ГЛАВА 4
Усталая, Эйлин свалилась на кровать прямо в вечернем платье, но стоило закрыть глаза, как чьи-то цепкие пальцы принялись трясти за плечо. Резкий запах лаванды заставил поморщиться: ее пыталась добудиться Зельда.
— Лири в лазарете, — доверительно сообщила она.
Эйлин нехотя открыла глаза, и дневной свет озарил догадкой:
— Сколько я проспала?
— Да уж полдень.
Голос Зельды казался непривычно добрым, каким-то странным… почти заботливым. И еще она назвала Лири по имени, не «бесстыжая Вертиго», как обычно. Так вот какую тайну хранила древняя смотрительница спален: она испытывала, хоть и глубоко спрятанное, сострадание к своим подопечным.
Эйлин хотела поблагодарить, но вместо этого закашлялась. В горле першило, а голова просто раскалывалась.
Сжав ладонь взволнованной воспитательницы, она встала с постели и распахнула шторы. Вокруг — гробовая тишина, будто каждый прятался в своей норе. Понятное дело: все, кто присутствовал на вечеринке или прослышал о ее последствиях, не покажут на улицу и носа. Но все равно: куда подевались остальные студенты?
Уловив вопрос во взгляде, Зельда, словно прорисовав в голове план академии, махнула рукой в сторону окна:
— Его светлость герцог Ди Наполи задержался на один день, чтобы провести лекцию по моральному облику будущих магов. Так что собирайтесь и бегите в общий лекторий, скоро начнется. Лири сейчас уже не успеете проведать. Спать нужно меньше. — Воспитательница вернулась к своему обычному тону.
Такая бессердечность по отношению к гулявшим до полуночи начинающим магам легко могла найти объяснения у любого, кто хоть раз встречал рогатого.
— Вот тебе и выходной.
Эйлин наспех переоделась в гардеробной, натянув первое попавшееся под руку платье: черное, до колен, с серебристым ремнем — заколола волосы в пучок, обула ботильоны и, выпив стакан воды, понеслась в лекторий.
Моросил дождь, смывая остатки сонливости; мелкие капли, как иголки, пронизывали воду в фонтане, который являлся центром всего замка. Обычно там сидели влюбленные парочки или студенты, прогуливавшие лекции, но сегодня популярное место пустовало. Несмотря на предобеденное время, академия словно преждевременно ушла в зимнюю спячку.
Обогнув парк, Эйлин бросила взгляд на сиявший обычно багрово-золотой витраж бального зала: один из слуг-игнарусов, ухватившись рукой за стремянку, второй пытался оттереть огромное пятно непонятного происхождения. Да, погуляли вчера на славу.
Эйлин взбежала на крыльцо главного лектория и заглянула внутрь: кто-то из преподавателей недовольным голосом просил сидеть ровно, не спать во время лекции — в общем, притворяться заинтересованными. Зал оказался забит студентами, морально не готовыми к истязанию скучной речью пускай даже и герцога — после бала, в выходной их не расшевелил бы даже сам регент.
Ди Наполи уже испортил ей вечер, но еще и новый день — это чересчур. Эйлин обошла ряды сидений справа, незаметно юркнула через боковую дверь в галерею и быстрым уверенным шагом направилась в пустовавшую столовую, затем, по другой соединявшей галерее, — в лазарет.
Уж лучше жалобы Лири, чем бесполезная лекция. Но дежурная медсестра, явно из телепатов-гениев, сидевшая на пропускном пункте, остановила ее недовольным кряхтением.
— Если у вас нет пропуска, то лучше сразу разворачивайтесь, — не поднимая глаз от книги, монотонно проговорила она.
Черт! Пропуск забыла.
— Мне только…
— Нет!
Эйлин раздраженно вздохнула и вышла. Стоило хлопнуть дверью, но на пустом месте спектакль устраивать не хотелось. Раздосадованная, решила было переждать лекцию в розарии рядом с лазаретом, но тут неожиданно нос к носу столкнулась с Малышом. Вырванная из своих мыслей, Эйлин даже испугалась, отчего стало неловко: совсем забыла, что у них скоро занятия.
