Книга: Лорды Белого замка
Назад: Глава 23
Дальше: Глава 25

Глава 24

– Уже недолго осталось, – сказал Фульк, глянув на Мод, понуро сидевшую в седле. – К вечерне будем в Хигфорде.
Мод немедленно выпрямила спину.
– Я прекрасно себя чувствую, – заявила она и вся подобралась. – Меня разморило на солнце, только и всего.
Это была ложь. Мод очень устала. Фульку достаточно было увидеть темные круги у нее под глазами, чтобы понять это. Они гнали лошадей изо всех сил, чтобы оторваться от возможной погони. Погода была к ним благосклонна, и, слава Богу, наши путники ни разу не попали под дождь. Правда, жара тоже утомляла. Кроме того, они старались объезжать города, а значит, приходилось ехать заброшенными тропинками, нередко по пересеченной местности.
Мод не жаловалась, но Фульк знал, что вынужденное путешествие далось ей тяжело. Когда она сопровождала Теобальда в Ирландию, они постоянно останавливались в удобных гостевых домах аббатств и в замках друзей лорда Уолтера. А теперь Мод приходилось делить с прочими скудный рацион и ночевать в походных условиях на жесткой земле. Да вдобавок еще люди Иоанна гнались за ними по пятам.
Фульк в очередной раз испытал чувство вины, но тут же постарался задвинуть его подальше. Неразумно снова пережевывать одно и то же. Мод согласилась на брак, по доброй воле уехала с мужем, и, как она сама сказала, вернуться назад для нее равносильно тому, чтобы снова попасть за решетку. Все это так, однако при виде страданий супруги Фицуорин начинал мучиться угрызениями совести.
– Я не такая хрупкая, как с виду кажется, – заявила Мод, словно читая его мысли. – Ты постоянно так на меня смотришь, будто я сделана из стекла, но это не так. Я могу сидеть в седле столько же, сколько ты или любой из твоих людей. Не надо обращаться со мной как-то по-особенному.
– Я сказал только, что до Хигфорда недалеко, – ответил он. – Мне прекрасно известно, что ты отнюдь не хрупкое, беззащитное создание. По правде говоря, ты мне напоминаешь ежа. Иголки у тебя точно есть.
У нее сверкнули глаза – как и ожидал Фульк. Они и впрямь были похожими на стекло, такие ясно-зеленые и светлые, что казались прозрачными.
– Видно, недаром говорят, что подобное тянется к подобному: вон какая у тебя самого колючая щетина, – парировала Мод, дотрагиваясь до своей щеки в том месте, где кожа ее порозовела от прикосновения щеки супруга.
Фульк потер темную четырехдневную поросль на подбородке.
– Непременно побреюсь, как только доберемся до Хигфорда, – пообещал он.
Зимой Фицуорин обычно отпускал бороду, но летом от нее становилось слишком жарко и колко, особенно под кольчужным капюшоном или шлемом, закрывающим все лицо.
– Думаешь, в Хигфорде мы будем в безопасности?
– По крайней мере, на время. Уильям Фицалан – шериф Шропшира, а среди моих людей немало тех, у кого там находятся земли. Он сочувствует моему делу и пока что закрывал на все глаза. Кстати, в мои земли в Уилтшире тоже можно попасть, пока там шерифом Уильям Солсбери!
– Он же сводный брат Иоанна! – воскликнула Мод. – Неужели ты ему доверяешь?
– Он еще и мой друг. Если этого человека заставят выступить против меня, он загодя даст мне знать. Я не стану злоупотреблять гостеприимством Солсбери, но знаю, что в крайнем случае всегда могу попросить об убежище и меня там не выдадут. Уильям любит Иоанна, но они не одного поля ягода.
Мод с сомнением прикусила губу.
– И потом, – добавил Фульк, – не надо забывать о баронах северных графств, они придут нам на помощь. Юстас де Весси ненавидит Иоанна. Да, еще есть твой отец.
– На него полагаться нельзя, – заметила она, покачав головой.
– Доверяться ему я бы, конечно, не стал, – пожал плечами Фульк, – но мы друг друга понимаем.
