Глава 18
Было почти полпервого, когда «Чероки» на предельно разрешенной скорости выехал из города. К счастью, трасса оказалась пустая, и Денис рассчитывал добраться до Кара-Чокыра часам к трем, максимум к половине четвертого.
Темнело около шести вечера. До этого времени нужно успеть найти место для ночлега, разложить костер и поставить палатку. О том, сколько там снега, и думать не хотелось.
Денис озабоченно нахмурился. От этих двух кумушек – он бросил взгляд в зеркало заднего вида – особой помощи ждать не приходится. Ни та, ни другая никогда в жизни ничем подобным не занималась, о чем они и сообщили Денису в спортивном магазине. Во время летнего похода все делали они с Ленькой, причем в основном – именно Ленька. И Миля помогала. А Эля и Кира заведовали столом.
– Вдруг там все в снегу? Я имею в виду, совсем непроходимо? – озвучила опасения Дениса Кира.
– Будем чистить снег, – лаконично отозвался Денис, – лопаты есть.
– Нам еще долго? – нервно спросила Элка. Она совершенно не помнила дорогу. С одной стороны, ей хотелось добраться быстрее. С другой, то, что могло случиться с ними в Кара-Чокыре, пугало.
– Почти приехали, – ответил Денис.
Элка вытащила из рюкзака зеркальце, стала придирчиво разглядывать свое отражение. Нашла почти незаметный крошечный прыщик и принялась ожесточенно ковырять. Кира вспомнила, что она всегда так делала, когда сильно психовала. Ей и самой было не по себе. Сашке она так и не позвонила, хотя из разговора с матерью было ясно, что они пока еще пара. Кира решила не бередить себе душу, чтобы не раскисать.
Автомобиль свернул с трассы на боковую дорогу, следуя указателю «Кара-Чокыр – 11 км».
– Почти у цели, – прокомментировал Денис, стараясь, чтобы голос звучал бодро.
Запиликал его мобильник.
– Слушаю! Да, Володя, почти доехали. Как раз свернули в Кара-Чокыр. Нет, все в порядке. Ага. Да-да, не волнуйся. Перезвоню, как расположимся. Передам. Счастливо.
– Суханов звонил. – Он обернулся к девушкам и слегка улыбнулся.
– Мы уж поняли.
– Беспокоится, что послал нас черт-те куда на ночь глядя. Привет вам передал. Я обещал, что позвоню попозже.
Кира и Элка промолчали. Дорога петляла на бесконечных поворотах. За каждым очередным Кира готовилась увидеть озеро. Напряжение нарастало. Надо успокоиться. Кира закрыла глаза и глубоко вздохнула. И в этот момент машина плавно затормозила. Голос Дениса возвестил:
– Все, девчонки. Приехали. Добро пожаловать в Кара-Чокыр!
Кира открыла глаза и уставилась в окно. Дорога в сотый раз поворачивала и вела дальше – к деревне Кармановке. Но им больше не нужно было двигаться по проселку, змеящемуся среди заснеженных полей и перелесков. Путь окончен: впереди, прямо перед ними, лежало озеро. Серое, студеное и загадочное. На его берегу их угораздило летом разбить лагерь…
От места предполагаемой ночевки их отделяли не больше пятидесяти метров. Снега, скорее всего, по пояс.
– План такой. – Денис прыгал возле машины, разминая ноги. – Машину оставляем здесь, я припаркуюсь немного в сторонке: не сказать, что дорога тут оживленная, но вдруг кому-то понадобится проехать. Встаем на лыжи, идем к озеру. Припасы, лопаты – все придется тащить на себе.
– Не переживай, осилим, – оптимистично пообещала Кира.
Денис слегка приподнял брови и продолжил:
– Находим место, где снега поменьше, чистим, ставим палатку, разжигаем костер. Все.
– Все, – эхом отозвалась Элка и с сомнением покачала головой, – всего-то ничего.
Мощный «Чероки» одиноко приткнулся у обочины, зарывшись широким носом в снег. А трое путешественников стали медленно пробираться к берегу.
Денис шел первым – прокладывал лыжню. Следом двигалась Кира, замыкала маленькую процессию Элка. Дэн был во вполне сносной физической форме и быстро скользил вперед, несмотря на то что нес самый тяжелый рюкзак. Девушки, которые в последний раз вставали на лыжи на уроках физкультуры, да и другими видами спорта тоже не увлекались, вскоре отстали от своего лидера.
