2. Кошмар на Гидеоне
Чтобы понять, как мы здесь оказались, придётся вернуться. Провести линию от смерти к смерти: от Лерона, Берфезена и Деньо, чьи жизни закончились на дне гравитационного колодца Земли, к Бар-ле-дюку которого распылили на атомы посреди космической пустоты. Соединить точки.
Вот что произошло. Будьте внимательны. Диана и Яго посетили сотню островов – от огромных особняков, устроенных внутри астероидов, до нитевидных кластеров трущобных пузырей и даже одиноких сфер, удалившихся от соседей на тысячи километров. Сафо следовала за ними, вознося молитвы Господу своему, Ра’Аллаху, чтобы он уберёг их всех. Какое-то время казалось, что эти молитвы работают.
В большинстве мест у Яго обнаруживался хотя бы один друг. Чем больше времени Диана проводила в его обществе, тем сильней удивлялась тому, как же плохо на самом деле его знала. В каждой новой среде он становился другим человеком, и ни одна из его личностей не имела ничего общего с обходительным дворецким, который был неотъемлемой частью прошлой жизни Дианы.
Прошлой жизни. Конечно, Диана часто о ней думала. Миновало шесть месяцев с того дня, когда всё, что она знала, перевернулось с ног на голову, но эта прошлая жизнь уже подёрнулась патиной и стала далёкой – почти историей. Неужели она и впрямь когда-то так жила, под защитой от всего? Глядя в зеркало, она сразу же начинала думать о сестре – или, мысленно прибавив отражению несколько морщин, о родителях. Но в то же время Диана ощущала внутри отстранённость. «Я должна сильнее скучать по ним?» – спросила она у Яго как-то раз во время очередного двухдневного перелёта от одного пузыря к другому. «Ты с ними встретишься», – ответил он. Позже, укладываясь спать, завернувшись в одеяло и пристегнувшись к стене с помощью ремня, она вдруг поняла, что Яго не ответил на вопрос.
Она также размышляла о той вспышке насилия, что случилась на Коркуре. Воспоминания казались нереальными, словно то, что хранила ее память, произошло в виртуальности, а не по-настоящему.
Потом ей приснился первый кошмар.
Это случилось в кластере пузырей под названием Гидеон. Там обитало разношерстное население в несколько тысяч человек; большинство из них поклонялись божеству, называемому Темпоральный Христос. Яго пристыковал корабль, чтобы пополнить припасы, и Диана и Сафо с радостью покинули тесные помещения «Ред Рума 2020».
Теологию гидеонских пузырей им в подробностях объяснила престарелая женщина, на которой выше пояса была надета скромная блуза с длинными рукавами и голубая шаль, а ниже – облегающие шортики и больше ничего. На ногах в нескольких местах виднелись овальные и круглые отметины – следы удалённых опухолей. Звали её, удивительное дело, Живокость, и они с Яго были знакомы давным-давно. Она с радостью болтала с ними за трапезой из переработанного ганка и фруктов, выращенных в пузыре.
– Наша вера, – сказала она, – состоит вовсе не в том, что время есть иллюзия, это всё происки врагов!
– Я и не думала о чём-то подобном, – заверила её Диана с серьёзным видом; на самом-то деле она впервые услышала об этой секте полчаса назад.
– Нет! – настаивала Живокость. – Мы не верим в иллюзорность времени! Мы верим, скорее, что оно существовало лишь на протяжении тридцати трёх лет, когда сам Господь вошел в темпоральную среду. Когда Он вознёсся на небеса, время закончилось.
– До этого его не существовало?
– Нет. Когда Христос родился в Вифлееме, родился весь мир. Его рождение и было творением. Разумеется, весь космос был сотворён со следами воображаемого прошлого: в тот миг возникли окаменелости в земле, воспоминания о былом, археологические заметки и книги вроде Талмуда. Но ничего из этого на самом деле не было. Это всего лишь вымышленная предыстория, которую создали вместе со всем миром, в один и тот же момент.
Живокость объяснила смысл своей броши: крест, заключенный в круг.
– Круг – воплощение женского начала, посредством коего Христос явился в космос, крест – инструмент, на коем Он был распят и покинул космос. Вместе они образуют циферблат. Во Христе всегда полдень, и три, и шесть, и девять часов, и одновременно всегда четверть, половина или три четверти соответствующего часа. Всё это время, всё без остатка, во Христе.
– Понятно, – сказала Диана. Без бИта ей пришлось как следует покопаться в памяти, чтобы вспомнить устройство старинных часов.
