«ПРИВЕТ КОМПЬЮТЕР/ ЗАПРОС ДЖОН РЕЙНБЕРД 14222/ ЭНДРЮС ВВБ [ОК] ДО САН-ДИЕГО [КА] ПУНКТ НАЗНАЧЕНИЯ/»

«ПРИВЕТ КЭП/ СТАТУС ДЖОН РЕЙНБЕРД 14222/ ЭНДРЮС [ОК] ДО САН-ДИЕГО [КА] ПУНКТ НАЗНАЧЕНИЯ/ ВЫЛЕТ ЭНДРЮС ВВБ 0700/ СТАТУС ОК/КОНЕЦ».

Компьютеры – словно дети, думал Рейнберд, читая это послание. Он просто набрал новый код Кэпа – о наличии которого сам Кэп еще не подозревал – и превратился для компьютера в Кэпа. Рейнберд начал фальшиво насвистывать. Солнце только что село, и Контора сонно завершала рабочий день.

«ВВЕСТИ В БАНК ДАННЫХ СОВЕРШЕННО СЕКРЕТНО».

«КОД ПОЖАЛУЙСТА».

«КОД 19180».

«КОД 19180, — ответил компьютер. – ГОТОВ ВНЕСТИ В БАНК ДАННЫХ СОВЕРШЕННО СЕКРЕТНО».

Секунду помедлив, Рейнберд напечатал: «ВВЕСТИ В БАНК ДАННЫХ/ ДЖОН РЕЙНБЕРД 14222/ ЭНДРЮС ВВБ [ОК] ДО САН-ДИЕГО [КА] ПУНКТ НАЗНАЧЕНИЯ/ ОТМЕНЯЕТСЯ/ ОТМЕНЯЕТСЯ/ ОТМЕНЯЕТСЯ/ [19180]».

«ВВЕДЕНО».

Потом, воспользовавшись справочником кодов, Рейнберд сообщил компьютеру, кого следует проинформировать об отмене: Виктора Пакериджа и его помощника Ричарда Фолсома. Этим новым инструкциям предстояло уйти с полуночным телексом на военно-воздушную базу «Эндрюс». Самолет, на котором зарезервировали место Рейнберду, просто поднимется в воздух без него. И никто, включая Кэпа, об этом не узнает.

«60 °CПОКОЙНОЙ НОЧИ КОМПЬЮТЕР 600».

«604 СПОКОЙНОЙ НОЧИ КЭП 604».

Рейнберд отодвинулся от клавиатуры. Конечно, он мог остановить все сегодня. Но у него не было неопровержимых доказательств. Компьютер до определенной степени поддержит его, однако выкладки компьютера – не масло, на хлеб не намажешь. Лучше остановить их, когда все закрутится. Так куда веселее.

А история действительно получалась веселая. Пока они возились с девочкой, мужчина сумел вернуть себе способность ментального доминирования – или ему удалось успешно ее скрывать. Лекарства он наверняка не пил. И теперь контролировал Кэпа, то есть находился в шаге от контроля над организацией, которая захватила его в плен. Да, забавно, чего там. Но Рейнберд по собственному опыту знал, что эндшпили часто бывают забавными.

Он понятия не имел, что задумал Макги, мог только предполагать. Они поедут в «Эндрюс», это точно, причем Чарли будет с ними. Кэп мог вывезти ее с территории Конторы без особых хлопот: Кэп и больше никто. Они приедут в «Эндрюс», но не полетят на Гавайи. Возможно, Энди спланировал раствориться в Вашингтоне, округ Колумбия. А может, они сойдут с самолета в «Дурбане», и Кэп предоставит им служебный автомобиль. В этом случае они укатят в Чикаго… чтобы несколько дней спустя появиться в кричащих заголовках «Чикаго трибьюн».

Он рассмотрел и такой вариант: не вмешиваться. Тоже неплохая возможность повеселиться. Он полагал, что Кэп попадет в дурдом, где будет орать о клюшках для гольфа и змеях в траве, а может, покончит с собой. Что же касается Конторы… Легко представить, что произойдет с муравейником, если под него подложить квартовую бутыль нитроглицерина. Рейнберд не сомневался: Контора перестанет существовать максимум через пять месяцев после того, как пресса узнает о Странной истории семьи Эндрю Макги. Сам Рейнберд не присягал на верность Конторе. Всегда считал себя одиноким волком, покалеченным солдатом удачи, меднокожим ангелом смерти, и нынешняя ситуация ничего для него не значила. Сейчас он хранил верность совсем не Конторе.

Чарли!

У них с Чарли была назначена встреча. Он намеревался заглянуть в ее глаза, а она – в его… и, возможно, они уйдут вместе, в языках пламени. Тот факт, что, убивая Чарли, он, вероятно, спасал мир от некоего невообразимого Армагеддона, в его расчетах не фигурировал. Миру он задолжал ничуть не больше, чем Конторе. Мир вместе с Конторой вытащил Рейнберда из замкнутого сообщества в пустыне, которое могло стать его спасением… или превратить его в безобидного Индейца Джо, заливавшего бензин на автозаправке либо продававшего поддельных духов предков в маленьком дерьмовом придорожном киоске на полпути между Флагстаффом и Фениксом.

Но Чарли, Чарли!

Они кружились в долгом вальсе смерти с той самой бесконечной ночи тьмы во время отключения электричества. И неопределенные подозрения, возникшие одним ранним утром в Вашингтоне, когда он убил Уэнлесса, превратились в несокрушимую уверенность: девочка принадлежала ему. Рейнберд знал, что это будет акт любви, а не уничтожения, хотя обратное тоже было верно.

Он не имел ничего против. По большому счету хотел умереть. И умереть от ее рук, в ее пламени… это несло в себе искреннее раскаяние и, возможно, отпущение грехов.

Как только девочка и ее отец встретятся, она превратится в заряженный пистолет… нет, в снаряженный огнемет.

Он будет следить за ними и позволит им встретиться. Что произойдет потом? Кто знает!

Знание – оно лишь портит забаву.