Глава 2

Гримли проснулся со странным ощущением, будто спит на голой земле, столь резко оборвался его сон. Проклятье, не помню, что снилось, даже с колдунами такое бывает. Какая-то вода, ужас тонущего человека, свет столбом, черный корабль набирающий воду, тонущий гигансткий корабль…

Все тело била дрожь. Он потянулся, встал и, выпив какой-то загадочной жидкости, на вкус вроде жирного молока с сахаром, вышел из своей комнаты. Уже почти месяц провел здесь Гримли, вернее, надеялся, что только месяц. Пара старых домов и арены между ними, вот и все небольшое селение. Кроме молодого ученика, тут жили лишь несколько гремлинов и два золотых голема, поддерживавших порядок в этой затерянной среди Авлийских лесов обители.

Забрав его сюда из самого центра ссоры с эрафийскими генералами, Солмир не только спас ему жизнь, но в первую очередь хотел успеть сделать главное. Успеть научить юношу хотя бы немногому из того, что знал сам. Успеть, пока конфликт с нойонами не перешел в решающую фазу.

Солмир хорошо помнил о пророчестве и боялся его. Ведь в нем говорилось, что Арагон будет висеть на волоске, значит, огромное нынешнее преимущество Белых Магов может оказаться самообманом. Этот парень наверняка тот единственный или как минимум очень сильный колдун, которого нельзя отпускать в свободное плавание в нынешнее лихое время.

Было видно, что юноша владел навыками рукопашного боя – этому его учить как раз не приходилось, да и вообще любую боевую магию он схватывал на лету. Гораздо сложнее магу-дипломату было отвечать на его вопросы. Объяснять действия Белого круга, нойонов и просто отдельных деятелей истории, которыми тот все больше интересовался.

К счастью, Гримли был легко обучаем. Солмир ещё не знал, хорошо это или плохо, но парень легко поддавался такому действию магии, как чары. Возможно, это объяснялось его чувством к Адель или его серьезным возрастом и жизненным опытом. Все же выявлять, обучать магов стоило с пяти-шести лет, а не в двадцать три года. На тренировке не сложно было так зачаровать парня, что он терял представление о времени и усталости. Только одна мысль была в его голове и настойчивостью своей она настораживала мага, мысль об Аделаиде.

Вот и сейчас Солмир заранее почувствовал, что молодой ученик спешит к нему, и голова Гримли кипит от вопросов и гнева. Он ещё не умеет должным образом контролировать эмоции, вздохнул маг. Вообще сейчас было не время для урока, Солмира ждали несколько каналов астральной связи. С ним хотели поговорить маг Ранкх из Валтары и эльф-разведчик Алагар из Рейхавена. Но голоса издалека запаздывали, а Гримли Фолкин был уже здесь, бодр, но как-то внутренне расстроен. В руках юноша держал тонкий свиток из очень плохой серой бумаги.

Солмир сидел в кресле под прозрачным потолком из ауры воздуха. Стены в этом зале, как узкие опоры, подпирали ничто, возвышаясь над округлым основанием шириной в десять ярдов. Там, где не было стен, магия воздуха создавала то фронтальные окна под самый свод, то отверстия дверей. Ни зной, ни ветер, ни снег снаружи не проникали сюда. Гримли уже знал волшебное слово, открывавшее доступ в святая святых этого места – залу связи, где обычно пребывал маг.

– Ты хочешь утруждать себя занятиями вопреки рекомендованной медитации? – Солмир улыбнулся, и морщинки смешно сжались в уголках широкого рта. – Ты запомнил, что нужно чувствовать астрал более чутко и дальше? Это залог успеха в любом начинании.

– У меня сейчас не магия на уме, учитель. Вы мне обещали рассказать о том, что творится в Эрафии. О том, что произошло с моими друзьями, – юноша чуть покраснел, – с Аделаидой. Это место опутано такой аурой, я ничего не вижу снаружи, но кое-что мне удалось узнать, несмотря на все препятствия!

– А почему ты не обратился ко мне раньше? – Маг видел лист в кулаке за спиной Гримли и уже знал, что там написано. Так громко и неосмотрительно думал его ученик.

– Вы помогаете Эрафии громить Лордарон, а войска Велеска, вместо наступления на врага, устроили карательный рейд против собственного населения, – юноша протянул вперед свернутый трубочкой листок. – Я приказал одному гремлину стащить это в ближайшем селении людей. Его отсутствия никто не заметил, у меня уже неплохо получается управлять этими тварями и големами, но объясните мне, наконец…

Устав от долгой речи без перерыва, Гримли на минуту смолк, обошел небольшой фонтанчик с эликсиром здоровья, омыл в нем руки и сел на отодвинутое от круглого каменного стола кресло.

– Я прошу вас, учитель, объясните! Почему вы при всем вашем могуществе, при всей мудрости позволяете королю, хорошо, даже не Эдрику, но канцлеру и его прихвостням, герцогам и баронам, грабить свою страну? Унижать народ, измываться над населением, над всеми, кто им не принадлежит! Своими же людьми они торгуют как курами, как вещами. Где же свет вашей мудрости?

