Глава 9

Под безупречной лазурью неба поле, где разместились ряды ярких шатров, казалось украшенным экзотическими цветами: красными, желтыми, синими, зелеными, белыми. Турниры, проходившие в начале лета, всегда привлекали толпы молодых людей, которых соблазняли дух состязания и возможность снискать славу и богатство. Поле уже кипело жизнью: участники поединков вели пробные схватки.

Вот уже четвертый сезон кряду Фульк с братьями пересекали так называемые малые моря, чтобы участвовать в серии турниров. К ним присоединились и Болдуин и Стивен де Ходнеты. В течение четырех месяцев молодые люди оттачивали боевые навыки, практиковались в верховой езде и упражняли свои тела, чтобы они были крепкими и стройными.

Король Ричард, возвращаясь из Крестового похода, бесследно исчез. Слухи, подогреваемые принцем Иоанном, говорили, что король мертв: скорее всего, погиб от рук разбойников. Но поскольку неопровержимых доказательств не было, никто не собирался отдавать Иоанну власть, которой он так добивался. Ясно, что долго это продолжаться не могло, и небольшие стычки уже происходили, однако ни одна сторона еще не была готова начать полноценную войну. Брюнин старался вести себя тихо и занимался своими делами, благоразумно отправив всех сыновей боеспособного возраста подальше от воинствующих фракций.

Взобравшись на лошадь и подобрав поводья, Фульк улыбнулся: пожалуй, напрасно отец считает турниры безопасным занятием. Только в этом сезоне Уильям сломал два пальца и потерял передний зуб, а Филип был вынужден пересесть на запасную лошадь, поскольку его скакун сильно захромал после очередного поединка. С другой стороны, братья Фуль ка за последнее время так упрочили свою репутацию, что о них теперь по большей части говорили с уважением, а иные – и с почтительным трепетом. Зеленых новичков предостерегали, чтобы они ни в коем случае не выступали против Фицуоринов, если не хотят потерять все до последней рубахи.

Каждый из братьев Фицуорин и примкнувших к ним де Ходнетов, надо отдать им должное, был весьма способным бойцом, однако исключительного успеха они добились благодаря умелому руководству Фулька, которому удалось сплотить одиночек, дерущихся ради собственной славы, в единый отряд. Фульк выстраивал боевой порядок так, чтобы умения каждого бойца использовались наилучшим образом. Уильям всегда сражался на переднем крае, поскольку в принципе не был способен выжидать момент и сохранять холодную голову. Болдуин де Ходнет, сильный, с широкой костью, обычно вставал рядом с ним, оставляя более легким и подвижным Стивену де Ходнету и Филипу возможность довершать атаку. Фульк же осуществлял общее руководство, бдительно следя за обстановкой в целом и оказывая помощь везде, где она требовалась.

Забросив за спину щит на длинном ремне, Фульк тронул пятками бока своего коня. Иво последовал за ним. На древке его копья развевалось знамя Фицуоринов. Иво до сих пор все еще ходил в оруженосцах, хотя его вот-вот должны были посвятить в рыцари. Он всегда ездил слева от Фулька: там он и сам был защищен, и мог при необходимости защитить старшего брата.

Вот и сейчас они вдвоем двинулись рысью, чтобы разогреть коней; остальные члены группы к ним присоединились. Уильям после ночной попойки выглядел слегка помятым.

– Ты точно сможешь драться? – уточнил Фульк.

– Что за вопрос?! – возмутился Уильям. – Разве я тебя когда-нибудь подводил на ристалище?

– Нет, но мне не хотелось бы, чтобы это произошло сегодня, поскольку мозги твои затуманены вином.

– Не читай мне нотаций. Я не оплошаю.

– Ему не вино мозги туманит, – усмехнулся Болдуин де Ходнет, показывая на красноречивое красное пятно на шее Уильяма.

Фульк постарался сохранить невозмутимый вид и вообще вести себя как строгий командир.

– Тем более нечего держать мозги в штанах, – ехидно сказал он. – Думать надо другим местом! А то тут такие красотки есть – обо всем на свете позабудешь!

– Познакомь меня хоть с одной! – загоготал Стивен.