– Вот как? – На лице Мод появилось отвращение. – Пока ты не приехал в Кентербери, отец грозился поколотить меня, чтобы научить послушанию. Ты сам слышал, как он кричал, что заткнет мне рот удилами с уздечкой.
– Я сказал лишь, что мы понимаем друг друга, а не что мы с ле Вавасуром одинаковые, – нетерпеливо возразил Фульк. – Клянусь, он больше никогда не станет тебе угрожать.
– Еще бы! Он передал это право тебе при нашем венчании.
– Мужчина, который бьет женщину, сам себя не уважает! – Голос Фулька прозвучал хрипло от ненависти.
– Отец ответил бы, что от такого отношения к женщинам одни беды.
– А от другого – не беды? Я могу вспылить и начать орать так, что рожа покраснеет, но, Мод, если я когда-нибудь тебя ударю, то разрешаю тебе немедленно подать на развод.
– Если ты меня когда-нибудь ударишь, – ласково сказала Мод, – твой кинжал будет торчать у тебя в ребрах, а не болтаться на поясе.
– Видишь, я не зря говорил про твои иголки, – рассмеялся Фицуорин.
Все их беспечные шутки и подтрунивания мигом прекратились, когда за поворотом вдруг обнаружился движущийся навстречу вооруженный отряд. Фульк прищурился, пытаясь разглядеть знамена. А разглядев, чертыхнулся и, перекинув щит из-за спины в левую руку, отвязал моргенштерн от седла.
– Уходи назад! Живо! – быстро скомандовал он Мод. – Ален, забери ее!
– Что там такое? – У Мод все внутри оборвалось.
– Морис Фицроджер с сыновьями, – рявкнул Фульк. – Ради Христа, иди, пожалуйста! Если он двинется в атаку, тебя убьют!
Побледнев, Мод развернула кобылу и ударила ее пятками.
В двадцати ярдах от Фулька Морис натянул поводья. Он явно не ожидал встречи, как и Фицуорин, но отнюдь не намеревался избежать стычки, а медленно, картинно вытащил меч для ближнего боя. Это движение повторили и его люди. Зловеще лязгнул металл, а затем наступила тишина. Все затаили дыхание. Напряжение росло, пока два отряда оценивали друг друга и каждый выбирал себе цель.
– Фицуорин, ты вор и разбойник! – заорал Морис во всю глотку, покрывая голосом расстояние между ними. – Сегодня же вечером твоя голова и головы твоих братьев будут насажены на копья и выставлены на обозрение на стенах Шрусбери, и оттуда вы сможете глазеть на землю, которой так домогаетесь!
– Сначала тебе придется нас захватить! – Уильям приподнялся в стременах. В руке у него сверкал меч. Лошадь кружила и гарцевала, и на удилах у нее выступала пена.
Морис поднял было руку, но Фульк опередил противника. Он пришпорил коня, проревев своему войску сигнал к атаке, чем получил драгоценное преимущество в долю секунды.
Столкновение двух выстроенных в линию конных отрядов напоминало движения гигантской извивающейся змеи. Пыль вскипала вокруг сражающихся. В отчаянном стремлении защитить Мод и опасаясь, как бы люди Мориса не прорвали оборону, Фульк очертя голову бросался в самую гущу боя. В порыве неистовой битвы он лишился моргенштерна, намотавшегося вокруг рукояти вражеского топора.
Но едва он успел выхватить меч, как краем глаза уловил какое-то движение, направленное в его сторону. Морис Фицроджер атаковал. Фульк поднырнул под удар, и оружие, вместо того чтобы сломать ключицу, лишь звякнуло по краю шлема. Перед глазами заплясали звезды. Фицроджер поднял щит, пытаясь развернуть лошадь для второго удара. Сжав зубы, Фицуорин машинально сделал выпад: сказывались долгие годы практики. Острие меча выбило искры из кольчужной бармицы Фицроджера. Силу удара лишь отчасти смягчила кожаная подкладка. Морис глухо крякнул и согнулся в седле, ловя ртом воздух. Когда у Фулька перед глазами перестали летать звезды, он разглядел, что пробил врагу горло.
