Глава 22
Ей снилось что-то очень хорошее. Что именно, она не помнила, но возвращаться в реальность, выбираться из мягких уютных глубин сна не хотелось. Тело было слабым и непослушным, словно бы чужим. Пожелай она поднять руку или открыть глаза, ничего бы не вышло. Но она и не желала. Так бы и лежать, не шевелясь, и дремать, дремать.
Мешал назойливый, часто повторяющийся звук, который шел откуда-то справа. Глупые жизнерадостные переливы, звенящая трель, которая то и дело нарушала приятное сонное оцепенение. Это невероятно раздражало. Кира пережидала пиликанье, а когда оно наконец прекращалось, снова пыталась уснуть. Но с каждым разом получалось все хуже. Когда с правой стороны что-то опять запищало-запело, она открыла глаза.
Яркий свет ослепил. Она зажмурилась и проснулась окончательно. Пиликанье грустно смолкло до следующего раза, но спать уже больше не хотелось. К тому же довольно-таки ощутимо замерзли ноги. И еще почему-то нос. Кира, не вставая, медленно оглянулась вокруг, не сразу сообразив, где находится. Судя по всему, она ночевала в палатке. Рядом никого не было. Непривычная тишина давила на уши.
«Что я здесь делаю? – подумала Кира. – Как вообще сюда попала?»
Она села, потерла лицо руками. Во рту был отвратительный горьковатый привкус. Водички бы попить. Кира стала озираться в поисках какой-нибудь жидкости, но ничего не нашла. Кроме пуховика, шапки, сапог, рюкзака, спальника, одеяла и лампы внутри палатки ничего не было. Что ж, будем выбираться наружу. Ей нужно на воздух. Срочно. Кира оделась и обулась. Она не узнавала вещи, которые оказались на ней и рядом с ней в палатке, но тем не менее они, похоже, принадлежали ей. Это был не ее стиль, но если бы Кира задумала купить себе одежду для похода, то выбрала бы точно такие фасоны. Остановилась бы на этих цветах.
Руки не желали слушаться, движения были неуверенными, замедленными, как будто Кира находилась под водой. Голова слегка кружилась, ее мутило. Перед глазами, как наклонишься, плыли разноцветные круги. Она тяжело дышала. В палатке было зябко, изо рта шел пар. Но Кира не чувствовала холода. Наоборот, ее бросило в жар от усилий, которые приходилось прикладывать, чтобы просунуть руки в рукава или натянуть на голову шапку.
Оставалось только застегнуть молнию на пуховике, когда снова раздалось настойчивое тренькание. Это же телефон, запоздало ахнула Кира. Как она раньше не поняла?! Все-таки с ней что-то сильно не то! Звук шел из внутреннего кармана пуховика. Кира нащупала мобильник и кое-как извлекла его наружу. Телефон она узнала моментально: Саша подарил к Восьмому марта в прошлом году. И звонил тоже он. Кира несказанно обрадовалась, что сейчас услышит родной голос, но язык с трудом ворочался во рту, и она вяло проговорила:
– Алло. Я слушаю.
– Кира! Кирюха! Это ты? – завопил Сашка.
– Я.
– Господи, Кира, Кирюша, а я… – Саша не договорил. Послышались какие-то странные сдавленные звуки.
– Ты что, плачешь? – потрясенно спросила Кира. Она постепенно приходила в себя. Говорить было уже легче.
– От счастья, Кирюха! Не обращай внимания! Ты не представляешь, как я рад, что… Боже мой, Кирюха, ты жива! С тобой все в порядке?
– Да. Все хорошо.
– Но ты странно говоришь, – сказал муж.
– Только что проснулась.
– Где?
– Что – где? – не поняла Кира.
– Где ты проснулась? Я имею в виду, где ты сейчас?
– Не знаю. В палатке.
– В палате? – дрогнувшим голосом переспросил Саша. – Ты в больнице?
– Нет, – Кира пыталась говорить внятнее и громче, – я сказала: я в палатке.
– Ты одна? Рядом есть кто-нибудь?
– Внутри нет. Я проснулась одна. И ничего не помню. Совсем ничего! – Кира приготовилась заплакать.
Саша сразу уловил это и быстро спросил:
– Где находится палатка? Кирюша, выгляни наружу. Ты одета?
– Только что оделась.
– Не замерзла? – продолжал расспросы Саша. – Тебе тепло?
– Жарко.
– Так ты можешь выглянуть? Опиши мне, где ты.
Кира послушно выглянула из палатки. Пошатываясь, вышла наружу. В нескольких метрах от нее находилось озеро или пруд. Рядом с палаткой валялась пара лыж и палки. Чернели остатки костра. Кругом снег, но озеро льдом не покрыто. Темно-серая водная гладь искрилась на солнце.