– Да кому ты нужен без денег, – осадил его Фульк. – А чтобы заработать такие деньги, тебе надо завоевать по меньшей мере два приза. Вот что, ребята, шутки в сторону, – прибавил он. – Единственное, что у каждого из нас сейчас должно быть твердым между ног, – это круп лошади.

Замечание произвело желаемый эффект. Перебрасываясь добродушными насмешками и присвистывая, члены небольшого отряда выехали на разминку.

По ристалищу уже разъезжали пятеро фламандских рыцарей, намеренных снискать себе славу при помощи своих мощных лошадей и тяжелых доспехов. После возвращения из Крестовых походов по турнирам ездило немало подобных воинов – наемники рассчитывали отыскать себе нового хозяина из числа нормандских лордов и поступить к нему на службу.

Уильям, как обычно, порывался сразу вступить в бой, но Фульк хоть и разрешил брату выкрикнуть вызов, однако предостерег:

– Они сильнее нас, да и снаряжение у них более тяжелое. Смотри не бросайся со всей силы, а то мне придется потом тебя выкупать. Провоцируй удары, завлекай фламандцев, пока они не устанут.

Уильям натянул поводья.

– Я и сам прекрасно знаю, что делать, нечего тут меня поучать.

Фульк постарался не лезть в бутылку.

– Иди, – коротко сказал он. – И поступай как знаешь.

Уильям пришпорил коня. Фульк отправил Болдуина вслед за ним и поскакал на правый фланг, прихватив с собой Иво. Филип и Стивен направились налево.

Пятеро фламандцев выстроились в боевой порядок, стремя к стремени, и сомкнули копья. Фульк не спеша сдвинул щит на левое плечо и продел руку через короткие ремни. Огонек, его конь, пошел боком. Этому рыжему жеребцу явно не терпелось ринуться в бой.

– Тихо, – пробормотал Фульк, – тихо.

Предводитель фламандцев выкрикнул боевой клич. Поскольку мощный шлем полностью закрывал его лицо, клич этот прозвучал неразборчиво. Остальные фламандцы пришпорили коней, и Уильям, выкрикивая ответ, вылетел вперед, словно болт из арбалета.

– Фицуорин!

Из-под копыт жеребцов летели комья, и сама земля дрожала под мощью атаки. Выждав момент, Фульк повторил клич брата и поскакал вперед.

Поединок оказался ожесточенным и непростым, но не тяжелее, чем ожидал того Фульк. Уильям увлек фламандца далеко на правый край поля и резко вонзил тупой конец меча между модным сюрко противника и его кольчужным хауберком. Это был коронный номер Уильяма, прием, который он отработал до совершенства, и несчастный фламандец оказался ловко выброшен из седла. Уильям не мог удержать веса противника, и ему пришлось бросить копье, но поскольку для ближнего боя оно все равно не годилось, это не имело значения. Когда наемник, крякнув, ударился оземь, Уильям рассмеялся и достал меч.

У фламандских рыцарей было два бесспорных преимущества: вес и мощь. Однако при этом они сильно проигрывали в скорости и маневренности. Когда упавший воин повернулся, чтобы разобраться с Уильямом, было уже поздно. Фламандец только-только успел стукнуть мечом по щиту, как ему уткнулось под ребра тупое копье другого рыцаря, щеголявшего коротко подстриженной каштановой бородой. Это был не кто иной, как Филип Фицуорин.

– Твоя жизнь в моих руках, сдавайся! – возбужденно заявил он и едва успел нырнуть, уклоняясь от удара палицы, и отъехать на безопасное расстояние.

Поскольку жертва его решила пренебречь правилами боя и продолжить биться, Филип вынужден был повторить сей маневр. Однако больше пригибаться и отступать ему не пришлось, так как Фульк аккуратно выбил третьего противника из седла и забрал его палицу.

Дальнейшая битва была уже чистым удовольствием. Фульк отступил назад и дал братьям порезвиться, пока фламандцы не сдались все по очереди: кто внешне спокойно, а кто с видимой неохотой.