Они пили местное кисло-сладкое вино, и Диана захмелела. Подлетели другие жители Гидеона и присоединились к беседе. Как выяснилось, в их религиозной доктрине существовали разногласия по поводу того, что случилось со временем после распятия и воскресения Христа. Некоторые утверждали, что время и в самом деле остановилось, но недавно началось опять – заново, с вложенной в него иллюзорной предысторией длиной в два с половиной тысячелетия, – что они считали знаком, свидетельствующим о приближении второго пришествия Христа. Другие настаивали, что время не начиналось, что космос погружен в безвременье, а то, что воспринимается как время, – всего лишь иллюзия, своего рода далёкое эхо подлинного Христова времени с его безмерной полнотой, породившего в среде бытия нечто вроде стоячей волны. Диана обнаружила, что ей нравится перебирать замысловатые подтексты этих противоречивых теологий, проверять на прочность замкнутую, в принципе неопровергаемую, но, конечно, иллюзорную концептуальную структуру.
Это напоминало решение проблем. Потом они пели песни и играли в человеческий пинбол среди пружинистых ветвей баобаба. Когда настало время привязать себя к ветке и заснуть, Диана улыбалась.
И потому кошмар оказался полной неожиданностью. Она вновь стояла на мраморном полу дома на Коркуре, ощущая сокрушительное земное тяготение. Рядом была мисс Джоуд и ещё некое едва различимое создание, которое – почему-то Диана в этом была уверена – тоже являлось мисс Джоуд, хотя не имело ничего общего с ней в физическом плане. Яго лежал на полу мёртвый, его кровь ползла по полу – омерзительное, чудовищное подобие жизни. Она была похожа на гигантского плоского червя с блестящим красно-чёрным телом. Потом, ужасное дело, червь повернулся и заполз на тело Яго. Он словно начал пожирать труп. Наблюдать за этим было невыразимо отвратительно. Диана огляделась по сторонам и поняла, что это всё же не дом на Коркуре. Она испугалась, сообразив, что не знает, где находится. Мисс Джоуд заговорила, и в уголках её рта заиграли искорки и язычки пламени. «Перья или свинец? – спросила она. – Ты должна выбрать, дорогуша. Перья или свинец?» Диана знала, что любой ответ повлечёт за собой ужасные последствия. «О, прошу вас, – взмолилась она, охваченная ужасным предчувствием, и слёзы хлынули у неё из глаз, – прошу, не заставляйте меня отвечать!» Но Джоуд лишь повторила: «Перья или свинец?» В руке у неё был нож, сработанный из грубого неотполированного стекла, и она поднесла его к лицу Дианы. Где-то у неё за спиной раздался грохот, похожий на звук, с которым тормозит спускающийся лифт; шум становился громче и страшнее, и Диана подумала: я не могу не ответить на этот вопрос, и любой ответ может оказаться как ложным, так и правильным. Выходит, хоть это и чуждо тому, что я есть и что я умею делать, мне придется угадывать. Я должна просто угадать. Она открыла рот, чтобы ответить на невозможный вопрос, и в ту же секунду поняла, что это за грохот. То была её собственная смерть, которую слух воспринял за пределами времени – так, что последствия события обогнали само событие. Кровавый слизень со звуком, подобным удару бича, перепрыгнул с трупа Яго на её лицо и залепил ей рот.
Она проснулась, кашляя и хрипло вскрикивая между приступами кашля и судорожными вдохами. Её лёгкие полыхали. Сафо была рядом.
– Что случилось, мисс? Что такое?
Но ужас достиг глубин души Дианы, и она не владела собой. На некоторое время всё, что она могла сказать, сводилось к выкрикам «Кровь! Кровь! Кровь!», которые перемежались кашлем. Эти повторения так встревожили Сафо, что она разбудила Яго. Тот принёс шарик воды с примесью коки, и это помогло успокоить кашель.
– Что с тобой? – спросил он. – Кошмарный сон?
Она кивнула.
– Всего лишь сон, – сказал он тоном, который, видимо, должен был её успокоить. – Это не по-настоящему.
– Ты не понимаешь, – хрипло произнесла она, – Сны – важнейшая часть того, как я… делаю то, что делаю, Такой сон… это смерть! Это смерть, приближение катастрофы, – Говоря, она плакала, но ее мысли прояснились, превратившись в слова, Воспоминания о жестоком лице Джоуд, о странном бесформенном существе из чёрной крови, об удушье ярко отпечатались в её памяти, – Мне никогда не снятся кошмары, Никогда! Сны – моя рабочая среда.
