Прохладный ветерок коснулся щеки, и я вздрогнула, хотя день стоял теплый. В голову пришла абсурдная мысль, что меня коснулось перышко, словно мимо по своим мрачным делам пролетел Ангел смерти.

– Чушь, – буркнула я вслух.

Эван Линдси услышал и тут же глянул на меня – мимолетно. Он, как и все остальные, глазел на восток.

Люди, не верящие в телепатию, никогда не служили в армии и не ступали на поле битвы. Что-то передается от человека к человеку, когда войско готово выдвигаться. Это чувство звенит в воздухе; наполовину страх, наполовину нетерпение, оно щекочет кожу и вгрызается в позвоночник, словно вдруг нахлынувшая похоть.

Вестника еще не было, но я знала, что он появится. Что-то где-то случилось.

Все словно вросли в землю в ожидании. Меня охватило страшное желание пошевелиться, развеять чары, руки так и чесались что-то сделать. Котел закипел, и вода ждала своего часа, накрытая куском чистой ткани. На пне стоял мой медицинский сундучок. Я откинула его крышку и в который раз принялась бездумно перебирать содержимое, хотя прекрасно знала, что там все в порядке.

Атропин, белладонна, настойка опия, лавандовое масло, масло можжевельника, болотная мята, язвенник… и коричневая бутылочка спирта. Без него никак. В фургоне у меня стоял целый бочонок.

Краем глаза я уловила движение. Джейми. Его рыжие волосы вспыхнули в лучах солнца, проникающих сквозь листву деревьев, под которыми он проезжал. Он то наклонялся шепнуть кому-то слово, то касался чьего-то плеча, словно волшебник, возвращающий статуи к жизни.

Я замерла, сжав передник в пальцах. Джейми шутил и подбадривал, небрежно касаясь рук людей, и все же в нем чувствовалась напряженность. Когда он в последний раз стоял с армией, ждал приказа о наступлении?..

У Каллодена, с содроганием подумала я, и волоски на руках встали дыбом, бледные в лучах весеннего солнца.

Раздался топот копыт, затрещали кусты. Все развернулись на звук, сжимая в руках оружие. А потом дружно вздохнули и удивленно забормотали, когда первый всадник появился на поляне, наклоняя ярко-рыжую голову, чтобы не зацепить кленовую ветвь.

– Господи Иисусе! – воскликнул Джейми на всю поляну. – А она-то какого черта здесь делает?!

Мужчины, узнавшие ее, рассмеялись, и напряжение треснуло, словно лед. Плечи Джейми немного расслабились, однако навстречу он пошел с крайне мрачным видом.

К тому времени, как Брианна остановила лошадь и спрыгнула с седла рядом с Джейми, я тоже успела к ним приблизиться.

– Что… – начала я, но Джейми уже подошел к дочери вплотную и, схватив ее за руку, быстро и тихо говорил по-гэльски.

– Простите, мэм, она настояла… – Из зарослей показалась вторая лошадь, на которой с виноватым видом сидел чернокожий парень, Джошуа, конюх Иокасты. – Я не смог ее остановить, миссис Шерстон тоже. Мы очень старались.

– Ясно, – вздохнула я.

Щеки Брианны, выслушивающей отповедь отца, пылали, но садиться на лошадь и уезжать она не собиралась. Она что-то ответила, тоже по-гэльски, и Джейми попятился, будто его оса в нос ужалила. Брианна коротко кивнула, довольная результатом, и отвернулась. Тут она увидела меня, и ее лицо осветила широкая улыбка.

– Мама!

Брианна меня обняла. От нее слабо пахло свежим мылом, воском и терпентином. На подбородке виднелся след голубой краски.

– Здравствуй, милая. Откуда ты приехала?

Я поцеловала Брианну в щеку и отступила, радуясь ее появлению, несмотря ни на что. Одета она была очень просто: в коричневое платье из грубого домотканого полотна. Длинные рыжие волосы были собраны в косу. За спиной, на шнурке, висела соломенная шляпа.

