Глава 5

Теобальд спустился в зал лишь на третий вечер после их прибытия в Уотерфорд. Желудок бедняги был еще слаб, но уже достаточно успокоился, чтобы позволить хозяину встать с постели и съесть немного хлеба, запивая его разбавленным вином.

Отсутствие гэльских лордов за ужином и вечерними развлечениями выглядело подчеркнуто многозначительным. Правда, нормандских поселенцев с семьями прибыло немало. Теобальд пришел в ужас, когда оруженосцы рассказали ему, как Иоанн обошелся с ирландскими вождями, явившимися принести ему клятву. Один из баронов, Иоанн де Курси, написал королю Генриху, сообщая о поведении принца, и многие лорды, обеспокоенные поступками юного монарха, также поставили свои подписи под этим посланием.

Теобальд был настроен скептически и не рассчитывал, что это изменит ситуацию к лучшему. Всем было прекрасно известно, что Генрих не обращает внимания на выходки младшего сына и вряд ли станет что-либо предпринимать, пока положение не обострится настолько, что его уже нельзя будет игнорировать.

Отламывая кусочки хлеба, Теобальд макал их в стоящую справа тарелку с куриным бульоном и, памятуя совет леди Уны, ел медленно. Иоанн пригласил Уну отобедать за королевским столом, и она сидела недалеко от Теобальда, скромно потупив глаза.

Леди Уна регулярно навещала больного, и тому были приятны визиты этой незаурядной женщины, столь же умной, сколь и обольстительной. Теобальд был холост, но, глядя на нее, начинал думать, что, пожалуй, вполне можно бы и жениться. Похоже, точно такие же мысли одолевали в присутствии Уны абсолютно всех мужчин, включая и совсем юных. Барон бросил любопытный взгляд на своего младшего оруженосца. Тот ни на секунду не сводил глаз с красавицы-вдовы.

Ну что же, помечтать, конечно, никому не повредит. Однако Фульк должен понимать, что эта женщина не для него. Поскольку имущество вдовы находилось в Ирландии, то ее следующим мужем должен был стать мужчина, намеренный здесь поселиться, а не желторотый оруженосец, чье будущее неразрывно связано с валлийской границей.

Перед помостом убирали столы, освобождая место для танцев. Едва лишь музыканты успели сменить темп и вместо мягкой спокойной мелодии заиграли задорную джигу, как почти все мужчины вскочили на ноги, ища себе пару. Уну немедленно окружили, но кольцо поклонников тут же разомкнулось, поскольку в ответ на приглашения последовало клацанье зубов и рычание бдительного четвероногого стража. Уна бросила собаке одно-единственное слово: по-видимому, то был приказ лежать.

Иоанн рассмеялся и жестом разогнал всех незадачливых кавалеров. Он что-то проговорил Уне на ухо, взяв ее за руку, и потребовал, чтобы она танцевала с ним. Когда принц повел красавицу-вдову на расчищенное место в середине зала, она одарила его кокетливым взглядом и сказала в ответ что-то такое, отчего лицо у Иоанна так и вспыхнуло вожделением. Они начали танец: оба двигались превосходно, и симметрия их движений завораживала.

Фульк стал было наливать Теобальду вино и чуть не опрокинул кубок. Зрелый мужчина почувствовал волнение, исходившее от юного оруженосца.

– Лучше выкинь ее из головы, парень, – посоветовал Теобальд. – Вон как славно они смотрятся вместе с Иоанном! Эти двое похожи: когда речь заходит о делах сердечных или, вернее, если называть вещи своими именами, о желаниях тела, оба моментально становятся хищниками.

– Уна просто не знает, какой Иоанн на самом деле, – сказал Фульк.

– Да нет, думаю, знает, и к тому же эта женщина чрезвычайно умна, – возразил Теобальд. – Пойдя танцевать с Иоанном, она сразу поставила себя выше прочих. Если я прав, следующим ее партнером будет кто-нибудь из числа тех, кто постарше возрастом и давно и прочно женат. – Он поднял глаза на оруженосца. – Фульк, можешь страдать по ней в глубине души, если хочешь, но усмири свою ревность. Эта женщина не для тебя.

– Иоанн – гнусный распутник, – покраснев, сказал он.

