Книга: Секс для науки. Наука для секса
Назад: Глава 13. Что сказал бы Аллах?
Дальше: Глава 15 «Люди, которых изучают в парах»

Глава 14. Обезьяны, ваш выход!

Гормоны: их таинственная власть
Homo sapiens — один из немногих видов, представители которого беспокоятся, как бы их не увидели во время секса. Черной антилопе нет до этого дела. Динго открыто выставляет спаривание напоказ. Шимпанзе мастурбирует, глядя вам прямо в глаза. Для всякой твари, отличной от вас, меня и еще шести миллиардов ищущих уединения Homo sapiens, совокупляться — все равно что чистить манго или чесать за ухом. Секс — это всего лишь одно из дел, которыми время от времени занимаешься. Нынче утром, сидя на смотровой площадке над просторным вольером резус-макак в Национальном центре изучения приматов им. Йеркса в компании исследователя Кима Уоллена, я наблюдала полдюжины совокуплений обезьян. И более чем уверена, что неловко было мне, а не макакам.
Мы встретились здесь с Уоленом не для того, чтобы обсуждать различия в сексуальной жизни людей и обезьян, а наоборот, потому что порой в ней наблюдается удивительное сходство. Уоллен, которого мы уже встречали в третьей главе, — профессор поведенческой нейроэндокринологии из Университета Эмори. Он исследует сексуальное влечение и гормоны, которые на него влияют. Проект Уоллена — изучение женской сексуальности — предполагает тестирование различных комбинаций гормонов, чтобы понять, как они влияют на либидо. Гормоны даются резусам — не потому, что обезьяны жалуются на сниженное либидо, а потому, что это делают женщины. И еще потому, что обезьяны и женщины имеют одинаковые гормоны, которые влияют на них во многом сходным образом.
Независимая женщина полагает, что она никому не подчиняется и не делает ничего вопреки своей воле. И чаще всего это действительно так. Однако бывают моменты, когда наступает определенный гормональный пик и фертильность оказывается на максимуме. Когда женщина вдруг ловит себя на таком поведении, которое способно озадачить ее. Гормоны начинают действовать, словно невидимые веревочки марионетки. А женщина пребывает в замешательстве, оказавшись ночью в неожиданном месте. Или укоряет себя за постыдный флирт с гостиничным посыльным. Или вдруг целуется с человеком, которого считала просто другом... Ее гены желают, чтобы она забеременела, а гормоны — их волшебная палочка.
Это подтверждают десятки исследований. Ученые Станислоу и Райс попросили 4,000 женщин описать первый день в менструальном цикле, когда они отследили возрастание сексуального желания, — и пик этих дат пришелся на середину цикла. Женщины, имеющие постоянных партнеров, бывают инициаторами секса в середине цикла гораздо чаще, чем в любые другие дни месяца — при условии, если, не желая забеременеть, они используют надежные средства контрацепции. Если же женщина не предохраняется, она, напротив, обычно избегает секса в середине цикла. К тому же по мере приближения овуляции женщины мастурбируют гораздо чаще, нежели в другие дни. Уберите эти гормоны — что и происходит при менопаузе — и пики середины цикла исчезнут, уровень либидо выровняется.
На примере обезьян можно увидеть подлинную демонстрацию силы гормонов, поскольку самок не волнует ни беременность, ни «что подумают друзья». Обезьянам не нужен уик-энд, они не ждут, когда скинут еще два фунта или когда сосед по комнате свалит из города. Здесь, в обиталище резусов, только гормоны определяют, кто и когда будет заниматься сексом. Их влияние на самку животного иногда просто поражает. Если до овуляции еще далеко, самки макак-резусов не общаются с самцами, по большей части просто избегают их. Однако когда самки фертильны, они преследуют самцов постоянно, становясь инициаторами около 80% спариваний.
Прямо сейчас, в вольере под нами, кукловод схватился за ниточки застенчивой худой самки по кличке Пейдж. Пейдж в течке первый раз. Все то время, пока мы здесь, она охотится за Кейстоуном — крепким, кичливым альфа-самцом стада. Вычислить альфа-самцов нетрудно: они в полтора раза больше, чем самки, а их хвосты рассекают воздух, словно хлыст дрессировщика львов. Дабы никто не забыл, что Кейстоун — альфа-самец, он примерно раз в десять минут выкидывает какой-нибудь фортель, желая напомнить о своем статусе. То он скачет вверх-вниз, как баскетболист, — и так пять-шесть раз подряд. То вспрыгивает на сетчатую ограду и трясет ее. Для резусов это то же самое, что для людей показать приемы каратэ или покрутить машину вокруг своей оси на автостоянке.