В приподнятом состоянии духа Фульк с товарищами вернулись в лагерь, обсуждая по дороге каждый удар, нанесенный ими и наемниками. Уильям был страшно доволен собой, и Фульк не мешал ему болтать, понимая, что брату необходимо снять напряжение. Тем более что тот сегодня не просто хорошо себя показал, но работал на общее дело, а не тянул по всегдашней привычке одеяло на себя.

Уильям с горящими глазами подъехал к Фульку и заявил:

– Я же говорил, что не подведу тебя, и не подвел!

– Ты молодец, – великодушно признал Фульк. – В следующий раз тактику боя будешь выбирать сам, чтобы набраться опыта.

Заметив, что довольное выражение на лице Уильяма сменилось тревожным, Фульк улыбнулся. Он давно подозревал: безрассудство брата объяснялось отчасти тем, что он знал: его импульсивность будет уравновешена поведением других, более серьезных соратников. Но отвечать за все самому – это уже совсем другое дело.

Спешившись у коновязи, Фульк передал Огонька Иво и направился к шатру.

– Милорд, я предскажу вам судьбу всего за одно пенни.

Дорогу Фульку заступила смуглая фигура с черной бородой. Незнакомец был причудливо одет в свободную котту и еще более свободные, мешковатые шоссы. За поясом у него виднелся кривой нож, а вышитый плащ был завязан на плечах золотым шнурком. На голове вместо шляпы – тюрбан из ярко-красного шелка.

– Я не нуждаюсь в прорицателях, – неприветливо ответил Фульк и попытался отодвинуть незнакомца в сторону. – Я сам высекаю линии своей судьбы.

Он уже привык, что к нему постоянно пристают всевозможные торговцы, врачеватели и шлюхи, решившие подзаработать на рыцарях, которые приезжают на турниры.

– Не сомневаюсь, сэр, но не прогоняйте меня столь поспешно. Я могу весьма и весьма вам пригодиться.

– Правда? – скептически поднял бровь Фульк. – И сколько же ты хочешь за свои услуги?

– Я всего лишь прошу уделить мне немного вашего драгоценного времени. Ну и буду рад, если меня угостят обедом.

Фульк внимательно посмотрел на наглеца, испытывая желание прогнать того подальше, но внезапно испытал странное ощущение: этот человек показался ему смутно знакомым.

– Тогда расскажи мне что-нибудь, – предложил Фицуорин прорицателю. – Покажи, на что ты способен.

Незнакомец потеребил черную бороду узкой смуглой ладонью. На пальце сверкнуло золотое кольцо – судя по всему, ремесло владельца, при всех его превратностях, приносило неплохой доход.

– Этот шрам у вас на переносице был получен в драке с принцем Англии Иоанном во время игры в шахматы.

Фульк скептически хмыкнул и высокомерно сказал:

– Ну, положим, история эта известна многим.

– Тогда стоял промозглый декабрьский вечер, и шел мокрый снег. Вы отправились на дворцовую кухню и ели там на ужин жареного кабана. И не один, а в обществе достойнейшего молодого человека – Жана де Рампеня, оруженосца сэра Теобальда Уолтера.

Фульк прищурился.

– Но откуда?.. Ах ты, бродяга! – завопил он, бросаясь на «прорицателя» и яростно стискивая того в объятиях. – Ну и ну! А ведь тебе сперва удалось меня обмануть!

– Лишь совсем ненадолго, – сверкнул белыми зубами Жан. – А я-то надеялся, что ты не раскусишь меня до самого утра!

Фульк отстранил друга и оглядел его с ног до головы. Жан сильно похудел, и тонкие черты его лица скрывали густая черная борода и усы.

– Так бы оно и случилось, не упомяни ты собственное имя! Что ты здесь делаешь? И к чему такой маскарад? Нет, не отвечай, сначала садись и выпей вина! – И Фульк указал на деревянные табуретки, расставленные вокруг весело горевшего очага. – Я не нуждаюсь в предсказаниях, но в качестве платы за обед ты вполне можешь спеть. Погоди, только сброшу с себя этот тяжеленный хауберк. Хватит с меня, больше никаких поединков в такую жару, подождем, пока станет попрохладнее.

