Глава 6
Зачем Шрам нужны мозги
А действительно, зачем? Правильно: чтобы телу тяжести придавать, а то вдруг во время шторма ветром унесет.
Это надо ж было умудриться отказать новоявленному капитану Ос-самоубийц, да еще и таким способом, что у него теперь пол-лица в крови. Тут уж, действительно, нужно обладать особым складом ума и, конечно, везучестью.
С другой стороны, знай я заранее, кто передо мной, поступила бы иначе? По крайней мере руки так смело точно не распускала бы.
Губы пирата дрожали от стыда и ярости. Еще чуть-чуть – и изо рта пена пойдет.
– Спокойно! – рявкнул его широкоплечий дружок и встал между нами так, что опозоренный капитан теперь полностью скрылся из поля моего зрения.
Бугристая волосатая грудь рыжеусого тяжело вздымалась, а из свернутых в трубочку ушей вот-вот готов был повалить пар.
– Чего скуксилась, девица? – насмешливо спросил капитаний заступник.
Я потихоньку стала приходить в себя. Громко чихнула, выпрямилась и разгладила пятерней примятую в попытке приставания юбку.
– Обдумываю последствия, – вырвалось у меня прежде, чем я успела подумать.
Действительно, что меня ждет? Доску я уже проходила – никакого обещанного мандража, я вам скажу по секрету, не ощутила. Под всеобщее улюлюканье пустила меня команда Ржавого Гвоздя ловить морской бриз и кормить акул.
На что еще способны пираты? Да пожалуйста: зажарить тебя живьем в огромной кастрюле (у кока всегда найдется такая на столь прожорливую команду), в которую поместится новорожденный дракон; приставить к стене и метать в тебя ножи на монеты (там все ясно: попал в глаз – получил золотой); привязать к бочке и пустить в открытое плавание, пока жадные до свежатины птицы тебя не заклюют насмерть. Последний вариант – самый мучительный и болезненный. А вы что хотели? Пираты, как водится, твари бессердечные.
Из всего многообразия издевательств на борту корабля я бы, не задумываясь, предпочла высадку на необитаемый остров вместе с пистолетом с единственной пулей в запале. В конце концов, я не слабохарактерная идиотка и предпочитаю быструю и легкую смерть. Желательно, вообще естественным путем, но это так – пустые девичьи грезы.
– И правильно! Обдумывай! – раздался обиженный голос белобрысого из-за спины дружка.
– Откуда ты вообще здесь взялась, осьминог на твою голову? – терпеливо продолжил допрос бугай.
– С острова Туманов, – честно призналась я, не рискуя вдаваться в подробности своего принудительного отплытия.
Рыжеусый нахмурился, и брови у него слились в одну сплошную рыжую поросль. Видно, умственная деятельность ему давалась еще тяжелее, чем мне.
– А зовут как?
– Шрам.
Вокруг никто не издал ни звука. Пираты стояли, как мраморные статуи самим себе, не в силах шелохнуться и спугнуть надвигающуюся развязку событий. Все, конечно, предпочли бы, чтобы это было что-нибудь особенно кровожадное и извращенное со мной в качестве подопытного кролика. Нежных чувств разбойничий народ питать не умел – так распорядились природа и жесткое пиратское воспитание.
– Что тут, Посейдон меня разрази, происходит?! – Через толпу пробирался мой старый волосатый знакомый, расталкивая и сминая все и вся на своем пути. За ним по расчищенной дорожке семенил сжавшийся под прищуренными взглядами принц.
– Она – вот что происходит! – доходчиво разъяснил рыжеусый и ткнул в меня толстым, как кольцо кровяной колбасы, пальцем.
Дикий Парус явно ничего не понял, остановился между мной и пиратами и победоносно фыркнул.
– Теперь я, кажется, понимаю, почему капитан упомянул о тебе в своем завещании. С такой хваткой тебе только к пиратам на корабль. – Он вытянул губы трубочкой и причмокнул. – Жаль только, баба ты. Бабе на корабле долго не продержаться.
Ага, умирают после сотых родов, добавила я про себя. Спасибо, наслышана. Сами понимаете: делать детей для пиратов дело нехитрое, а вот потом принимать на себя всю тяжесть последствий готов не каждый. У меня наверняка тоже где-нибудь на другом конце света есть братики или сестрички, хотя маловероятно, что они сейчас живы. Смертность среди пиратов по вполне объективным причинам высокая. И нечего удивляться, что выживает сильнейший, проворнейший и бесчувственнейший. Любая брешь в твоей защите – возможность врагу взять крепость целиком.