Солмир видел его распаленный яростью рассудок, но в отличие от былых времен теперь это никак не сказывалось на астрале, все было тихо и мирно. Парень научился сдерживать внешнюю часть эмоций. Научился носить внешнюю маску, пришла пора учить его внутренней.

– А чего бы хотел ты? Как, по-твоему, мы должны были поступить?

– Вы… – Гримли смутился на миг, он чувствовал ловушку в уверенном тоне мага, но все же решился. – Арагон должен потребовать от короля свободу для всех людей. Отмены права покупать и продавать людей вместе с землей безвозмездно. Пусть рыцари ищут другой хлеб! Пусть покровительствуют торговле, охраняют караваны вместо наемников, а не обирают крестьян. Пусть исчезнет ужасный орден Фавела, который погряз в мздоимстве, разврате, их безудержной алчности нет предела! Король и канцлер сильно от них зависят, сделайте свободными самих правителей Эрафии!

– А если бароны и герцоги с этим не согласятся, что тогда? – сдвинув брови и смеясь в бороду, спросил Солмир.

– Тогда вы покараете их.

– То есть уничтожить, да?

– Да, если они не уступят! Но они трусливы и верят церкви, покажите гнев, и они согласятся, устрашенные! – Гримли попался, ему на миг показалось, что он и вправду может уговорить мага Света. Он говорил с задором и живостью, вкладываясь в каждое слово.

– Но если мы убьем их, то пустующие замки займут новые рыцари.

– Откуда им взяться?

– Ну, мы уничтожим самых сильных и жестоких, думаешь, более слабые – более благородны? Полагаешь, их собственное место не займут выходцы из ремесленников и крестьян? Посмотри, разогнав орден Фавела, мы получим тех же людей с теми же пороками и недостатками, но не вместе, а порознь. Каждый из них, особенно склонный к жестокости, обделенный ранее, обиженный, но не стойкий характером будет жаждать мести, начнет использовать магию для подчинения других. Каждый из них в свою очередь станет предметом охоты со стороны Темного круга, который, как ты понимаешь, мы разогнать не в силах, пока не в силах…

Солмир был даже рад серьезности вопросов, что ставил юноша. Он умеет сомневаться, это огромное достижение. Хорошо, что он не достался Теодору, думал маг.

– Но ведь им объявлена война, вы их уничтожите! – спорил Гримли.

– Начать войну и победить – это две разные вещи. Да будет тебе известно, что ещё ни одна война в истории не заканчивалась так, как планировали её зачинщики. Тебе это ни о чем не говорит?

– Ну, разве только об осторожности! У нойонов нет шансов, вы же учили меня, что их силы в десять раз уступают вашим. Раньше им помогала лишь неприступность их древних цитаделей, так пишут в ваших книгах!

– Не верь всему, что пишут. В особенности о нас!

– Я…

Гримли уже сомневался, что может найти достойные аргументы. Он осознавал, с кем говорил. Как сложно возражать магу, подбирать слова, проклятие…

– Но вы ведь можете, можете почти всё! Почему вы не влияете на короля этих рыцарей, других?! Вы можете заставить их быть лучше, добрее к своим подданным!

– Увы, именно этого мы и не можем. – Маг задумался и смотрел куда-то за спину Гримли, за окно из ауры воздуха. Там вдали шумел лес, но звуки сюда не проникали.

– Смотри, – Солмир махнул рукой. Перед ними появился цветок, он возник прямо из воздуха, в горшочке, и невесомая лейка из какого-то темного легкого стекла. Она сама взлетела и полила растение. На нем в тот же миг появились цветы, все происходило очень быстро. Гримли едва успевал следить в астрале за действиями мага.

– Вот, налицо забота, цветок поливают, и видишь, он расцвел бурным цветом. Вот появились пчелы, они вьются около цветов, собирают мед. Ты не согласен с тем, что цветок растет, пчелы работают, а трутни едят все просто так? Ты предлагаешь нам убить трутней, но пчелы сами вырастят новых. А у нас в руках только лейка, больше ничего, мы можем лить!

При этих словах мага вода стала литься быстрее и больше, но тут цветок на глазах стал хиреть, чахнуть. Вскоре стебли распухли от влаги, он подломился и стал просто комком гниющих остатков. В мутной луже, которой стала кадка, плавали пчелы. Они умерли от голода вместе с трутнями.

– Как видишь, лучше людям не станет. Мы не можем заставить людей жить так, как надо, – Солмир пристально посмотрел на Гримли. – Мы не можем объяснить людям, как правильно жить потому, что сами не знаем, как правильно. Каждый человек живет так, как знает, а мы, как я надеюсь, ты понимаешь – уже давно не люди. Ответственность, знания, магия и власть – изменили нас. Когда-то давно мы были людьми, но сейчас уже нет, и, когда поймешь, ты согласишься, что есть путь лучше человеческого удела.