— Что-то ты рано, — заметил Винсент, оценивающе глядя на нее. — Хорошо повеселилась?
— Лучше некуда, — ответила Эйлин и обрадовалась: — Ты ведь на свои процедуры идешь? Узнай, как там Лири Вертиго.
Винсент скорчил гримасу, словно она просила погладить лягушку.
— И зачем ты с ней вообще связалась? Не пойму.
— Хороший вопрос, обязательно подумаю об этом, — натянуто улыбнулась Эйлин. — Но ты узнай, пожалуйста.
— Хорошо. Жди меня на нашем месте, если хочешь, но раньше чем через полчаса не вернусь.
— Подожду, все равно деваться некуда.
Эйлин спустилась во двор и вдруг вспомнила таинственную незнакомку, которую видела вчера. Интересно, кто она такая? Не мать большого семейства точно. И не безвольная женушка какого-нибудь старого герцога: слишком независимо держалась. В ее движениях, позе угадывались властность и чувство превосходства, причем не без оснований. Незнакомка воплощала будущее, к которому Эйлин стремилась, но мечта грозила остаться несбывшейся.
Подавив приступ жалости к себе, она свернула в розарий, обнесенный каменным забором. Это, несомненно, самое красивое место в академии и единственное, помимо библиотеки, где можно уединиться. Студенты, если не считать парочек, редко заглядывали в цветущий уголок, несмотря на притягательное буйство красок. Большое окно лазарета выходило именно сюда — пугать симулянтов и прогульщиков. А еще поговаривали, что в розарии когда-то давно, еще при старых хозяевах, покончила с собой девушка, и теперь ее призрак наблюдает за отдыхающими, сводя их с ума.
Кто бы ни выдумал такую чушь, Эйлин испытывала к нему несказанную благодарность. Она плюхнулась на скамейку и, не зная, чем себя занять, стала напевать. Вообще-то музыка ей всегда нравилась, особенно рок-оперы, но родители не хотели, чтобы дочка стала музыкантом — по их мнению, это еще хуже колдовства.
Вдруг из парка донеслись голоса. Один резкий, грубый, второй расслышать не удавалось. Кто-то кого-то догнал и, кажется, чем-то угрожал. Странно. Эйлин тихо поднялась и выглянула из-за невысокого каменного ограждения. Кажется, следить за другими входит у нее в привычку.
Со стороны одинокого фонтана приближались Реннен и Ноэль. Реннен казался злым, пытался хватать блондина за локоть, но тот лишь рассеянно мотал головой и просил пойти куда подальше. С Делагарди творилось нечто, явно ему не присущее: он не реагировал на оскорбления.
Скоро парни почти поравнялись с Эйлин — и ей пришлось присесть, чтобы спрятаться.
— Я сказал тебе: держись подальше! — выкрикнул Реннен.
Ноэль опять проигнорировал. Он уверенно шел к галерее, даже не пытаясь пригладить волосы, беспорядочно падавшие на глаза. Страшно захотелось выскочить и заступиться за Делагарди, в конце концов, он выглядел таким печальным…
В лазарете громко хлопнули двери, и спустя пару мгновений раздался неуверенный голос Винсента:
— Сейчас, иду!
Ну вот, теперь выходи не выходи, а все равно подумают, что она специально подслушивала. Но шаги Винсента почему-то стали затихать, он что — ушел по галерее в столовую? Эйлин наплевала на секретность и, встав в полный рост, окликнула приятеля. Тот не услышал и скрылся за еще не убранными декорациями, древними доспехами и плющом, обвивавшим мраморный коридор с колоннами, как зеленое покрывало.
А потом все исчезло. Если бы можно было описать произошедшее одним словом, то Эйлин сказала бы, что она ослепла. Боль от яркой вспышки в галерее заставила застонать; тонкий писк магии продолжил рассекать пространство, и Эйлин упала на колени, закрыв уши ладонями.
