После ожидания не фунта изюма под чудо-подсолнухом я прививаюсь в полную горницу людей, прорастающую летом тем же цветом. Там я откапываю молодой баклажан, отправившийся на картошку, с высоко висящей грушей и широким венчиком огородного чучела. Этот огурчик, съевший лимон, плакучей ивой лузгает на соседнюю грядку, откуда ему достается на орехи. Но его горох ударяется об стену, и приняв лук от семи недуг, он высаживается в темнице, коса на улице.

Позже он снова прорезается мне перед пригородными тропами, где яблочко от яблони приносит ему каштаны по поводу ста одежек, всех без застежек.