– Я вас не понимаю.

– Знаю, за один урок не понять того, что приходит с жизнью.

– Скажите, как вы стали магом?

– Ты имеешь в виду, сколько мне лет?

– Ну и это тоже, я просто хочу понять. Вы же очень древние, вы же всегда дрались с нойонами. И вот вы говорите так, будто совсем недавно были человеком. Я хочу знать правду, истину!

– Так правду или истину?

– Это одно и то же…

– Нет. Правда это твой взгляд на факты. Правда это всегда оценка. А истина это то, что было.

– Почему то, что было?

– Потому что все, что есть – иллюзия…

– Астрал отображает то, что есть!

– Видишь, как он зыбок? Настоящего практически не существует. Я отвечу на твой вопрос, – Солмир посмотрел в глаза Гримли. Вдруг мага что-то кольнуло, кто-то прибывал в святилище.

– Вы ждете гостя?

– Нет, я никого не жду, однако ещё никто не называл меня негостеприимным. – Белый маг улыбнулся и тут же заметил то, что укрылось от взора Гримли. Он почувствовал собрание Темного круга. Колоссальный сгусток темного течения астрала. Да, это, вероятно, их Совет, интересно, они нас так же чувствуют или лучше?

Однако Гримли недаром провел столько времени в тренировках и изучении магических текстов.

– Вы думаете о нойонах?

Искорки в глазах старика все же выдали изумление – да, ты спрашивал о том, как я стал магом и, сам того не понимая, спросил об одной из важнейших тайн нашего братства. Узнать её, значит, ступить на наш путь, готов ли ты принять это? Для меня это всего пара фраз, но ты уже не сможешь остаться прежним.

– Я пришел сюда, чтобы знать правду, – с обидой, встав и покрутив в руках бесполезную теперь лейку, ответил Гримли.

– Мне сто двадцать два года, и я чувствую себя старым. Это сложно понять тебе, но я именно чувствую это и не боюсь смерти. Боюсь только не успеть сделать все задуманное. Поэтому ты стал моим учеником. Ты, наверное, думаешь о церкви Велеса. Ведь там о нас говорят как о вечных защитниках людей. Объяснюсь, имена наши и, правда, легенда. Прошла вторая война стихий, самая кровавая и жестокая, когда армии под руководством нойона Сандро сожгли Эф-Полар, древнюю столицу людей, и их государство распалось. До этого люди ещё догадывались, что мы смертны. После случившегося мы решили, что церковь лучшее средство для контроля над новыми магами, которые рождались постоянно. Я даже сейчас сказал «мы», хотя тогда не родились ни мой дед, ни прадед. Ты видишь моё имя на этом посохе?

Маг притянул к себе свой магический жезл, стоявший у стола, на котором мерцало голографическое отображение святилища и окрестностей. Он покрутил посох пару раз и передал в руки Гримли. Юноша заметил на середине древнеэрафийские руны, там было написано «Солмир».

– Когда-то это означало «дипломат», – продолжил маг, – имен основателей Светлого круга, кроме Эй-джей-Дая и некоторых других, павших в битвах с нойонами, история не сохранила. Остались лишь имена тех, кто пожинал плоды их побед.

– То есть, – дерзко прервал мага Гримли, – вы не участвовали в третьей войне и вообще ни в одной из войн стихий, ни разу не бились с нойонами лицом к лицу?

– Нет, почему же, мы сто раз срывали их планы. Многие из нас, например, маг Теодор, бились с истинными нойонами, теми самыми нойонами, что уцелели после стольких конфликтов. Я лично никогда не сталкивался с ними в бою, только вел переговоры, ведь я… – Солмир усмехнулся, – …все-таки дипломат. Но думаю, случись такое, что не мне пришлось бы вступить в поединок с истинными, я бы точно знал, что не отступлюсь и не побегу.

Гримли был шокирован, всё то, что с малых лет вдалбливали ему, вдалбливали повсюду: в церкви, в рассказах, в легендах и сказках – всё миф и обман. Образ несокрушимых и мудрых защитников людей померк, и вместо него появлялся образ клики изощренных колдунов-лицедеев, которым власть над людьми была много дороже самих людей. На словах непримиримые борцы с тьмой, они тайно вели с нойонами переговоры, делили сферы влияния, сговаривались и предавали все то, во что люди верили, ослепленные блеском религиозных догм…

– Не очень приятно слышать все это. Да и рассказывать, поверь, тоже, – Солмир пересел поближе к Гримли и оперся на посох, – но попытайся понять, я и другие маги хотим людям только лучшего. Если мы их и обманываем, как тебе кажется, так только для их же блага. Это лучше, чем быть обманутыми нойонами. Их ложь о бессмертии много опаснее!

– А боги, Велес, они существуют?

– Богов нет. А под Велесом сейчас понимают ту непонятную, внешнюю к этому миру субстанцию, которая наполнила силой править астралом группу людей, почти тысячу лет назад, – сухо ответил маг.

