Глава 2. Веятели

Грейди наблюдал за россыпью бильярдных шаров, вращавшихся вокруг друг друга по каким-то немыслимым орбитам внутри модифицированного гравитационного поля. Зрелище напоминало миниатюрную Солнечную систему, вот только орбиты планет медленно разрушались под воздействием трения. Он засмеялся, когда молодые техники, Перкаса и Лам, подбросили еще горсть шаров в гравитационный колодец, созданный устройством, возвышавшимся в центре лаборатории.

Олкот, опираясь на трость, стоял рядом с Грейди:

– Похоже, Вселенная такая же безумная, как и ты, Джон.

– Мысль пугает.

– Согласен. Но ты все-таки добился своего.

– Ты хочешь сказать «мы добились своего». Ты же знаешь, что я не смог бы ничего сделать без тебя.

Олкот отмахнулся:

– Я годами пытался убедить тебя, почему твои идеи никогда не сработают. – Он, прищурившись, смотрел на орбитальные сферы. – И я ошибался. Как ошибался в отношении большинства вещей в своей жизни.

Грейди участливо взглянул на него:

– Берт, ты бросал мне вызов. Благодаря тебе я уточнял и совершенствовал свою теорию. Изменял ее. А затем снова изменял. – Он засмеялся, схватив Олкота за плечо: – Я бы никогда не смог сделать этого без тебя. Неужели ты этого не понимаешь?

Олкот задумался над его словами. Какое-то время он молча наблюдал за орбитами бильярдных шаров, а потом сказал:

– По правде сказать, мне ничего больше не оставалось. Моя собственная работа закончилась ничем. Грета и я… мы всю жизнь ждали, когда я уйду на пенсию. А теперь, после ее смерти…

– Берт, ты нужен людям. Я вот без тебя просто не могу.

Олкот, похоже, боролся с охватившими его чувствами. Наконец он посмотрел на Грейди:

– Твои родители будут гордиться тобой.

– А я уверен в том, что тобой будут гордиться твои дети. Тебе надо связаться с ними.

– Да мы почти чужие. – Олкот сжал рукоять трости. – Послушай меня, Джон. Ты должен дать мне обещание.

– Хорошо. Какое?

– Не повторяй то, что сделал я.

– Берт, я ведь тоже люблю свою работу. И в этом нет ничего плохого. – Он жестом указал на гравитационное зеркало. – Поэтому мы и добились успеха.

– Ты должен любить не только работу. Тебе нужно, чтобы рядом были люди, которые заботятся о тебе – а иначе какой смысл? – Он уставился куда-то в пустоту. – А эта твоя девушка… как ее зовут?

– А… Либби.

– Что с ней случилось?

– Она встретила кого-то в группе по занятию йогой. Уже беременна. Они счастливы.

Олкот кивнул.

Грейди снова посмотрел на поразительное гравитационное зеркало перед ними:

– Я думал, Берт, что наш разговор будет совсем иным. Ведь это же историческое открытие. Мы должны радоваться.

Олкот повернулся к нему:

– Жизнь никого и ничего не ждет.

– А разве это не жизнь?

– Просто обещай мне, что ты будешь жить не только в своей голове, но еще и в реальности. – Олкот крепко ухватил его за плечо: – Обещай мне.

Грейди видел, насколько серьезен сейчас его наставник. Собравшись с мыслями, он посмотрел Олкоту в глаза и кивнул:

– Я обещаю, Берт. А теперь замолчи и лучше подумай о том, что ты скажешь в своей нобелевской речи.

Олкот поморщился, а потом крепко шлепнул Грейди ладонью по спине:

– Конечно, прическа у тебя смешная. Знаешь, я после нашей первой встречи сказал Грете, что меня преследует какой-то грязный хиппи.

Джон расхохотался:

– Да, волосы – это природный календарь.

Именно в этот момент Грейди заметил какие-то странные фигуры в темном конце лаборатории. Выпрямившись, он громко спросил:

– Кто там, черт возьми?

Олкот тоже повернулся в ту сторону. Перкаса и Лам, смотревшие на миниатюрную Солнечную систему, подняли глаза. Маррано и Джонсон, которые все пытались высушить свои костюмы у обогревателя, с любопытством подошли к Грейди и его команде.

На свет вышла дюжина незваных гостей – мужчин, одетых в светоотражающие шафраново-желтые комбинезоны с эмблемой Центральной электростанции Джерси. На головах у них были каски, лица скрывали черные противогазы, в руках они держали фонари и инструменты. Они молча быстро рассредоточились по комнате, развертывая и подготавливая оборудование, причем вели себя так, словно, кроме них, в лаборатории никого не было.

Со стороны пожарного выхода показались еще десять человек в такой же униформе.

– Вы что делаете, парни? Эй, парни! Если вы насчет перерасхода электроэнергии, то с этим все нормально. У нас есть разрешение.

Маррано, Джонсон и все остальные посмотрели на Грейди, они явно не понимали, что происходит.

– Вам противогазы не нужны. – Грейди указал на панель аварийной сигнализации, где спокойно светились зеленые индикаторы. – В помещении нет никаких утечек химических веществ.