– Из Хиллсборо. Вчера у Шерстонов были гости, за ужином они рассказали, что здесь расположился ваш лагерь… вот я и приехала. Привезла немного еды, – она махнула на набитые седельные сумки, – и трав из сада Шерстонов, может, тебе пригодятся.

– Да, чудесно. – Я почувствовала спиной, как надо мной возмущенно навис Джейми. – Э-э… не подумай, что я тебе не рада, солнышко, но скоро здесь начнется битва и…

– Знаю. – Румянец, так и не схлынувший с ее щек, стал ярче. – Ничего страшного. Я приехала не сражаться. Иначе надела бы бриджи.

Брианна бросила взгляд за мое плечо, откуда донеслось громкое фырканье в сопровождении хохота братьев Линдси. Я тоже не сдержала улыбки.

– Я останусь с тобой, – произнесла она тише и коснулась моей руки. – Придется ухаживать за ранеными… я помогу.

Я колебалась. Если дело дойдет до сражения, лишние руки мне пригодятся. Брианна, разумеется, не медсестра, зато знала о микробах и антисептиках, а это в каком-то смысле важнее, чем анатомия или физиология.

Бри расправила плечи, пробежала взглядом по лицам собравшихся в тени клена мужчин.

– Где Роджер? – спросила она спокойно.

– В порядке, – заверила ее я, надеясь, что так и есть. – Утром Джейми отправил его на ту сторону реки, под белым флагом, чтобы он привел Эрмона Хазбенда для разговора с губернатором.

– Он там? – Брианна невольно повысила голос, потом взяла себя в руки. – У врага? Если их можно так назвать.

– Он вернется. – Джейми стоял рядом со мной, рассматривая дочь без удовольствия, но смирившись с ее присутствием. – Не волнуйся, малышка. Под белым флагом его никто не тронет.

Внезапно побелев, Бри вскинула голову, вглядываясь в сторону реки.

– А этот флаг ему поможет, когда начнется стрельба?

Ответом, который она знала и сама, было «скорее всего, нет». Джейми даже не стал произносить это вслух, как и то, что стрельбы, возможно, получится избежать. Воздух потяжелел и пропитался едкими запахами просыпанного пороха и человеческого пота. Все замерло в ожидании.

– Он вернется, – повторил Джейми мягче и убрал с лица Брианны упавшую прядку волос. – Обещаю, милая.

Она внимательно посмотрела на отца и молча кивнула. Поцеловав дочку в лоб, Джейми отошел к Робу Бирнсу.

Бри глянула ему вслед, а потом развязала шнурок своей шляпы и присела рядом со мной на камень. Руки ее слегка дрожали. Брианна глубоко вздохнула и зажала их между колен.

– Я могу сейчас помочь? – спросила она, кивнув на открытый сундучок. – Что-нибудь принести?

Я покачала головой:

– Нет, у меня все есть. Остается только ждать, – скорчила я гримасу. – Самое сложное.

Брианна что-то буркнула, неохотно соглашаясь, и с хмурым видом оценила мои приготовления: костер, кипящую воду, раскладной стол, большой набор инструментов и маленькую сумку с предметами первой необходимости.

– А что там? – Она легонько ткнула ботинком холщовую сумку.

– Спирт и бинты, скальпель, щипцы, пила для ампутации, жгуты. Если получится, раненых будут приносить ко мне или к другим хирургам. Но если придется отправиться на поле боя к тяжелораненому, все необходимое должно лежать наготове.

Брианна сглотнула и вновь побледнела так, что на носу резко выделилась россыпь веснушек. Затем набрала было воздух, чтобы заговорить, и вдруг подозрительно принюхалась. Длинный нос шевельнулся, словно хоботок муравьеда.

Я тоже чувствовала этот запах – из рощи доносилась вонь свежих испражнений.

– Такое часто бывает перед сражением, – тихонько пояснила я, стараясь не смеяться над тем, как дочь кривится. – У бедняг расстройство.