Глаза Гримли расширились – и это обман. Нет ничего святого – вся религия ложь! А все остальные, и Марк, Илирвен, Толин, Лазарен, да и сам король – не более чем обманутые, блуждающие в потемках собственного незнания. Солмир меж тем продолжал:

– Велес, если тебе угодно так это называть, или творец в эльфийских преданиях, посетил этот мир и наделил людей силой к магии, потому что в то же время другой столь же загадочный персонаж, Хаид, придал эти способности людям юга и создал нойонов. Вероятно, Хаид хотел уравнять в бессмертии людей и эльфов, которые в те стародавние времена правили миром. Велес же желал, чтобы этот мир перестал быть ловушкой для душ, чтобы все были смертны. Точных описаний у нас нет. Так как сами древние маги и нойоны в те времена не обладали такими устройствами, как астральные глаза, информ-кристаллы, проигрыватели голограмм, повсюду доступные сегодня…

– В Эрафии не ни одного, – хмурился Гримли.

– Поэтому так сложно сказать, кем они были, Хаид и Велес. Суть – просто зачинщики, те, кто начал эту игру. Видимо, они так могущественны, что легко путешествуют между мирами. Может, сейчас, если для них такой термин может использоваться, их уже нет. Возможно, мы для них уже ничего не значим. Хотя это так же спорно, как и то, что ждет нас за гранью смерти. Ведь неизвестность это суть и есть страх. А знание – сила!

– И власть, – подытожил Гримли. Его лицо пошло краской.

– Да, и власть, конечно. Ты считаешь, что мы ошибаемся, не говоря людям правды. Не раскрываем им глаза на прошлое…

– Да!

– Я не могу тебя убедить, только время сделает это…

Маг замолчал, казалось, он сказал больше, чем хотел в начале этого разговора, но теперь назад хода не было… Картина на информационном столике замигала, к святилищу северо-запада летел золотой дракон.

– Кто-то из Совета Правды нуждается в нашей помощи, – указал маг, – ты хотел мне что-то показать?

Улыбаясь и чуть прищурившись, будто он плохо видел, Солмир отпил из стакана с дымящейся прозрачной жидкостью, взял посох и подошел к столу, приказав системам защиты пропустить гостя. Он почувствовал – это Алагар, глава разведки эльфов.

Гримли ещё минуту молча смотрел на мага, который, казалось, забыл о юноше, погрузившись в свои думы над голографическим столом. Солмир творил магию связи с кем-то в Арагоне, в астрале, то и дело поглядывая на него. Потом ученик встал и молча развернул перед чародеем смятый лист.

Бумага притушила голограмму изображения. Это был рукописный листок обращения к жителям Кастелатуса и окрестностей. Такие обычно зачитывали на площадях заезжие глашатаи.

«Вставайте, братья, пришло время порвать путы рабства!» Далее за призывом следовал рассказ о карательной акции генерала Велеска, огнем и мечом усмирявшего восток страны. Тысячи крестьян, которые после нашествия орков отказались возвращаться в свои дома к бывшим хозяевам, были найдены и возвращены силой. Отряды повстанцев были разбиты всюду, но нанесли, по словам обращавшихся, тяжелый урон «ненавистным рыцарям-грабителям и насильникам в сутанах ордена».

– Сейчас, в канун войны с нойонами, смотрите, что делает король! – осуждающе громко крикнул Фолкин. В нем била ярость. Ох, если бы он был там. Он бы им показал, этим самодовольным сытым деспотам, где их место, но по воле рока, и Солмира, он теперь здесь.

– Приказ Велеску дал не король, а канцлер, что не снимает ответственности с Эдрика, – рассуждал вслух Солмир.

– Он виновен, его брат никогда бы так не поступил! – Гримли переполняла гордость за свои слова, он может влиять на судьбу Эрафии, может склонять имя короля перед теми, кто много выше и могущественнее Грифонхатов! Воистину происходят чудеса, ведь ещё три года назад он был нищим пасынком кузнеца Тома Фолкина из Бренна. Как быстро течет время…

– Но увы и к сожалению для повстанцев, я не могу лично вмешаться в судьбу Эрафии и приказывать королю. Это против наших собственных правил. Ему уже дали понять, что с освобождением крестьян больше тянуть нельзя. Посуди сам, мотивы Эдрика очевидны. Его со всех сторон окружают рыцари, дворяне, высшие прелаты церкви и лишь некоторые купцы, торговцы высокого уровня, главы гильдий понимают, что освобождение нужно всем. Однако пока эти силы в меньшинстве. Сила за рыцарством, и король, увы, не так свободен в выборе, как хотелось бы. Целостность Эрафии или свобода людей – он выбирает первое, и возможно сейчас он прав. Когда через несколько недель силы Белого круга займут центр страны и подготовят крепкий тыл перед нойонскими ордами. Когда большая часть ленников короля уйдут в поход на юг и встретятся с силами нежити лицом к лицу, тогда мы напомним королю о его обещании. Он будет нуждаться в поддержке всего народа. В бою с настоящим врагом рыцари сильно ослабнут. За спиной Грифонхатов открыто встанет один из нас. Полагаю, мне удастся договориться о роспуске ордена Фавела сразу после решающего поражения нойонов. Затем освободить крестьян. Всего несколько месяцев…

Юноша потупился.