Под тяжестью рюкзака Киру мотало из стороны в сторону, так что приходилось прикладывать невероятные усилия, чтобы не сойти с лыжни и не свалиться в сугроб. «Только бы не упасть!» – молилась про себя она, справедливо полагая, что вряд ли сумеет подняться без посторонней помощи. Шея и плечи протестующее ныли от напряжения, во рту пересохло, дышать было больно. Рядом натужно пыхтела Элка. Ей, похоже, тоже приходилось несладко.
– Эй, – прокричал Денис, который, оказывается, уже добрался до места, – вы там живы?
Ответом ему было сердитое сопение.
– Ясно. Держитесь, дамочки, еще немного, и мы на месте!
Кое-как доковыляв до Дениса, Кира остановилась, с трудом восстанавливая дыхание. Колени дрожали, в груди болело. Немного придя в себя, она огляделась по сторонам.
Они стояли метрах в пятнадцати от кромки воды. Немного дальше начинался крутой спуск к озеру. Тогда, летом, это показалось всем странным: гладкая просторная лужайка внезапно обрывалась, как будто ее обрезали. Приходилось шагать вниз, как по ступеньке, чтобы оказаться на некоем подобии пляжа. Песка тут, конечно, не было. Просто земля да мелкие камешки, сквозь которые местами пробивалась тонкая травка.
В само озеро заходить одно удовольствие: тут уже никакого резкого обрыва, можно долго идти и идти по бархатистому мягкому дну, ощущая, как на удивление прозрачная вода ласкает сначала лодыжки, потом колени, бедра, живот, грудь и плечи. Чудесное озеро, восхищалась летом Кира.
Сейчас оно ее пугало.
– Отдышались? – Денис сочувственно смотрел на спутниц.
– Если выживу, обязательно начну заниматься спортом. Хотя бы гимнастику буду делать. И похудею, – мрачно сказала Кира.
Элка только кивнула – говорить сил еще не было.
– Лагерь разобьем внизу, у воды, – сказал Денис, – я прошел чуть дальше, посмотрел. На пляже снега мало, убирать его почти не придется. Тает он там, что ли? Ладно, приступаем. – Денис глянул на наручные часы. – А то скоро стемнеет. Времени в обрез.
Он решительно двинулся к озеру, с силой отталкиваясь палками. Кира и Эля поковыляли следом. Дойдя до края обрыва, который из-за снега был ощутимо выше, чем летом, Денис снял рюкзак и бросил его вниз. Рюкзак глухо стукнулся о землю, завалившись набок. Денис отстегнул лыжные крепления и неуклюже спрыгнул следом. Снег внизу и вправду лежал тонким слоем, как масло на куске ржаного хлеба. Денька потоптался, подрыгал ногами, радуясь отсутствию лыж.
– Теперь давайте мне рюкзаки. Осторожнее, Эля! В твоем рюкзаке лампа!
Следом за поклажей к озеру спустились Кира и Элка. Денис страховал, но Кира все равно умудрилась подвернуть ногу и зашипела от боли.
Денис и Элка сочувственно переглянулись.
– За работу! – скомандовал Грачев.
Оставив девушек расчищать место для костра и палатки, Дэн снова вскарабкался наверх, встал на лыжи и отправился за дровами и ветками для костра.
Спустя некоторое время им удалось с грехом пополам установить палатку и разложить по всей туристической науке костер. Суханов, которому Денис позвонил, как и обещал, дал на этот счет самые подробные инструкции. Правда, связь то и дело пропадала и слышимость не ахти, но все же общаться с кем-то из внешнего мира было приятно.
– Если дрова быстро прогорят, пойду в рощу, принесу еще, – сказал Денис, – налегке несложно.
Странное это было место, Кара-Чокыр. Удивительно, что в прошлый приезд никто этого не заметил, думалось Кире. Здесь как-то… стыло. Неподвижно. Даже дышится тяжело. Воздух густой и вязкий, как туман, но тумана-то нет.
Разве бывает такое полное безветрие? Такая тишь? Как будто не на берегу озера сидишь, а в студеной комнате. Ветер не обдувает лицо, не швыряет в тебя мелкими колючими снежинками. Холодные крупинки медленно, сонно, ровно по вертикали опускаются на землю.
