– Чарли! – позвал он, разрушив чары.

Руки девочки оторвались от перекладины, и ужасное озарение снизошло на нее. Она повернулась к воротам и увидела его. Первая мысль

(папуля ты так растолстел!)

сверкнула и ушла так быстро, что она едва успела ее понять. Толстый или нет, это был он, она узнала бы его всегда и везде, и ее любовь к нему сдула чары Рейнберда, как туман. А озарение заключалось в том, что кем бы ни был для нее Джон Рейнберд, для ее отца он являл собой только смерть.

– Папуля! – крикнула она. – Не заходи сюда!

Внезапная гримаса раздражения перекосила лицо Рейнберда. Пистолет больше не лежал у него на коленях, а был нацелен на силуэт в воротах.

– Думаю, для этого уже поздновато, – произнес он.

Позади отца стоял какой-то мужчина. Кажется, тот самый, которого все звали Кэп. Просто стоял, опустив плечи, словно побитый.

– Входите, – приказал Рейнберд, и Энди вошел. – Теперь остановитесь.

Энди остановился. Кэп последовал за ним, отставая на шаг или два, будто привязанный. Его взгляд нервно бегал по сумрачной конюшне.

– Я знаю, на что вы способны. – В голосе Рейнберда появились непринужденные, даже веселые нотки. – На что способны вы оба. Но, мистер Макги… Энди? Я могу называть вас Энди?

– Как хотите, – ответил ее отец. Спокойным голосом.

– Энди, если вы попытаетесь использовать то, что у вас есть, против меня, я попытаюсь сопротивляться достаточно долго для того, чтобы пристрелить вашу дочь. И разумеется, Чарли, если ты попытаешься использовать против меня то, на что способна, кто знает, чем все закончится.

Чарли подбежала к отцу. Прижалась лицом к грубым рубчикам вельвета.

– Папуля, папуля, – прошептала она хрипло.

– Привет, лапочка. – Он погладил ее по волосам. Обнял, затем вскинул взгляд на Рейнберда. Тот сидел на краю сеновала, как матрос на рее. Оживший одноглазый пират из сна Энди. – И что теперь? – спросил он Рейнберда. Энди понимал, что Рейнберд вполне способен задержать их, пока бежавший через лужайку парень не приведет подмогу, но почему-то не думал, что Рейнберд захочет это делать.

Рейнберд проигнорировал вопрос.

– Чарли? – позвал он.

Девочка вздрогнула в объятиях отца, но не обернулась.

– Чарли, – повторил Рейнберд, мягко, настойчиво. – Посмотри на меня, Чарли.

Медленно, неохотно она повернулась и посмотрела на него.

– Поднимайся сюда, как мы и договорились. Ничего не изменилось. Мы поговорим, и все закончится.

– Нет, я этого не позволю, – любезным голосом возразил Энди. – Мы уезжаем.

– Поднимайся сюда, Чарли, иначе я прямо сейчас пущу пулю в голову твоему отцу. Ты меня сожжешь, но готов спорить, спусковой крючок я нажму быстрее.

Чарли застонала, словно раненый зверь.

– Не двигайся, Чарли, – сказал Энди.

– С ним все будет хорошо, Чарли. – Тихий голос Рейнберда звучал здраво и убедительно. – Его отправят на Гавайи, и с ним все будет хорошо. Выбор за тобой, Чарли. Пуля в голову здесь или золотой песок Калами-Бич там. Что скажешь, Чарли? Выбирать тебе.

Не отводя синих глаз от единственного глаза Рейнберда, Чарли нерешительно шагнула к лестнице.

– Чарли! – резко произнес Энди. – Нет!

– Все закончится, – сказал Рейнберд. Пистолет по-прежнему был нацелен в голову Энди. – Ты ведь этого хочешь, верно? Я сделаю это нежно, и я сделаю это быстро. Доверься мне, Чарли. Ради своего отца и ради себя. Доверься мне.

Девочка сделала шаг, затем другой.

– Нет, – сказал Энди. – Не слушай его, Чарли.

Но его слова будто подтолкнули ее. Она подошла к лестнице. Взялась за перекладину над головой и замерла. Посмотрела на Рейнберда, их взгляды встретились.

– Ты обещаешь, что с ним все будет хорошо?

– Да, – ответил Рейнберд, и Энди внезапно в полной мере ощутил силу его лжи… всей его лжи.

Мне придется «толкнуть» ее, в изумлении подумал он. Не его – ее.

И он собрался это сделать. Она уже стояла на первой перекладине, нащупывая руками следующую.

Именно в тот момент Кэп, о котором все забыли, начал кричать.