До нее донеслись короткие звуки борьбы, скрежет и лязганье. Там же Малыш! От этой мысли стало плохо, паника сдавила грудь и волной хлынула к горлу. Она слишком далеко, но может успеть! Эйлин наконец пришла в себя и бросилась к ступеням, но ее окликнул Реннен:
— Ненормальная, куда ты? — Он в мгновение догнал ее и обхватил руками сзади, вокруг талии, отрывая от земли, чтобы не могла убежать.
— Пусти! Там же Винсент! — орала Эйлин, но Реннен не слушал, сдержанно принимая ее неуклюжие удары локтями.
Ноэль, к удивлению обоих, не раздумывая, кинулся вперед и так целеустремленно побежал, словно от этого зависела его жизнь.
— Трус, — зло шепнула Эйлин, и Реннен промямлил какое-то ругательство.
— Глупая, там произошла вспышка магической энергии. В такие моменты нужно держаться подальше, если дорожишь жизнью.
Нравоучения только распалили, но пришлось сдаться. Наверное, решив, что она вняла логике, Реннен ослабил хватку, и Эйлин, выкрикнув проклятия в его адрес, вырвалась из сильных рук. Нужно помочь Винсенту! Бежать туда, за Ноэлем, быстрей!
По галерее полз густой туман, но впереди все равно были различимы едва уловимое движение, странные тени… И запах дыма — нет, скорее, горелого мяса, смешанный с сыростью. Первой мыслью заверещало: кто-то умер. Думать, кто именно, совсем не хотелось. У Эйлин подогнулись колени, вспомнилось, как стояла на похоронах отца и все таращились на открытый гроб. Она оперлась на колонну и медленно пошла вперед. Реннен следовал за ней, близко, будто готовился подхватить в любой момент.
Рядом с галереей с громким, разрушительным хрустом прямо из-под земли вырос корень и змеей преградил путь. Переступила его, но тут же появился новый — большой, как щупальце. Ориасоки! Нужно действовать проворнее! Эйлин проскочила вперед, до теней, которые почти растворились в тумане — вот же они, так близко, только протяни руку… Корень обхватил ее лодыжку и свалил на землю.
— Не двигайся, он тебя покалечит! — скомандовал Реннен, и Эйлин замерла.
Длинные корни и ветви ориасоков, хранителей замка, уже обвивали галерею на месте происшествия по периметру. Они стремительно росли и превращались в молчаливых слуг. Один из них вышел из мистической поволоки и остановился возле Эйлин. Заросший мхом, с потрескавшейся кожей, похожей на кору старого дерева, и взглядом холодного убийцы… Быстро же явились, защитнички, только зачем нападать на невинных?
На место происшествия уже начала подтягиваться прислуга, оказавшаяся поблизости, а из лазарета пришел взволнованный лекарь. Никаких прямых вопросов, только шушуканье. Такого в академии еще не случалось — непонятно, как действовать. Ждали распоряжений, но никто не спешил их давать.
Ориасок продолжал пялиться на Эйлин своими грязно-желтыми глазищами, потом медленно махнул тяжелой рукой, и корни сползли с ноги. Эйлин облегченно вздохнула, но подняться сразу не смогла: лодыжку прострелила боль.
— Что здесь происходит? — возмущенно, словно ему все должны, спросил Флокс Гарден. Эйлин вперила взгляд в его зеленые ботинки, настолько не подходившие официальному костюму, что стоило бы рассмеяться. И как он успел все рассмотреть? Причем прибежал откуда-то из дворов. Может, он тоже находился в лазарете и вышел через черный ход? Скорее всего, кто-то из его подопечных лечит похмелье.
— Винсент Фрог как раз шел в ту сторону, когда случился взрыв… все это. — Как еще назвать окружавшую неразбериху, Эйлин не придумала.
Флокс удивленно булькнул, ошарашенный ее замечанием, и пошел напролом, но ориасок встал у него на пути.
