здесь вообще не было ничего, кроме вполне предсказуемого содержимого любого подвала – хлама.

– Я надеялся на то же самое, – сказал Декер.

Он осмотрелся, вбирая в память все увиденное, и начал кивать, как будто все понял.

– Как ни странно, я упустил один очевидный, но значимый момент. У Уайетт гипертимезия. Ей не нужна стена с бумажками. Все хранится у нее в голове, каждая деталь. И мы пока не знаем, что собой представляет Леопольд, кроме его странности и чертовски хорошего актерства. Он играет невежественного придурка лучше любого, кого мне доводилось видеть. Но в нем есть что-то еще, чего я пока не могу засечь.

– Вы сказали нам, что он был непонятен, – припомнил Богарт.

– Он непонятен. У каждого человека есть намерения, альтруистические или корыстные. У него они тоже есть. Я просто пока не знаю, в чем они заключаются.

– Не пора ли нам звонить в местную полицию? – спросил агент.

Декер покачал головой.

– Нет.

– Почему? Они злятся, если мы не сообщаем им, чем мы занимаемся на их территории.

– Возможно, «местные» как раз и стоят за всей этой историей. Поэтому мы сами поработаем с тем немногим, что тут есть.

Он начал рыться на пластиковой полке, где стояло несколько коробок с мусором. Джеймисон принялась за барахло в другом углу. Ланкастер с Богартом переглянулись и занялись тем же.

Через два часа Богарт объявил:

– Ну, всё. Здесь ничего нет. Вообще ничего!

– Нет, есть, – отозвалась Джеймисон, держа в руке сложенную газету.

– Где вы это нашли? – спросила Ланкастер.

– Под тряпьем в коробке, которая стояла под тем столом.

– Ну и что? – сказал Богарт. – Такой же мусор, как и все прочее.

– Нет. Когда люди сберегают газеты, они всегда сберегают целую пачку. А это единственная газета на всю комнату. Могу поспорить, разум Уайетт должен воспринимать ее как частицу беспорядка. И это заставляет меня задуматься, зачем она здесь? Должна быть причина.

Декер с любопытством посмотрел на нее.

– Хорошее заключение, Джеймисон.

– Ну, я, может, и не гипер-это-самое, но у меня тоже бывают просветления. А еще я за милю чую запах газетной бумаги.

– И что там написано? – спросила Ланкастер.

Джеймисон подняла газету и указала на заголовок на первой странице.

– «Джайлс Эверс пропал без вести», – прочитала Ланкастер.

– Кто такой этот чертов Джайлс Эверс? – спросил Богарт.

– Он был полицейским, – ответила Джеймисон. – Еще в статье сказано, что он был сыном самого известного жителя Мёрси, Клайда Эверса. Бывший мэр, сделал кучу денег на горном деле, немало вложил в родной город. Типичная крупная рыба в маленьком пруду.

– Но зачем Уайетт хранить эту газету? – спросил Богарт.

– Потому что Джайлс Эверс изнасиловал ее, – сказал Декер. – И она помогла ему исчезнуть.

– Эй, Амос, это какой-то дикий логический скачок, – заметила Ланкастер.

– Нет. Это единственная причина, по которой она могла хранить газету.

– Какая там дата? – спросила Мэри.

– Девятнадцать месяцев назад, – ответила Джеймисон. – Примерно в то время, когда дом был куплен компанией, за которой, вероятно, стояла Уайетт.

Богарт и Ланкастер уставили на Декера.

– То есть вы хотите сказать, что на нее напал сотрудник полиции? – недоверчиво спросил Богарт.

– Сотрудники полиции, – уточнил Декер. – Это было групповое изнасилование. И они сделали это из-за ее интерсексуальности, а старик Эверс заплатил Уайеттам за молчание. Он отмыл сына и избавил полицейское управление от тонны неприятностей и снесенных голов. Вряд ли полицейское управление Мёрси так уж велико. Возможно, в изнасиловании участвовали вообще все их патрульные. Паршивая ситуация для людей в синем. И всего города. Города, который не слишком-то сочувствует людям вроде Белинды Уайетт.

– Но мы не знаем точно, – сказала Ланкастер. – Это просто твои догадки.

– Мы можем их подтвердить, – ответил Декер. – Давайте побеседуем с людьми, которые были тогда неподалеку.