– Раньше не выйдет! Я не могу обещать тебе ничего большего. Это не в моих и не в твоих интересах, Гримли…

– Люди погибают, а мы медлим…

– Почти всегда в жизни человека наступает момент, когда чем-то приходится жертвовать, чтобы выиграть большее. Когда рискуешь тем, что твое, рискуешь собой – это нелегко. А рисковать жизнями других людей порядочному человеку ещё сложнее! И все же иногда надо идти даже на это! Вижу, как ты хочешь быть там, хочешь помогать Коллендилу, Джебе и другим, тем людям сопротивления, о которых мне говорил. Но ты должен понять и, я вижу, уже понимаешь, – вкрадчиво продолжал чародей, – твое обучение здесь куда более важная задача. Возможно, самая важная из всех. Они, эти люди, там – в болотах и лесах погибают сейчас, ради того, чтобы ты продолжал обучение! Чтобы ты стал мощным и сильным чародеем. Стал тем, кто сможет защитить весь мир от нойонской угрозы!

– Мне очень трудно и сложно понять то, что вы говорите. Мне больно вас слышать!

Гримли встал и подошел к окну. Его пальцы коснулись ауры воздуха, и она как жидкость обволокла руку. Гримли продвинулся дальше, рвал струи астральной вязкости, и вот его пальцы проникли наружу. Там моросил редкий в этих предгорных местах летний дождь. Ладонь не скоро набралась водой, но когда это произошло, юноша резко втянул руку назад и выпил дождевой воды.

Странно, заметил Солмир, аура прибежища не отреагировала на нарушение целостности здания. Мальчишка угрожает побегом? – подумал он про себя, но Гримли ответил вслух:

– Это не сложно после тех опытов, которые мы тренировали всю эту неделю. Я научился делать зеркала и вставки ауры в свое тело. Сейчас я ввел в руку воздушную прослойку, и поэтому ваша защита не сработала!

– Я вижу, обучение идет тебе впрок, – маг весело рассмеялся, притянул к себе кресло и сел в него.

– Мне нужно поговорить кое с кем наедине. Иди к себе, тренируйся и не пренебрегай медитацией. Но учти, через три-четыре дня я устрою тебе настоящий экзамен и не только в твоем любимом фехтовании, но и во всех остальных дисциплинах. Особое внимание удели сокрушению нежити, в прошлый раз все твои силы были растрачены попусту. Результат явно того не стоил. Ну, давай! – Солмир похлопал его по плечу, а сам зорко следил за приближающейся, заметной сквозь рваные серые облака точкой.

– Главе разведки придется подождать меня несколько минут, – заявил Солмир старшему золотому голему, когда Гримли уже покинул комнату мага.

Голем, не дрогнув, отрапортовал:

– Дракона накормить, гостя в приемные покои. Еду для эльфов, все как обычно?

Солмир кивнул. Опираясь на посох, маг пошел обратно в зал связи, в свою «воздушную капеллу», как он называл. Сейчас он до конца задал те параметры, от которых его отвлек юный ученик. Вскоре астральная картина прояснилась. Но ждать все равно пришлось.

Меднолицый голем заявил, что мага-воина Ранкха нет в покоях Валтары, но его ждут с минуты на минуту. За окном Солмир видел, как Алагар и его телохранители-друиды раскланялись перед стражей. Было видно, как вздымались чешуйчатые бока дракона, утомленного долгим перелетом. Струи дождя бились и стекали по золотой коже.

Солмир ждал, его взгляд блуждал по фигурам эльфов и остановился на лысой голове Алагара с черным пучком волос.

Алагар – тот ли он, за кого себя выдает? Понимает ли, что делает и чем рискует, приехав сюда…

От этих тяжких мыслей его отвлек поддерживавший контакт голем связи в Валтаре.

– Ранкх в башне! Он будет здесь через несколько мгновений, светлейший владыка!

Интересно, с кем он там говорит сейчас? Никогда прежде в руководстве Арагона не было таких напряженных отношений, такого уровня недоверия и подозрительности. Слишком многие знали о возможном предательстве. Солмир откинулся в кресле. Он был суров и сосредоточен.

Лазарен с небольшим отрядом продвигался по густому еловому лесу. Вечерело, слегка потрескивали закрепленные факелы, тени всадников искажались и трепетали на широких мшистых стволах. Сплошь опытные и бывалые воины – его спутники с редкой осторожностью и вниманием выбирали свой путь. На то было много причин.

Во-первых, где-то неподалеку бродили крупные отряды из рассеянных орочьих орд Крага Хака. Миновав последний военный разъезд королевской армии и не встретив ни одного таталийского патруля, разведчики направлялись к месту, называемому «Серой Башней». Уже не раз они встречали одиноких уруков, но брать их в плен времени у Лазарена не было. Орков разоружали и отпускали, у нескольких нашлись эрафийские деньги, которые рыцарь в своем лице вернул королевской казне.