Фицроджер покачнулся и свалился с лошади, грузно ударившись о землю, схватился рукой за горло, забился в конвульсиях и затих. Все движение вокруг тотчас прекратилось, и бойцы с обеих сторон опустили оружие, словно кровь всей битвы текла через тело Мориса.
– Папа! – Верен, сын Мориса, соскочил с лошади и присел рядом с отцом. – Папа! – Он потряс за плечо лежащего в дорожной пыли человека, потом перевернул тело, лихорадочно ища признаки жизни. – Ты убил его! – воскликнул Верен, подняв на Фулька полный ненависти взгляд. От слез его голос дрожал.
– Так же, как он убил бы меня, – тяжело дыша, ответил Фульк. – Так же, как он в свое время убил моего отца. Это был честный бой, Господь решил его исход. – Он шевельнул мечом, лезвие которого было по-прежнему чистым и зеркально-ярким. – Забирай тело отца и уходи, пока можешь.
– Ты заплатишь за это! – прорычал Гвин, вставая рядом с братом.
– Не тратьте время на пустые угрозы. Я проявил милосердие, разрешив вам забрать тело отца и покинуть поле боя. Идите же, или пусть кровопролитие продолжится.
Молодые люди переглянулись. Фульк видел, что оба колеблются. Весь их боевой опыт ограничивался мелкими приграничными стычками. Противник превосходил их в подготовке, и они это понимали.
– Еще ничего не закончилось! – злобно произнес Гвин, когда они с Вереном подняли труп отца и положили на его коня.
– Пока нет. Но скоро закончится, – угрожающе ответил Фицуорин.
Отряд Фицроджера ускакал, забрав с собой мертвых и раненых. Фульк повернулся к своим людям. Слава Богу, все живы, однако не обошлось без нескольких серьезных увечий – кто-то лишился пальца, у кого-то была сломана ключица. Иво хорошенько ткнули булавой в ребра, и он морщился от нешуточной боли. Мод хлопотала над ранеными: перевязывала, утешала. Но когда Фульк сошел с коня, бросилась к нему и заключила в объятия.
– Господи! – чуть не рыдая, выговорила она. – Я думала, тебя убьют!
– Тише-тише, все в порядке. – Он погладил Мод по спине и с трудом сдержал желание изо всех сил прижать ее тело к железным завиткам кольчуги. – Подумаешь, событие! Всего лишь мелкая стычка! Я уже не раз попадал в гораздо более серьезные передряги. – И сам поморщился от нелепой бравады.
– Но люди Фицроджера погибли, и не говори мне, что они были совсем неопытные воины, которые никогда меча в руках не держали. Ты мог оказаться на их месте. – Она сглотнула слезы и прикусила губу, стараясь сдержаться.
– Но ведь не оказался! – Фульк пальцем поднял подбородок жены. – Если я и переживал, то только за тебя, такую нежную и беззащитную посреди всей этой кутерьмы. Ты боялась за меня, но даже не представляешь, насколько больше я боялся за тебя!
Они коротко, но страстно поцеловались. Помня о своем долге перед войском, Фульк оторвался от нее, чтобы поговорить с ранеными. Дрожа, но тоже помня о своих обязанностях, Мод занялась ранеными.
Уильям схватил Фулька за рукав:
– А если мы прямо сейчас попробуем захватить Уиттингтон, каковы, по-твоему, шансы на успех? – с горящими глазами спросил он.
Его горячность на мгновение разожгла азарт и в сердце самого Фулька, но он заставил себя думать головой.
– Пока живы сыновья Фицроджера, гарнизон не откроет нам ворота, а мы вряд ли сможем организовать осаду по всем правилам.
– Тогда что же мы будем сейчас делать?
Фульк глянул на брата через плечо.
– Отвезем Мод и раненых в Хигфорд, а там посмотрим, – сказал он и добавил потише: – У меня есть мысль – перейти границу и двинуться в Уэльс.
Брови Уильяма взлетели вверх.
– В Уэльс?!
– Морис Фицроджер состоял в родстве с Гвенвинвином, правителем Южного Поуиса. Ты знаешь, как серьезно валлийцы вершат родовую месть.
– Ты считаешь, Гвенвинвин начнет нас преследовать?