Ким Уоллен — в человеческом сообществе — не годится на роль альфа-самца. Он женат уже двадцать пять лет. Он говорит «фу ты», когда пропускает выезд со скоростной автострады. Сегодня на Уоллене брюки из хлопчатобумажного твила и туристические ботинки. Рубашка чуточку слишком пестрая, а на галстуке заметны два пятнышка от рыбного супа, который Уоллен ел на обед. На фото на сайте Эмери он стоит, прислонившись к стволу огромного дерева. Возможно, поэтому одна женщина как-то раз написала ему: «Вы выглядите как человек, который любит пешие прогулки».
В небе над нами кружит коршун, обезьяны орут и верещат. Примерно такие же звуки издает толпа, когда Джордж Клуни выходит на красный ковер, получив «Оскара». Мы наблюдаем, как Пейдж мало-помалу, исподволь, подбирается к Кейстоуну.
— Они делают вид, что просто прогуливаются, но каждый раз, остановившись, оказываются немного ближе друг к другу. Это похоже на «брачные танцы» подростков: вы интересуетесь парнем и, так сказать, околачиваетесь поблизости, надеясь, что он нечаянно вас толкнет, а он приближается, чтобы вы его нечаянно толкнули.
Уоллен рассказывает, что иногда они с коллегами развлекаются тем, что идут в бар и там, исходя из поведения мужчин и женщин в начале вечера, стараются угадать, кто окажется с кем к концу.
— Животные ведут себя точно так же...
Пейдж уже в четырех-пяти футах от Кейстоуна; она подбирает камень, будто бы только ради него и пересекла сейчас вольер.
Откуда же робость и колебания? В случае Пейдж дело в ее низком ранге в стаде. Если она будет выставлять свои намерения напоказ, она рискует тем, что самки более высокого ранга могут ее поколотить. Вдобавок взрослый самец резуса (если вы — самка резуса) кажется вам огромным и грозным.
— Вообразите себя вот этой крошечной юной самочкой, — говорит Уоллен. — Еще недавно вы были подростком, никогда не имели дела с самцами. И вдруг в один прекрасный день просыпаетесь и говорите: «Надо же, а этот парень, оказывается, очень симпатичный».
Пейдж только что уселась в футе от Кейстоуна, на вершине сооружения для лазания. В мире обезьян это расценивается как заигрывание. Исследователи приматов называют такое поведение «провоцирующая близость». Я всерьез за нее болею. Уоллен наклоняется ко мне.
— Если вглядеться, иногда можно увидеть, как у них руки дрожат...
Самка более высокого ранга по кличке Разиня набросилась на Пейдж.
— Если у Пейдж нет достаточно сильной мотивации... — иными словами, позыва, вызванного гормонами, — то это — иными словами, секс, — никогда не произойдет, — говорит Уоллен.
Если ликвидировать сложную, доставляющую массу проблем социальную структуру, которая существует в Центре Йеркса (или в природе), гормоны не будут так много значить. Одинокий самец и одинокая самка обезьян, посаженные в один вольер, быстро доберутся до сути дела. Подобная ситуация исключает риск.
То же самое можно наблюдать и у женщин. Секс, сопряженный с риском, чаще привлекает их, когда воздействие гормонов достигает своего пика. Исследователи М. Беллиз и Р. Р. Бейкер заметили, что секс, который женщины имели со своими любовниками, изменяя мужьям, тоже учащался по мере приближения к пику фертильности. В то время как секс с мужьями распределялся произвольно по дням всего месяца. Гормоны, как выясняется, вызывают дополнительный импульс, необходимый для того, чтобы пойти на риск быть застигнутым на месте преступления.
— Смотрите! — кричу я Уоллену. Тот как раз отвернулся и разговаривает со студентом-практикантом, который, присоединившись к нам, заносит данные наблюдения в ноутбук. А Кейстоун тем временем встал на задние ноги самки, словно на ходули. — Они начинают!
— Но это не Пейдж, — отвечает Уоллен, — это Текила.
