– Папуля! – закричала Чарли.

Мир тошнотворно вращался перед глазами Энди. Натриевые фонари вдоль Северной трассы были под ним, земля – над ним и стряхивала его с себя. Потом он приземлился на пятую точку и съехал по оставшейся части насыпи, как мальчишка с ледяной горки. Ниже беспомощно катилась Чарли.

– Чарли! – сипло крикнул он, так, что заболело горло и едва не раскололась голова. – Осторожнее!

Затем увидел ее, сидящую на корточках на аварийной полосе, в ярком свете автомобильных фар, плачущую. Мгновением позже приземлился рядом, крепко приложившись задом к асфальту. Боль взлетела по позвоночнику до головы. В глазах задвоилось, затроилось, но в конце концов зрение пришло в норму.

Чарли так и сидела на корточках, обхватив голову руками.

– Чарли. – Он прикоснулся к ней. – Ты в порядке, лапочка?

– Лучше бы меня выкинуло под машины! – выкрикнула она сквозь слезы, ее голос звенел от презрения к себе, и у Энди защемило сердце. – Я этого заслуживаю, потому что подожгла того человека!

– Ш-ш-ш, – попытался он успокоить ее. – Чарли, незачем тебе больше об этом думать.

Он обнял дочь. Автомобили проносились мимо. В любом мог сидеть коп, и тогда для них все закончится. Сейчас такой исход вызывал почти облегчение.

Ее рыдания поутихли. Он понял, что отчасти их причина – усталость, которая и его боль делала нестерпимой, вызывала совершенно излишний поток воспоминаний. Если бы они могли добраться до укромного местечка и прилечь…

– Ты можешь встать, Чарли?

Она медленно поднялась, смахнула последние слезы. Лицо лунным диском белело в темноте. Глядя на нее, он почувствовал острый укол вины. Ей бы сейчас лежать в уютной постели в доме, за который постепенно выплачивается ипотечный кредит, с плюшевым медвежонком под рукой, чтобы следующим утром вернуться в школу и бороться за Бога, страну и второй класс. Вместо этого в четверть второго ночи она стояла на аварийной полосе платной автострады в северной части штата Нью-Йорк, преследуемая силами правопорядка, сокрушенная чувством вины, потому что унаследовала кое-что от матери и отца, и это кое-что досталось ей помимо ее воли, точно так же, как и ясные синие глаза. Непросто объяснить семилетней девочке, что папе и маме однажды потребовались двести долларов, и люди, к которым они обратились, солгали им, сказав, что опасаться нечего.

– Мы попытаемся поймать попутку. – Энди обнял ее за плечи – то ли для того, чтобы успокоить, то ли чтобы обрести дополнительную точку опоры. – Доедем до отеля или мотеля и там поспим. А потом подумаем, что делать дальше. Согласна?

Чарли молча кивнула.

– Хорошо. – Он поднял руку с оттопыренным пальцем. Машины пролетали мимо, не сбрасывая скорости, а менее чем в двух милях от них зеленый автомобиль тронулся с места. Энди об этом не знал. Его измученный болью разум вернулся к тому вечеру, когда они с Вики сидели в Студенческом клубе. Она жила в одном из общежитий, он проводил ее туда, на пороге, у большой двустворчатой двери вновь поцеловал в губы, и она неуверенно обняла его за шею – девушка, сохранившая девственность. Они были молоды, Господи, они были так молоды.

Машины проносились мимо, обдавая их порывами ветра, от которых волосы Чарли взлетали и опускались, а он вспоминал, что еще произошло в тот самый вечер двенадцать лет назад.