Мне еще повезло, что меня Шел и наставник всю жизнь опекали, а так бы точно покоились мои останки сейчас где-нибудь на городском кладбище и, дай Посейдон, в могиле.
– Значит, так. – Дикий Парус поравнялся с заступником молодого капитана и, несмотря на свой отнюдь не богатырский рост, глянул на собеседника сверху вниз. Здоровенный детина сразу показался мне маленькой испуганной мышкой.
– Девушку трогать нельзя, потому что она указана в завещании покойного капитана. Это раз. Два – когда она исполнит свое предназначение, тогда и сможете ее лапать сколько захотите. Думаю, – мужчина хмыкнул, – я даже к вам присоединюсь. Но! – Вверх взлетел указательный палец. – До той поры мне плевать, капитанский там за твоей спиной прячется сын или сучий. Хоть один волосок упадет с ее головы, вся команда забудет, как ее звать и куда мы держим курс. Я ясно выразился?
Говорил Дикий Парус тихим и вкрадчивым шепотом, но у меня отчего-то по спине поползли стройные ряды мурашек. Я стояла, не смея ни моргнуть, ни пошевелиться.
Волосатый, не говоря больше ни слова и даже не дожидаясь ответа, крепко схватил меня за локоть и потащил прочь из общей каюты. Веселья как не бывало.
– Почему ты не стал капитаном? – спросила я у своего избавителя много часов спустя, когда буря уже улеглась, и мы нежились на корме корабля под робко выглянувшим солнышком.
Скажите мне, что совсем недавно здесь хозяйствовал шторм, – в жизни не поверю. Но морская погода обманчива: сейчас волны тихие и прозрачные, а через пять минут уже все небо в тяжелых, обвислых, как старушечьи груди, тучах. Поэтому никогда не знаешь, вернешься ли из очередного плавания живым. Каждая удача воспринимается лишь как одобрение Посейдона, поэтому мертвых никто не жалеет. Мертвые – неудачники.
Легко и непринужденно, словно первый снег, перетекали в томный закат солнечные лучи. Прямо на глазах небесное светило становилось все мельче и тусклее, а вода – все темней и опасней.
Дикий Парус вытянул из нагрудного кармана потрепанную курительную трубку, примерился – и чиркнул кресалом по огниву. Вспыхнул неровный огонек.
– У нас, Ос, другие законы, детка. Наш клан – один из самых древних, и, может, это прозвучит смешно, но мы почти как короли. – Сквозь густую, кудрявую смолисто-черную бороду вылетело облачко дыма – и рассеялось. – Кто обычно командует кораблем? Правильно, самый сильный, самый хитрый – и далее по списку. Но Осы всегда отличались сильной командой. Сюда принимали только лучших, и то, я бы сказал, лучших из лучших. Мы не могли позволить себе, проснувшись однажды утром, обнаружить свое тело отдельно от головы. Поэтому пришлось установить кодекс.
– Кодекс? – переспросила я возбужденно. – Что, тот самый пиратский кодекс?
Косо глянув в мою сторону, пират широко улыбнулся. Трудно представить, как ему вообще удавалась какая-либо мимика под таким слоем шерсти. У угольного медведя покров, наверное, тоньше будет.
– Ах да, я уж успел забыть, что ты у нас за фрукт. – Дикий Парус подмигнул мне, а я, признаться, смутилась. Он выглядел прямо как дьявол-искуситель из любимых заботливыми матерями баек, чтоб охочих до приключений дочерей пугать. – В каждую бочку затычка.
Свободный ветер дул в лицо, и я оперлась на борт, пытаясь разглядеть, что там творится с закатом.
– Я думала, его не существует, – честно призналась я. – Заставить пиратов следовать правилам – все равно, что пьянчуге вместо джина подсунуть соленую морскую воду.
– Для остальных пиратов – не существует, – кивнул волосатый, – а для нас – вот уже четыре столетия.
– То есть получается, что капитаном может стать только прямой потомок первого капитана? – догадалась я.
– Капитана Пламенное Солнце.
– Значит, легенда не врет?
– Какая легенда? – не понял Дикий Парус.
– Ну та, про капитана Пламенное Солнце, его сына и его дочь, родившихся от разных женщин. Что они там полюбили друг друга и все такое…
– Любишь сказочки, крошка? – не выдержал мой собеседник и хохотнул.