— Да как ты смеешь! — оскорбился Флокс, он нахохлился и даже привстал на цыпочки, пытаясь испепелить стража взглядом, но тот лишь равнодушно сложил руки на груди. — Если не пропустишь меня, пожалеешь!
Ориасок, на миг прищурившись, еще раз осмотрел Гардена с ног до головы и отступил в сторону. Невероятно! Кто бы мог подумать, что смотритель мужских спален может приказывать великанам.
Тошнотворный запах горелой плоти раздражал, хотелось одновременно бежать прочь и остаться, чтобы выяснить подробности. Но объяснений сейчас все равно не дождешься, остается только надеяться, что Винсент выжил.
— Давай помогу, — протянул руку Реннен, при этом стараясь разглядеть, что же происходит за спиной у древообразного стража. — Или ты ждешь Делагарди?
Фыркнув, Эйлин поднялась сама и, сдержав стон, оперлась ладонью на колонну.
— Может, и жду, не твоего ума дело.
Кстати, а куда Ноэль делся? Он-то наверняка добрался до места раньше ориасоков и все видел. Эйлин сделала несколько шагов и поняла, что самостоятельность обойдется дорого; еще одно движение — и в глазах потемнело. Она покачнулась, но не рухнула: чьи-то крепкие руки подхватили и оторвали от земли. Чтобы удержать равновесие, Эйлин машинально обвила шею спасителя — и встретилась взглядом с насмешливыми карими глазами Реннена. Сердце возмущенно трепыхнулось: любит же он играть благородного рыцаря на публику!
— Все в порядке, отпусти меня, — выпалила Эйлин, но Реннен лишь ехидно ответил:
— Думаешь, носить тебя на руках — предел моих мечтаний?
Внутри все закипело: хотелось извернуться и влепить наглецу пощечину. Но ссориться глупо: до лазарета она сама не доберется, старый лекарь уж точно ее не дотащит, так что чем тише себя поведет, тем быстрее избавится от Реннена.
Та же постовая медсестра, которая не пустила Эйлин в лазарет, стояла на крыльце. Похоже, магический взрыв даже ее не оставил равнодушной.
— Эйлин Лавкрофт, как всегда, нуждается в помощи, — сказал Реннен.
Процедив холодное «спасибо», Эйлин попыталась отстраниться, и Реннен, не церемонясь, поставил ее на крыльцо, развернулся и ушел, не попрощавшись.
Лазарет размещался в старинной части замка, на месте первых построек. Внутри — серые каменные стены, окна-бойницы, не считая большого окна, выходившего на розарий, и деревянные двери с железными кольцами. В общем, не самое популярное место у студентов, так что со всей работой справлялись один лекарь, две медсестры и медбрат.
Привычных табличек, как в клинике, на дверях не было, только численные и буквенные обозначения. Эйлин проводили в одну их комнат — большое помещение с кушеткой, ширмой и застекленными шкафчиками.
— Вывих лодыжки, — осмотрев рану, констатировал лекарь, древний старик по фамилии Стрегоне. — Не волнуйся, поставим тебя на ноги — и глазом моргнуть не успеешь.
Он сипло рассмеялся и достал из шкафчика какую-то баночку. Крышка с легким хлопком открылась, и в воздухе запахло мятной жвачкой. Стрегоне зачерпнул немного мази изумрудного цвета и нанес на щиколотку Эйлин. Боль тут же притупилась. Лекарь, не касаясь, стал водить руками над местом травмы, отчего под кожей словно расползлись ледяные искорки.
— Будь ты простой смертной, этого хватило бы, — извиняющимся тоном начал доктор. — А так придется наложить повязку. За полвека, что я здесь проработал, не случалось такого, чтобы ориасоки калечили детей.
Через несколько минут он закрепил бинт:
— Все, можешь идти!
Эйлин осторожно соскользнула на пол: терпимо.
— А остальные? — спохватилась она. — Там были Фрог и Делагарди, что с ними?
— Не знаю, — развел руками лекарь и пробубнил себе под нос: — Надеюсь, других пострадавших нет.