– Вполне возможно. Помимо того что я убил его дальнего родича, Уиттингтон – удобная приграничная крепость, а Гвенвинвин выступает союзником Иоанна в охране границ. Они оба хотят ограничить власть Лливелина, правителя Гвинеда.
Уильям нахмурился, но вскоре лицо его просветлело.
– То есть мы хотим нанести визит Лливелину и предложить ему свои услуги?
– Думаю, в сложившихся обстоятельствах это лучший вариант.
Уильям кивнул, повеселев. Фульк усмехнулся. Его брат так легко подхватил идею об Уэльсе, поскольку это путешествие обещало новые впечатления и приключения. Кроме того, гибель Мориса подняла его моральный дух, и, надо думать, всем им еще несколько дней предстоит терпеть радостное возбуждение Уильяма. Фульк удивлялся, почему сам не испытывает такой же эйфории. Может быть, она придет, и еще удастся улыбнуться и заставить себя поднять кубок за победу, а возможно, бремя полководца окажется слишком тяжким и пересилит радость.

 

– Что ты там такое говорил Уильяму про Уэльс? – После очередного акта любви Мод склонилась над Фульком, внимательно разглядывая мужа при свете горящей в подсвечнике свечи. Сегодняшнее сражение оставило на его теле очень мало следов. Лишь кое-где пятна синяков свидетельствовали, что он дрался не на жизнь, а на смерть.
Самой Мод казалось, что она до смерти не забудет об этом бое. Одно дело смотреть турнир, и совершенно другое – оказаться в гуще сражения, где либо убиваешь ты, либо убивают тебя. Никакой галантности, никаких вторых попыток и безопасного тупого оружия. Металлический запах крови, смешанный со вкусом пыли, скрипящей на зубах.
Она случайно подслушала часть разговора между Фульком и Уильямом, пока перевязывала раненых. И сейчас решила выяснить, что они задумали.
Муж в ответ взглянул на нее исподлобья.
В Хигфорде в их распоряжении была огромная кровать в спальне на верхнем этаже. До чего же хорошо остаться наконец наедине: подобное удовольствие выпадало им редко. Эммелина, тетка Фулька, настояла, чтобы все, кроме новобрачных, ночевали внизу, вокруг очага в зале.
Фульк намотал на палец серебряную прядку волос жены, а потом отпустил, любуясь на получившийся завиток.
– Мне нужно навестить принца Лливелина ап Иорверта, – сказал он. – Морис Фицроджер приходился родственником уэльскому правителю Гвенвинвину, а Лливелин – его соперник. Лливелин понимает, что значит заключать союзы и что такое воевать с приграничными баронами.
Мод сощурилась. Известие сие явно не вызвало у нее восторга.
– И когда ты собирался мне все рассказать? – требовательно вопросила она. – Когда выедем за ворота? Или, может быть, вообще никогда?
Фицуорин неловко поерзал:
– Я просто ждал подходящего момента. За весь день мы впервые остались одни, и… и Лливелин, конечно, для меня очень важен, но, сама понимаешь, мои первые мысли были вовсе не о нем.
– Все равно, надо было мне раньше сказать!
Фульк пожал плечами:
– Наверное. Теперь ты из-за этого будешь дуться и ворчать?
– А разве я не имею права? – сердито возразила Мод. – Что бы ты ответил, объяви я вдруг, что срываюсь с места и еду куда-то, даже не попрощавшись?
– Это не одно и то же. – Фульк начинал терять терпение.
– Почему?
– Потому что если бы ты сорвалась с места, то поехала бы нанести визит родным, навестить друзей или сделать нечто в этом роде. Когда куда-то еду я, речь идет о смертельной опасности. И если я не сказал тебе сразу, то лишь потому, что не хотел понапрасну волновать.
Мод села на кровати, сверкая глазами:
– Ты считаешь меня хилой неженкой, которую могут смутить такие препятствия?
– Никогда в жизни не встречал кого-либо менее похожего на неженку, – примирительно произнес Фульк. – Просто мне казалось, что я проявляю заботу и…
– К черту такую заботу! – оборвала его Мод. – Ты знал, что сказать мне об этом будет трудно, вот и откладывал до последнего.
– Ладно, больше не совершу такой ошибки, – лукаво ответил Фульк.