– Иоанн – беспринципный человек, а такие очень опасны для женщин, но, поверь мне, леди Фицджеральд вполне способна о себе позаботиться. Она не невинная девушка. Да ты только глянь, как ловко она с ним флиртует! Эй, парень, открой глаза.

На мгновение Теобальду показалось, что сейчас последует яростная вспышка гнева. Однако надо отдать Фульку должное: он сумел сдержаться.

– Вы правы, сэр, – коротко ответил он.

– Господи, как же ты еще юн! Пойми, в физическом отношении женщины значительно слабее нас. Мы используем свое тело, чтобы бороться со всем тем, что встает у нас на пути. Они же используют свое для подкупа и убеждения, однако добиваются неплохих результатов и частенько получают то, чего хотят.

Теобальд подумал было, что хорошо бы договориться с какой-нибудь женщиной поприличнее, из числа тех, что сопровождали двор, чтобы она занялась образованием Фулька, но тут же отбросил эту мысль. Его воспитанник непомерно горд, так что не вышла бы ему такая забота боком. Сам Теобальд ни за что бы не отправил Фулька или Жана за женщиной для себя. Ему приличествовало блюсти нормы морали, пусть даже повсюду вокруг они рушились.

Танец закончился, и, как и предсказывал Уолтер, далее Уна танцевала с пожилым мужчиной, а затем – с поселенцем, известным своей преданностью жене. А потом, когда вновь заиграла зажигательная мелодия, Уна, к величайшему изумлению Теобальда, не обращая ни малейшего внимания на толпу окружавших ее мужчин, решительно направилась к Фульку и пригласила того на танец.

– Миледи? – Фульк изумленно замер, не в силах поверить своей удаче. Может быть, он ослышался?

– Ну что же ты застыл, Фульк Фицуорин? Или ты откажешь даме? – Васильковые глаза Уны ослепительно сверкнули из-под густых ресниц, и маленькая ручка легла на его рукав.

Теобальд понимал тонкий расчет леди Фицджеральд: Фульк никоим образом не мог считаться претендентом на брак с ней.

– Может быть, миледи, вы лучше удостоите чести меня? – Теобальд поднялся со скамьи и протянул Уне руку. – Я еще не поблагодарил вас за то, как вы заботились обо мне во время болезни.

Секунду Уна казалась удивленной, но тотчас улыбнулась:

– Конечно, милорд. – И переложила руку на рукав Теобальда. – Можно попросить тебя вывести Тару на улицу? – обратилась она к юноше.

– Да, миледи. – Фицуорин бросил на Уолтера обиженный взгляд.

Теобальд повел Уну к танцующим. От ее запястий и шеи струился пьянящий аромат розового масла.

– Оставьте мальчика в покое, – сказал лорд Уолтер. – Фульк еще слишком молод.

Она удивленно выгнула темные блестящие брови:

– Хотите сказать, милорд, что вы сами больше подходите мне по возрасту?

Они завершили полукруг и развернулись.

– Ничего подобного я не имел в виду, – усмехнулся Теобальд. – Подозреваю, что с такой женщиной, как вы, у мужчины будет слишком много забот. Вот что, миледи, я прошу вас об одолжении: не надо заигрывать с Фульком, особенно если в эти игры будет вовлечен принц Иоанн.

– Могу я узнать почему? – В голосе ее одновременно сквозили досада и любопытство.

– Подробности не имеют значения. Достаточно сказать, что принц и мой оруженосец и так уже враги. Если добавить в эту кипучую смесь еще и вас, содержимое котла снова перельется через край.

Они сменили партнеров и вернулись друг к другу.

– Мне очень нравится Фульк, – сказала Уна, упрямо поджав губы.

– Тогда проявите милосердие и оставьте его в покое.

– Разве вы никогда не играли в игру куртуазной любви, милорд?

– Нет, у меня всегда хватало благоразумия, – резко ответил Теобальд.

Эту традицию привезла с собой из Аквитании королева Алиенора: модный идеал неразделенной любви, когда мужчине полагалось боготворить недоступную женщину и жаждать заслужить ее благосклонный взгляд, сочиняя романтические баллады и совершая ради избранницы героические поступки. Если даже влюбленный удостаивался чести обладать телом своей госпожи, ему не дозволялось наслаждение пролить семя, но предписывалось сдерживать себя, дабы подтвердить свои чувства.