В сфере было светло, как днём, хотя почти все жители спали.
– Слишком много кисло-сладкого вина, – вынес свой вердикт Яго.
Сафо привязала себя к той же ветке, что и Диана; они обнялись, и Диа в самом деле немного успокоилась, Вскоре Сафо заснула, а Диана нет, Постепенно близость тела девушки стала её угнетать, Она выпуталась из объятий и сдвинулась чуть дальше вдоль ветки, В конце концов, изрядно помаявшись, она опять уснула.
Утром Яго в течение часа совещался с дюжиной гидеонитов, Диана и Сафо осматривали стены мира в компании Живокости, Диана всё ещё тревожилась из-за того, что ей приснилось минувшей ночью, она была взволнована и раздражена.
– Этот сон предвещает смерть, – заявила она Сафо, – Смерть близка.
– Смерть всегда рядом, мисс, – сказала Сафо, – Ра’Аллах даровал нам это знание, Вот только время не сообщил.
– Время, – слабым голосом выговорила Диана, – наступит скоро.
Когда Яго выбрался из главной юрты, он выглядел слегка обеспокоенным.
– Что случилось? – обратилась к нему Диана.
– Революция, – сказал он. – Они хотят, чтобы всё началось сейчас. И не понимают, что момент неподходящий.
– Так они ждут, чтобы ты её начал? – недоверчиво спросила Сафо.
Они покинули Гидеон во второй половине дня, поторговавшись за блок горючего. Торговаться в Сампе приходилось постоянно. Обычно это происходило в форме обмена устными предложениями, весьма горячего и увлечённого. На Гидеоне, однако, в ответ на предложения Яго звучало хоровое исполнение контрпредложений. Это было очаровательно, хотя музыкальная подача ничуть не ослабила накал переговорных страстей.
Пора в путь. Они устроились в перегруз-койках, пристегнули ремни и понеслись прочь, двигаясь по спирали, напоминавшей раковину улитки. После старта Диана подобралась к иллюминатору и взглянула на пустоту снаружи. Ей казалось, что там должны виднеться следы стартовавших кораблей, грузовиков и шлюпов. И миллиарды пузырей, похожих на разбросанные жемчужины. Но она увидела лишь черноту, которую не мог разогнать звёздный свет.
– Куда мы летим? – поинтересовалась она у Яго.
– К моим хорошим друзьям, – ответил он. Но, когда через полтора дня они прибыли к пункту назначения, тот оказался пустым, и ничто не намекало, куда делись его обитатели.
В цепи из четырех пузырей три оказались пробиты и пусты. Внутри них всё ещё мерцали полосы светошестов, но растительность замёрзла, и только мусор клубился в вакууме.
– Что тут произошло? – спросила Диана, когда «Ред Рум» дрейфовал мимо следов разгрома.
– Полиция, видимо, – ответил Яго.
Четвёртый пузырь был нетронутым, внутри горел свет, но когда они пришвартовались и открыли двери, то выяснилось, что внутри всё заросло буйной зеленью, сквозь которую не просматривались следы человеческого присутствия. Воздух, перенасыщенный кислородом, кружил голову.
– Думаю, полицейские пробили три других пузыря, чтобы загнать жителей сюда, – сказал Яго. – Когда герметичность сферы нарушается, все спешат, точно крысы, к спасательным туннелям, чтобы пробраться в соседний пузырь. Полиции надо всего лишь пробивать их по очереди, собирая всё население в одном месте, как скот. Потом их можно арестовать, погрузить на корабль и увезти.
– Почему? – спросила Диана, зажимая нос пальцами. У растений был на удивление сильный запах, который к тому же напоминал скорее о фауне, чем о флоре. Какой-то генетически модифицированный клубень или фрукт, решила она, специально разработанный для того, чтобы дополнить омерзительный рацион из ганка. – Точнее, за что?
– Кто его знает? Официальным предлогом, вероятно, было инакомыслие. Хотя нельзя исключать и торговое мошенничество. В Сампе заключают огромное количество бартерных сделок, а поскольку бартер, строго говоря, запрещён, у полиции всегда найдётся повод, если в таковом возникнет потребность.
– Но зачем тратить столько усилий?
– Вероятно, у них была особая причина. Или им просто нужно было выполнить план по заполнению тюрем или кабальной службе. Стоит заговорить с рядовыми полицейскими, они тут же начинают жаловаться, сколько всяких квот им навязывает начальство. Кроме того, конфискация имущества иногда бывает выгодной. Хотя обычно нет. Люди здесь слишком бедны, по-настоящему ценных вещей у них нет.