Не говоря ни слова, Мод наклонилась и укусила его, еще не вполне игриво и явно не в знак прощения. Он вскрикнул, схватил ее за запястья, опрокинул на спину. Они барахтались, запутываясь в ее волосах. Мод царапалась, а он прижал жену к кровати и вошел в нее. Она вскрикнула и стиснула его бедрами, но, вместо того чтобы обрушиться на Мод, мощно и стремительно выплеснув семя – она вся буквально изнемогала от желания, – Фульк застыл над ней, опираясь на локти, так что черные волосы свесились ему на лоб.
– Итак, миледи, – задыхаясь, проговорил он, – хотите, чтобы я был заботливым мужем и действовал предельно осторожно, или?.. Вам решать.
– О дьявол! – простонала Мод. – Черт тебя побери!
И притянула его рот к своему.

 

– Возьми меня завтра с собой, – попросила Мод несколько минут спустя, когда сокрушительные волны наслаждения улеглись настолько, что она снова обрела способность связно мыслить.
Едва дыша и прикрыв веки, Фульк помотал головой.
– Слишком опасно, – выговорил он между тяжелыми вдохами. – Я же не знаю наверняка, как отнесется к моему предложению Лливелин.
– Но здесь тоже опасно.
– Не настолько, как по ту сторону границы.
– Значит, вот как: женился на мне, обещал любить, а теперь бросаешь! – Она обиженно отпихнула его.
– О Боже, Мод, у меня нет сил для еще одного сражения. – Фульк перекатился на спину и устремил взгляд к стропилам. – Мне надо переговорить с Лливелином. Очень надеюсь, что смогу заключить с ним договор. Но всегда остается серьезный риск: а вдруг он прикажет меня схватить или возьмет в заложники, чтобы добиться расположения Иоанна. Не стоит тебе ехать на эти первые переговоры. Лучше останься здесь, под надежной охраной. Если все пойдет хорошо, я приеду за тобой.
– А если нет? Прикажешь мне сидеть здесь, заламывать руки и гадать, жена я еще или уже безутешная вдова?
– Я знаю, будет трудно… Иногда мне кажется, что ждать гораздо хуже, чем действовать, но ты должна понимать: в ближайшее время тебе здесь будет намного безопаснее.
Фульк потянулся к ладони жены и сжал ее теплыми и влажными пальцами. Мод хотела было отнять руку, но передумала. А вдруг это их последние мгновения, проведенные вместе?
– Если дело дойдет до схватки, мне нужно сохранять мозги, – пояснил Фицуорин. – А если я буду следить, все ли в порядке с тобой, то мне придется постоянно отвлекаться, и это может оказаться опасным для нас обоих, стать вопросом жизни или смерти. – Он сжал ее руку. – Я приехал за тобой в Кентербери. Приеду и в Хигфорд. Клянусь своей бессмертной душой!
– Ну тогда смотри, – с нажимом сказала Мод, – ведь если не сдержишь слово – гореть тебе в аду.
Она бросилась к мужу и прижалась к его влажному упругому телу, желая, чтобы он снова оказался внутри ее. Желая обладать и отдаваться. Фульк, который уже оставил любимой в залог свою душу, не видел причин отказать ей в обладании и его телом.

 

Кубок был выкован из серебра и украшен гравированной чернью сценой, изображавшей охоту. Не задумываясь ни о красоте, ни о стоимости вещи, Иоанн схватил его со стола и запустил в стену королевских покоев. Уильям Солсбери пригнулся. По его котте расплылись липкие потеки вина. Хьюберт Уолтер не шелохнулся, хотя ему чуть не размозжили голову.
– Снова этот проклятый Фульк Фицуорин! – вне себя от ярости, выкрикнул Иоанн. – Да меня уже тошнит от постоянных рассказов о чинимых им беззакониях! А вы – его приспешник! – Он упер палец в архиепископа. – Разбойник был у вас в руках, а вы позволили ему скрыться. Теперь он убил Мориса Фицроджера, и сыновья покойного требуют отмщения!
Бледное лицо Хьюберта порозовело, но он сохранил присутствие духа.