– Играйте во что хотите, – тихо сказал лорд Уолтер, – но смотрите не навредите Фульку, поскольку в противном случае я убью вас.

– Вы слишком откровенно выражаетесь, милорд, – прищурилась она.

– Иначе не умею. Вам может не понравиться то, что я говорю, но зато вам не придется выискивать в моих словах потаенный смысл.

Танец закончился, и кавалер коротко поклонился даме. Уна ответила реверансом.

– Не из-за ваших угроз, но ради самого Фулька я сделаю так, как вы просите, – сказала она. – Однако сейчас мне нужно найти его и мою собаку. По крайней мере это вы мне разрешите?

Не то чтобы лорд Уолтер пришел в восторг от этой перспективы, однако он кивнул и вернулся на место, испытывая облегчение оттого, что Уна согласилась проявить благоразумие.

Фульк мерил шагами двор, обходя его рядом с собакой по периметру в сероватой пелене лунного света, и время от времени обиженно пинал землю. Он догадывался, что Теобальд пошел танцевать с Уной, дабы попросить ее держаться от него на расстоянии. А то бы Фульк сам не разобрался. Можно подумать, будто он малый ребенок. Один танец, сердито думал юноша, ничего бы не значил и не изменил. Зато излечил бы уязвленную гордость: впредь ему было бы не так противно наблюдать, как Уна флиртует с Иоанном. Фицуорин снова пнул землю, и Тара недовольно заворчала.

Внезапно собака оставила его и прыжками понеслась через двор, неистово виляя хвостом. Такое приветствие могло предназначаться только одному-единственному человеку, и Фульк нервно сглотнул, увидев, как из зала вышла Уна. Поверх платья на ней был плащ, обшитый серебряной тесьмой, в которой блестками поигрывал лунный свет. Фульк двинулся следом за Тарой, правда не так быстро, как она, чувствуя неловкость и отчасти досаду.

Уна легонько вздохнула и покачала головой:

– Не сердись на меня. Твой господин принимает судьбу оруженосца близко к сердцу, и, откровенно говоря, он прав. Если бы я знала о вашей ссоре с принцем Иоанном, то ни за что бы не стала приглашать тебя на танец.

– Это не имеет никакого значения, миледи, – деревянным голосом ответил Фульк.

– Еще как имеет, да ты и сам это прекрасно знаешь. – Уна искоса посмотрела на него. – Лорд Уолтер думает, что я с тобой играю… и может быть, так оно и есть, отчасти. Я люблю флиртовать. Но про твои руки я сказала правду – они и впрямь нежные.

Уна придвинулась ближе, и плащ осыпал ее отсветами серебряного, синего и серого. Она переплела свои пальцы с пальцами юноши, привстала на цыпочки и поцеловала его.

Фульк не ахнул лишь потому, что у него перехватило дыхание. Сжавшееся в животе тревожное ожидание опустилось к чреслам. Вторая его рука легла Уне на талию. На мгновение женщина отпрянула, и он готов был уже опустить руку, но тут Уна вдруг нежно прижалась к нему. Юноша прикрыл глаза. Если это игра, то пусть она продолжается целую вечность, он согласен. Но, увы, все закончилось слишком быстро. Уна приблизила губы к его уху:

– Мне надо идти, Фульк Фицуорин. Подумай обо мне, когда будешь точно так же стоять с другой женщиной, и вспомни, что я сказала о твоих нежных руках. Мужчине нужны нежные руки, чтобы стать хорошим любовником.

Фульк сглотнул.

– Останься, – попросил он.

– Не могу! – Уна покачала головой. – Храни тебя Бог!

Она обернулась. Собака внезапно заворчала, вздыбив шерсть на спине, лапы ее напряглись. Тара медленно пошла на человека, скрывавшегося в тени у стены башни.

– Отзовите пса, мадам, – сказал принц Иоанн, делая шаг вперед.

Фульк застыл как вкопанный. Уна тоже, но лишь на мгновение. Короткая команда заставила собаку вернуться к ее ногам. Даже не обернувшись, Уна оставила юношу и подошла к Иоанну. Еще совсем недавно ее пальцы переплетались с пальцами Фулька, и вот уже эта же самая рука приветственно протянулась навстречу Иоанну. Принц что-то сказал ей и бросил на Фулька злой взгляд из-под насупленных бровей. Уна в ответ успокаивающе рассмеялась, и они вместе пошли внутрь.