– Да разве это жара? Ты бы так не говорил, если бы тебе пришлось, облачившись в кольчугу, сражаться с мусульманами где-нибудь по дороге в Арсуф, – заявил Жан.

– Полагаю, ты прав, – усмехнувшись, согласился Фульк. – И видит Бог, я рад, что не отправился с вами в поход.

Жан поздоровался с братьями Фулька и с де Ходнетами, которые тоже вернулись в лагерь и сняли доспехи. Скептическое любопытство, которое они испытали при виде чернобородого прорицателя, быстро сменилось восторгом, как только все поняли, что за гость к ним пожаловал.

Уильям хотел знать о Крестовом походе абсолютно все: о каждом ударе и маневре, о каждой минуте героических испытаний, выпавших на долю его участников.

– Это тебе не игра вроде вашего турнира, – сказал Жан, презрительно махнув в сторону лежащего позади ристалища. – Когда я отправился в поход, то был совсем еще мальчишкой, ну как ты сейчас, и мне все казалось игрой. А потом я видел, как при осаде Акры умирал от дизентерии Ранульф де Гланвиль. Мне раньше не приходилось наблюдать, как живая плоть тает до костей – столь быстро и отвратительно. Этот человек так высоко ценил свое достоинство, а умер, увы, совершенно неблагородно.

Жан обхватил руками рог с вином, который ему сунули, и прижал его к груди, словно ища поддержки.

– Я видел, как наши солдаты казнили три тысячи заложников, когда Саладин нарушил клятву. Три тысячи!

Он поочередно оглядел сидевших кружком слушателей, на протяжении нескольких тяжелых секунд посмотрев каждому из них в глаза, и только потом продолжил:

– Можете себе представить, как выглядит и как пахнет такая бойня на нестерпимой жаре.

Наступила неловкая тишина, никто не знал, что отвечать, и всем было не по себе от страшных картин, которые обрушил на них Жан.

– Может быть, когда-нибудь я напишу боевые песни, дабы почтить память мертвых: не только наших, но и тех, – вздохнув, сказал Жан. – Я буду петь хвалу Ричарду Львиное Сердце как величайшему военачальнику со времен Александра Македонского. Я расскажу людям о славе и героизме, чтобы кровь потекла в жилах быстрее и глаза наполнились слезами, но это будет потом. Сейчас я просто не выдержу.

Фульк подлил Жану вина. Молодой человек выпил, и губы его скривила невеселая улыбка.

– Господи, друзья, простите меня. Никто не виноват в моих страданиях; в конце концов, это ведь мне самому не терпелось отправиться с королем Ричардом в поход, а вы деликатно стараетесь не напоминать мне сие обстоятельство.

Фульк в ответ пожал плечами и дипломатично заметил:

– Но зато теперь ты набрался мудрости и опыта. Я понимаю, Жан, тебе тяжело вспоминать, но, может быть, ты все-таки расскажешь нам, что делаешь здесь, переодетый заморским предсказателем?

– Выполняю поручение Хьюберта Уолтера. Я сейчас иду к нему с сообщением от двора германского императора. Что до переодевания… – Жан расправил свою безразмерную котту. – Есть в Англии… э-э-э… представители определенных группировок, которые руку себе отрежут, только бы перехватить переписку Ричарда с лордом Хьюбертом. А за фигляром, который промышляет предсказаниями на турнирах, следить не будут.

– Допустим. Но ты выглядишь таким чужаком, что любой здешний барон немедленно бросит тебя в тюрьму, а то и казнит как еретика, – с сомнением произнес Фульк.

Жан довольно ухмыльнулся:

– Ну да, признаю, я немного перестарался с костюмом, но это ради тебя. Обычно я путешествую, переодевшись угольщиком или крестьянином. – Де Рампень размотал тюрбан, взъерошил примятые волосы и с наслаждением почесал голову. – Я слышал об этом турнире и подумал, что мой друг Фицуорин вполне может сюда приехать. Кажется, мне повезло. – Он оглядел присутствующих. – Если кто-нибудь из вас выразит желание сопровождать меня, я возражать не стану: вооруженный эскорт на заключительном этапе путешествия уж точно не помешает.