– Сир, несмотря на все недостатки и проступки Фулька, он верой и правдой служил моему брату. Поскольку мы говорим откровенно, позвольте заметить: мне кажется, что вы совершили несправедливость, отказав ему в праве на Уиттингтон. Некоторые поговаривают, что ваш отказ был продиктован мстительностью.
Иоанн огляделся, ища, чем бы еще запустить, но в пределах досягаемости оказалась только шахматная доска. Вид ее вызвал столь тягостные воспоминания, что королю стало физически плохо.
– Стало быть, для разных людей у вас существуют разные правила? – оскалился он. – Я отказываю Фицуорину в праве на землю, и меня объявляют мстительным? А он убивает Мориса Фицроджера – и это, по-вашему, совершенно нормально, да? Хьюберт, по-моему, вы ведете рискованную игру и балансируете на краю пропасти.
– Мы можем судить о произошедшем только со слов сына Фицроджера, – сказал Хьюберт. – Сомневаюсь, чтобы Фульк специально остановился и устроил засаду на дороге в Шрусбери, когда с ним ехали женщины.
– Да, кстати, поговорим о женщинах, вернее, об одной конкретной даме. Я имею в виду Мод Уолтер. – Иоанн сжал и разжал кулаки. – За одно это мне следует отправить вас в отставку с поста канцлера, а Робера ле Вавасура лишить земель.
– Я всего лишь исполнял последнюю волю моего покойного брата: связать узами брака Мод и Фулька Фицуорина. Фульк – разбойник? Да, может быть, но он же не отлученный от Церкви грешник. И вы, сир, не хуже меня знаете, что вопрос о его наследстве давно можно было решить полюбовно. Кроме того, Робер ле Вавасур никогда бы не согласился на брак своей дочери с Фалько де Броте.
У Иоанна тяжело вздымалась грудь.
– Вы допустили, чтобы Фицуорин не только тайком прибыл в Кентербери, но и беспрепятственно ушел отсюда, и не подняли тревогу!
– Я не только ваш слуга, но и человек Господа, – заметил Хьюберт.
– Да, но лишь когда это в ваших интересах!
Уильям Солсбери, до сего момента молчавший, наклонился и поднял кубок. Повертев изысканную вещицу в руках, он медленно проговорил:
– Иоанн, почему бы не помиловать Фулька? Вам ведь нужны крепкие и умелые воины, а в мастерстве и отваге Фицуорину никак не откажешь. Лучше пусть он будет с вами, чем против вас.
– Да я скорее подотру себе задницу набедренной повязкой прокаженного! – фыркнул Иоанн, и теплящийся в нем гнев вновь разгорелся с опасной силой. Мало того что Фульк Фицуорин вечно мешает ему, как заноза в заднице, так еще и люди из его ближайшего окружения сочувствуют этому ублюдку. – Я хочу, чтобы Фицуорин был приведен к правосудию, – заявил он. – Немедленно!
– Я согласен с Уиллом, примирение было бы в данном случае самым мудрым решением, – сказал Хьюберт. – Вы собираетесь привести Фулька к правосудию вот уже два года, но это ничего не дало, кроме расходов и унижения.
– Для начала шериф Шропшира будет освобожден от своих обязанностей. Фицалан слишком сочувствует разбойнику. Его место может занять Генри Фернел. Далее. Гвину, сыну Мориса Фицроджера, выдать из казны сто марок: пусть снарядит войско, чтобы преследовать убийц своего отца. Да, и сотню людей, которых я уже выделил для этой цели, тоже оставить. – Иоанн сурово глянул на сводного брата. – А если ты, Уилл, как шериф не усилишь свою ослабевшую власть, я заменю и тебя, можешь не сомневаться.
Солсбери покраснел, но ничего не ответил.
– И все это ради одного отступника? – поднял брови Хьюберт. – Не разумнее было бы потратить эти средства в Нормандии?
– Я хочу поставить Фулька Фицуорина на колени, – упрямо гнул свое Иоанн. – Сейчас, когда у него появилась жена, он стал более уязвим.