И само озеро… Темно-серое пятно посреди белой равнины. Как Володя и рассказывал, оно не замерзало зимой, не покрывалось льдом. От воды тянуло холодом и сыростью. Казалось, что там, в неприютной глубине, что-то затаилось и ждет своего часа.
Темнело стремительно, и скоро вокруг была уже самая настоящая, непроглядная ночь. Ни огонька, ни искорки. Костер мужественно шкворчал и потрескивал, но, как ни старался, не мог рассеять окружающий мрак.
Темнота навалилась на Кара-Чокыр, как плотное одеяло. Придавленные ее мощью, трое людей на берегу лесного озера растерянно притихли. Они сидели возле костра, инстинктивно прижимаясь друг к другу в поисках защиты и поддержки. Сколько бы человек ни хорохорился, ни воображал себя царем природы, но он пасует перед ней, оказавшись лицом к лицу. Особенно в темноте, которая дезориентирует, подавляет, размывает грани, делает привычные вещи необычными и пугающими.
Дневная суета хоть ненадолго избавляла от страхов и сомнений. Позволяла забыться. Теперь же, присев, чтобы отдохнуть и поужинать, все трое чувствовали, как их начинает пробирать дрожь. Костер плюс теплая одежда согревали на славу. Холод шел изнутри, студил душу. Им почти одновременно пришла в голову мысль: а ведь запросто может случиться так, что это последний вечер в жизни!
Денис потер ладони, встал, массируя затекшую поясницу, и нарочито бодрым голосом предложил:
– Ну, дамы, как насчет по сто грамм? А то мы что-то совсем приуныли.
Суханов предупреждал: не пить ни в коем случае! Это только поначалу от водки тепло и весело. Потом будет только хуже: и холодней, и тоскливей (а то мы не знаем, ухмыльнулась тогда Элка). Потом, правда, Володя смягчил свой запрет, разрешил «по чуть-чуть». Понял, что «на сухую», с ясной головой, этой ночевки им, скорее всего, не одолеть.
Денис, заручившись согласием, вытащил бутылку водки. Это был весь их запас спиртного. Большего позволять себе нельзя. В самом деле, напиться не выход. Это уж только так, немного страх разогнать. А часам к десяти можно и спать лечь. Всего-то пару часов продержаться, рассудил Денис и разлил огненную воду по маленьким пластиковым рюмочкам.
– Что-то я таких раньше не видела, – заметила Кира.
– До чего дошел прогресс – все для удобства. Даже походные рюмки.
Водка горячим шаром прокатилась по горлу. В желудке мгновенно стало жарко. Кира сунула в рот маринованный огурец.
– Хорошо пошла! – крякнул Денис.
– Мягкая, – подтвердила Элка.
– Знатоки, тоже мне, – беззлобно подколола Кира.
– Сидим как нормальные люди, – заметил Деня, – только гитары не хватает.
– Ага, только ее и не хватает, – усмехнулась Элка. – А то б спели сейчас!
Ее заметно повело. Кира читала, что только новичков и законченных алкоголиков развозит с одной рюмки. Новичком Эля явно не была. Сердце сжалось от сочувствия к подруге. Почему так сложилась ее жизнь? Красивая, добрая, одаренная, почему она несчастлива?
Словно отвечая на ее безмолвный вопрос, Элка вдруг сказала:
– А хотите, секрет свой вам расскажу? Нам же сейчас все можно, любые неприличные откровенности. До утра можем и не дожить.
– Ты что, поверила, что к нам явится Бется? – Денис хотел, чтобы в его вопросе прозвучала ирония, но голос подвел своего хозяина и дрогнул.
– А ты – нет?
Денис попытался снисходительно улыбнуться, но улыбка вышла на полразмера меньше и скособочилась в углу рта.
– Не верю, что здесь водится какой-то там монстр! – запальчиво заявил он.
– После всего, что с нами случилось, лично я готова поверить во что угодно, – негромко заметила Кира.
– Нет, я не спорю, с этим местом что-то не так. Но Володя же сам сказал: всему есть научное объяснение. Никакой мистики. Никакого Безликого. Просто физика.
– Даже если и так, это все равно за пределами моего понимания! По мне, что какие-то поля, что Безликий – все одинаково страшно.
– А вы подумайте, сколько людей, может быть, пропадает из-за таких мест! Сотни, тысячи – и никто потом не вспоминает о них. Как будто их просто стерли, – уставившись в огонь, прошептала Элка. В ее широко раскрытых глазах плясало отражение рваных прядей пламени.