Стрегоне отправил Эйлин отметиться в журнале, а сам остался в перевязочной. На посту сидел медбрат, молодой, с круглым лицом, усеянным рытвинами, как после порезов.
— Привет, — сказал он. — А я за тебя заполняю. Сама понимаешь, журнал — серьезная вещь, он здесь на века. Нас с тобой уже не будет, а журнал останется. Так что отнесись ответственно. Осталось вписать имя и факультет. Справишься? Меня наверху пациент ждет, так бы я, конечно, помог.
Подмигнув Эйлин, он направился к лестнице. Со второго этажа доносились приглушенные взрывы хохота. Видимо, студенты после попойки наконец приходили в себя.
«Хорошо бы навестить Лири», — подумала Эйлин, старательно вписывая свое имя в графу — сразу под аккуратно выведенным «Винсент Фрог». Она полистала журнал — Фрог, Фрог, Фрог. Каждый день в одно и то же время, даже в выходные. Кабинет Р3.
Интересно, что же он все-таки делал в лазарете? Интуиция подсказывала, что стоит выяснить. Если Винсент жив, то вряд ли обидится из-за вмешательства в частную жизнь. А если мертв… то ему точно все равно.
Сейчас или никогда.
Прихрамывая, Эйлин пошла вдоль по коридору. Табличка, табличка… Поворот. Небольшой холл с запасным выходом. А вот и Р3! Эйлин дернула за ручку — не заперто. Внутри оказалось довольно тесно, пол и стены выложены черным мрамором, на окне — плотные шторы. В полумраке в центре комнаты высилось странное металлическое устройство, напоминающее вертикально стоящий саркофаг, один в один — железная дева. От него во все стороны тянулись провода. Часть вела к столу с множеством рычагов, другая — к различной формы зеркалам, окружавшим саркофаг. Эйлин подошла ближе. Пришлось приложить усилия, чтобы сдвинуть крышку пыточного прибора. Внутри, однако, не оказалось никаких шипов, только длинный вертикальный штырь посередине и прикрепленные к нему крест-накрест металлические планки. На каждой — широкие кожаные ремни, видимо, чтобы закреплять руки и ноги.
Ничего подобного прежде Эйлин не видела даже в фильмах ужасов. Для чего могло использоваться это устройство? Что именно здесь делал Фрог?
Из-за двери донесся шум: кто-то вошел через черный ход. Громкие мужские голоса приближались; Эйлин поняла, что выйти незамеченной из кабинета не успеет. Ничего не оставалось, кроме как замереть на месте.
— Как он мог исчезнуть?! Как такое вообще могло произойти?
— Напомню, что я не единственный маг в академии…
Кажется, оправдывавшийся голос принадлежал господину Вейнгарту. Эйлин осторожно приоткрыла дверь: Ноэль и Флокс вели под руки ректора. Его правое плечо было перевязано куском ткани, насквозь пропитавшимся кровью. Они миновали Р3, не заметив Эйлин, их спины скрылись за поворотом. Было слышно, как ректор протяжно застонал, и воцарилась тишина. Ненадолго.
— Погиб студент! Вы понимаете? — ревел Флокс.
— Конечно, — устало отозвался ректор. — Я не собираюсь отрицать своей вины. Похоже, мы не смогли обеспечить должную защиту, но повторюсь: я далеко не самый могущественный маг. Мы должны обо всем сообщить регенту и…
— Я позабочусь об этом, уж поверьте! — перебил Флокс и рявкнул, обращаясь к Ноэлю: — Жди здесь!
Громко хлопнула дверь. Внутри у Эйлин все оборвалось, в голове застучало. Погиб! Малыша Винсента больше нет…
Что там такое? Кажется, Флокс и господин Вейнгарт оставили Делагарди одного в коридоре.
Эйлин вышла из укрытия и направилась к Ноэлю. Бледный, он смотрел сквозь нее, словно находился далеко отсюда.
— Ноэль?