Я притихла. Мало кому я позволяла издеваться над собой, коли дело касалось моей любви к байкам и небылицам. К чести моей черной некромантской души, несчастливый конец имело гораздо больше историй, нежели счастливый.
– А что в них такого плохого? – наконец выдала я.
– Плохо, когда сказки становятся былью, – просто ответил волосатый и затянулся трубкой.
Из адмиральской каюты послышалось громкое хрюканье, затем – ржание, а после стали доноситься отголоски пьяной драки. Никто из находившихся на палубе на звуки внимания не обращал. Стычки для пиратов дело привычное, а для Ос-самоубийц – тем более. Главное, как оказалось, следовать кодексу и драться честно. Как просветил меня Дикий Парус, между собой все проблемы необходимо решать без оружия – то есть без ножей, пушек и сабель. Но вот пользоваться кулаками, мебелью и другими пиратами не возбранялось.
– Ты мне лучше расскажи о себе, – попросил пират. – Рассказывай все, не таясь. Если что – мне твой дружок все равно как миленький под дулом пистолета все выдаст. Где родилась, с кем шашни крутила, в какие кабаки ходила.
Очень сбивчиво я поведала Дикому Парусу свою прозаичную историю, в общих чертах описав смутно помнившееся детство, плавно перешедшее в такую же бессмысленную юность. Правда, об имени и статусе своего папаши я умолчала – сделала вид, будто слыхом не слыхивала ни о каких родственничках. Бедная сирота.
– Либо ты что-то недоговариваешь, крошка, либо уже к магам и чародеям стоит обращаться. Они-то уж скажут, откуда наш капитан Гром тебя знал.
К магам и чародеям я не хотела, поэтому возразила:
– Может, они с наставником были знакомы, и он про меня рассказал капитану. Дескать, живет у меня девочка, славная-милая.
– Так уж прям и милая? – Перекосившееся лицо пирата внушало опасение за его психическое состояние. Наверное, он вспомнил про историю в «Пиратском раздолье» и мое чисто хамское поведение.
– Может, и не очень, – уклончиво ответила я, – но суть от этого не меняется.
– Так поговорим с этим твоим наставником, – предложил волосатый.
Я устало вздохнула:
– Не получится.
– Это еще почему? Неужели некромант откинул копыта?
Солнце дрязняще быстро ускользало за горизонт, напоследок сверкнув колкими тонкими лучами, а затем и вовсе скрылось, предоставив туману вести корабль дальше по морскому лабиринту. Ума не приложу, как со всеми этими компáсами и картами звездного неба пираты всегда понимали куда плыть. Лично для меня это была просто тайна за семью печатями.
– Хуже. – Я проинспектировала пальцами волосы и обнаружила в них несколько полудохлых рачков размером с ноготок. Брезгливо поморщившись, выбросила несчастных за борт. – Не хочет ни жить, ни умирать. Тело его еще живо и крепко, несмотря на возраст, но вот душу всю мертвецы выпили. Он как бездушная кукла. Не ест, не пьет – только сидит в своем подвале и бормочет всякую околесицу. Сам знаешь, черная магия официально под запретом, а быть белым колдуном в наше время – значит черпать энергию только из собственных источников. Хорошим быть не выгодно, вам ли, пиратам, не знать.
Оставлять наставника одного мне было жалко – кого как не его я считала своим настоящим отцом и учителем. Но сейчас у меня были проблемы поважнее состояния старца: скажем, браслет со странными рунами, припаянный к моему запястью.
Внезапно я вспомнила про обещание пирата отвести меня к колдунам и оживилась. Они-то уж помогут мне снять эту бяку. Если я до того времени доживу, конечно.
– Был бы наставник мертв, – бессердечно продолжила я, – я бы смогла его воскресить и допросить. А так, – я махнула рукой, описывая безвыходность положения, – от него проку ноль.
– Значит, за основную теорию пока берем эту, – подытожил волосатый, – твой наставник-некромант был знаком с нашим капитаном и рассказал ему про тебя.
– Вопрос в том, почему ваш капитан не доверил такое плевое дело ни одному из членов вашей команды. – Я пожала плечами и сколупнула с борта затвердевший птичий помет. – Неужели он не доверял даже собственному сыну?
