Глава
03

Кафе оказалось чистым и симпатичным, с приятной отделкой, и главной его задачей являлось как можно быстрее обменивать деньги на калории. Ричер уселся за столик на двоих в дальнем правом углу, спиной к стене, так, чтобы видеть весь зал. Почти половина столиков была занята; по большей части за ними сидели люди, которые заправлялись перед длинным днем тяжелой физической работы. К нему подошла официантка, деловая, но профессионально терпеливая, и Ричер заказал свой обычный завтрак: блины и яйца с беконом – но первым делом, как всегда, попросил принести кофе.

Официантка сообщила, что в их заведении действует политика бездонной чашки, и это обрадовало Ричера.

Он пил вторую кружку, когда в кафе вошла женщина с вокзала, одна.

Она секунду постояла на месте, словно не могла решить, что делать дальше, потом огляделась по сторонам, увидела Ричера, сразу направилась к нему и уселась на стул напротив. Вблизи и при дневном свете она выглядела гораздо лучше, чем накануне ночью. Темные живые глаза, умное серьезное лицо, на котором Ричер заметил тень беспокойства.

– Спасибо, что разбудили, – сказала женщина.

– Мне это ничего не стоило, – ответил Ричер.

– Мой друг не приехал и на утреннем поезде, – сообщила она.

– И зачем вы мне это говорите? – поинтересовался он.

– Вы что-то знаете.

– Неужели?

– А почему еще вы сошли здесь с поезда?

– Может, я тут живу.

– Не живете.

– Возможно, я фермер.

– Нет.

– Но мог бы им быть.

– Я так не думаю.

– Почему?

– У вас с собой не было сумки, когда вы вышли из поезда. А это указывает на то, что вы не можете быть человеком, привязанным к одному и тому же участку земли многими поколениями предков.

Ричер помолчал мгновение и спросил:

– И кто же вы такая?

– Кто я, не имеет значения. Важно, кто вы.

– Всего лишь обычный путешественник.

– Мне такого ответа недостаточно.

– А я хочу знать, кто задает мне вопросы.

Женщина замолчала, потому что в этот момент подошла официантка, которая принесла заказ Ричера – блины и яйца с беконом – и снова наполнила его кружку кофе. Сироп стоял на столе. Когда Джек взял в руки вилку с ножом, женщина с вокзала положила на стол визитку и подтолкнула ее к Ричеру по липкой поверхности. Он сразу увидел на ней государственную сине-золотую печать.

Федеральное бюро расследований.

Специальный агент Мишель Чан.

– Это вы? – спросил Ричер.

– Да, – подтвердила она.

– Рад познакомиться.

– Я тоже, – сказала она. – Надеюсь.

– И почему ФБР задает мне вопросы?

– В отставке, – проговорила она.

– Кто?

– Я. Больше я не агент ФБР. Визитка старая. Я прихватила несколько штук, когда ушла из агентства.

– А так можно?

– Нет, наверное.

– Однако вы мне ее показали.

– Чтобы привлечь ваше внимание. И чтобы вы мне поверили. Сейчас я частный детектив. Но не из тех, кто делает снимки в отелях. И я хочу, чтобы вы это понимали.

– Почему?

– Мне необходимо знать, почему вы сошли здесь с поезда.

– Вы зря тратите время. Какими бы ни были ваши проблемы, я – всего лишь совпадение.

– Мне нужно знать, приехали ли вы сюда по делу. Мы можем быть на одной стороне. А можем оба терять попусту время.

– У меня здесь нет никаких дел. И я ни на чьей стороне. Я всего лишь обычный путешественник.

– Уверены?

– На сто процентов.

– И почему я должна вам верить?

– Мне совершенно все равно, поверите вы мне или нет.

– Посмотрите на это с моей точки зрения.

– Чем вы занимались перед тем, как стали служить в Бюро? – спросил Ричер.

– Работала в полиции Коннектикута, патрульным, – ответила Чан.

– Это хорошо. Потому что я военный коп. Вот такие дела. Получается, что мы с вами коллеги. В каком-то смысле. Даю вам слово джентльмена, я тут по чистой случайности.

– Какого рода военный коп?

– Армейский, – ответил Ричер.

– И что вы для них делали?

– По большей части то, что мне приказывали. Всего понемногу. Как правило, расследовал преступления. Мошенничество, кражи, убийства и измена. Все, что совершают люди, если им позволить.

– Как вас зовут?

– Джек Ричер. Вышел в отставку в чине майора. Служил в сто десятом подразделении военной полиции. Я тоже лишился работы.

Чан разок кивнула, медленно и задумчиво, и немного расслабилась. Но не до конца.

– Вы уверены, что приехали сюда не по делу? – спросила она еще раз, но заметно мягче.

– Абсолютно, – сказал Ричер.

– И чем вы сейчас занимаетесь?

– Ничем.

– В каком смысле?

– В самом прямом. Я путешествую. Бываю в разных местах. Смотрю по сторонам. Еду куда мне захочется.

– Все время?

– Мне нравится.

– Где вы живете?

– Нигде. В целом мире. Сейчас – здесь.

– У вас нет дома?

– А какой смысл в доме, если я там не живу?

– Вы бывали в Материнском Приюте раньше?

– Никогда.

– В таком случае, почему вы приехали сюда сейчас, если не по делу?

– Я проезжал мимо. И вышел здесь. Из-за названия. Считайте это капризом.

Чан мгновение помолчала, потом улыбнулась, неожиданно и немного печально.

– Я понимаю, – проговорила она. – Даже вижу картинку, как в кино: последний кадр – крупный план покосившегося креста на земле, две перекрещивающиеся дощечки с надписью, сделанной раскаленной в огне костра кочергой, а за ним – уезжающие под звон колокольчиков фургоны, постепенно исчезающие за горизонтом. И титры.

– Вы думаете, здесь умерла пожилая женщина?

– Мне так кажется.

– Любопытно, – проговорил Ричер.

– А вы как это видите?

– Я не уверен. Я подумал, что, возможно, здесь остановилась молодая женщина, чтобы родить ребенка. Может быть, провела тут месяц и поехала дальше. А ребенок потом стал сенатором или что-то вроде того.

– Интересно, – сказала Чан.

Ричер нацепил на вилку желток и отправил его в рот.

В тридцати футах от них бармен набрал номер на телефонном аппарате, висевшем на стене, и сказал:

– Она вернулась с вокзала одна и сразу отправилась к парню, приехавшему вчера ночью. Сейчас они о чем-то разговаривают, что-то планируют и строят козни, уж поверьте мне на слово.