Комната для допросов, в которую привели Бруно, произвела на него благоприятное впечатление. Здесь было записывающее оборудование, одностороннее стекло, а также присутствовал его отец. Все это подтвердило мысль мальчика о том, что он поднялся по иерархической лестнице.

– Прежде всего я хочу напомнить тебе о законе! – начала инспектор Скиннер голосом, который Бруно счел одновременно волнующим и пугающим. – Сокрытие информации о преступлении является нарушением закона! Я уже напоминала тебе об этом, когда речь зашла о сообщениях с автоответчика Поппи Раттер. А теперь мы узнаём, что ты видел Алана Арчера возле дома Раттеров в ночь убийства. Ты мне нравишься, Бруно. Правда, нравишься. Но если во время этого разговора я хотя бы заподозрю, что ты лжешь, я безо всяких колебаний привлеку тебя к ответу! А это, как тебе известно, исключит для тебя любую возможность работать в дальнейшем в полиции.

Мальчик изучил ее лицо, ища правду в карих глазах, обрамленных длинными ресницами.

– Понимаю, – ответил Бруно самым серьезным тоном.

– Хорошо. А теперь рассказывай, что ты видел!

Бруно пролистал блокнот и объяснил, что находился тогда в полусонном состоянии.

– Я видел, как около полуночи Алан Арчер вошел в дом Раттеров.

– Через входную дверь?

– Да.

– И как же ему это удалось?

– Я точно не знаю, но мне известно, что у него есть запасной ключ от дома номер двенадцать! Он лежит в вазе на каминной полке.

Инспектор сделала пометку.

– Ты видел, как Алан выходил из дома?

– Нет.

– Что еще ты можешь рассказать об Алане Арчере?

– Много чего, – произнес Бруно, откашлявшись.

– Это не игра! – напомнила инспектор Скиннер.

Мальчик заметил, как в уголках ее глаз обозначились «гусиные лапки»: безнаказанность гарантирована!

– Он извращенец, помешанный на женском бюсте! Каждую неделю у него бывают по крайней мере две проститутки!

– Бруно! – воскликнул Джим. – Довольно!

– У меня есть доказательства, – невозмутимо ответил мальчик.

– Продолжай, – вздохнула инспектор.

– За последние несколько месяцев я наблюдал за молодыми женщинами, которые в разное время приходили к Алану. Чаще всего каждая женщина была одна или в компании подруги.

– Этого недостаточно, чтобы делать столь драматические выводы.

– Кроме того, – продолжил Бруно, игнорируя протест отца, – в доме у Алана полно изображений бюстов! Вы сами видели картины и скульптуры в гостиной. Когда Алан готовил чай, я обыскал ящики под телевизором. Там полно фотографий: груди маленькие, черные, белые, похожие на яичницу!

Джим издал звук, напоминающий свист, который раздается, когда воздух выходит из шарика.

– Еще что? – спросила инспектор Скиннер.

– На одной из фотографий была Поппи Раттер. И тоже обнаженная до пояса. Это фото у меня с собой. – Бруно протянул фотографию женщине-полицейскому.

Инспектор Скиннер изучила изображение, а затем дала фото Джиму.

– Ты взял это в комнате Алана Арчера? – спросила она у Бруно.

– Да.

– У нас с тобой состоится серьезный разговор! – возмущенно произнес Джим.

Инспектор Скиннер просмотрела свои заметки и поинтересовалась:

– Что еще тебе известно об Алане Арчере?

– Посреди ночи он грузил в машину какие-то прямоугольные свертки.

– Хм, – протянула инспектор, переглянувшись с Джимом. – И как ты думаешь, что там внутри?

– Они слишком маленькие, чтобы там могли быть трупы.

– Бруно! – взревел Джим. – Хватит!

– Я не успел обыскать второй этаж его жилища, – продолжил мальчик, спеша все рассказать. – Могу лишь посоветовать обыскать дом Алана от пола до потолка. В книгах часто встречаются упоминания о соседях со странными пристрастиями. Может быть, Алан продает самодельные увеличители для груди? Но о женских бюстах он знает много, это точно!

– Как раз сейчас моя команда обыскивает его дом, – сказала инспектор.

– Правильно, – кивнул Бруно. – Отличная работа.

Через несколько минут инспектор Скиннер и Джим вышли из комнаты, явно для того, чтобы обсудить гениальность Бруно и моральное падение Алана Любопытного. Мальчик сидел, раздумывая о том, сколько же людей сейчас разглядывают его через стекло.

Когда инспектор Скиннер вернулась, на ее лице не было и следа материнского участия.

– Я тебя спрошу в последний раз, – сказала она, присаживаясь. – Скрываешь ли ты какие-либо обстоятельства смерти Поппи Раттер? И, прежде чем ты ответишь, Бруно Джеймс Глью, должна предупредить: если твои слова окажутся ложью, я лично прослежу за тем, чтобы ты предстал перед судом!

Инспектор Скиннер была посвящена в бо́льшую часть деталей расследования. Единственное, что Бруно утаил, – запись с камеры на кошачьем ошейнике, зафиксировавшей ссору в понедельник. Кроме того, мальчик умолчал о том, что ему удалось установить личность Лимонного Шербета.

Бруно убеждал себя, что настоящие детективы – авантюристы и устанавливают собственные правила.

– Это серьезно, Бруно! – добавил отец. – Отвечай честно! Если ты еще что-то утаил, самое время об этом рассказать.

– Я рассказал все, что знал! – дерзко ответил мальчик.