– Сыну он, ясна медуза, не доверял. Какой остолоп не будет мечтать поскорее спровадить папашу на тот свет и самому стать капитаном? Правильно – никакой.
Громким хлопком в капитанской каюте обозначился конец драки. Тут уж не много вариантов: либо один из противников выиграл, либо оба хлопнулись в беспамятстве, либо оба схлопнули по кружке рома, что рано или поздно приведет их ко второму пункту.
– А как он помер-то? Неужто своей смертью? – скривилась я. Чтобы капитан пиратского корабля отдал ласты на добровольной основе – в это поверить было еще тяжелее, чем в то, что я могла каким-то невероятным образом затесаться в завещание покойного.
– Месяц назад подхватил непонятную хворь. У нас полкоманды переболело – полкоманды и вымерло.
– Слишком прозаичная смерть для капитана Ос-самоубийц.
– А что поделать? – хмыкнул волосатый, досыпая в трубку курительного порошка, подозрительно отливающего синевой.
Горожане на острове Туманов если и курили, то исключительно крапивный корень. Он дешевый: под каждым забором трава растет – кури не хочу. Но вот о таких дорогих и редких заправках я только в журналах читала, что с Центрального острова раз в три месяца присылали, чтобы мы, не дай Посейдон, не обескультурились часом в своей глухомани.
Тренькнула несмазанная дверь, ведущая на нижнюю палубу, и я обернулась. Проходящий мимо полуголый беззубый матрос с подпаленным усом заискивающе подмигнул мне и продолжил, как ни в чем не бывало, скрести пол сухой щеткой. Для такой ответственной миссии обычно назначали самого безответственного. Недаром во всех пиратских сказках самым обидным оскорблением были не крепкие ругательства, а именно брошенное с пылу «чтоб тебе всю жизнь палубу драить». Сглаза все пираты боятся поголовно, так что словами стараются не разбрасываться.
Никто из приоткрытой двери не выходил. И если бы я не узнала на собственном опыте, какие тяжеленные срубы тут называются дверьми, то подумала бы, что это просто шаловливый ветер.
На палубе появился некромант. Прищурившись, он окинул меня оценивающим взглядом, дескать, руки-ноги на месте – и ладно. Сам Шел успел переодеться и теперь ничем не отличался от любого из членов команды: длинный кожаный плащ и сапоги по самые икры поменялись на теплого молочного цвета рубашку простого покроя, удобные штаны и мягкие короткие сапоги. Волосы некромант затянул на затылке в крепкий узел, но браслетов и ожерелий – единственное, что выдавало в нем если не некроманта, то знакомого с магией человека, – не снял. К поясу крепился целый ряд разномастных ножей и даже один револьвер. Как пираты так быстро доверились чужаку, остается только гадать.
Хотя сейчас меня волновал совсем другой вопрос:
– Что с птицей?
Готова поклясться: накануне Чистый был абсолютно и безоговорочно мертв. Конечно, в некромагии нет такого понятия в отношении смерти, как «абсолютно и безоговорочно», но, возрождаясь, невозможно стать тем, кем ты был прежде. Вот, скажем, принц. Да, он движется, ест, разговаривает, но все это – иллюзия жизни, хитросплетенное магическое заклинание. Дунешь – и оно развалится.
Между тем Шел стоял не шелохнувшись и сложив руки в привычном жесте. Если бы я не знала его настолько хорошо, то сказала бы, что ему скучно, но на самом деле некромант просто ждал своего выхода на сцену. В стороне он не останется – знает, когда ему надо появиться, а когда – исчезнуть.
– Так что? – Я была готова к самому худшему.
Однако вместо некроманта ответил Дикий Парус:
– Боюсь, приключений твой пернатый дружок искать больше не захочет, после такого-то. Его, конечно, изрядно помяло, но вроде обратно до берега он долетел. У этой птички, похоже, сердец как у осьминога. Если помрет, то со страху.
Затем пират с хитрой ухмылкой посмотрел на Шела и сказал:
– Тут к твоей жене капитанский сын приставал – следить надо за своим добром лучше, а то такими темпами скоро недосчитаешься на правой руке нескольких пальцев.
Видимо, пока я была в отключке, Шел и Дикий Парус уже успели поболтать по душам. Я искренне надеялась, что за пределами острова необходимость делать вид, будто мы родственники или семейная пара, отпадала, но Шеллак, судя по всему, считал иначе.
