Глава 14
Шрам идет по следу, а кто-то идет за Шрам
Правда, было одно маленькое отличие его от меня – незнакомец оказался статным мужчиной как минимум на локоть выше, но в остальном мы были похожи как две капли воды: те же острые черты лица, те же рыжие взлохмаченные волосы, длинные тонкие пальцы и вечное выражение презрения в глазах. Только взглянув на этого человека, я сразу подумала, что мы с ним, по крайней мере, очень близкие родственники.
Чудак в костюме, состоявшем из сшитых друг с другом пестрых заплаток, прошествовал мимо меня с изящным серебряным блюдом на сложенных лотосом пальцах, и я, не успев опомниться, получила удар в бок.
– Ауч! – Я с досадой потирала еще не зажившую до конца после истории со Ржавым Гвоздем руку. – Смотреть надо, куда прешь, лососев сын!
За такое заявление с приличной столичной ярмарки меня бы тут же вышвырнули вон, но я, к счастью, была невидима и неслышима для окружающих, а посему могла выражаться как душе угодно.
Рыжеволосый мужчина в плаще смородинового цвета тем временем приглушенным голосом отдавал какие-то приказы двум стоящим неподалеку стражникам. Несмотря на жару, они обязаны были носить тяжелые закрытые доспехи, воздух в которые категорически отказывался поступать, так что несчастным приходилось вариться в собственном соку.
Веселье текло вовсю. С самодельной стойки зазывал в свою лавку птичник, ловко жонглируя перепелиными яйцами. Еще поодаль фокусник развлекал облепившую его ребятню разными штуками (в основном, реквизит был незамысловатый, потому что в конце «представления» все палочки и веревочки переходили в безвременное владение к малышне, которая потом еще весь год будет хвастаться приобретенными трофеями). Особенный праздник в такие дни случался для островных модниц, которые как угорелые носились между лавками заезжих купцов в поисках какого-то особенного шелка, ситца или кружева. К таким походам готовились с особой тщательностью: угольком подводили веки, пудрили носики перламутровым порошком и надевали самые лучшие свои платья. Непосредственно к процессу выбора избранников дамы подходили и то менее серьезно.
Задевший мою руку и гордость шут гороховый вприпрыжку доскакал до привлекшего мое внимание мужчины, склонился почти до земли так, что острые лопатки стали казаться инородными наростами на теле, и, разогнувшись, предложил знатному господину кубок с серебряного подноса. Духота стояла невозможная, так что тот отказываться не стал и жадно принялся пить то, что, скорее всего, было вином.
Мощная широкая шея пульсировала при каждом глотке. Мужчина, наконец, оторвался от чаши и, утерев рукавом поалевшие губы, вернул кубок на поднос. Шут откланялся и поспешил убраться восвояси.
Странно, вроде бы такая знатная персона, а с чужих рук пьет как нищий, которому в жаркий летний день предложили плошку с питьевой водой. Я, безусловно, порядком наслышана про то, что голубокровых с младых лет пичкают ядами исключительно для профилактики, но большая доза положит на лопатки даже тех, кто приучен к отравам с пеленок. Я слышала про специальные выявители ядов – это какие-то порошки, окрашивающие жидкость в синий цвет при наличии в ней отравляющих веществ. Тем, кто владеет магией, проще: колданул – и готово. Но чтобы вот так запросто?
Видимо, двадцать пять лет назад люди жили совсем по-другому и не ждали каждую минуту, что найдется желающий пырнуть их ножом в спину.
– Повелитель! – заорал вернувшийся без подноса шут. – Повелитель! У меня к вам срочное дело государственной важности! Оцените цены на просо! Это же просто грабеж, Посейдон меня разбери на черносливины!
Перед носом у мужчины сам собой развернулся длиннющий свиток, и названный повелителем, нахмурив брови, принялся изучать его содержимое.
Специального приглашения мне было и не нужно – я тут же подскочила к привлекшим мое внимание персонам и за компанию принялась изучать «цены на просо». В свитке, конечно же, не было ни цен, ни проса, ни даже какого-либо намека на торговлю. Чистейшими рунами черное магическое заклинание – вернее, его отрывок – поведало нам о том, как вложить в мертвеца временное зависимое сознание. Я никогда не считала себя борцом за добро или за свет – скорее уж, за выгоду, – но подобная практика находилась за пределами моих моральных устоев. Наделать армию зомбяков? Проблема даже не в том, гуманно это или нет. Подобного вопроса передо мной никогда не стояло, ибо на кой черт мне понадобилась бы армия послушной нежити?