Текила — бета-самка. Ее уважили как самку высокого ранга. Тем временем Пейдж расположилась возле кормушки, утешаясь кормом для обезьян. Однако все время косит глазом в сторону Кейстоуна. Как только Текила отходит, Пейдж снова идет в наступление. Она останавливается возле Кейстоуна и тянется к нему рукой.
В социальном лексиконе резусов это означает скрытое ухаживание или «презентацию». Более явное приглашение к сексу — размахивание хвостом, которым самка то и дело касается самца, или легкое похлопывание по земле перед ним. Приматологи долго не хотели признать, что инициатором секса является самка резуса (до Джейн Гудолл все приматологи были мужчинами), потому что эти приставания к самцу казались слишком уж... ну... нахальными.
— Очень стойкое было предубеждение, если все закрывали на это глаза, — говорит Уоллен.
Первым зафиксировал шлепок ладонью как приглашение к сексу К. Р. Карпентер, стоявший у истоков приматологии. Это было в 1940-х годах, но работы Карпентера много лет игнорировались.

 

Я отвлеклась записать что-то, а когда снова подняла взгляд, Кейстоун и Пейдж уже спаривались. Хотя мы долго ждали этого момента, наблюдение за процессом оказалось не слишком вдохновляющим. Обезьяны занимаются сексом так, как мы качаем воду в бочку или взбиваем подушку: серия коротких, повторяющихся действий, без каких-либо эмоций или страсти. Нельзя сказать, что так уж интересно.
В следующие несколько минут Кейстоун то и дело пристраивается к Пейдж, но после нескольких быстрых толчков как бы теряет интерес и отходит. Уоллен объясняет, что для резусов характерны такие неоднократные «подходы» и неоднократные введения. Кейстоун будет входить в самку пять-десять раз, прежде чем кончит.
— Сейчас он ее седлает. Вот введение. Три толчка тазом. Теперь слезает.
Если центр когда-нибудь лишится финансирования, Уоллен сможет найти себе работу в качестве спортивного комментатора.
Возможно, такая «вороватая» копуляция — способ передать свои гены, в то же время избежав угрозы жизни, то есть драки с другим самцом. Чем незаметнее ты это делаешь и чем меньше привлекаешь внимания, тем дольше проживешь.
Другая стратегия — эякулировать очень быстро: раз-раз — и готово, пока другие самцы не сообразили, чем ты там занимаешься. Чемпионы в этом смысле — шимпанзе. В одной работе, посвященной преждевременной эякуляции, говорилось, что шимпанзе кончает в среднем через семь секунд после того, как оседлает самку. Как предполагает автор, именно этим объясняется малая агрессивность самцов шимпанзе во время брачного сезона. Странно раздражаться из-за любовной связи, которая требует меньше времени, чем съедение банана.
Этот же автор сообщает, что у человеческого самца средний промежуток времени между введением и оргазмом составляет две минуты — что помещает его где-то посередине между шимпанзе и орангутангом (одиннадцать минут). Британский сексолог Рой Левин считает, что две минуты — это предел нормального; по его мнению, среднее время полового акта для мужчины составляет от двух до пяти минут (или, если хотите, от 100 до 500 фрикций). В последние годы в работах, посвященных преждевременной эякуляции, две минуты не дотягивают всего тридцати секунд до категории «вероятной преждевременной эякуляции». Возможно, у нашего автора навязчивая идея преждевременной эякуляции? «Если раньше преждевременная эякуляция была обычным явлением... почему в наши дни она считается дисфункцией?.. — пишет он. — Если быстрая эякуляция нормальна, тогда преждевременная эякуляция сама по себе еще не клинический случай, разве что она уж слишком преждевременна — то есть происходит еще до введения». Автор предлагает привлекать больше внимания к «нежным прикосновениям, страстным ласкам, мягким поглаживаниям, возбуждающим исследованиям» — всему тому, что мужчины делают лучше орангутангов — вместо того чтобы уязвлять их самолюбие просьбами кончать не слишком быстро. Что ж, это все прекрасно, но как бы там ни было, последнее слово за дамой.