– Спасибо, учту. – Он блеснул черными глазами и нарочито медленно кивнул. – А теперь мне бы хотелось поговорить со Шрам наедине.
Дикий Парус не проронил ни слова, повернулся лицом к темным морским водам и снова достал кресало, приготовившись выкурить еще одну трубку. Некромант счел это согласием и потащил меня на нижнюю палубу, а затем – в одну из кают.
– Задвинь занавески, – быстро приказал он, и я, спотыкаясь о разбитую во время шторма посуду, неуклюже стала пробираться к иллюминаторам. Шел же прижался ухом к двери, а после резко повернул в замке не пойми откуда взявшийся ключ. От нежелательных гостей запертая дверь не оградит, но, по крайней мере, о том, что они есть, – предупредит.
Это была та самая каюта, в которой я очнулась во время непогоды. Я села на один из сундуков с добром, при этом незаметно проверив, заперт ли он. Конечно, он оказался заперт, но проверить стоило, иначе я была бы не Шрам.
Шел присаживаться не торопился.
Глядя на его лицо, по которому никогда нельзя было сказать, о чем некромант думает, я внезапно вспомнила о том, что там, в воде, Шеллак воткнул нож мне в спину. Навряд ли мне это почудилось или приснилось – боль и кровь были вполне настоящими.
– Я зашил и залечил рану на спине, – словно прочитав мои мысли, бросил Шел. – Думаю, ты не будешь против еще одного шрама.
Да у меня их целая коллекция! Одним шрамом больше, одним меньше… Но ни одному из них до сих пор не удавалось затмить шрам, расколовший надвое мою душу. И Шел это прекрасно знал. Еще ни разу он не пробовал заговорить со мной на эту тему, но сильно сомневаюсь, что, если заговорит, то я смогу с ним это мирно обсудить. Не дождется.
А спина? Боли не было – значит, некромант не только зашил, но и заговорил рану, пока я была без сознания, так что меня этот вопрос больше не волновал.
– Зачем ты это сделал?
– Сделал что? – с равнодушным выражением лица переспросил мужчина.
– Зачем перехватил стилет? Думал, я тебя убью?
Только тогда, когда я произнесла эти слова вслух, поняла, как бессмысленно они звучат. За все эти годы я так привязалась к Шеллаку, что не смогла бы предать его, в какой ситуации бы ни оказалась. Наверное, окажись он королевским шпионом, и то не смогла бы.
– У меня были свои причины, – только ответил Шел, спокойно, ровно. Только что творилось в это время у него внутри? Неужели полный штиль?
– И ты, конечно же, не собираешься мне о них рассказывать?
По его взгляду я поняла: тема закрыта. То, что эти самые причины были, я не сомневалась, оставалось до них только докопаться самостоятельно.
– Ты выяснил, что пиратам от меня надо? – осведомилась я, решив даром времени не терять.
– Не больше твоего. – Некроманту не удалось скрыть раздражения. – Даже на оригинал завещания не дали взглянуть. Бездна! Порой мне кажется, Шрам, что ты позволяешь водить себя за нос всем своим собутыльникам!
Редко Шеллак позволял себе так срываться на мне, но если уж он это делал, а еще всуе упоминал бездну, то дело было совсем плохо. Да, пару лет назад я купилась на обещания одного псевдомага, зашедшего в «Пиратское раздолье» и выпившего со мной кружечку отменного эля. Мошенник заверил меня, будто есть у него такой амулет, который позволит мне энергию хранить долго, как в погребе вино, то есть, чем дольше держишь, тем мощнее потом выходит заклинание. За побрякушку поганец потребовал два десятка золотых – все сбережения, которые у меня были к тому времени, а получив деньги, смылся; я же осталась с премерзопакостнейшей чесоткой. Оказалось, в камешке прятался дух чесоточного клеща. Работал ли амулет по назначению на самом деле, я так и не узнала – с громкой руганью Шел отнес «гадость» на городскую свалку, не позволив испытать в деле. С некромантом я потом две недели не разговаривала.
Но история с магом была сто лет назад! Откуда ж мне знать, обманывают меня или нет.
– Начнем с того, Шел, что я тебя с собой насильно не тащила. Если тебе так не нравится мой гениальный план – можешь катиться обратно на остров! – Я тоже весьма быстро воспламеняюсь, поэтому разозлить меня можно на раз-два, если иметь в запасе парочку ударов ниже пояса, вроде тех, которые всегда припасает у себя Шеллак.