Грейди заметил на плече у одного из рабочих большую устаревшую видеокамеру на плече; судя по красному сигналу спереди, она все снимала. Джона внезапно озарил яркий свет.

– Эй! Немедленно выключай! Что ты тут снимаешь? У вас нет разрешения на съемку. Это частное владение. Кстати, а как вы сюда проникли?

Из группы незваных гостей вышел мужчина. В отличие от остальных, он был в обычной одежде – фланелевой рубашке, джинсах и рабочих ботинках. Высокий, симпатичный, с голубыми глазами и светло-каштановыми волосами и бородой, как у Авраама Линкольна, он был атлетически сложен и обладал какой-то притягательной, харизматической внешностью, походил на фотомодель сельского красавца-модника. Грейди явно где-то его видел раньше, только не мог вспомнить, где, и сейчас с опаской посмотрел на вновь прибывшего:

– Вы, похоже, командир этих идиотов? Что здесь происходит?

Мужчина, встав перед камерой, смотрел прямо в ее объектив. Затем он повернулся к Джону, обвиняюще ткнул в его сторону указательным пальцем и заговорил трубным голосом:

– Он помилует тебя, Джон Грейди!

– Помилует? Что вы, черт возьми, несете?

– В притчах Соломоновых сказано, что «мудрый вывеет нечестивых».

– И кто же эти нечестивые?

– Ваше исследование лишает нас человечности: оно создает ад на земле. Мы пришли для того, чтобы вернуть человечество к его естественному состоянию. И привести снова к гармонии с созданием Господним.

Грейди почувствовал, как у него заныло в желудке, когда странные незнакомцы окружили его со всех сторон.

– Так, значит, вы, парни, не из электрической компании.

– Мы действуем по воле Того, Кто выше любой компании.

Маррано, не выдержав, закричал:

– Так, все, с меня хватит! Вы незаконно вторглись на чужую территорию. Я звоню в полицию. – Он вытащил смартфон и начал набирать номер.

Стоящие поблизости мужчины в противогазах окружили его, в руках у них появились какие-то пистолеты, больше напоминающие черные пластмассовые игрушки.

– Стоп! Стоп! Секундочку! – Маррано поднял руки, в одной по-прежнему зажимая телефон. – Да что же это такое? Не надо!

Несколько тазерных дротиков впились в Маррано. Он упал почти неслышно – все заглушило гудение стоявшей рядом конденсаторной батареи. Маррано упал и задергался, пока его продолжали глушить электричеством.

– Прекратите! – закричал он. – Пожалуйста, прекратите!

Джонсон поднял руки:

– Христа ради! Люди, что вы хотите?

Несколько тазерных дротиков тут же впились и в него. Он упал, крича, и тут же скрылся из виду, когда противогазы тесным кольцом обступили его, без всякой жалости наблюдая, как банкиры-инвесторы молят о пощаде. Тазеры работали, не переставая.

Грейди закричал:

– Что вы, черт побери, делаете? – Он повернулся к шатену: – Если ты такой противник технологии, так почему ей пользуешься?

Тот ответил, по-прежнему глядя в камеру, но пальцем тыкая в сторону Грейди:

– Лопата Его в руке Его, и Он очистит гумно Свое и соберет пшеницу Свою в житницу, а солому сожжет огнем неугасимым.

В Грейди тоже угодило несколько дротиков. Он заскрежетал зубами, чувствуя, как сводит все мышцы тела. Даже не успев понять, что произошло, он рухнул на пол, крича от боли. Между разрядами он умолял своих мучителей:

– Не трогайте Берта! У него кардиостимулятор!

Еще разряд, после начальник захватчиков склонился над ним:

– Ваше исследование – это оскорбление Господа. Ваше вмешательство в Его деяния – это мерзость. Человечество должно жить, преисполненное почтительной благодарностью к Нему. Как тогда, когда мы пришли в Его мир.

Грейди вывернул шею, заговорил с огромным трудом:

– Камеры охранной системы… работают… и снимают все. Что происходит здесь.

Шатен посмотрел вверх – он явно не испугался.

– Так пусть они видят мое лицо и пусть они знают, что Ричард Луис Коттон, Веятель Господень, забрал вас.

Еще один разряд с болью прошел сквозь тело Грейди. Уже теряя сознание, он различил голоса, доходившие из рации поблизости.

Грейди пришел в сознание спустя некоторое время и обнаружил, что его крепко привязали к трубам башни гравитационного зеркала; на веревках виднелось множество замысловатых узлов. Тому, кто завязал их, похоже, пришлось изрядно потрудиться. Стих уже привычный гул конденсаторной батареи. Фанатики, похоже, отключили напряжение. Странно, что эти ненавидящие технику боевики знали, как это делается.

Рядом с Грейди привязали Олкота, тот сидел, свесив голову набок. Его старческое лицо покрывала испарина, глаза были закрыты. С другой стороны от Джона оказался Маррано: удерживающие его веревки тянулись в обоих направлениях. Всю команду привязали по периметру гравитационной башни. Грейди изо всех сил старался освободить запястья, но чем сильнее дергался, тем крепче затягивал узлы.