Фульк в голос выругался и сделал еще круг по двору, чтобы унять если не волнение, то хотя бы гнев. Но это помогло мало, а в таком состоянии Фульк никак не мог вернуться в общество. Поэтому он отправился прямиком на конюшню и устроился на ночлег рядом со стойлом своего чалого. Самое худшее, чего можно ожидать от лошади, рассудил юноша, – это то, что та лягнет его по зубам. А это, согласитесь, не идет ни в какое сравнением с тем ударом в самое сердце, который только что нанесла ему прекрасная кокетка.

Извинившись перед соседями по столу, Теобальд встал и тихо покинул зал. Но во дворе Фулька уже и след простыл, не было его и ни в одном из караульных помещений. На кухнях и в молочных сновали одни слуги. Уолтер отыскал Жана, который коротал время в компании нескольких наемников, развлекая своих слушателей скабрезной застольной песней, но Фулька с ними не было. Теобальд упрямо продолжал поиски, пока наконец не пришел в конюшню, где и обнаружил юношу, мирно спящего рядом со своей лошадью. Чалый жеребец мотнул головой и дохнул на Теобальда теплым, пахнущим сеном воздухом, а затем опустил голову и обнюхал Фулька. Тот что-то пробормотал во сне и повернулся на другой бок. Правая рука у него была подложена под голову, и выглядел он по-детски беззащитно. Теобальд некоторое время постоял, глядя на своего оруженосца, а потом повернулся и тихо пошел прочь.

– Ты слышал, что Уна Фицджеральд прошлой ночью разделила ложе с принцем? – спросил Жан.

Фульк покачал головой и продолжил сосредоточенно заниматься упряжью гнедого жеребца, принадлежавшего лорду Теобальду. Принц со свитой отправлялся на охоту, и весь внутренний двор замка был заполнен тявкающими псами. Их хозяева стояли, разбившись на группки, поджидали своих лошадей и обсуждали, удачной ли будет охота.

– А все остальные – слышали, – не унимался Жан. – Говорят, звуки были такие, будто с кота сдирают кожу.

– С чего ты решил, будто мне это интересно?

– А разве нет?

– Нет! – отрезал Фульк.

– Бог знает, что нашло на тебя сегодня утром, – недоуменно пожал плечами его товарищ. – Ну ладно, если бы ты накануне пил с нами в караульне, у меня голова словно грозовая туча, но у тебя-то нет оправдания.

– А мне нужно оправдываться?

– Да не лезь ты в бутылку. – Жан поковырял пальцем в зубах. – Вероятно, тебе не интересно будет также узнать и то, что прекрасная вдовушка выйдет замуж за Ги де Шомона. Это объявили сегодня за завтраком. Ловко провернули дельце, даже для Иоанна слишком быстро. Сегодня ночью переспал с Уной, а наутро уже сбыл ее другому.

Фульк подтянул подпругу и бессильно уронил руки. Де Шомон был одним из собутыльников Иоанна. Чуть старше принца, несколько раз одерживал победы во французских рыцарских турнирах. Крикливый и дерзкий, но с начатками образования и проблесками интеллекта. Фульку он не нравился, однако не настолько, как Иоанн.

– И Уна согласилась?

– Ну да. Правда, сильно побледнела, как услышала, но тут же сделала Иоанну книксен и громко поблагодарила принца за честь, которую он ей оказал. – Жан задумчиво поджал губы. – Наверное, это для всех стало потрясением, однако не слишком сильным. Де Шомон – заносчивая свинья, но при этом очень хорош собою. Конечно, не обошлось без происшествий, – прибавил Жан. Фульк тем временем повел коня по кругу, чтобы тот не застоялся. – Оказывается, один из ирландских лордов, Ниалл О’Доннел, уже предложил Иоанну пятьдесят марок в качестве брачного выкупа и рассчитывал взять леди Уну в жены. Так что, когда принц вместо этого отдал ее одному из своих фаворитов, разразился скандал.

– И что же Иоанн? – Хотя Фульк собирался упорно молчать, изображая равнодушие, любопытство пересилило.