И все равно это было неправильно.
Не успела я пробежать содержимое свитка глазами до конца, как тот свернулся обратно и перекочевал в рукав к придворному плуту. Шутник снова раскланялся и вытянулся в струнку в ожидании дальнейших указаний.
– Сделать мне копию, – коротко велел Клинок Добрая Воля (а это, как я поняла, был именно он).
– Слушаюсь, мессир. – И пройдоха в цветастом костюме, беспардонно отпихнув меня с дороги, дал деру по направлению к съестным рядам.
Некоторое время я разрывалась между тем, чтобы остаться рядом с королем, и тем, чтобы отправиться следом за шутом, но рассудила, что явилась сюда, чтобы проследить судьбу заклинания, а его величество и наша подозрительная схожесть уж как-нибудь подождут. Шут петлял между шатрами, палатками и лавками, точно удирающий заяц, по пути снося все, что можно и кого только можно. Я едва поспевала за обладателем священного свитка.
Затем так же внезапно, как сорвался с места, шут встал как вкопанный, по-собачьи принюхиваясь к воздуху. Еще немного поразмыслив, он сквозняком ворвался в местную харчевню и свистнул так, что аж уши заложило.
– А ну, портовые крысы, воры и убийцы! Подвинтес-сь – шут его величества пожаловал! Шуту его величества нужны пергамент, перо и пиво, чтобы запить все это безобразие!
С виду совершенно безумный посетитель заведения моментально получил требуемое, а после пристроился за столик к какому-то толстяку. Криво усмехнувшись, погрозил ему пером, с которого в тарелку к соседу на жирную, сочную жареную свинину тут же упало несколько чернильных капель.
– Нуте-с, господин, не серчайте! Много ли в нашем царстве шутов? Юродивых – тех на пять фрегатов, если класть их в трюмы, как бревна, а шутов – вот именно что дракон наплакал! Прошу заметить при этом, что у драконов вовсе отсутствуют слезные железы. Поэтому давайте рассуждать здраво – возможности пообщаться с шутом его величества еще раз может и не представиться! – Паренек потряс перед лицом громилы свитком, пояснив с умным видом: – Цены на просо! Зерно ценится уже больше, чем моя глупость! Как мы могли до такого дожить, вот скажите мне, господин?
«Господин», больше напоминавший бездушного наемника-убийцу, шмыгнул носом, но от ответа удержался. Или, возможно, он был и вовсе немой. Среди преступного контингента такие встречаются довольно-таки часто, потому что это очень удобно заказчикам. Поймают такого наемника, а он никому, даже под пытками, ничего не скажет.
С интересом прислушиваясь к развивающейся беседе бедняги шута с самим собой, я осторожно подсела за столик на свободное место и подперла подбородок рукой в ожидании продолжения банкета.
– Так-с, что тут у нас? – забормотал шут себе под нос, грызя заостренный кончик пера. Затем слизнул с зубов чернила и вывел первое предложение: – Про-со по-до-ро-жа-ло. Или «па»? Милсдарь, – снова обратился он к сидящему напротив, – как правильно пишется: «подорожало» или «падорожало»?
Блещущий интеллектом громила нервно задвигал ноздрями, а после вонзился зубами в отбивную. Мне показалось, будто наемник ест представляя шута на месте злосчастной свининки. Я поспешно отогнала всплывшую перед глазами картинку: наколотый на вертел придворный шут грызет кончик пера и консультируется с поедающим его насчет орфографии.
– С грамматикой у нас, в шутовской школе, всегда было худо, – пояснил шут, и наемник уставился на него как на прокаженного. Даже жевать перестал. – Да-да, – продолжал паренек с прекислым выражением лица, – так уж получилось, что, когда моим однокашникам выдавали мозги, я в списке стоял последним, так как звали меня то ли Шнырь, то ли Шнур, и мне, того, не хватило, понимаешь? В общем, не повезло, – посетовал он на свою судьбу.