Миссию их признали крайне важной, по крайней мере, такими словам его напутствовал глава тайной службы Эй-Той. Из всего отряда только сам Лазарен знал, что именно предстояло сделать. Он знал, что за два мешка были перекинуты через круп его заводной лошади, привязанной за уздцы к его седлу. Бедному животному было нелегко нести эту ношу. Правда, звонкое побрякивание и бытовая догадливость его воинов быстро выдали королевскую тайну – они везли два мешка золота самородками и монетами. Огромная сумма, которую запросила охотница за головами Шива, удивила даже опытного Оллина Эй-Тоя. Как ни был он раздосадован, но все-таки был вынужден проситься на аудиенцию к самому Эдрику III. Глава разведки, несмотря на возраст, считался опытным царедворцем и смог выбить необходимые средства, даже с излишком, несмотря на прижимистость вернувшегося из северного путешествия монарха. Эдрика больше всего волновали расходы на организацию «великого южного похода». Совет не расходился, заседая сутками. Мысль войти в историю, стать тем правителем, при котором окончательно будет истреблено нойонское семя, не покидала Короля.

Но армия собиралась плохо, свободные крестьяне не поддавались на призывы королевских зазывал и уговоры священников. Ремесленники городов открыто говорили: с нойонами будут воевать титаны Арагона, а наши генералы едут Фолию да Таталию делить. Нам ничего не достанется, работы не будет, не будет денег, да и страшновато самим в атаку идти. Рыцарство, на словах готовое идти за королем в огонь и в воду, сейчас как-то разом притихло. Кроме кадровых военных и чиновников, двор почти опустел. До Эдрика доходили недобрые слухи. Его брат Катберт, а к мнению бывшего монарха прислушивались все, на одном из собраний сказал ему прямым текстом: рыцари и дворянское ополчение не соберутся, пока не будут уверены, что в их отсутствие крестьяне не начнут повсеместного мятежа и захвата земли.

Ситуация на востоке страны, где ползучий мятеж крестьянского неповиновения то горел, то затухал под ударами Велеска, ясно говорила – вопрос назрел. Эдрик поделился с братом тем, что в Валтаре белые обязали его отпустить крестьян, после разгрома основных сил нойонов. К его удивлению, Катберт был полностью на стороне магов и эльфов.

– Но мы останемся без опоры престола? Кто будет реальной силой на местах, в провинциях, верной только нам?!

– Лучше остаться без рыцарства, чем погибнуть вместе с ними! – возразил Катберт.

– Если будет крупное восстание, то даже здесь, в Энрофе, мы будем в опасности. Помни, нойоны ещё не разбиты, они всегда тщательно наблюдают за своими соседями, как зверь за жертвой. Если мы сохраним эту опасную ситуацию надолго, они постараются использовать недовольство, обратив гнев людей на царствующий дом. Выдвинут зазывал, народных вождей – и противостоять им будет ещё сложнее. Король, не верящий в свой народ, не любящий его – правит недолго. С нами должно быть большинство, а по поводу территории – взгляни на Таталию!

– Что ты имеешь в виду? – Эдрику никогда не нравилось восхищение брата республиканским строем страны, регулярно принимающей сторону нойонов.

– Я о наемной армии. Нам нужна не гвардия для охраны наших замков и дворцов, а полноценная армия. У генералов Оррина и Энаксимена есть удачный опыт вербовки почти двадцати тысяч солдат, набранных из деревень и ремесленных кварталов южных городов. Они принципиально отказались набирать крестьян из центра, востока и запада. Если же разрешить части освобождаемых крестьян за получение участка земли прослужить в армии лет десять, с последующей пожизненной выплатой, мы получим сразу многие выгоды. Успокоим крестьян, получим могучий, верный только нам противовес рыцарству и их кнехтам, если они будут требовать с казны слишком большие компенсации за землю.

– Да, ты не поверишь, брат. Канцлер день назад говорил мне то же самое, – отвечал Эдрик.

Вот в такой ситуации пришел к королю Эй-Той, просить пятьдесят тысяч циллингов. Только что от его величества вышли крупнейшие столичные торговцы, купцы и ростовщики. Лишь они, да ещё церковь Велеса чувствовали себя уверенно в условиях надвигающейся бури – их интересы во многом совпадали, все требовали скорейшей войны с наименьшими потерями. Некоторые энрофские торговцы были даже рады вторжению из Кревланда. Несмотря на потери торговых путей, караванов и складов, столичные воротилы блестяще наживались на растущей мобилизации страны.

Они вежливо раскланялись с Эй-Тоем и даже поздоровались с Лазареном в общем зале, где без своего владыки толпился разный ушлый придворный сброд. Это были высокородные, но сильно обедневшие дворяне и чиновники, Лазарен презирал подавляющее большинство присутствующих. Его жизнь была полна событий, риска и опасностей. Он не мог понять, как можно всю жизнь просидеть на диване или простоять в королевском приемном зале, кланяться, здороваться с другими представителями такой же «говорящей мебели» и ничего больше не сделать, вообще ничего – воистину лучше сразу умереть.