От этих слов мороз пробрал по коже. Гусь прошел по моей могиле», – вспомнила Кира старую поговорку.
– Давайте-ка еще выпьем. – Она помотала головой, отгоняя страх.
Денис послушно наполнил рюмки. Элка одним махом опрокинула в себя содержимое и даже не поморщилась. Кира тоже сделала большой глоток и торопливо запила водку остывшим чаем из пластикового стаканчика. Нельзя запивать, вредно! А с другой стороны, может, это последнее застолье в жизни. Разве не глупо беречь здоровье, если все равно завтра на кладбище?
«Нет, определенно надо заканчивать с такими мыслями», – подумала Кира и решительно тряхнула головой. Хватит киснуть!
– Ты обещала нам какой-то секрет.
– Обещала – расскажу, – медленно выговорила Элка.
Она немного помолчала, опустив голову, потом повернулась, пристально глянула Денису в глаза и указала на него театральным жестом.
– Вот она – моя тайна!
– Что? – удивился он.
– Да то, что я любила тебя все пять лет, пока мы учились. По-настоящему. Так сильно, как только умела.
– Ты… его любила? – Кира никак не ожидала услышать что-то подобное. Понятия «Элка» и «тайна» были несовместимы, про нее все всегда всё знали. Они четверо были убеждены, что Эля у них как на ладони. А тут вдруг выясняется!
Денис обескураженно молчал. Потом выдавил:
– Я ничего не знал.
– Да успокойся ты, сейчас уже все в прошлом. Перегорело. Переболело. А тогда… Чего я только не делала. Однажды даже чуть замуж не вышла, чтобы разом разрубить все. За Радика Суворова, может, помните?
Кира нахмурилась и промолчала. Радика и связанную с ним некрасивую историю она помнила. Тихий, очень симпатичный мальчик, учился в Питере, в какой-то военной академии. Любил Элку до сумасшествия. Письма из Петербурга писал каждый день, а когда на каникулы приезжал, ходил за ней по пятам, заваливал цветами и подарками. В итоге она согласилась выйти за него. Радик прямо светился от счастья. Дату назначили, в августе, кажется. Приглашения разослали. Она даже платье купила. Шикарное, цвета шампанского, Кира видела. А потом раз – и передумала. Никто даже не удивился особо: Элка, что с нее взять! Семь, нет, восемь пятниц на неделе. Бедный Радик с разбитым сердцем уехал зализывать раны, и больше они его никогда не видели.
– Знаете, почему я свадьбу отменила? – продолжила Элка, глядя на Дениса. – Да потому что возомнила, что у тебя ко мне тоже что-то есть. Помнишь, мы с тобой на практику в какой-то колхоз в начале лета ездили? На несколько дней? Миля у себя ее проходила, Ленька на кафедре что-то мудрил, Кира болела. Мы несколько дней вместе были, бок о бок.
– Помню, – хрипло ответил Денис.
На самом деле воспоминания пришли довольно смутные. Лето, жара, автобус, который, натужно рыча, полз по пыльной дороге. Смех, шуточки, вечера у костра, купание в мелкой речонке. Ничего особенного.
– Я себе бог весть что навоображала. Мне казалось, дело сдвинулось с мертвой точки. Ты и смотреть на меня стал по-особому, и говорить. Приехала домой – летаю, порхаю. А тут Радик звонит, про свадьбу заливается. Мне одновременно тошно и радостно. Потом спохватилась: мама дорогая! Задержка! Да не пугайся ты, ничего у нас с тобой не было, – успокоила она побледневшего Дениса.
У того на лице отразились все его страхи: было дело, пили на природе… Так кто знает, вдруг чего-то поутру не помнил?!
– Ребенок был от Радика. Это-то и оказалось для меня самым ужасным. Я же надеялась на роман с тобой! Беременность от другого сюда не вписывалась. Я возненавидела этого ребенка и его отца. Радику сразу сказала: не люблю, противен, убирайся. Прогнала, обидела и не задумалась. А он меня так любил, как никто не любил ни до него, ни после. Нельзя предавать любовь, я после где-то прочитала, что это страшный грех. Вышла бы за него, родила, может, и не сидела бы тут, с вами. – В голосе Элки звучала острая тоска.
