Все тот же старина Рейнберд.

Он вошел медленно, одетый в потертую коричневую кожаную куртку, вылинявшую клетчатую рубашку, обшарпанные ковбойские сапоги «Динго», выглядывавшие из-под отворотов прямых застиранных джинсов. Макушка его огромной головы почти касалась потолка. Яма на месте глаза заставила Кэпа внутренне поежиться.

– Кэп. – Рейнберд сел. – Я слишком долго пробыл в пустыне.

– Я слышал о твоем доме во Флагстаффе. И твоей коллекции обуви.

Единственный глаз Джона Рейнберда смотрел на него, не мигая.

– Так почему же я вижу тебя исключительно в этих говнодавах?

Рейнберд сухо улыбнулся и промолчал. Как обычно, Кэпа охватила тревога. Он вновь задался вопросом, что знает Рейнберд и почему это его волнует.

– У меня есть для тебя работа, – сказал он.

– Хорошо. Та, что я хочу получить?

Кэп удивленно посмотрел на него, обдумал слова Рейнберда и ответил:

– Думаю, да.

– Тогда рассказывайте, Кэп.

Кэп изложил план, позволявший привезти Энди и Чарли Макги в Лонгмонт. Много времени на это не ушло.

– Ты справишься с этой винтовкой? – спросил он, закончив.

– Я справлюсь с любой винтовкой. Мне нравится ваш план. Он гарантирует успех.

– Как приятно, что ты его одобряешь. – Кэпу хотелось, чтобы в голосе прозвучала легкая ирония, но получилась обида. Черт бы побрал этого человека.

– И я выстрелю из этой винтовки, – добавил Рейнберд. – При одном условии.

Кэп встал, оперся руками на стол, заваленный папками из досье Макги, наклонился к Рейнберду.

– Нет. Мне ты условий ставить не будешь.

– На этот раз поставлю, – возразил Рейнберд. – Но, думаю, вы с легкостью выполните мое условие.

– Нет, – повторил Кэп. Внезапно сердце заколотилось в груди, то ли от страха, то ли от злости. – Ты не понимаешь. Я руковожу этим ведомством и этим комплексом. Я твой командир. Насколько я понимаю, ты провел в армии достаточно времени, чтобы понимать концепцию командира?

– Да, – с улыбкой ответил Рейнберд. – В свое время я свернул шею одному или двум. Одному – по приказу Конторы. Вашему приказу, Кэп.

– Это угроза? – крикнул Кэп. Он понимал, что реагирует слишком болезненно, но ничего не мог с собой поделать. – Черт бы тебя побрал, это угроза? Если да, думаю, ты потерял чувство меры! Если я решу, что тебе не стоит покидать это здание, мне достаточно лишь нажать кнопку! У меня найдется три десятка человек, способных выстрелить из этой винтовки…

– Но ни один не может выстрелить с такой точностью, как этот одноглазый краснокожий ниггер, – сказал Рейнберд. Его голос по-прежнему был мягким. – Вы думаете, что Макги уже ваши, Кэп, но они – как блуждающие огоньки. Какие бы боги ни существовали, они не хотят, чтобы вы их заполучили. Не хотят, чтобы вы заточили их в ваши камеры злобы и пустоты. Вы уже думали, что они у вас в кармане. – Он указал на библиотечную тележку, на отчет в синей обложке. – Я читал все эти материалы. И отчет вашего доктора Хокстеттера.

– Черта с два! – воскликнул Кэп, но по лицу Рейнберда понял, что это правда. Он читал. Каким-то образом читал. Кто дал ему все это? – разъярился Кэп. Кто?

– Да, – кивнул Рейнберд, – я получаю все, что хочу, когда хочу. Люди сами мне это отдают. Я думаю… причина в моем красивом лице. – Улыбка расширилась и вдруг превратилась в жуткий, хищный оскал. Здоровый глаз вращался в глазнице.

– Что ты мне такое говоришь? – спросил Кэп. Ему хотелось выпить воды.

– Только то, что я долгое время провел в Аризоне. Гулял и вдыхал запах дующих там ветров. Доложу вам, Кэп, ветра там пахнут горечью, словно дуют с солончаков. Мне хватало времени и почитать, и подумать. И вот до чего я додумался. Похоже, я – единственный человек в этом мире, который гарантированно доставит этих двоих сюда. И возможно, я – единственный человек в этом мире, который сможет чего-то добиться от этой девочки, когда она окажется здесь. Ваш толстый отчет, ваш торазин и ваш орасин – лекарства могут не справиться. Опасность существенно выше, чем вы думаете.

Слушая Рейнберда, Кэп словно слушал призрак Уэнлесса и от страха и ярости не мог произнести ни слова.