Итак, купцы, поравнявшись с Оллином, гордо и громко, чтобы слышали придворные сплетники и доносчики канцлера, заявили:

– Миллион циллингов отдаст купечество Энрофа на борьбу с нойонской тьмой! Все видят, мы никогда ранее не были так щедры. Ещё бы, даже в убытки влезаем, но для короля и его армии все отдадим! – тряхнул бородой представитель меховой торговли.

Да, подумал про себя Эй-Той, вы многое дадите, чтобы получить Фолию и Таталию, как рынки для ваших товаров. Неповрежденные, не сожженные – готовые покупать. Вот чего вы и хотите, а не разгрома Нойонской тьмы.

– Как настроение его величества? – согласно этикету поинтересовался глава разведки.

– Очень хорошее, он рад тому, что предстоит. Государя во всем поддерживают его брат и канцлер, армия собирается. Его величество очень бодр и хорошо выглядит! Воистину, посетивший Валтару рождается заново, что и о вас можно сказать!

Купцы расшаркались и пошли к своим знакомым из придворных, а ободрившийся Эй-Той, со свитком в руках, поклонился королевской страже и заявил, что ему назначено.

Разговор с королем, к удивлению главы разведки, прошел очень легко. Более всего разведчика поразила реакция канцлера. Эй-Той не ожидал этого – ни охрана, ни торговцы не предупредили его, но в малом зале королевского совета вместе с Эдриком находился и герцог Рууд. Эдгар был будто рад его визиту. Они с королем обсуждали будущую военную кампанию и сразу сбили заготовленную Эй-Тоем речь, засыпав вопросами о внешней разведке.

– Что происходит в Таталии и Фолии? Правда ли, что Карн занял нейтральную позицию и там обосновались уцелевшие сумеречные? Можно ли сделать Карн союзником в грядущем конфликте?

Эй-Той отвечал, как мог, стараясь не разгласить при канцлере того, что полагалось лишь для королевских ушей. Лишь в самом конце он вернулся к тому, о чем хотел говорить, направляясь во дворец.

Когда король спросил о целях операции, Эй-Той, улыбаясь и глядя на канцлера, лишь назвал имя кревландского короля Гирда и передал королю свиток. Рууд с маской безразличия отошел к столу. Пара бритых монахов в белых сутанах – защитников короля переглянулись. Эдрик пробежал текст глазами и заявил, что это огромная сумма.

Эй-Той хотел сказать, что это поможет нам, наконец, вычислить предателя в Белом круге, но вместо этого заявил:

– Это все равно очень выгодно. Нам нужен свой человек в Кревланде после свержения Крага Хака. А после спасения Гирд будет наш. Эльфы его бросили, и к ним он не вернется. Мы сможем управлять значительной частью страны варваров, возможно, лучшими торговыми путям на восток…

Он пристально посмотрел на канцлера. Король после недолгих раздумий все подписал.

– А наши союзники не обидятся, узнав об этом? – с прищуром, как бы шутя, спросил Рууд.

– Нет, Эдгар, они понимают, что это мы и Арагон сокрушили хребет Крагу Хаку в полях под Карстольдом и Кастелатусом. Теперь будет справедливо нам посадить в Бооссе своего ставленника, и пускай это будет Гирд, у него есть сторонники и связи. Если же на каменном троне возникнет генерал Тазар или этот дикарь Брудерлинген – у нас будут новые трудности.

Король оставил свиток с описанием операции у себя и подписал запрос в государственную казну. Выйдя из зала, Эй-Той для глаз непосвященного выглядел как крупный вельможа, добившийся желаемого из рук владыки, но на деле разведчик был напряжен. Уже у себя, во дворце тайной службы, он объяснил Лазарену причину своих опасений – Рууд может запросто сорвать операцию. Неважно, предатель он или просто служака с личной неприязнью. Может, он просто видит в Эй-Тое кандидата на свое место. А кресло Рууда шатается, канцлер не мог разрешить серьезные проблемы с крестьянскими мятежами, да и вообще за время его болезни все его бывшие и нынешние противники при дворе серьезно усилились.

– Понимаешь, Лазарен, он не простит мне не только расследование, но и многое другое: спасение Гримли Фолкина, противодействие ордену, выступление против Мартинсона.

– Да, но мы можем скрыть и изменить планы. Шива верит только мне, она ни с кем больше говорить не станет!

– Я понимаю, Лазарен, но не забывайте о конфликте с нойонами, это может все осложнить, может случиться, что мы долго не увидимся. Я, честно говоря, недоволен всей этой бравадой о скорой победе. Нойоны не дураки – сами в драку не полезут, если не будут рассчитывать на победу.

– Я согласен, – кивнул Лазарен, – вы говорили его величеству о своих опасениях?