– Пригрозил заточить О’Доннела в тюрьму, если тот не придержит язык. Бедняга теперь помалкивает, но видел бы ты только, какие взгляды он бросает на Иоанна. Земли О’Доннела граничат с землями Фицджеральдов, и ходят слухи, что они с Уной близко знакомы, – многозначительно произнес Жан.

– Лично я ее ни разу ни с кем не видел, – мрачно проговорил Фульк.

– Это потому, что О’Доннел приехал только сегодня. Гонял мятежников по полям. Он рыжий, огромный, лохматый, как лев, и такой же сильный. Женщины таких любят.

Фульк насупился. В саднящую рану его тщательно и методично втирали соль. Не успел бедняга обдумать, как ему себя вести дальше, как появился лорд Теобальд. Его короткий охотничий плащ был заколот на плече, а в руке он держал копье.

Приняв у Фулька поводья жеребца, лорд Уолтер ничего не сказал относительно вчерашнего отсутствия оруженосца, поинтересовался лишь, поел ли тот.

– Да, сэр, – ответил Фульк, опустив глаза.

Теобальд взлетел в седло.

– Хорошая скачка на свежем воздухе, – сказал он, глядя на Фулька строго и сочувственно одновременно, – вот что прочистит тебе мозги и разгорячит кровь. Собирайся побыстрее и садись на коня, приятель. И ты, Жан, тоже.

Фульк пошел к своему чалому. Он уже успел оседлать жеребца и оставил его привязанным к кольцу в стене. Неподалеку Жирар де Мальфе поправлял упряжь своей лошади. Он метнул в Фулька лукавый взгляд из-под каштановых кудрей и посмотрел вправо, где улыбающийся принц Иоанн только что сел в седло великолепного пегого жеребца с украшенной кисточками упряжью.

Фульк отвязал чалого и, не коснувшись стремени, одним движением взлетел вверх и перекинул ногу через седло. Но когда он всей тяжестью своего веса опустился коню на спину, тот неожиданно взвился на дыбы. Фульк схватил поводья, стиснул ногами бока жеребца и заставил его опуститься на все четыре ноги. Чалый дико заржал и взбрыкнул, выгнул спину, поджимая круп и лягаясь. Он рванулся к двум стоявшим по соседству лошадям, отчего те понесли, также взбрыкивая. Завыли и залязгали челюстями собаки, а люди, пригнувшись, разбегались кто куда. Чалый ржал от боли и страха, носился по двору из конца в конец, бешено вращая глазами, а на удилах у него выступила кровавая пена. Фульк вцепился в спину лошади, как клещ. Наконец, чуть присев, жеребец качнулся, задние ноги у него начали засекаться.

– Фульк, ради Бога, лучше отпусти! – во всю глотку прокричал Жан срывающимся от напряжения голосом.

Фицуорин слышал предостережение товарища как будто откуда-то издалека. Он прикусил язык и почувствовал во рту вкус крови. Лишь чутье спасло его, когда лошадь зашаталась и рухнула. Вынув ноги из стремян, Фульк соскользнул с крупа чалого и стукнулся оземь. От тяжелого удара боль пронзила грудную клетку. Жеребец рухнул, беспорядочно молотя ногами и хвостом, затем неистово содрогнулся и застыл.

Мир вокруг переливался искрами и расплывался. Фульк смутно осознавал, что лорд Теобальд спрашивает, как он себя чувствует, что кто-то заставляет его выпить крепкого вина с медом, что чалого оттаскивают в сторону, отгоняя от трупа хлыстом любопытных собак, а за ворота под громкие звуки рога уносится охота.

Когда Фульк окончательно пришел в себя, он лежал на тюфяке в комнате лорда Теобальда. Над ним склонилась Уна, держа наготове сумку со своими снадобьями. Рядом с ней была собака-волкодав. Фульк попытался сесть, но помешала жгучая боль. Уна поспешила помочь юноше, подложив ему под спину подушки и валики.

– Я все видела в окно, – сказала она. – Ты наверняка сломал себе несколько ребер.

– Поэтому вы здесь? Пришли лечить мои сломанные ребра? – Фульк сердито посмотрел на женщину, желая, чтобы она оставила его в покое.

– Да, отчасти поэтому. – Покопавшись в торбе, она достала несколько полосок льняного бинта. – Подними руки.

