Из игрушкового
У Маминой мамы была тяга.
Помните фразу из известного советского фильма?
«Каждый год, тридцать первого декабря…»
Нет, Мамина мама не ходила в баню накануне Нового года.
Она вообще в общественные бани никогда не ходила.
Каждый год в последнюю неделю декабря у Маминой мамы начиналась чесотка.
У нее просто чесались руки пойти и прикупить какую-нибудь елочную игрушку.
Обязательно красивую.
Обязательно стеклянную.
Обязательно единственную в своем роде и незабываемую.
Мамина мама могла не то что часами – днями ходить, выбирать, присматриваться, оценивать и только с третьего захода покупать.
Самое-самое.
Немного, штучки две-три.
Со всех сторон оцененные, осмотренные и Избранные.
Да-да, именно так – с большой буквы.
Продавщицы, знавшие Мамину маму, каждый год приберегали ей самое интересное хотя бы по одному экземпляру.
От этих своих походов Мамина мама не отказалась даже, когда самой Маме было уже лет шестнадцать и особой нужды в наряженной елке не было особого смысла.
Тогда Маме это казалось небольшим чудачеством своей родительницы.
Пусть и безобидным, но все же…
Как можно фанатеть от елочной игрушки?
Теперь же, спустя годы, Мама понимает, что для ее мамы это было, как небольшое путешествие в детство.
Где всегда тепло, весело и беззаботно, даже если детство у тебя было послевоенное.
Когда погремушки младенцам делали из высушенных надутых телячьих кишок и гороха, а любимая игра десятилеток была в «ножички».
Мама уже давно празднует другие праздники и в другие даты, но…
Все так же в потрепанной коробке лежат обложенные ватой старые елочные игрушки.
Как память об ушедшем уже ее детстве и… ее маме.