– Нет, сейчас не время. У короля много других забот. Просто помни, деньги будут у нас, пока ты будешь в пути. Войска белых достигнут Лордарона, как раз когда ты будешь на месте, у аванпоста «Серая Башня», а значит, и нежить придет в движение. Я сделаю все, чтобы изобличить канцлера, кто-то из нас потеряет пост, а может, и жизнь, либо я – либо он.

– Уж лучше он, сэр!

– Конечно, – усмехнулся Эй-Той, – ладно, вечером я вызову тебя, когда встречусь в казначействе, и постарайся сделать это дело. Я очень, очень сильно рассчитываю на тебя!

Они обнялись, и хотя это было ещё не прощание, но в памяти Лазарена этот разговор остался надолго.

Пока глава разведки давал своему агенту последние наставления, в зале королевского совета шло обсуждение военной кампании. Король сидел в кругу генералов. Отсутствовал только Велеск Катон, которого отозвали из Восточной провинции, но он все равно на заседание не успевал. Пока Эдрик выслушивал доклады о планах боевых действий на территории потенциально враждебной Таталии, канцлер Рууд встал и обошел стол, подойдя к тому месту, где лежали ещё не отнесенные слугами в личные покои короля бумаги. Среди них был и свиток, оставленный главой разведки.

– Кстати, план операции одобрен канцлером, – доложил генерал Оррин, руководитель южной армии.

Король оторвался от бумаг и посмотрел на Рууда. Герцог на другом конце стола рылся в бумагах и грыз виноград. Так они могут подумать, что слово Эдгара решающее, и он слишком много знает, а в Арагон-то со мной не поехал, думал король. Эдрик пропустил похвалу Оррина мимо ушей и больше в течение дня ни разу не обратился к канцлеру за публичным советом.

Рууд спокойно прочитал до конца записку Эй-Тоя и почти молча просидел за столом всю концовку заседания, только отпустил пару едких шуток о ком-то из придворных. Никто не видел, но канцлер записал на шелковой салфетке имя, столь часто упоминающееся в докладе – Тойранад.

Тойранад, кто же это? – думал герцог по возвращении в канцлерский дворец, когда план раздела Таталии уже был утвержден.

Рууд вызвал Мартинсона и велел немедленно выяснить в архивах ордена, что это за личность. Сам святой отец тоже был не в силах вспомнить этого господина.

– Какой-то варвар, поймите, канцлер, я старый человек, – оправдывался Карлос, – кстати, вы слышали последние новости?

– Какие новости, тут любая новость может быть последней, – мрачно пошутил Рууд.

– Консульство Фолии окончательно закрылось, консул и служащие выехали в Эджвотер. У них явно есть осведомители при дворе.

– Они рассчитывают на помощь нойонов, стоящих за спиной, но совершенно напрасно, – высокомерно заметил канцлер.

– А что Эй-Той думает по этому поводу? Это ведь у него голова должна болеть, не у нас? – канцлер расслабленно развалился в кресле и вертел на пальце кольцо черного камня.

– Эй-Той весь день сидел в казначействе, он решил, кажется, забрать все деньги у Норманна, – усмехнулся Мартинсон.

– Норманн Хиггс не даст ему ни одного лишнего пенни, – растянул рот в улыбке канцлер. – Но вы продолжайте внимательно следить за ним. Сейчас у нас вроде «перемирие», но он порвет его при первой возможности. Эй-Той хочет оправдать Ростера, и не допустить этого ваша главная задача.

– Здоровье бывшего канцлера сильно пошатнулось за время заключения, если он не доживет до своего оправдания, это все воспримут как достойный уход… – церковник растянулся в скользкой ухмылке.

– Пока не стоит торопить события.

– Да, кстати, – уже в дверях заметил магистр ордена, – я подумал, вам будет полезно знать. В Энроф прибыла Аделаида Торнтон, бывшая фаворитка принцессы. Поселилась где-то в ремесленном квартале, как говорят, хочет вернуться в свет и ко двору. Представляете, сразу вслед за братом – блудная семья! А вернуться она может. Королева Анна здесь, а девчонка всегда пользовалась её благосклонностью.

– Известно, что она хочет рассказать королю? – приподнял брови Рууд.

– Нет, наверное, что-то о своем женихе-колдуне…

– А-а-а. Тогда ясно. Я тоже слышал эту прескверную историю с Велеском. Но руки Арагона сильнее наших, тут мы бессильны. По докладам эльфийских командиров, юношу забрали белые маги. Что же, туда ему и дорога. Они бы так и так его забрали. В ордене или на свободе. Как видите их, мало заботит его личная жизнь. Но на всякий случай, – после паузы закончил Рууд, – проследите за ней.

– Уже устроено, – Мартинсон поклонился и вышел.

Герцог ещё некоторое время сидел без движения, а потом встал, подошел к своему ларчику и приказал замершему у дверей Фошу никого не пускать, будь это сам король.

Канцлер открыл ларец и извлек оттуда черный тяжелый камень-передатчик и мешочек стааха.