– Чтобы тут тебя изнасиловали, а потом швырнули труп за борт? Нет, спасибо, дорогая подруга, я не для того тебя столько раз спасал.
Если бы Шел был минотавром, то я бы подумала, что сейчас он пойдет на меня в атаку: ноздри некроманта расширялись и сужались, глаза метали молнии, а то, как часто и глубоко он дышал, вообще наводило на мысль о том, что так я его еще не доводила. И эта мысль самую малость грела мне душу.
Я, надо наконец признать, баба не промах.
– Я тебе не куриное яйцо. Не надо со мной носиться! Между прочим, я некромантка не меньше твоего – постоять за себя всегда смогу.
– Ты – дура! – просто и понятно констатировал Шел и отвернулся, переводя дыхание.
Стычки между нами не редкость. Когда наставник еще был в адекватном состоянии, ему постоянно приходилось нас разнимать, чтобы мы не оторвали друг другу головы или, по крайней мере, не разнесли дом ко дну морскому. Кажется, один раз от моей неконтролируемой вспышки ярости на воздух взлетел сарай вместе с находившимися там курицами и козлом. Ни козла, ни куриц с тех пор мы больше не видели.
Несколько минут мы гордо молчали, переваривая самостоятельно свое недовольство друг другом, а затем я вкрадчиво поинтересовалась:
– А принца куда дели? – Про мертвого спросила я не ради праздного любопытства – просто надо было как-то разрядить обстановку, вот Пер Четвертый и пришелся как нельзя кстати.
– Вместе с остальной командой дегустирует грог. – Шеллак повернулся ко мне лицом, сделав неумелую попытку усмехнуться. – Думаю, его высочество при дворе не шибко потчевали столь крепкими напитками, – боюсь, надо будет за ним присмотреть.
Я наплевательски махнула рукой:
– Он же мертвый, Шел. Что с ним будет? С мертвых все как с гуся вода.
– Не забывай, он может умереть уже окончательно без права на восстановление; а тебе, если не ошибаюсь, принц нужен хотя бы относительно живым в качестве вещественного доказательства твоей невиновности.
– В крайнем случае, у меня всегда есть запасной выход. – Я вздернула вверх руку с защелкнутым на запястье браслетом. – Смерть мне будет рада в любом случае.
– Нет, – мотнул головой Шеллак, – смерть как раз некромантов очень не любит, потому что мы забираем у бедняжки всю ее работу.
– Так что мы будем делать? – Я уже имела в виду не свое скорое свидание со смертью.
Мирный договор после ссор мы обычно не заключали – предпочитали сначала подуться некоторое время, а потом сделать вид, будто ничего и не было. На этот раз скорость примирения оказалась рекордной.
Некромант устало закрыл ладонями лицо, затем шлепнул себя по щекам и ответил:
– Спать, Шрам.
Как ни в чем не бывало, Шеллак стянул через шею рубашку, а затем принялся снимать с пояса ножи. Дома обычно эту процедуру он выполнял будучи с позором изгнанным за печку (даже не мной, а наставником, который считал, что нечего развращать молодую девицу). Здесь же некромант без стеснения устроил мне сеанс бесплатного стриптиза, совершенно не глядя в сторону зрительницы с отвисшей челюстью. Но волновал меня не голый мужской торс.
– Ты что, со мной в одной каюте спать собрался? – опешила я, покосившись на запертую дверь, где Шеллак любезно поставил парочку несложных заклятий.
– Если ты не поняла, то я повторю. Я не потерплю, если три дюжины пьяных пиратов захотят женского общества в твоем лице, Шрам. Даже не думай их дразнить. Такие как Осы, пока не получат свое, не отстанут, даже если это будет стоить им жизни. Если ты еще не поняла, это не обычные пираты вроде тех, что нанимает твой папаша.
– Собственник, – еле слышно проворчала я и принялась стаскивать сапоги. В отличие от Шела, раздеваться догола, чтобы дать некроманту лишний повод посмеяться над небольшой грудью, желания не было. И пусть я недавно провалялась без памяти Посейдон знает сколько времени, сейчас мной снова овладели приступы зевоты.
В качестве подушки мне служила теплая некромантская грудь. Мужчина вроде не противился, но особого восторга не выказывал, ограничиваясь возмущенным сопением. Со словами «терпи, Шеллак, капитаном будешь» я устроилась поудобнее и сладко заснула.
До первого стука в иллюминатор.