– С превеликим удовольствием, – ответил Фульк и скосил глаза на брата. – Уилл, помнишь, я говорил, что дам тебе возможность покомандовать? Вот как раз удобный случай, пока я буду сопровождать Жана в Англию.

Уильям открыл было рот, чтобы запротестовать, но передумал. Ехать в качестве сопровождающего – такая тоска по сравнению с той жизнью, что кипит на турнирах, да и к тому же сколько можно уже находиться у Фулька в подчинении. Нет, определенно не стоит упускать шанс наконец-то обрести самостоятельность!

Фульк повернулся к Жану:

– Прямо сейчас отправимся или подождем до завтра?

– Чем скорее, тем лучше.

Фульк поднялся.

– Тогда надеваю свой панцирь обратно, – обреченно сказал он. – Можешь взять мой запасной гамбезон.

Он жестом велел Стивену собираться и приказал Иво готовить лошадей.

Жан пошел в шатер вслед за Фульком:

– Ты не хочешь спросить, в чем заключается моя миссия?

– Это не мое дело.

Фульк порылся в сундуке и достал толстый стеганый гамбезон. Поскольку его носили под смазанным жиром хауберком, небеленый лен прочертили черные полосы. Под рукавом имелась прореха, через которую проглядывала шерстяная набивка, но в целом гамбезон был во вполне пригодном состоянии.

– И твое тоже, коли ты согласился оказать мне услугу. – Жан взял гамбезон и с помощью Фулька кое-как в него влез. – Условия освобождения короля полностью согласованы, и, хотя он еще не вышел на свободу, момент уже близок. Канцлер Лоншан выслал меня вперед с этим известием. И скоро новость сия будет известна всем. У Филиппа Французского есть шпионы при германском дворе. Узнав, что Ричарда должны отпустить на свободу, он не мешкая оповестит Иоанна, и они вдвоем попытаются этого не допустить. Надо, чтобы весть сперва достигла ушей Хьюберта Уолтера, дабы тот смог сыграть на опережение.

– Из всего, что ты сказал, я могу сделать вывод, что сейчас Хьюберт Уолтер не просто епископ Солсберийский, – усмехнулся Фульк.

– Ричард наделил этого человека полномочиями юстициария и поручил ему охранять королевство и собирать выкуп. – Жан подергал гамбезон, чтобы тот сел поудобнее, взял из рук Фулька запасной пояс и охотничий нож в ножнах. – И еще. Ричард обещал поспособствовать тому, чтобы Хьюберт стал архиепископом Кентерберийским. – (Пораженный, Фульк негромко присвистнул.) – После смерти Ранульфа де Гланвиля и архиепископа Болдуина именно Хьюберт вдохновлял войска при Акре. Он был с Ричардом на протяжении всего пути и ни разу не дрогнул.

– Странно, что Хьюберт Уолтер так преданно служит Ричарду, тогда как его брат Теобальд хранит верность Иоанну, – заметил Фульк, надевая кольчугу.

– А что ему еще остается делать? Теобальд Уолтер обязан Иоанну своими ирландскими землями и от имени принца выступает хранителем Ланкастерского замка. Если он человек Иоанна, это еще не означает, что он его ставленник, – возразил Жан.

Нахмурившись, Фульк попрыгал, чтобы кольчуга ровно легла на тело, пока край ее не коснулся коленей.

– Согласен, – кивнул он. – И поэтому понять Теобальда еще сложнее.

Быстрыми резкими движениями, выдававшими его недовольство, юноша облачился в сюрко и подвязал пояс.

– Сэр Теобальд принес клятву, и он человек чести, – подняв указательный палец, сказал Жан. – У Ричарда нет детей. Скорее всего, следующим королем станет его брат, и тогда нам всем придется приносить ему клятву. Думаю, что лорд Уолтер и это обстоятельство также принимает во внимание. Согласись, что кусать руку, которая тебя кормит, неразумно.

– Значит, я неразумный человек, – коротко бросил Фульк и, пристегнув к бедру меч, стремительно вышел на улицу, на палящую летнюю жару.