Яго на четверти обычной скорости вывел их в открытый космос. Некоторое время они просто лежали, пережидая ускорение. В конце концов разгон закончился, и они смогли выбраться из противоперегрузочных коек.
– Я узнал кое-какие новости, – сообщил Яго. – Скорее, слухи. Или это одно и то же?
– Какие новости? – спросила Диана.
– Во-первых, твои родители в порядке. Я сделал такой вывод исходя из того, что власти их ещё не засекли, несмотря на все старания. Во-вторых, мисс Джоуд… помнишь её?
Диана невесело улыбнулась.
– Что ж, – сказал Яго. – Её наказали за провал операции по нашему захвату. Улановы ею сильно недовольны.
Диана мгновенно повеселела.
– Правда? Её казнили?
– Нет-нет. Но сильно понизили в статусе.
Её по-прежнему навещали кошмары. Той же ночью Диана проснулась, увидев во сне картины крови и смерти, в которых главной силой выступал двойник мисс Джоуд, порожденный её подсознанием. Этот сон подействовал на неё слабее предыдущего, но всё-таки был на редкость неприятен.
Через два дня они добрались до следующего пункта назначения, некоего фабра. Законного, как заверил их Яго, хотя и расположившегося в значительном отдалении от обычных маршрутов полицейских шлюпов и, соответственно, находившегося в некоторой тени. Но его команда занималась, большей частью, законными делами.
Фабр представлял собой группу сцепленных герметичных овалоидов, внутри которых выращивались мясные туши, наделённые лишь зачатками сознания. Яго поздоровался с командой – дюжина мужчин, ни одной женщины, у всех на лбу вытатуирована солнечная печать Ра’Аллаха. Сафо поприветствовала их с улыбкой, и они вместе спели гимн Солнцу. Потом они угостились боврилкоголем, вместе сыграли в маджонг, много смеялись и пели.
– Правило семидесяти процентов больно ударило по нам, – сказал Самм, один из самых общительных фермеров.
– Что за правило?
– В Lex Ulanova заложено, что тридцать процентов всех сделок, совершаемых в Сампе, незаконны, – объяснил мужчина по имени Чили, чья белая как мел кожа была испещрена многочисленными розовыми кругами и овалами шрамов в тех местах, где были удалены опухоли. – Это очень условная цифра, потому что в глубинах Сампа почти вся торговля незаконна, если считать мошенничеством обмен самостоятельно выращенных фиг и помидоров на жареных жуков или толчёную мочевину. Но в Сампе не жизнь, а существование: ганк, солнечный свет, никаких излишков для торговли. А вот здесь, поблизости от земной Луны… ох, если б у нас были эти тридцать процентов на чёрном рынке, мы были бы рады. Но увы. Почти всё мясо, которое мы выращиваем, уходит по оптовым сделкам, и деньги зачисляются на кошерные счета, а тарифы и пошлины высчитываются ИскИнами автоматически. У нас почти все по закону, к сожалению.
– Так ведь это хорошо, разве нет? – спросила Диана. – По крайней мере полиция вас не трогает?
Самм мрачно ухмыльнулся.
– Правило семидесяти процентов – это священная ко-ро-ва, – сказал он, делая ударение на каждом слоге в слове. – В том-то и проблема с Кодексом – он регулирует даже границы беззакония. Поэтому мы платим налоги не со 100 % выручки, а со 143 %. Учитывается наше предполагаемое участие в торговле на чёрном рынке. В итоге наше налоговое бремя намного тяжелее, чем могло бы быть.
– Но вы ведь всё равно остаётесь в плюсе, да?
– С трудом, – признал Чили. – Я лишь совладелец этого предприятия; мне бы прохлаждаться в роскошной О с другими успешными промышленниками, попивая алкоголь и принимая сому. Вместо этого я живу на работе, питаюсь ганком и весь заработок отсылаю жене и дочери, которые остались на Марсе. Дочка поступила в Ареанскую Академию, знаете ли. Дороговато… но хватит уже о моих проблемах.
– По правде говоря, – добавил Самм, – если бы блюстители захотели на нас наехать, то так бы и сделали. Просто у них нет особых причин, мы слишком маленькие, чтобы из-за нас дёргаться. Надо просто потерпеть.
– До каких пор?
– До тех пор, пока я не заработаю на собственный дом, – сказал Самм.
– Когда я заработаю достаточно, то всё продам и поселюсь на приличной орбите, – согласился Чили. – Но это будет через много лет.