– Я все это сделаю, – мягко продолжил Рейнберд. – Привезу их сюда, и вы проведете свои опыты. – Он напоминал отца, разрешающего ребенку поиграть с какой-то новой игрушкой. – С условием: вы отдаете девочку мне для устранения, когда закончите с ней.

– Да ты сумасшедший, – прошептал Кэп.

– Вы совершенно правы. – Рейнберд рассмеялся. – И вы тоже. Безумнее не бывает. Сидите здесь, строите планы, собираясь контролировать силу, которая за пределами вашего понимания. Силу, которая подвластна только богам… и этой девочке.

– И что помешает мне убрать тебя? Прямо здесь и сейчас?

– Обещаю вам, если я исчезну, в течение месяца эту страну захлестнет такая волна отвращения и негодования, что в сравнении с ней Уотергейт будет выглядеть детской забавой. Обещаю вам, если я исчезну, Контора перестанет существовать в какие-то шесть недель, и не пройдет и шести месяцев, как вы предстанете перед судом по обвинению в преступлениях, достаточно серьезных, чтобы остаток жизни провести в тюрьме. – Он вновь улыбнулся, продемонстрировав кривые темные зубы. – Не сомневайтесь в моих словах, Кэп. Я достаточно долго пробыл в этом мерзком гнилом винограднике, и мое вино будет горьким.

Кэп попытался рассмеяться, но из горла вырвалось сдавленное рычание.

– Более десяти лет я откладывал орешки и зерно, – безмятежно сказал Рейнберд, – как любое животное, пережившее зиму и помнящее о ней. Чего у меня только нет, Кэп: фотографии, магнитофонные записи, ксерокопии документов, от которых у наших добропорядочных обывателей кровь застынет в жилах.

– Это невозможно, – выдохнул Кэп, зная, что Рейнберд не блефует, и вдруг почувствовал, как невидимая холодная рука сжала сердце.

– Очень даже возможно, – возразил Рейнберд. – Три последних года я собирал информацию, потому что три последних года имел возможность черпать ее из вашего компьютера, когда у меня возникало такое желание. Используя разделение времени, естественно. Удовольствие это дорогое, но я мог заплатить. Гонорары у меня высокие, а благодаря инвестициям деньги накапливаются. Я стою перед вами, Кэп, – или сижу, что более правдиво, но не так поэтично, – являя собой триумфальный пример американского свободного предпринимательства.

– Нет, – сказал Кэп.

– Да, – ответил Рейнберд. – Я – Джон Рейнберд, но я также и Американское бюро геологических исследований. Проверьте, если хотите. Мой компьютерный код – AXON. Проверьте коды разделения времени на вашем главном терминале. Воспользуйтесь лифтом, я подожду. – Рейнберд положил ногу на ногу, отворот правой штанины задрался, открыв надорванный шов сапога. Он был похож на человека, готового ждать до скончания веков.

Голова у Кэпа шла кругом.

– Разделение времени – возможно. Но это все равно не позволит…

– Сходите к доктору Нофтцигеру, – мягко предложил Рейнберд. – Спросите его, сколько существует способов получить хранящуюся в компьютере информацию, если вам доступно разделение времени. Два года тому назад один двенадцатилетний умник подсоединился к компьютеру Конгресса Соединенных Штатов. И между прочим, я знаю ваш код доступа, Кэп. В этом году – BROW. В прошлом был RASP. Он мне казался значительно более уместным.

Кэп сел и посмотрел на Рейнберда. Разум словно разделился на три части, превратился в студию с тремя аудиториями. Первая в изумлении отмечала, что Джон Рейнберд никогда не говорил так много. Вторая пыталась сжиться с мыслью, что этот маньяк знал все о деятельности Конторы. Третья вспоминала китайское пожелание, обманчиво приятное, пока ты не садился, чтобы тщательно его обдумать. Чтоб ты жил в интересные времена. Последние полтора года выдались именно такими. И Кэп чувствовал, что окончательно свихнется, если случится еще что-то интересное.

Тут он снова подумал об Уэнлессе: с нарастающим мучительным ужасом. Он осознавал, что… что… превращается в Уэнлесса. Его осаждают демоны со всех сторон, а он не в силах бороться с ними или даже позвать на помощь.

– Чего ты хочешь, Рейнберд?

– Я вам уже говорил, Кэп. Мне не нужно ничего, кроме вашего слова, что мое общение с этой девочкой, Чарлин Макги, не закончится выстрелом из винтовки, а начнется с него. Я хочу… – Глаз Рейнберда потемнел, стал задумчивым. – Я хочу ее познать.

Кэп смотрел на него, оцепенев от ужаса.

Рейнберд внезапно понял причину и презрительно покачал головой.

– Не в библейском смысле. Но я ее познаю. Мы подружимся, Кэп. Если она действительно столь могущественна, мы с ней станем большими друзьями.