Взгляд Брианны вновь начал блуждать по поляне, от одного человека к другому. Я знала, о чем она думает. Как такое возможно? Как смотреть на человека, целого и живого – вот он наклоняется к товарищу, тянет руку за флягой, то хмурясь, то улыбаясь, – и понимать, что скоро он будет ранен… или убит?

Тому, кто не видел, такого и не представить. Но можно помнить… Я кашлянула, надеясь отвлечь нас обеих.

– Что ты сказала своему отцу, а? Когда приехала, вы заговорили по-гэльски.

– А, ты про это. – Веселый румянец оживил бледное лицо Брианны. – Он стал меня ругать: мол, что за игру я затеяла, хочу оставить своего ребенка сиротой, раз рискую своей жизнью, как и Роджер. – Она смахнула прядь рыжих волос, что настойчиво лезла ей в рот, и слегка раздраженно улыбнулась. – Ну, я и сказала ему, что если здесь так опасно, а он не против твоего присутствия, то он что, хочет ставить сиротой меня?

Я тихо рассмеялась.

– Ты ведь здесь в безопасности, правда? – Брианна оглядела лагерь. – В тылу?

– Да. Если сражение подойдет слишком близко…

Донесся топот копыт, и весь лагерь встрепенулся. Прибыл вестник – мальчишка-адъютант Триона, запыхавшийся и бледный от возбуждения.

– Будьте наготове! – крикнул он.

– А мы чем с самого утра заняты, а? – нетерпеливо отозвался Джейми. – Что, бога ради, происходит?

Как выяснилось, на переговоры с губернатором прибыл священник от регуляторов.

– Священник? – перебил Джейми. – Квакер?

– Не знаю, сэр, – ответил адъютант. – Священник по имени Колдуэлл, преподобный Дэвид Колдуэл.

Несмотря на религиозную принадлежность посла, Трион остался непоколебим: он не может и не будет договариваться с толпой, точка. Пусть регуляторы разойдутся, и тогда он обещает рассмотреть все жалобы, предоставленные должным образом. Однако регуляторы обязаны разойтись в течение часа.

– Можешь-будешь в коробке́? – пробормотала я. Ожидание почти выбивало меня из колеи.

– Или у лисы в норе? – Джейми снял шляпу, и рыжие волосы ярко вспыхнули на солнце.

Бри сдавленно хихикнула.

– Не может и не будет толпу он знать, – тихо отозвалась она в тон. – Не может и не будет… убивать?

– А вот это Трион может, – заметила я вполголоса. – И боюсь, что будет.

В сотый раз за утро я глянула на ивы, за которыми исчез Роджер.

– Час, – повторил Джейми слова адъютанта и тоже посмотрел на ивы. – Сколько еще осталось?

– Около получаса. – Адъютант, вдруг показавшийся еще младше своих лет, сглотнул и надел шляпу. – Я должен возвращаться, сэр. Слушайте пушку, сэр, и удачи вам!

– И вам, сэр.

Джейми коснулся руки адъютанта на прощание, а потом хлопнул коня по крупу своей шляпой, отправляя его в галоп.

Лагерь ожил. Люди проверяли и перепроверяли заряженные ружья, расстегивали и застегивали пряжки, натирали до блеска значки, отряхивали от пыли шляпы и крепили к ним кокарды, подтягивали и подвязывали чулки, встряхивали фляги, проверяя, не испарилось ли их содержимое за последние четверть часа.

Суета оказалась заразной. Я опомнилась, вновь перебирая бутылочки, словно бусины четок. Их названия звучали в голове, как слова пылкой молитвы. Розмарин, атропин, лаванда, гвоздичное масло…

Среди суматохи выделялась одна Бри – сидела неподвижно на камне, не сводя глаз с деревьев вдалеке. Я расслышала, как она что-то пробормотала, и обернулась.

– Что там?

– Этого нет в книгах.