– А ребенок? – робко выговорила Кира.
– Ребенок… Второй мой грех. – Элкино лицо прорезали морщины, она прикусила губу и судорожно вздохнула.
– Может, хватит? Зря я спросила…
– Нет уж, исповедоваться – так до конца. Никому этого не рассказывала. Ребенка я сама убила.
– Аборт? – понимающе спросила Кира, которая сама всю жизнь казнилась и мучилась из-за ошибки (греха) своей юности.
– Хуже, – отрубила Элка. Вскинула голову и с лихорадочным сухим блеском в глазах продолжила:
– Я боялась делать аборт и сама его убивала. Три дня подряд.
Денис и Кира, вытаращив глаза, слушали.
– Хотела, чтобы выкидыш случился. Ноги парила в горчице, пока они чуть не сварились. Напилась какой-то дряни и в ванне горячей лежала. Потом гири Гарика тягала, по лестнице носилась. Таблетки какие-то глотала. Помню, – Элка запнулась, но договорила: – Бью себя кулаком в живот и ору: «Умри, сволочь, сдохни!» Червяком мерзким называла. Ребеночка своего… В Бога не верила, но молилась: «Убей эту тварь, пусть уберется из меня». Вот что я творила. Правильно, что Бог меня потом наказал. Даже мало. Детей не дал больше. Разве таким, как я, можно?! – Голос ее сорвался. – Если бы вы только знали, как я потом хотела родить! Каждая задержка – и я надеюсь как сумасшедшая: неужели?! А как увижу, что опять ничего не получилось, опять я пустая – скорлупа одна… Хоть в окно прыгай. Такая тоска нападает, что…
Элка спрятала лицо в ладони и даже не зарыдала – завыла. Ей было так больно, что Кира и Денис физически ощущали эту боль.
У Киры закололо сердце, задрожали руки. Она вспомнила, как Элка вчера рассказывала про «провалы», которые произошли с ней за эти полгода. Самым страшным потрясением была внезапно исчезнувшая долгожданная беременность. Представить невозможно, что пережила тогда несчастная Эля! Еще вчера была вне себя от радости, что наконец-то ей даровано счастье стать матерью, а утром встала – никакого ребенка нет! Только теперь Кире открылась вся глубина Элкиного горя. Подруга заглянула в такую бездну, которая способна свести с ума. Убить.
– Три дня прошли – бесполезно, выкидыша нет. – Элка кое-как сумела взять себя в руки и договорить. – А ночью проснулась – больно. Живот прямо разрывает. Смотрю – кровь. Родители в Нижнем были. Гарик перепугался, ничего не поймет, мечется. «Скорую» вызвал, меня увезли. Выскоблили. И все. А потом лето кончилось, и пошло как раньше. – Она жалко улыбнулась. – Эля и Денис – лучшие друзья. Ты нам все уши прожужжал про москвичку, с которой в Крыму познакомился и закрутил. Чуть не женился. Правда, что-то у вас не сложилось: видать, замерзла южная любовь под северным солнцем. Ты с какой-то Верочкой, помню, встречаться начал. Денис же у нас горячий мачо – никогда один не скучал. А я всех твоих «Верочек» до сих пор помню. Ну, мне тоже пришлось найти кого-то. Чтоб никто ничего не заметил… Короче, зря мечтала.
Она замолчала. Выдохлась. Кира обняла ее за плечи, прижала к себе. Та плакала, не скрываясь.
– Прости меня, – выговорил Денис, – пожалуйста, прости, если сможешь.
– Да что ты, – слабо махнула рукой Эля. – Не в тебе дело. Я тебя никогда не винила, честно. И не обижалась. Моя бессмертная любовь постепенно сошла на нет. Засохла без полива, извини за банальность. Любовь пропала, а грехи остались.
– Я виноват… – начал было Денис.
– Нет, нет, сказала же! – горячо проговорила она. – Это все я, мой дурной характер. Была бы сильной, мудрой, понимала бы, что ничего у нас не может быть. И надо радоваться тому, что даровано. Не хотела жить с Радиком, и не жила бы. Ребенок-то чем был виноват? Он просто хотел появиться на свет. А я ему не позволила… И все, хватит об этом. Поговорили.
Элка быстро приподнялась, потянулась за бутылкой. Привычным движением плеснула по рюмкам.
– Выпьем за помин души малыша нерожденного. Она ведь уже была у него? Душа-то? И моей души заодно.