Кэп попытался усмехнуться, но с губ слетело пронзительное хихиканье.

Презрительное выражение на лице Рейнберда не изменилось.

– Да, конечно, вы думаете, что такое невозможно. Смотрите на мое лицо и видите монстра. Смотрите на мои руки и видите, что они все в крови, пролитой по вашим приказам. Но я говорю вам, Кэп: так будет. У девочки почти два года не было друзей. Только отец, никого больше. Она для вас такая же, как я, Кэп. В этом ваш огромный недостаток. Вы смотрите и видите чудовище. Только в случае девочки вы видите полезное чудовище. Возможно, причина в том, что вы белый человек. Белые люди везде видят монстров. Белые люди смотрят на свои члены и видят монстров. – Рейнберд снова рассмеялся.

Кэп начал успокаиваться, к нему возвращалось здравомыслие.

– Почему я должен это разрешать, даже если все сказанное тобой – правда? Твои дни сочтены, и мы оба это знаем. Ты двадцать лет охотился за собственной смертью. Все остальное было случайностью, всего лишь хобби. Ты скоро ее найдешь. И этим все закончится. Так почему я должен доставлять тебе удовольствие? Давать то, что ты хочешь?

– Возможно, вы правы. Возможно, я охотился за собственной смертью. Должен признать, не ожидал от вас столь красочных слов, Кэп. Может, вам следует почаще вспоминать о страхе перед Богом.

– Ты в мои представления о Боге не вписываешься, – ответил Кэп.

Рейнберд усмехнулся.

– Конечно, я больше тяну на дьявола, каким его представляют себе христиане. Но вот что я вам скажу: если бы я действительно охотился за собственной смертью, то нашел бы ее гораздо раньше. Возможно, я не спешил с поисками. Однако у меня нет желания уничтожить вас, Кэп, или Контору, или внутреннюю разведку США. Я не идеалист. Мне нужна только эта девочка. А вы, возможно, убедитесь, что вам нужен я. Возможно, убедитесь, что я сумею сделать то, что не по зубам всем лекарствам в аптечке доктора Хокстеттера.

– А в обмен?

– Когда история с Макги завершится, Американское бюро геологических исследований прекратит свое существование. Ваш компьютерный бог, Нофтцигер, сможет изменить все коды. А вы, Кэп, полетите со мной в Аризону обычным рейсом одной из авиакомпаний. Мы отлично пообедаем в моем любимом ресторане Флагстаффа, а потом поедем в мой дом, и за ним, в пустыне, зажжем костер и поджарим великое множество бумаг, магнитофонных лент и фильмов. Я даже покажу вам свою коллекцию обуви, если вы того пожелаете.

Кэп задумался. Рейнберд ему не мешал.

– Хокстеттер и его коллеги предполагают, что полное исследование девочки займет два года, – наконец сказал Кэп. – Это зависит от крепости ее внутренних защитных барьеров.

– А вы уйдете через четыре или шесть месяцев.

Кэп пожал плечами. Рейнберд коснулся носа указательным пальцем, склонил голову набок – словно гротескный сказочный персонаж.

– Я думаю, мы сможем удержать вас в седле гораздо дольше, Кэп. Между нами, мы знаем, где закопаны сотни трупов, как в прямом, так и в переносном смысле. И я сомневаюсь, что Хокстеттеру потребуются годы. В итоге мы оба получим желаемое. Что скажете?

Кэп вновь задумался. Он чувствовал себя старым, усталым, потерпевшим полное поражение.

– Полагаю, мы договорились.

– Отлично, – кивнул Рейнберд. – Думаю, я стану уборщиком при девочке. Никем. Для нее это будет важно. И разумеется, она никогда не узнает, что именно я нажал спусковой крючок. Это опасная информация, правда? Очень опасная.

– Почему? – спросил наконец Кэп. – Как ты дошел до такого безумия?

– Вам это кажется безумием? – небрежно спросил Рейнберд. Поднялся, взял со стола Кэпа одну из фотографий. Со смеющейся Чарли, скользившей по склону на сложенной картонной коробке. – В этом деле мы все запасаем на зиму орешки и зерно, Кэп. Так поступал Гувер. Так поступали все директора ЦРУ. Да и вы тоже, иначе сидели бы уже на пенсии. Когда я начинал, Чарлин Макги еще не родилась, и я прикрывал только собственный зад.

– Но почему девочка?

Рейнберд долго не отвечал. Внимательно, почти с нежностью разглядывал фотографию. Прикоснулся к ней.

– Она очень красивая. И очень юная. Но в ней ваш фактор Зет, сила богов. Мы с ней подружимся. – Его глаз мечтательно сверкнул. – Да, мы с ней крепко подружимся.