Брианна стиснула руки, лежащие на коленях, будто могла усилием воли заставить Роджера появиться из завесы ивовых ветвей. Она вскинула подбородок, указывая на поле, деревья, людей вокруг нас.

– Этого, – произнесла она, – нет в книгах по истории. Я читала о Бостонской бойне в исторических книгах там и в газетах здесь. Но ни слова не видела ни о губернаторе Трионе, ни о Северной Каролине, ни о реке Аламанс. Значит, ничего не будет, – воскликнула она отчаянно. – О крупном сражении обязательно написали бы. А раз не написали… значит, ничего не будет. Ничего!

– Надеюсь, ты права, – отозвалась я и почувствовала, как холодный страх слегка отступил.

Наверное, так и есть. Ну, или произойдет мелкая стычка. Революция разразится всего через четыре года, и даже небольшие конфликты, предшествовавшие ей, были хорошо известны.

Бостонская бойня случилась чуть больше года назад. Уличная драка, столкновение между толпой горожан и взводом нервных солдат. Несколько оскорбительных выкриков, несколько брошенных камней. Первый случайный выстрел, беспорядочная стрельба. Пять погибших. Об этом писали, причем весьма предвзято, в одной из бостонских газет. Я читала ее у Иокасты; кто-то из друзей прислал ей экземпляр.

Двести лет спустя незначительный инцидент увековечили в детских учебниках, как доказательство растущего недовольства колонистов. Я оглядела готовящихся к битве мужчин. Если здесь произошло сражение, в котором королевский губернатор усмирил, по сути, мятеж налогоплательщиков, уж конечно, об этом должны были написать!

По крайней мере, так логично предположить… Я с тревогой понимала, что история просто не оценила значимость того, что вот-вот случится.

Джейми стоял возле привязанного к дереву Гидеона. Он собирался идти в бой пешим, со своими людьми, и сейчас вытаскивал из седельной сумки пистолеты, укладывая запасные заряды в мешочек на поясе. Я вдруг страшно захотела его коснуться, что-то сказать. Я пыталась переубедить себя, что Бри права, что ничего не произойдет, что никто даже не выстрелит… но на берегах Аламанса собрались три тысячи вооруженных мужчин, готовых пролить кровь.

Я оставила Брианну, которая по-прежнему сидела на камне и смотрела на лес, и поспешила к нему.

– Джейми…

Я коснулась его руки. Она как будто превратилась в высоковольтный провод. Под изоляционным покрытием кожи гудела энергия, готовая вырваться ослепительной вспышкой. Говорят, отпустить такой провод невозможно. Жертва прикипает к нему, не в силах пошевелиться и спастись, пока поток электричества выжигает мозг и сердце.

Джейми накрыл мою руку ладонью.

– Моя красавица, – чуть улыбнулся он. – Пришла пожелать мне удачи?

Я как можно шире улыбнулась ему в ответ, хотя изнутри меня сжигал тот самый ток.

– Не могу отпустить тебя, не сказав… хоть что-то. Думаю, «удачи» сойдет. – Слова застряли в горле, на них у меня просто не было времени. И наконец я сказала только самое важное. – Джейми… я тебя люблю. Будь осторожен!

Он говорил, что не помнит Каллоден. Распространяется ли потеря памяти на те часы перед битвой, когда мы сказали друг другу «прощай»?.. Я взглянула ему в глаза и поняла, что нет.

– «Удачи» сойдет, – произнес он и сжал мою руку, точно так же прикипев к потоку, что циркулировал в наших телах. – Но «я тебя люблю» куда лучше.

Джейми коснулся моих волос, лица, глядя на меня так, словно хотел запечатлеть мой образ, – если наша встреча окажется последней.

– Может настать день, когда мы вновь разлучимся, – тихо проговорил он, невесомо дотронувшись до моих губ. – Но не сегодня.

Из-за деревьев донеслись звуки горна, пронзительные, как клекот дятла. Брианна по-прежнему сидела на камне, неподвижная, словно статуя, и смотрела на лес.