Тем не менее что-то подсказывало мне, что плут дураком вовсе не был. Он нарочно отправился делать копию в самое людное место и подсел к самому зловещему на вид головорезу. Как говорится, из двух зол он выбрал то, на которое при случае можно все свалить. Тут тебе и охрана, и собеседник в одном лице.
И есть у меня такое подозрение, что в «шутовской школе» паренька обучали, скорее, премудростям, нежели глупостям.
Шут в это время продолжал выводить руны, от усердия высунув набок язык:
– На шесть ме-дя-ков. Или нет, не так. На шы-с-ть ми-дя-ков.
Звякнул дверной колокольчик, и в харчевню ввалились (иначе и не скажешь – если трое полутроллей ростом в две меня, пихаясь, зашли в едальное и питейное заведение, то они именно что ввалились) новые посетители. Владелец заведения – седой, с волосами до пола, заплетенными в косички, – тут же засуетился и принялся наливать постояльцам какой-то темной густой жидкости. Видимо, они тут были постоянными клиентами.
Недолго думая, вся компания дружно направилась в сторону нашего столика. Ох, не к добру это. Ох, не к добру.
Несмотря на то что присутствие мое в харчевне было формальным, я почувствовала, как встают дыбом волосы на затылке. По части нюха на неприятности у некромантов самые большие способности, уж мне-то можете поверить на слово.
– Эй, ты, цветастый. – Ближайший из наемников навис над придворным шутом и что-то мягко прошелестел парнишке на ухо, двумя пальцами – указательным и средним – преодолевая расстояние до лебединой шейки жертвы.
Шут побледнел и цветом стал с наждачную бумагу. Паренек отчаянно замахал руками:
– Вы обознались, господин! Я всего лишь шут. Глупый королевский слуга. Таких на свете как зерен в пятистах мешках! Что я? Тьфу – вот что я. Малюсенький червячок без ручек, без ножек – с одним лишь склизким противным туловищем.
Но гостя так просто было не провести.
– Выкладывай все бумаги на стол, – жестким тоном приказал он.
Сверху на недоеденную свинину посыпались доверенности, чеки, бюллетени, разгаданные и не разгаданные кроссворды, фантики от жженых петушков… А в довершение всего на сомнительно пошатывающуюся пирамиду из листков, бумажек и обрывков лег именной пропуск в королевский дворец с черно-белой фотографией владельца на обложке.
– Это ч-что?! – одновременно взревели два дружка полутролля.
– Бумаги, – без тени смущения ответил шут, будто разъяснял детям малым, что пальцы в огонь совать нельзя – можно ненароком без них остаться.
– Какие, печень твоя акулья, бумаги?! – Тот, что был главнее и свирепей, дернул вздумавшего хамить парнишу за кружевной воротник. – Сейчас я тебя так прищучу, малявка, что скат будет завидовать черной завистью твоей плоскости!
– Господин… – задыхаясь, прошелестел шут. Видно было, что он совсем не притворяется, впрочем, как и душивший его громила. – Помилуйте глупого шутника…
Все посетители харчевни между тем следили за потасовкой, делая ставки, будут ли к концу вечера трупы и если будут, то сколько. Стоял звон падающих в чужие карманы монет, люди чокались на удачу. Но удача почему-то позорно сбежала куда-то в подворотню, чтобы никому не достаться. А казус вышел по той простой причине, что, обследовав шута на предмет древнего заклинания, полутролли ничего не обнаружили, кроме припрятанных за пазухой коллекционных карточек «Принцессы островов». С одной стороны карточки украшали точеные девичьи профили, а на обратной помещалась подробная информация, что та или иная принцесса предпочитает из книг, еды и, что самое главное, какие именно странствующие рыцари ее привлекают. В приходской школе для мальчиков коллекционирование подобных мелочей входит в обязательную негласную программу «как стать настоящим героем». Деревенские простаки только и мечтают, что расстаться навсегда с мотыгой и пуститься в долгие странствия на поиски принцессы, которая, обыкновенно, не удостаивает их должным вниманием.