– Вы должны молиться об искуплении, – раздался знакомый голос.

Грейди заметил, как несколько «противогазов» невдалеке от него молча крепили проволоку к бочкам емкостью по пятьдесят пять галлонов – те стояли по всей лаборатории, их соединяли провода.

– Что вы делаете? Что это такое?

Человек по фамилии Коттон вышел из темноты на свет и опустился на колени рядом с Джоном:

– Тридцатипроцентные аммиачно-нитратные удобрения, смешанные с бензином. – Увидев непонимающий взгляд Грейди, он добавил: – Это бомба, Джон Грейди, ее мощности хватит на то, чтобы сровнять с землей все это здание. Вернуть вашу адскую машину туда, откуда она пришла. А заодно и всех, кто ее построил.

Фанатику ответил Олкот:

– Это такие люди, как вы, тянут нас в Средневековье.

Коттон повернулся к старику:

– Нет, доктор Олкот, к Средневековью нас ведет ваша работа. Передовые технологии не дают человечеству никаких ответов – лишь сожаления, когда мы строим из себя богов и неизменно терпим неудачу. Мы создаем ад на Его земле – земле, которую Он даровал и завещал нам.

– А ты сейчас разве не играешь в Бога? Решаешь, кому жить, а кому умирать. Убийство – это смертный грех.

– Не при защите Его творения. – Коттон посмотрел на «противогазов», готовящих взрывчатку. В ответ те кивнули, по-видимому сообщив, что все готово.

Коттон повернулся и с улыбкой чиркнул спичкой о трубную муфту. Вспыхнул огонь, в воздух поднялось маленькое облачко дыма. Коттон поднес пламя к кончику фитиля, который сразу затрещал и заискрился.

– Ты будешь веять их, и ветер разнесет их, и вихрь развеет их; а ты возрадуешься о Господе… – Он посмотрел на них. – Ваше искупление совсем близко. Ваши тела вернутся в землю. Что же касается мук вечных – это целиком зависит от вас. Используйте оставшееся время для того, чтобы определить свою судьбу.

Коттон подошел к большой старомодной видеокамере, которая сейчас стояла на штативе; ее красный индикатор светился. Судя по пучку кое-как установленных радиоантенн, она, похоже куда-то передавала трансляцию последних минут жертв. Все оборудование фанатиков выглядело старым. Вся ситуация казалась безумной. Словно лабораторию захватила группа воинствующих амишей, установивших приемлемый для себя технологический уровень где-то на середине 1980-х годов.

Коттон заорал в камеру:

– Вот приходит день Господа лютый, с гневом и пылающей яростью, чтобы сделать землю пустынею и истребить с нее грешников ее! Ибо огонь возгорелся во гневе Его, жжет до ада преисподнего! Ибо таков приговор Его тем, кто нарушает Им созданное!

После этих слов его подчиненные быстро покинули помещение. Коттон оглянулся на пленников от двери и, как будто извиняясь, пожал плечами, прежде чем уйти.

Грейди сильно удивил этот жест фанатика, но потом он посмотрел на горящий запал и принялся вырываться из пут еще сильнее. Те лишь еще сильнее затянулись на запястьях.

Маррано тихо плакал рядом:

– Только не это. Только не это.

– Джон, это не поможет, – усталым голосом произнес Олкот.

Посмотрев еще раз на запал, Грейди понял, насколько тот короток. Остался максимум фут, если, конечно, он видел весь шнур. Сказать точно, сколько им осталось жить, было невозможно – а потому причин сдаваться тоже не было.

– Берт. Ты можешь высвободить руки?

Олкот печально покачал головой:

– Боюсь, ты не сможешь насладиться своим триумфом.

– Мы выберемся отсюда. Держитесь, – закричал Грейди. – Кто-нибудь может высвободить хоть одну руку?

Откуда-то со стороны донесся испуганный голос Лама:

– Нет, Джон, я повязан накрепко.

– Я тоже!

– Господи! Хоть у кого-нибудь есть швейцарский нож или что-то похожее? Может, телефон?

Откуда-то издалека сбоку послышался голос Джонсона:

– Да они выгребли все…

Некоторое время пленники молча сидели, прислушиваясь к треску горевшего шнура.

Олкот горестно усмехнулся:

– А ведь мы все-таки сделали это. Правда, Джон? Мы заглянули за занавес Вселенной.

– Да. Да, мы сделали это, – ответил Грейди, согласно кивая головой и пристально осматривая все вокруг в поисках какого-нибудь средства спасения.

– Мы наверняка заслужили Нобелевскую премию. А теперь кто-то другой когда-нибудь сделает наше открытие… – Старик снова взглянул на Грейди: – Но мы-то, по крайней мере, знаем, что были первыми.

Грейди кивнул. Огонь приблизился к крышке бочки. Если от запала больше ничего не осталось, все закончится быстро. Буквально за несколько секунд.

– Джон?

– Да, Берт?

– Прощай.

– Прощай, Берт.

Запал исчез в бочке, и яркая вспышка белого света окутала Грейди.

Больше он ничего не почувствовал.