– Кира? – обеспокоенно позвал Саша. – Ты меня слышишь? Что ты видишь? Где ты?
Кира вспомнила это место сразу же, хотя видела лишь однажды. По крайней мере, не помнила, чтобы ей приходилось бывать здесь часто.
– Это озеро, куда мы ездили летом с ребятами. – Она порадовалась, что говорит уже почти без труда, – Кара-Чокыр, кажется.
– Ты уверена? – после секундной заминки спросил муж.
– Абсолютно.
– Так… Собственно, этого и следовало ожидать. Я мог бы догадаться, – тихо пробормотал Саша.
– Что ты говоришь? Я не расслышала.
– Не обращай внимания. Послушай, солнышко, оставайся там, хорошо? Я сейчас за тобой приеду.
– Приезжай быстрее, Саш! – жалобно попросила Кира.
– Уже выхожу! – Сердце у него сжалось от ее тона. – Скажи мне, озеро далеко от дороги? Наверное, на машине не проехать?
Кира оглянулась по сторонам.
– Я на самом берегу, в низинке. А до дороги тут, по-моему, метров сорок. Или больше. Здесь лыжи. Видимо, я пришла на берег на лыжах. Но не помню как…
– Не думай об этом, хорошо? – мягко прервал Саша. – Я приеду, и мы разберемся, что к чему. Все, Кирюш. Телефон держи при себе. Озябнешь – закутайся еще во что-нибудь. Там есть одеяло?
– Есть.
– Вот и отлично. Жди меня. Если что, сразу звони.
– Я тебя люблю.
– И я тебя.
– Погоди, Саш! А где Гелька? – Внезапно Кире показалось, что она забыла что-то связанное с нею. «Может, мы поссорились?»
– Гелька с Серегой Борьку на республиканские соревнования по плаванию повезли. Сегодня должны вернуться. Все, Кирюха, я спешу к тебе!
– Пока. Целую.
– Целую. Держись.
Последние слова Саша договаривал, выйдя на балкон. Где-то там должны быть лыжи. Ага, вот они, родимые. И ботинки тут же. Кирины лыжи сиротливо приткнулись по соседству с Сашиными. Новехонькие. Несмотря на яростное сопротивление жены, он купил их четыре года назад. Но Кира его увлечения лыжными прогулками не разделяла, так и не съездила ни разу покататься. А вчера, выходит, встала на лыжи. Получается, ту пару, которая сейчас рядом с ней в Кара-Чокыре, Кира купила. Но зачем покупать лыжи, если они у тебя есть? Странно, странно.
Времени на размышления не было. Саша схватил лыжи, палки, ключи от машины и квартиры и выскочил из дома, не забыв сообщить Наташке, что поехал за женой. Выезжая со двора, позвонил Кириным родителям, в двух словах обрисовал ситуацию. Старики засуетились, чуть не плача от облегчения. Тесть предложил поехать с ним, но Саша, конечно, отказался.
Поговорив с Сашей, Кира почувствовала себя значительно лучше. Выбравшись из палатки, оказавшись на свежем воздухе, она окончательно пришла в себя. В голове прояснилось. Никак не проходила только тошнота, но Кира решила не обращать на нее внимания и приготовилась спокойно дождаться Сашу.
– Приберу тут все, – сама себе вслух сказала Кира. – Время пролетит быстрее.
Она забралась обратно в палатку, вытащила оттуда рюкзак. Задумчиво повертела в руках. Рюкзак как рюкзак. Практичного зеленого цвета. Необычным в нем было лишь то, что он, как и практически все остальные вещи, был ей абсолютно незнаком.
Погрузив руки в его полупустые недра, Кира обнаружила свой кошелек и ключи от квартиры. Интересно, где сумка? Ладно, об этом после. В рюкзаке обнаружился термос. Кира открыла крышку: чай был теплым, и она с наслаждением выпила почти половину. Вот теперь совсем хорошо.
Она вытащила из палатки спальник, одеяло, коврик, лампу. Надо бы все это упаковать. Уложив спальник на самое дно, сверху Кира пристроила одеяло и коврик, приткнула лампу. Палатку тащить в город не хотелось. Хотя вещь эта недешевая и полезная. Надо бы, конечно, разобрать ее, свернуть и уложить. Но Кира понятия не имела, как это делается. Очередная загадка. Каким образом она умудрилась установить ее вчера?!