В общем, в замешательстве была даже я – та, что видела оригинальный текст лично, собственными, так сказать, глазами. Шут в моем присутствии прошествовал до харчевни, никуда по пути не сворачивал и ни с кем не разговаривал. Ума не приложу, куда свиток мог деться. Уж не испарился ли?
Но от шута не исходило никаких магических волн, а посему можно было сделать вывод, что колдовать он не умел. Если бы в нем пряталась хотя бы капелька потенциала, им бы несло за сотню локтей, а так – обычный бесталанный парнишка, выслужившийся до королевского шута.
Судя по обескураженным лицам наемников, они тоже ожидали от обыска совсем иных результатов. Благодарная публика замерла в предвкушении кульминации, изредка щелкая орешками и булькая пивом.
– Признавайся, подлюга, куда девал некромантскую собственность?
Приподнятый за грудки плут предпочитал гордо отмалчиваться, как бы говоря полутроллям: «Ну что, господа, скушали?!»
На груди у главаря наемников блестел маленький в виде бронзовой звездочки значок служащего королевской армии. Неосторожность полутролля только подтвердила высказанное Шторм предположение, что кража должна была быть осуществлена людьми Доброй Воли. Если отпрысков зеленых великанш-людоедок вообще можно таковыми назвать.
Во всем безупречном плане короля, правда, оказалась одна-единственная загвоздка: кражи-то не было.
Был свиток, был отрывок из заклинания, был король Клинок Добрая Воля, был его верный слуга, припрятавший у себя древнюю реликвию, были наемники, действовавшие исключительно в интересах его величества. Но кто-то украл свиток в промежуточном действии, и этот кто-то явно был неподалеку.
Пока тролли осуществляли весьма долгий и напряженный умственный процесс, шут победно скорчил рожу и сложил руки под грудью. Наемники были в смятении. Для них это могло означать конец карьере убийц и негодяев – это все равно как прийти убивать кого-нибудь и обнаружить свою жертву мертвой. Так и потенциальный клиент уже оказался обчищен до них. Да, вот уж незадача.
Посетители харчевни начали недовольно посвистывать, требуя зрелищ и закусывая требования хлебом.
После продолжительной неловкой паузы шута все же опустили на пол, пихнули ему меж зубов карточки с принцессами и молча удалились из заведения. Все произошло так быстро, что никто и пикнуть не успел, а новый знакомец плута аккуратно смахнул весь бумажный мусор с блюда и как ни в чем не бывало продолжил трапезу.
Остальные посетители заведения разочарованно вздохнули и принялись возвращать друг другу поставленные на кон деньги.
Постепенно харчевня возвращалась к прежней жизни: возобновлялся пьяный гомон, застучали плошки по днищам деревянных тарелок, защелкали зубами крысаки в ожидании подачек. Даже шут, отряхнув костюмчик, снова присел за столик и уныло подпер лицо руками.
– Какая скучная придворная жизнь! – посетовал он соседу. – Убийцы и воры и те обходят меня стороной! Раз в сто лет заявится какой-нибудь головорез, но не драться на мечах, а просит подсказать ему, сколько нужно серебряных, чтобы купить у скорняка шапку, дабы зимой не замерзнуть.
Затем, хлебнув пива, плут откинулся на спинку стула и моментально захрапел. Я потыкала в парнишку пальцем, но тот словно умер. Свиток, над которым малый совсем недавно так измывался, теперь покрылся свежими пивными пятнами и был совсем никуда не годен. Думаю, король не очень-то расстроится.
В полнейшем смятении я покинула харчевню и отправилась на поиски его величества, который как раз инспектировал крупнейшую на ярмарке оружейную лавку. Дверь за мной захлопнулась с таким грохотом, будто на остров только что плюхнулся метеорит, но никто не обратил на шум внимания: хлопнула-то я дверью в далеком будущем, когда уже никакой лавки и никакой двери здесь и в помине не будет.
– И хорошо ли у вас идут продажи? – осведомился Добрая Воля.
Хозяином лавки, к моему искреннему удивлению, оказался наш старый знакомый полугном, которого мы с Шелом на досуге отлично «ограбили», но только резко помолодевший. Купец суетился, словно готовящаяся к зиме полевая мышь, все время облизывая губы и глупо скалясь. На месте грозно заточенных клыков, по его мнению, должна была располагаться радушная улыбка.