Фульк повиновался, и не успел он опомниться, как с него сдернули котту и рубашку. Юноша упорно смотрел в стену. Слишком много всего произошло в последнее время. Прошлую ночь он провел в конюшне рядом со своим жеребцом, а теперь конь мертв. А Уна… Уна отдалась принцу Иоанну, растоптав хрупкую надежду Фулька.

– Отчасти? – переспросил он. – Стало быть, есть и другая причина?

Она придвинулась поближе и начала бинтовать ему грудь:

– Да, я бы хотела попросить тебя об одной услуге.

– Об услуге? – прищурился Фульк. – Уж и не знаю, миледи, есть ли на свете что-нибудь такое, что могу сделать для вас я и чего не может принц Иоанн.

– Тогда ты, должно быть, слеп, ибо принц Иоанн совсем ничего для меня не делает. – Она обернула бинт вокруг груди Фулька и поинтересовалась: – Не слишком туго?

Фульк в замешательстве покачал головой:

– Но как же… я думал… Мне сказали, что прошлой ночью вы разделили с ним постель. Разве не так?

– Так, – мрачно подтвердила она. – И это было довольно приятно. Но то, что я получила взамен… вряд ли это можно считать выгодной сделкой. Наверное, тебе сказали также и то, что мне предстоит выйти замуж за одного из собутыльников Иоанна?

– Да, миледи.

– Я попросила Иоанна пообещать, что он предоставит мне самой выбирать себе мужа. Он сказал, что подумает. – Уна шумно вздохнула и закрепила бинт маленькой английской булавкой. – Да уж, это было слишком поспешное решение. Ну да мне все равно. Я буду любящей и верной женой Ги де Шомону… Или тому, что от него останется через шесть месяцев. – Ее голос прозвучал так вкрадчиво, что у Фулька от нехорошего предчувствия по спине пробежал холодок.

– Вы хотите сказать, что убьете его?

Уна рассмеялась и покачала головой:

– А смысл? Чего я этим добьюсь, кроме того, что получу очередного мужа, которого мне опять выберет Иоанн? А вот если с милордом де Шомоном произойдет несчастный случай – ну, например, он ударится на охоте головой и потеряет разум, – то распоряжаться всем придется мне и тому, кого я поставлю управляющим землями моего несчастного супруга.

Фульк поежился. Да уж, эта женщина не остановится ни перед чем. И если Теобальд, с его богатым жизненным опытом, моментально раскусил прекрасную вдовушку, то теперь глаза открылись и у Фулька.

– Так чего же вы хотите от меня? – поинтересовался он. Ему стало не по себе: а вдруг Уна попросит его устроить де Шомону этот «несчастный случай»?

– Я хочу, чтобы ты забрал Тару. – Уна показала через плечо на собаку. – Я уже говорила: мертвый муж мне не нужен. А я боюсь, что Тара перегрызет де Шомону глотку, если только он сам раньше не убьет ее. А на тебя моя собака не рычит. Забери Тару с собой в Англию. Она будет верно тебе служить.

Фульк покосился на собаку. А та, словно почувствовав его взгляд, подняла голову и пару раз стукнула хвостом по полу. Интересно, как отнесется лорд Теобальд к тому, что на полу его комнаты будет похрапывать охотничья собака размером с пони?

– Ну что, возьмешь Тару?

– С удовольствием, миледи, – сказал Фульк, обрадовавшись, что отделался так легко. Но тут же нахмурился. Уна сказала: «Забери ее с собой в Англию» – словно поездка была делом решенным. И он спросил: – А что заставляет вас думать, будто я не останусь в Ирландии надолго?

– Не что, а кто! Твой принц. – Взгляд ее васильковых глаз вдруг стал твердым, как стекло. – Когда все серебро будет потрачено, а все вино выпито, игра закончится. В свите Иоанна есть достойные люди. Один из них – твой господин, другой – Уильям де Бург, но оба, увы, ничего не могут поделать, поскольку связаны по рукам и ногам властью принца. Как долго вы тут задержитесь? Думаю, до осенних ветров, не дольше. – Наклонившись над Фульком, Уна коснулась губами его щеки, а затем отступила назад. – Эх, будь ты лет на десять постарше! – с чувством сказала она. – Какая жалость, что ты так молод! Хотя, может быть, это и к лучшему.

