В четверть одиннадцатого Джон Рейнберд проскользнул в маленькую наблюдательную комнату рядом с жилищем Чарли. Луис Трентер, необъятных размеров толстяк, ягодицы которого выплескивались из кресла, смотрел на мониторы. Электронный термометр показывал нормальные шестьдесят восемь градусов. Луис оглянулся на звук открывшейся двери, и при виде Рейнберда его лицо напряглось.

– Я слышал, ты уехал из города.

– Отъезд отменили, – ответил Рейнберд. – Но ты этим утром меня не видел, Луис. – Луис с сомнением смотрел на него. – Не видел, – повторил Рейнберд. – После пяти вечера мне будет глубоко насрать. Но до пяти ты меня не видел. И если я услышу, что видел, найду тебя и срежу лишнее сальце. Сечешь?

Луис Трентер заметно побледнел. Бисквит с кремом выпал из его руки, заскользил по наклонной металлической панели с мониторами и микрофоном и свалился на пол, оставляя шлейф крошек. Внезапно Луис потерял аппетит. Он слышал, что этот парень – псих, и теперь видел, что это чистая правда.

– Секу, – прошептал он безумной ухмылке и сверкающему глазу.

– Отлично. – И Рейнберд направился к нему. Луис отшатнулся, но Рейнберд полностью его проигнорировал, уставившись на один из мониторов. Чарли, такая красивая в джинсовом сарафане. Глаз влюбленного не упустил, что сегодня она не стала заплетать волосы, и они легко и красиво падали на шею и плечи. Девочка ничего не делала – просто сидела на диване. Не читала, не смотрела телевизор. Словно женщина, ждущая автобуса.

Чарли, восхищенно подумал Рейнберд. Я тебя люблю. Действительно, люблю.

– Что она сегодня делает? – спросил Рейнберд.

– Ничего особенного, – с готовностью ответил, почти пролепетал Луис. – Без четверти час идет в конюшню к своей лошади. Завтра еще один эксперимент.

– Завтра, говоришь?

– Да, – ответил Луис. Плевать он хотел на эксперименты, но следовало порадовать Рейнберда – вдруг тот поскорее уйдет?

И Рейнберд вроде бы порадовался. Во всяком случае, ухмылка вернулась.

– Она идет в конюшню без четверти час, так?

– Да.

– И кто ее поведет? Учитывая, что я лечу в Сан-Диего?

Луис издал пронзительный, женский смешок, чтобы продемонстрировать, как ему понравилась шутка Рейнберда.

– Твой дружок. Дон Джулс.

– Он не мой дружок.

– Нет, разумеется, нет, – мгновенно согласился Луис. – Он… он подумал, что приказ довольно странный, но раз его отдал сам Кэп…

– Странный? И что странного он нашел в приказе?

– Ему приказано привести ее в конюшню и оставить там. Кэп сказал, что конюхи за ней приглядят. Но они же ничего не знают. Дон думает, это огромный риск…

– Да? Ему платят не за то, чтобы он думал, правда, толстяк? – Рейнберд хлопнул Луиса по плечу. Сильно. Звук получился, как от далекого удара грома.

– Да, конечно, ему платят не за это, – тут же ответил Луис. Он начал потеть.

– Еще увидимся. – И Рейнберд направился к двери.

– Уходишь? – Луис не смог скрыть облегчение.

Рейнберд остановился, взявшись за ручку, и обернулся.

– Это ты про что? Я сюда и не заходил.

– Да, конечно, – с жаром согласился Луис.

Рейнберд кивнул и выскользнул в коридор, плотно закрыв за собой дверь. Луис несколько мгновений смотрел на нее, потом шумно выдохнул. Подмышки взмокли, белая рубашка прилипла к спине. Затем он наклонился, подобрал с пола недоеденный кусок бисквита, стряхнул пыль, вновь принялся за еду. Девочка по-прежнему сидела на диване, ничего не делая. Как Рейнберд – именно Рейнберд – сумел втереться к ней в доверие, так и осталось загадкой для Луиса Трентера.