– Когда как, вашество, – пожимал плечами торговец, явно лукавя. – В последнее время зачастили ко мне служанки да поварихи за кухонными ножами, кои, надобно признаться, вашество, я поставляю с Летучего острова ну просто отменные. Солдаты, бывает, заглядывают – потешатся с револьверами да купят какую-нибудь безделицу. Впрочем, доход кой-какой есть – на пиво с кашей хватает.
Да, подумалось мне, не очень раньше дело обстояло с вооружением. Если оружие есть у одних только кухарок и королевских солдат, с кем же они тогда сражаются? Видимо, расцвет пиратства пришелся точнехонько на мой несчастный век. Не очень-то я расстраиваюсь по этому поводу, ибо работы для некромантов, перестань люди драться, вообще бы не осталось.
– А скажи-ка мне, добрый человек. – Король осторожно вытащил из-за пояса до боли знакомый предмет и положил его перед полугномом. – Во сколько ты оценишь вот эту вещицу?
Глаза торговца от удивления полезли на лоб. Коротышка зашептал:
– Будучи с вашеством до конца откровенным, скажу, что вещичка фамильная, древняя. Более того – волшебная. За такую и войну нехитро начать, и острова под воду спустить. Упаси меня Посейдон связываться с подобным…
Купец испуганно отодвинул от себя стилет, и Добрая Воля без всяческих возражений забрал его обратно. Если судить по выражению лица короля, ничего нового для себя он так и не узнал.
– Скажи, – схватился он за подбородок, – а не может ли эта вещица служить ну, скажем, амулетом?
– Очень даже может, – немного подумав, кивнул полугном. – Только в таком случае тут, вашество, есть одна неприятность: если это такой сильный амулет, то насколько же ценен должен быть объект его защиты? Не в обиду вашеству, но тут уж не сам ли черт замешан? Не мне, дураку, давать советы, но на вашем месте я бы отправил сей предмет подальше от жадных рук человеческих на дно морское.
Страшные сомнения длинными скользкими червями стали заползать мне в голову. Обознаться я не могла – это был точно тот же купец, у которого я приобретала чехол для стилета. Он не мог не узнать ножа – это тоже исключено. Остается лишь одно объяснение – он сделал вид, будто видел оружие впервые. Или кто-то приказал ему сделать вид.
– Если когда-нибудь к тебе явится кто-то, кто покажет тебе этот стилет, отправь мне голубя. – И король, не попрощавшись, покинул оружейную лавку.
Мне ничего не оставалось, кроме как последовать за ним. Казалось, Добрая Воля прогуливается среди съестных и тканевых рядов как простой гражданин, без всякой охраны. Время от времени он примерялся к тому или иному товару, один раз даже прихватил наливное красное яблочко, оставив при этом хозяйке лавки золотую монету.
Но, как и шут, король только делал вид, что гуляет без всякой цели. Он чего-то напряженно выжидал. Или, что было вполне вероятней, кого-то.
Сдвинутые в раздумьях густые рыжие брови, первые морщины по краям глаз, бледные искусанные губы, ровные блестящие зубы и странная привычка короля хрустеть костяшками пальцев (совершенно неожиданно я застигла себя за тем же занятием). Интересно, и давно я так делаю?
Мы были до боли похожи. Многое можно было выдумать, но некоторые вещи просто невозможно отвергнуть: эта манера двигаться, говорить с пренебрежением, смотреть с презрением. Мне всегда казалось, что это жизнь заставила меня отрастить себе хвост на манер электрического ската и убивать им окружающих. Выходит, не совсем жизнь.
Я внезапно вспомнила капитана Ржавого Гвоздя. Единственное, что нас с ним объединяло, это любовь к рунам. Ни его черных волос, ни плавных закругленных черт лица – ничего подобного у меня не было, по подумалось, что в таком случае я больше похожа на мать. Но это, скорее всего, было совсем не так.
Ржавый Гвоздь попытался выбросить меня за борт, чего он не собирался делать с моей старшей сестрой. Значит, должна была быть серьезная причина, из-за которой я заслуживала скорой смерти в столь раннем возрасте.
Я была не его дочерью. Моим отцом был Клинок Добрая Воля.