Это не укладывалось в голове. Или она все же была не одна? Но тогда где тот (или те), кто приехал сюда с ней? Кто разложил костер? Принес дрова и ветки? Рядом валялась пустая пластиковая бутылочка из-под средства для розжига, но нигде – ни в карманах, ни в рюкзаке – не было спичек или зажигалки. Она не голодна, значит, что-то ела. Но возле костра было девственно чисто: ни остатков еды, ни пакетов, ни пластиковой посуды. Ничего. «Видимо, я с вечера все прибрала, а мусор просто выкинула. Вот только куда? Может, в воду?» – с трудом приписывая себе такой возмутительный поступок, подумала Кира.
Она долго стояла и смотрела на озерную гладь. Вопросы множились, ответов не было. Кира взглянула на телефон. Саша уже почти час в дороге. Скоро приедет. И в этот момент, как это часто случалось, ожил мобильник. Они чувствовали друг друга. Кира много раз замечала: стоило ей подумать про Сашу, как он звонил. И Саша говорил, что с ним это тоже постоянно происходило: когда он думал о жене, раздавался ее звонок.
– Кирюха, – громко проговорил Сашка, – как ты там?
– Робинзоню понемногу.
– Вроде ожила! – По голосу было слышно, что он улыбается.
– Ага. Только тошнит немножко.
– Это-то как раз естественно в твоем положении.
– Что ты имеешь в виду? – удивленно спросила Кира.
– То, что тебя уже месяца три как тошнит! – радостно произнес Саша.
– Саш, что значит «в моем положении»? Что у меня за положение такое? – боясь поверить, спросила она.
– Кирюша, ты что, забыла? Мы же с тобой беременные! Рожаем в августе! – ликующе прокричал Сашка.
– О господи… Как же… Боже мой, я беременна! – прошептала Кира, физически ощущая, как все ее существо наполняется доселе невиданным счастьем. – Ты уверен? Точно уверен? Почему же я ничего не помню?!
– Уверен, уверен, не сомневайся! Может, твоя амнезия как раз поэтому: ну, гормональный взрыв и все такое…
Он что-то говорил, но Кира его не слушала. Она задрала куртку и восхищенно уставилась на свой живот. Теперь это домик для малыша! Ее собственного малыша!
– Ура!!! А-а-а! – вне себя заорала Кира, и ее дикий торжествующий вопль пронесся над сизой гладью озера. – Я беременна! БЕ-РЕ-МЕН-НА!
– Тише, тише! Угомонись, хватит уже, – хохоча, уговаривал Саша.
– Абсурд какой-то! – немного успокоившись, проговорила она. – Как могло случиться, что я этого не помню?
Сашка осторожно молчал. Боялся сказать что-нибудь не то.
– Ты не волнуйся, Кирюха. Наверное, стресс. Постепенно все вспомнишь, никуда не денешься.
– Приезжай быстрее, – снова попросила Кира. – Ты еще далеко?
– Надеюсь, скоро буду. Я эту дорогу не знаю, но навигатор…
«Разберусь! К тому же у меня навигатор!» – яркой лампочкой вспыхнули в голове у Киры непонятно кем произнесенные слова. Вспыхнули и погасли.
– Что ты сказал, Саш? Я не расслышала.
– Говорю, приеду – позвоню. Жди звонка, Кирюха!
Саша увез Киру из Кара-Чокыра через полтора часа. Приехал, оставил машину у обочины и на лыжах двинулся вызволять жену. Она уже ждала его, подпрыгивая от нетерпения.
Он помог Кире вскарабкаться на поляну и встать на лыжи. Взвалил на плечи ее рюкзак, и они заскользили вперед. С каждым шагом берег озера оставался дальше. Таял его тихий плеск, и Кира чувствовала себя все лучше.
«Наверное, ночью шел снег», – подумала она. Заснеженную поляну пересекала единственная лыжная дорожка – Сашкина. Никаких следов того, как она сама попала на берег озера накануне, не осталось.
Палатку они с Сашей так и оставили стоять на одиноком голом берегу. Кира категорически отказалась брать ее в город. Смутная, необъяснимая, но твердая уверенность: оранжевый шатер должен остаться здесь. Кира не стала говорить этого вслух, но палатка почему-то напоминала ей кокон, из которого она выпорхнула, как бабочка. Теперь кокон пуст.
Стоя возле машины, наблюдая, как муж засовывает в багажник лыжи и рюкзак, Кира тихонько погладила «Форд» по гладкому темно-синему боку. У нее возникло смутное ощущение, что некоторое время назад автомобиль был какого-то светлого цвета. Чувство быстро растаяло, и Кира не успела толком осознать его. Подошла к Саше, обняла его и прижалась головой к его груди.
– Папочка, – с наслаждением проговорила она.
– Мамочка, – откликнулся он, целуя ее в макушку.
Кира и Саша постояли, обнявшись, потом сели в машину и уехали из Кара-Чокыра, чтобы больше никогда сюда не возвращаться.
Они ехали домой. Они были вместе. И все было хорошо.