В своей растерянности он напоминал ребенка, никакой спеси и заносчивости. Сейчас он был настоящим.
— Что там случилось? — Эйлин взяла его за плечи и потрясла.
В глазах Ноэля мелькнули узнавание и облегчение.
— Не знаю. Все было в тумане, дым… ректор в крови, и труп.
Эйлин прикрыла рот рукой, на глаза навернулись слезы.
— Бедняга. — Взгляд Ноэля заскользил мимо Эйлин, будто он снова вернулся мыслями в галерею. — Весь обгорел, кожа с лица слезла… Я больше спать не смогу, кажется, он так и смотрит на меня единственным черным глазом. — Ноэль прислонился лбом к стене и замолчал.
Эйлин вспомнила небесные глаза Винсента, и в душу закралось подозрение: черный?
Задняя дверь снова открылась, и в лазарете появились игнарусы. Невысокие, широкоплечие, с маленькими головами и длинными руками, они всегда безразлично выполняли любую грязную работу. Сейчас четыре игнаруса тащили что-то завернутое то ли в штору, то ли в старое покрывало.
Сомнений нет: в некоем подобии гамака молчаливые слуги несли тело. Сверху его прикрывала еще одна холщовая тряпка, из-под которой свисала обгоревшая рука с тяжелым металлическим браслетом.
Процессию возглавлял медбрат. Он направил игнарусов в процедурную, а сам повернулся к Эйлин:
— Ты еще здесь? А ну-ка, давай отсюда! И ты. — Он ткнул пальцем в Ноа.
Эйлин ничего не слышала. Факты не сходились, и она мучительно пыталась вспомнить, был ли браслет на руке Фрога сегодня, учитывая, что он не любил украшения. Кажется, нет. Другой шанс вряд ли представится — если она хочет выяснить, нужно действовать.
— Ноа, не дай ему меня остановить, — прошептала она.
Делагарди отрицательно замотал головой, выражая протест, но просьбу все же выполнил: он перегородил дорогу медбрату, закрывая Эйлин. Она, не обращая внимания на боль в ноге, метнулась к двери и в мгновение ока оказалась в перевязочной.
Ректор с осунувшимся лицом сидел на столе. Его голый торс покрывали старые бледные шрамы и красные пятна свежих ожогов. На животе красовался порез; доктор Стрегоне колдовал над раненым плечом.
При виде Эйлин мужчины в комнате удивленно переглянулись и замолчали, даже Флокс прекратил сыпать проклятиями. Она, ни секунды не раздумывая, бросилась к трупу, лежавшему на полу, и сдернула покрывало.
Взору предстала ужасная картина. Сильнее всего у погибшего обгорели ноги. Чем выше к голове, тем меньше ожогов. Видимо, студент успел отвернуться, и та половина лица, которая оказалась закрыта от магического разряда, пострадала меньше.
Это был кто угодно, но не Винсент! От запаха горелого мяса, жуткого вида жертвы и одновременно облегчения Эйлин замутило. Словно издалека, доносились ругательства подлетевшего к ней Флокса, кажется, он задавал ей вопрос; что-то квохтал доктор, но Эйлин уже не разбирала слов. Мир вокруг закружился; она сделала неудачную попытку ухватиться за рукав Гардена — и в следующее мгновение на нее обрушилась тьма.
* * *
— Просыпайся, ну давай же!
Кто-то тряс ее за плечо и не давал досмотреть сон. Может, оно и к лучшему: снился ей Бродик. Первое свидание с Ренненом, который перед пробуждением превратился в обгорелый труп и пробовал ее поцеловать.
Эйлин распахнула глаза. Возле койки стояли Лири и медбрат. Каменные стены, сырость… Она все еще в лазарете.
— Ты как? — взволнованно спросила Лири.
— Лучше, чем…
Чем кто? Эйлин села на койке и глубоко вдохнула, пытаясь расслабить сведенные напряжением плечи.
— Ты упала в обморок, и я предложил отнести тебя в палату. Сам и отнес. — Медбрат заулыбался одним уголком рта, и Эйлин глянула на Лири: странный он тип.