Ведь капитан Гром говорил мне о том, что Ларана изменяла Гвоздю с Клинком Добрая Воля, но я пропустила, как оказалось, существенную половину сказанного мимо ушей. Я не придала этому факту особого значения, наивно считая, что роль Доброй Воли во всей этой истории не так уж и велика. Как же я ошибалась!
Только представьте: некромантка Шрам с заштатного островка, за которой гоняется вся полиция города, вдруг оказывается дочерью самого могущественного из всех королей островов. И эта правда – если это действительно правда – уйдет в могилу вместе со мной.
Словно из-под земли вырос внезапно повеселевший шут, хотя я причины для подобной радости не находила. Посмеяться над неудачей врагов? С радостью. Поехидничать над несчастьем приятелей? С превеликим удовольствием! Но водить хороводы вокруг собственного провала? Даже глупцам такое не каждый день в голову приходит.
– Повелитель! – отрапортовал придворный. – К радости всего нашего двора, вынужден сообщить, что цены на зерно снижены, и больше крестьянам страдать не придется!
В руках у короля тотчас оказался свиток, гласивший:
«Просо падаражало на шысть медяков, посему именем его величества мы, шут его величества, приказываем снизить цену на просо на шысть же медяков, чтобы жизнь заевшимся баронам медом не козалась. Число. Дата. Печать».
– Думаю, последняя фраза тут лишняя, – усмехнулся Добрая Воля.
– Вы так считаете, повелитель? – Шут прищурил сначала один глаз, потом второй, измеряя высоченного короля.
– Абсолютно точно, – подтвердил тот и вернул злополучный свиток плуту. – А теперь, когда вопрос с ценами улажен, думаю, нам стоит возвратиться во дворец. Если поторопимся, поспеем как раз к ужину. Ольха обещала куропатку в брусничном соусе. Как ты находишь такое предложение?
– Крайне положительно, повелитель, – облизнулся парнишка. – С детства я привык к одной свинине на вертелах да крольчатине в собственном соку, так что, думаю, стоит разнообразить свой рацион брусничным соусом.
Никто из ярмарочных гостей не заметил, как веселье покинули король и его верный шут, свернув по направлению к конюшне у постоялого двора и выведя из стойл своих лошадей. Никто по-прежнему их не сопровождал и не охранял. Никто все так же не знал о том, что Шрам – одна бестолковая девица из будущего – ходит за ними по пятам, прислушивается к разговорам, наматывает на ус, смотрит на своего тогда еще будущего, но сейчас уже прошлого отца. В том-то и был весь казус: он всегда был и всегда будет моим отцом – это неизменно, но сейчас, в настоящий момент, – он мне никто. Совсем как те никто, кто ничего не знает о короле Клинке Добрая Воля и его плуте, покинувших ярмарку в самом разгаре.
Бежать за семенящими легкой рысцой лошадьми оказалось на удивление легко. Время все шло, солнце клонилось к закату, но ничего так и не происходило. Зарождались сомнения по поводу того, сколько именно времени я должна была провести в прошлом. С Рывом мы ничего подобного не обговаривали.
Но вечно выручающее изо всех передряг чутье не могло и на этот раз обмануть. Чему-то еще я должна стать свидетельницей. Возможно, узнать, кто этот таинственный незнакомец, успевший прихватить с собой текст с заклинанием. Вероятно, понять, почему Добрая Воля так интересовался стилетом, который теперь принадлежал мне. Может быть, выяснить причину, по которой шут нисколько не расстроился из-за кражи.
Не много времени мне понадобилось, чтобы выяснить, в чем же действительно заключалась тайна, бывшая главной целью моего путешествия на далекие двадцать пять лет назад по ленте времени.
Они остановились в молодом березняке. Как по команде, спрыгнули на землю и, встав напротив друг друга, грустно улыбнулись. Плут стянул с головы шутовской колпак, и пышная грива иссиня-черных волос рассыпалась по плечам, как оказалось, совсем еще юной девушки.
Король прижал девчушку к груди, губами прижавшись к ее лбу, и так они стояли минут пять или десять или целую вечность.
Внезапно мою шею обвила Зера, как бы говоря, что пора возвращаться. Но, перед тем как исчезнуть, мне показалось, Ларана мне подмигнула.