По дороге к двери Уна наклонилась к собаке, обняла ее обеими руками и нежно шепнула своей любимице на ухо прощальные слова на родном языке. Потом, приказав Таре остаться, быстро вышла не оборачиваясь.

Фульк наконец-то позволил себе глубоко вздохнуть – с облегчением и сожалением одновременно – и тут же схватился от боли за ребра. Через мгновение собака неслышно подошла к своему новому хозяину и лизнула ему руку.

– Вот это было у тебя под чепраком. – Усевшись на край кровати, Жан продемонстрировал Фульку осколок стекла от разбитого кубка. Из таких кубков пили только представители знати, сидевшие за почетным столом, поскольку стекло стоило дорого и к тому же легко билось. – Хитро задумано: в ту секунду, как ты опустишься всей тяжестью своего веса на седло, осколок должен был вонзиться в тело чалого, словно острая шпора.

Фульк взял кусок стекла и повертел его в пальцах. На кожу упало пятнышко зеленого света. Зловещий острый зубец окрашивала толстая полоса запекшейся крови с прилипшими серыми волосками. Осколок сам по себе был недостаточно длинным, чтобы убить животное, но его хватило, чтобы оно обезумело от боли, так что не выдержало сердце. Фульк вспомнил хитрый взгляд де Мальфе и довольную ухмылку на лице принца Иоанна. Они, несомненно, сочли это удачной шуткой.

– Я знаю, кого винить, – мрачно произнес он. – Отец был прав. – (Жан вопросительно поднял брови.) – Мне надо было сделать так, чтобы этот ублюдок больше не поднялся.

В сентябре из Англии прибыла галера с письмами, на ней же приехали и посланники короля Генриха. Пророчество Уны сбылось.

– Мы отправляемся в Англию, – сказал Теобальд, одеваясь к обеду у себя в комнате. Час тому назад он вернулся с приватной беседы, имевшей место в покоях Иоанна. – Дорожные сундуки должны быть собраны к рассвету.

Фульк знал, что так и будет. И без предсказаний Уны все было понятно: и по неуклонному потоку дезертирующих наемников, и по недовольным разговорам горожан, которым постоянно недоплачивали за товар.

– Выходит, король Генрих не прислал больше серебра?

Фульк помог Теобальду облачиться в придворную котту из малиновой шерсти, обшитую по краю золотой тесьмой.

Теобальд покачал головой:

– Если серебро и прибыло, то не для Иоанна. Пусть он и любимчик Генриха, которому отец во всем потакает, но всему есть свои пределы. На новое серебро попросту опять купили бы вино, а казна Генриха не бездонна. Подозреваю, Иоанн, приехав домой, сперва получит нагоняй, а потом… Словом, повторится история про блудного сына.

Фульк понимал, что имел в виду Теобальд. После происшествия с шахматной доской принца лишь слегка побранили, не более того.

Теобальд застегнул пояс и проверил, надежно ли пристегнуты ножны.

– В том, что случилось, виноват не только Иоанн, – сказал он, проводя гребнем по своим коротко подрезанным рыжеватым кудрям. – Нельзя ожидать от избалованного юнца, что тот будет выполнять работу взрослого. И тем не менее, – прибавил Уолтер, положив гребень на сундук, – полагаю, что урок все усвоили. – Взяв плащ, он улыбнулся Фульку. – Бьюсь об заклад, что тебе не жалко уезжать, да?

– Вы правы, сэр. Не могу сказать, что мне здесь было слишком плохо. К тому же я многому научился, но… – Фульк слегка покраснел под спокойным взглядом серых глаз лорда. – Но я хочу снова увидеть семью и родной дом.

– Странствовать приятно. – Теобальд перевел взгляд с Фулька на оконный проем, сквозь который проникал тусклый зимний свет. – Но и возвращаться обратно тоже очень приятно.

Они отправились из Уотерфорда с утренним приливом. Резкий ветер гнал корабль к дому, и оба вглядывались в покрытое рябью серое море: Теобальд с тревогой, а Фульк – с покорностью.

Пока последние сундуки еще грузили на корабли, Жан вернулся из очередного набега на кухню с богатым уловом – бараньим пудингом, бутылкой хмельного меда и известием для Фулька: Ги де Шомон, новый муж Уны Фицджеральд, был серьезно ранен на охоте.