— Вы слышали, что произошло? — спросила Эйлин.
— Да-а, — протянула Лири, усевшись на край кровати и глядя на медбрата. — Мой дорогой спаситель доложил, но подробностей он и сам не знает. Вроде бы выброс магии, кто-то там получил пару ожогов…
Эйлин удивленно глянула на медбрата, во взгляде которого читалась мольба держать язык за зубами. Неужели он жалеет психику Лири?
— Но что стало причиной — неизвестно, — продолжала Вертиго. — Я так плохо себя чувствовала утром, что мне, по большому счету, все равно, магия там или чья-то шутка. У меня были такие мешки под глазами, что я чуть не расплакалась.
Медбрат обошел кровать и встал возле Лири, с обожанием на лице.
— Ты и через сто лет будешь прекрасна, — довольно сказал он.
Лири хихикнула и тронула его за рукав.
— Какой же ты льстец! — Она склонилась к Эйлин и прошептала: — Хотя если мне и понадобится сбросить пару годков, то я знаю, кто поможет. — Вертиго повела глазами в сторону медбрата.
Тот встрепенулся и приложил палец к губам, но Лири только пожала плечами:
— Не бойся, ей можно доверять.
— А учитывая, что я вообще ничего не понимаю, беспокоиться точно не о чем, — с иронией добавила Эйлин.
Кстати о тайнах. Уж кто-кто, а медбрат должен знать, что за аппарат стоит в комнате Р3! И только она хотела задать вопрос, как Лири с видом заговорщика, глядя то на Эйлин, то на медбрата, начала шептать:
— У них есть прибор для изменения возраста. Представляешь? Правда, пользоваться им умеет только старикашка Стрегоне. Да и сам он уже на ладан дышит — я имею в виду модификатор, не лекаря. Хотя, и он тоже. Выглядит эта штука, конечно, жутко, как пыточное устройство…
— Или вертикально поставленный металлический гроб, — закончила Эйлин.
— Точно! А ты откуда знаешь?
— Да так…
Изменение возраста? Фрог и так выглядел чересчур молодо. Ему бы накинуть пару лет… Эйлин ахнула, осененная догадкой, вскочила с кровати и вцепилась в халат медбрата.
— В обратную сторону это работает? Годы прибавлять может?
Тот удивленно таращился на Эйлин и молчал. Лири рассмеялась:
— Успокойся! Обычный модификатор, таких много в мире — даже у моей бабушки в подвале стоял, но никто его в здравом уме не использует, потому что он убирает годы — вместе с годами жизни. А старше… не знаю даже, какой идиот захочет постареть.
Эйлин кивала, а сама судорожно пыталась сопоставить сведения. Ну конечно! Малыш разительно отличался от остальных студентов, такой неженка, с холеными руками и невероятными мечтами… А уж эти его манеры!
В памяти всплыли слова, которые Винсент бросил вчера: «А чем я не принц?» Действительно. Эйлин похолодела: тогда выброс магии произошел очень вовремя и с очень подходящим наследником престола. Совпадение?
Лири продолжала сокрушаться о невозможности вечной молодости, разве что носить на лице иллюзию до конца дней, а медбрат спорил и уверял, будто такой одаренной природой красавице, как Вертиго, не о чем беспокоиться.
Эйлин молчала. Мысленно она видела синие глаза Фрога и то, как он ссылался на своего родителя: «Мой отец говорит, что к свету можно прийти только по дороге доверия». Ну какой оптовый торговец выдал бы такую пафосную фразу?! Почему она не выслушала Винсента? Его явно что-то терзало.
Один студент погиб, еще один исчез — так вот почему возмущался Флокс. Знает ли он, кто скрывался под маской тихого паренька-менталиста? И права ли Эйлин в своих подозрениях?.. Ей вдруг стало стыдно за грубости, которые она наговорила вчера Винсенту. Или принцу Беренгару?
Теперь, чтобы извиниться перед Малышом, придется его для начала найти.