Высказанная мысль вызвала в душе короля мимолетное предчувствие торжества. Обремененный женой, Фульк теперь не сможет двигаться так же быстро и действовать столь же отчаянно, как раньше. Придется ему либо таскать супругу за собой, либо оставить ее в надежном месте. Неплохо было бы задействовать не только солдат, но и шпионов. Мод Уолтер тоже требовалось проучить. Фицуорин ведь не силой увез ее, перекинув через седло. Эта тварь поехала с ним по доброй воле. Когда Иоанн представил себе, что будет делать с этой мерзавкой, когда та окажется у него под стражей, у него сладко заныло в животе. Он заходил по комнате, полыхая при каждом шаге малиновой шерстью парадного костюма.
Наверное, мысли отразились у него на лице, поскольку Хьюберт Уолтер и Уилл Солсбери переглянулись.
– В том, что касается леди Мод, вам придется вести себя очень осмотрительно, – предостерегающим тоном сказал архиепископ.
– Это еще почему? – насмешливо спросил Иоанн.
– Да потому, что ее отец – крупный землевладелец, влиятельный и уважаемый человек, который заключил союзы с соседями того же статуса. И им, сами понимаете, ничего не стоит разжечь костер смуты даже в самые спокойные времена. Это во-первых. А во-вторых, леди Мод была любимой женой моего покойного брата. Я знаю, сир, у вас есть определенные… предпочтения в отношении женщин. Мне бы очень не хотелось, чтобы моя невестка пополнила их ряды потому лишь, что вами движет затаенная обида.
Иоанн начинал понимать, как его отец в свое время дошел до убийства Томаса Бекета. Когда архиепископ Кентерберийский во все сует свой нос – это сущее наказание. Ну а если он при этом еще и папский легат, и канцлер, и отвечает за подготовку всех старших чиновников, от работы которых зависит успех правления короля, то борьба с ним становится неравной и утомительной. Но хуже всего, что Иоанну необходимы были опыт и острый ум Хьюберта Уолтера, чтобы поддерживать в надлежащем состоянии государственную казну, которую его возлюбленный брат и благородный рыцарь Ричард Львиное Сердце опустошил до дна.
– Если бы вы схватили Фицуорина, когда он явился в Кентербери, Морис Фицроджер был бы жив. А я мог бы спокойно отплыть в Нормандию, не беспокоясь, что у нас под самым носом орудует опасный преступник, – отрезал король, ловко переваливая вину на архиепископа.
– Фицуорин пришел с миром, чтобы побеседовать о моем брате. Он был гостем в моем доме. Арестуйте меня, если хотите, – развел руками Хьюберт.
– Томас Бекет хоть выглядел подобающе, – язвительно заметил Иоанн, с неприязнью разглядывая собеседника. – А ваши многочисленные подбородки свидетельствуют о том, что мученические страдания вы принимаете исключительно за обеденным столом.
Хьюберт проигнорировал выпад короля и продолжал гнуть свое:
– В бытность мою юстициарием я рекомендовал вернуть Фульку Фицуорину-старшему Уиттингтон, а Фицроджеру, в качестве компенсации, отдать другой фьеф. Если бы так и произошло, сейчас у вас был бы воин, не менее искусный, чем Уильям Маршал, и готовый отплыть с вами в Нормандию. А вместо этого он теперь выступает против вас.
– Я не желаю, чтобы мне ставили условия люди вроде Фулька Фицуорина! – Шагая по комнате, Иоанн вновь оказался перед шахматной доской. Испытывая мстительное удовлетворение, он двумя пальцами повалил фигуру епископа. – Будет так, как я скажу, и точка! Пусть Фулька Фицуорина схватят и приведут ко мне, закованного в цепи, как обычного вора или убийцу, каковым он и является. – Король глянул на Хьюберта. – Только попробуй его предупредить, старик, и я не посмотрю, архиепископ ты или нет, – мигом будешь стоять передо мной в цепях рядом с Фицуорином! И ты, Уилл, тоже берегись! Я долго проявлял великодушие, но все может измениться в один миг. – Он выразительно щелкнул пальцами, явно намекая, как легко может опустошить кошель сводного брата.
– Вы совершаете серьезную ошибку, сир, – покачал головой Солсбери.
Иоанн вновь подошел к шахматной доске и на этот раз сбил фигуру рыцаря.
– Время покажет.
Назад: Глава 23
Дальше: Глава 25