Из кровавого
Много-много лет назад стояла Мама на продуваемом всеми ветрами углу собственного дома (еще живя на малой родине) и ждала со школьной развозки своего, тогда еще пятилетнего, Старшенького.
Старшенький, можно сказать, старшеньким тогда и не был, а был еще просто Единственным.
Развозка приехала, Старшенький вывалился из теплого нутра автобуса в снежный сугроб, чему был безмерно рад, судя по расплывшейся в довольной улыбке мордахе.
А вот потом…
Дорога в пять минут ходьбы до квартиры показалась для Мамы вечностью.
И всему виной был восторженно-ужасающий рассказ собственного детеныша.
Сначала он во всех красках вещал о том, как мальчик из его класса треснул его по башке шахматной доской.
Мама представила, как здоровенная деревянная бандурина с острыми углами и железной застежкой (прям, как в ее детстве) опускается на голову ее сына, и стала рукой искать у себя сердце.
Ускорившись так, что ребятенок тряпочкой мотылялся позади нее, держась за руку, Мама летела домой с удвоенной скоростью.
За оставшееся время – подъезд, лестница до пятого этажа и скрежет проворачиваемого ключа в замке – сынуля поведал, как у него бежала рекой кровь и ему перевязывали голову.
К сожалению, из-под зимней шапки-ушанки Мама ничего не смогла разглядеть.
Но явственно себе представляла на голове у сына под шапкой «шлем» из бинта, как это часто показывали в старых фильмах о войне.
Домой они долетели на две минуты быстрее.
Мама трясущимися, ледяными лапками начала развязывать детенышу шапку, при этом ногой пытаясь нашарить место, куда будет падать, если ноги не удержат от увиденной картины.
В голове уже выстроилась целая гневная тирада для преподавателя, выражавшая все мамино возмущение травмой ребенка.
Глаза же рыскали в поисках телефонной книжки, чтобы вызвонить знакомого травматолога, педиатра, хирурга и отвезти кровинушку на осмотр.
И вот шапка уже развязалась и начинает медленно сползать.
Под подбородком бинтовых завязок не обнаружилось.
И Мама решила, что – то ли бинта не хватило, то ли шлем настолько плотно намотали (а что, голова – не горло, если пережмешь немного – никто не задохнется), что завязок и не нужно.
Когда шапка снялась, Мама все же упала на стул.
Она схватила сынулину голову, покрутила ею в разные стороны, а потом слабым голосом все же спросила:
– Ну и где?
– Да вот же, мам, видишь? – тычет пальцем в небольшую царапину, разгребая густую челку.
– Вижу, – бормочет Мама, думая о том, что все же стоит выпить успокоительное и что-то от сердца, ага.