– Перестань, Эля, – мучительно выкрикнул Денис. – Зачем рвать себя на части?! Думаешь, ты одна грешила? Да в каждом есть такое, что волосы дыбом встанут. Что, не так?
– Так, – согласилась Кира.
– Если на то пошло, давай и мы с Кирой тоже… исповедуемся. Самое время. Может, нам и вправду немного осталось.
Кира была не готова к этому неожиданному повороту. Но в голосе Дениса звучало такое отчаяние, а Элкин рассказ настолько перевернул все в ее душе, что и она вдруг решила: а почему нет?
– Только тогда уж я начну, – заявила Кира и без всякого перехода, чтобы не передумать, рубанула: – Хочу вам признаться в двух вещах. Во-первых, на мне тот же грех, что и на Элке. Аборт. Сделала на первом курсе. Влюбилась в парня, тоже Сашу, и… А теперь, скорее всего, именно из-за аборта у нас с моим Сашей никак не получается ребенок. Я почти уверена. А Саша ничего про это не знает. Вот такая я стерва.
– Ты тогда на аборт у меня занимала, – полувопросительно сказала Элка, нетвердо выговаривая слова.
– Да. Не к кому было обратиться. Родители ни за что бы не поняли, просто не представляю себе их реакцию. Такое бы началось! Сейчас мне кажется, могла бы сказать сестре, Ирине, но тогда… В общем, не решилась. О том, чтобы оставить ребенка, даже не думала. Зато сейчас точно знаю, что надо было рожать. Может, это был мой единственный шанс стать матерью. А я от него отказалась.
Кира тяжело вздохнула, хотела на этом закончить, но все же решилась договорить.
– Я высчитала примерно, когда малыш должен был родиться. Получилось, приблизительно десятого августа. Вот уже двенадцать лет в этот день всегда прихожу на кладбище, покупаю большой букет и кладу на могилу одной девочки. Той девочке, Машеньке, было восемь, когда она умерла. Там эпитафия есть: «Ты так любила жизнь, дочка. Прости, что я не сумела победить смерть». Машенькина мама боролась за свою дочь.
– Выходит, я не только своего ребенка погубила, но и твоему помогла умереть? – с надрывом произнесла Элка. Лицо ее некрасиво сморщилось, губы задрожали, глаза наполнились слезами.
Кира едва заметно сдвинула брови – это отдавало истерикой. Или мелодрамой. А скорее всего, как говорила подруга Гелька, «водка плачет». Элка успела выпить еще, не дожидаясь, чтобы к ней присоединились Кира и Денис. Причем наливала уже в не рюмку, а в стакан.
– Не говори глупостей, Эля. Мне даже комментировать эту чушь не хочется. Ты помогла подруге, дала в долг. Это был добрый поступок, и я тебе за него благодарна, – прохладно ответила Кира. – И, пожалуйста, давайте закроем тему.
– Ты сказала, что должна признаться в двух вещах, – осторожно напомнил Денис.
Кира подумала, что он, наверное, только рад будет поговорить о другом. Все-таки Денис мужчина, и женские страхи, связанные с деторождением, во многом ему непонятны. К тому же он отец, а значит, не испытывает неутоленной жажды продолжить род.
– Да, есть еще кое-что, только это… – Кира запнулась, – этого не было. Это просто мой сон.
– Сон? – удивился Денис.
– Я видела во сне Безликого… Нет, не так. Я вижу его во сне с детства. И не понимаю, что это означает. Не знаю, надо ли сейчас об этом говорить, но…
Волнуясь и сбиваясь, Кира подробно пересказала друзьям свой давний кошмар.
– Ну и ну, подруга. Поседеешь тут с перепугу, – поежился Денис. Покачал головой и задумчиво добавил: – Это не просто кошмар. Тем более если снится много раз. Он должен что-то означать. Только убейте меня, не понимаю что.
– Может, тебя предупреждали? – предположила разом протрезвевшая Элка.
– Скорее, пугали, – вставил Денис.
– Не знаю. Но когда Володя заговорил про Безликого, я сразу вспомнила этот сон. – Кира бледно улыбнулась. – Ладно, со мной вроде все. Денька, твоя очередь выворачиваться наизнанку. Давай, вытаскивай свой скелет.
Денис попытался улыбнуться ей в ответ, но не смог.