В конце концов команда фабра дала Яго три блока мясных консервов и кое-что ещё из припасов, а он взамен вручил им квадратную – метр на метр – пластину непонятного происхождения и назначения. Бартер, старейшая форма торговли, а ныне – поскольку все настоящие деньги были помечены, чтобы при переходе с одного счёта на другой или из одной базы данных в другую их можно было обложить налогами, – ещё более частая, чем раньше. Вернувшись на борт «Ред Рума 2020», Диана обнаружила, что Яго также выторговал, или выпросил, или как-то иначе раздобыл внушительный кусок льда, который теперь был прикручен тросом к корпусу корабля.
– Мы отправляемся куда-то далеко, – сделала вывод Диана. – Потому что… ну кусок-то здоровенный.
– Гений дедукции. – Яго широко улыбнулся.
– Куда же мы летим? – спросила Сафо. – Мы так и будем путешествовать от одного пузыря к другому?
– Я отвезу вас к себе домой, – сказал Яго. – Там ещё никто не бывал. Кроме меня, разумеется. Это по-настоящему сокровенное место. Но сначала я хочу использовать инфофильтр этого фабра, чтобы отправить сообщение.
– Сообщение? – спросила Диана.
– Я обнаружил твою сестру.
Сердце Дианы кувыркнулось:
– С ней все хорошо? Где она?
– Она на Марсе – или, по меньшей мере, по дороге туда. Прошло уже несколько месяцев с того дня, когда она пустилась в путь; скоро её корабль прибудет в пункт назначения. И да, с ней все хорошо. Она старается нигде не задерживаться подолгу, и нам следует поступать так же. Боюсь, пройдёт ещё немало времени, прежде чем я смогу устроить вам настоящее воссоединение. Ваши родители всё должным образом подготовили, и большей части сил Клана удалось проскользнуть сквозь улановскую сеть. Но мы по-прежнему в неудобном положении: другие кланы дерутся за власть, Улановы прилагают немыслимые усилия, чтобы раздавить семейство Аржан, – в игре потрясающие суммы, следует заметить.
– Я могу с ней поговорить?
Яго почесал в затылке.
– Это рискованно, – осторожно признал он. – Ведь нам придётся открыть линию связи. Если мы попадёмся, блюстители изогнут само пространство, чтобы добраться до нас. Захватив твою сестру, они получат преимущество, но, захватив вас обеих, – победят.
– Это означает «да»? Или «нет»?
– Да. Твой бИт был взломан, как и её, по всей видимости; но можно воспользоваться моей сетью: она нестандартная, уникальная, и я очень щепетилен в смысле информационной чистоты. Кроме того, мы подключимся к системе фабра, чтобы переадресовать данные. И у нас есть всё необходимое, чтобы разорвать связь и скрыться при первом подозрении, что нас обнаружили.
Диана час провела в онлайне, получив в итоге несколько минут разговора лицом к лицу, как в старые добрые времена. Интервал задержки сигнала составлял пятнадцать минут в оба конца, что сильно расстраивало – ведь времени было так мало. Это была не встреча в настоящем миртуале, так что она не могла даже обнять свою МОГсестру. Зато могла её видеть, говорить с ней, и этого хватило, чтобы заставить их обеих смеяться и плакать. Ева рассказала о своих приключениях – о том, как она прибыла к Тобрукскому плазмазеру и почти сразу же оказалась в центре сражения.
– К счастью, нам удалось сбежать на юг. В конце концов мне пришлось выбираться на орбиту на какой-то древней ракете, стартовавшей из Ивуара.
– Они такие хлипкие, да? – сказала Диана, улыбаясь сквозь слёзы. – Мы с Яго выбрались при помощи гравитационной пушки на горе Абора! Когда на корабле включились двигатели, я подумала, что мы сейчас в прямом смысле развалимся на части!
– Я так рада, что с тобой всё в порядке, любовь моя! – сказала Ева. – Придётся нам спрятаться до тех пор, пока всё не успокоится. МОГмочки в порядке – я их обеих видела во плоти, с ними всё нормально. Но они прячутся, и я буду прятаться, и ты тоже. Я не спрошу, где ты собираешься спрятаться, потому что лучше тебе никому об этом не говорить, даже мне – хотя я люблю тебя больше, чем могу сказать словами.
Диана утерла глаза рукавом.
– Хорошо. Я буду в безопасном месте, пока…
Песчаная буря помех заморозила изображение Евиного лица, процарапала на нём сотни кривых неоновых полос.
– Всё, конец, – сказал Яго. – Связь прервалась.