 

Сексуальное желание — это состояние, чем-то похожее на голод. Обычно вы отправляетесь подзакусить задолго до того, как появляется физическое ощущение дискомфорта. Если вы одинокая женщина в середине цикла, то можете внезапно обнаружить себя на табурете у стойки бара или на крыльце дома, куда поклялись никогда больше не подниматься. Если выразить это словами юной Пейдж (переданными устами Кима Уоллена), «не знаю, что я здесь делаю, но я здесь».
Уоллен откидывается на стуле, закинув ноги на ржавую оградку. «Не понимаю, что может быть привлекательного в макаках, — говорит он. — Самцы вытворяют с самками такое, что лично мне кажется крайне непривлекательным». И наоборот. А все из-за половых гормонов приматов. «Гормоны заставляют людей воспринимать других как более привлекательных по сравнению с тем, как оценили бы их, находясь в нормальном состоянии». Гормоны — это природный эквивалент трех бутылок пива.
Но только не в том случае, если вы сидите на противозачаточных таблетках. У людей гормональная контрацепция выравнивает месячные пики и спады в природном уровне гормонов, и — как следствие — делает то же в отношении либидо. Противозачаточные пилюли генерируют среднюю дневную норму гормонов — этого достаточно для того, чтобы ваш организм перестал вырабатывать свою собственную, неравномерную, колеблющуюся в течение цикла дозу. Хотя уровень эстрогенов в пилюлях достаточно высок, чтобы препятствовать овуляции, он ниже, чем во время природного пика середины цикла. Как отмечает уролог и автор сексологических рекомендаций Дженнифер Берман: «Пилюли приводят нас в состояние, подобное менопаузе».
«Противозачаточная таблетка содержит эстроген и прогестерон, но она влияет и на тестостерон. А ведь именно тестостерон — в большей степени, чем любой другой гормон, — отвечает за женское либидо. В особенности надо отметить, что пилюля поднимает в крови уровень глобулина, связывающего половые гормоны (ГСПГ), а также протеина, который, соединяясь с тестостероном, нейтрализует его. Даже после того, как пилюля выводится из организма, либидо может не восстановиться. В 2006 году уролог Ирвин Гольдштейн провел исследование, во время которого наблюдал за уровнем ГСПГ и свободного (несвязанного) тестостерона у женщин, принимавших таблетки, и у женщин, которые прекратили прием. ГСПГ не уменьшался, когда испытуемые переставали принимать таблетки, а уровень тестостерона — и предположительно либидо — не восстанавливался.
Почему же снижение либидо не указывается в качестве побочного эффекта гормональных противозачаточных средств? «Комиссия по контролю над лекарствами не считает, что вопросы поведения — и особенно сексуального поведения — сфера ее компетенции», — говорит Уоллен. А почему врачи не сообщают об этом женщинам перед тем, как выписать рецепт?. В какой-то мере потому, что не так много женщин, сидящих на пилюлях, жалуются на низкое либидо. Одна из четырех — по статистике, которая мне известна. Для многих женщин возможность не беспокоиться насчет беременности важнее, чем низкое либидо в середине цикла; ведь тогда они имеют больше секса, а не меньше. Пилюли не мешают наслаждаться сексом, не меняют реакций — они просто приглушают драйв. Многие женщины вообще ничего не замечают, другие готовы заплатить эту цену.
Менопауза — это природный, более жесткий аналог приема таблеток. Уровень эстрогена и тестостерона падает, унося с собой и либидо. В 2004 году компания Procter & Gamble предложила решение для женщин со слабеющим сексуальным желанием в постменструальный период: тестостероновый пластырь под названием Intrinsa. Когда же Комиссия по контролю за лекарствами попросила представить больше данных о безопасности, компания пошла на попятный. Очевидно, из осторожности — после скандалов, связанных с постклимактерической заместительной гормональной терапией. Однако в июле 2007 года Европейская организация экспертизы лекарственных препаратов (аналог Комиссии по контролю над лекарствами) пошла навстречу производителю и одобрила пластырь Intrinsa для применения женщинами с расстройством сексуального желания (низким либидо). Американкам, которые хотят его попробовать, нужно всего лишь заглянуть в ближайшую аптеку.
Тестостероновый пластырь был предметом яростных споров на встрече Международного общества изучения женской сексуальности в 2007 году (проведенной, как ни забавно, в Диснейуорлд). Презентация эндокринологами своего детища вызвала много обеспокоенных криков со стороны ученых и их спонсоров из фармацевтических компаний. Их общий смысл хорошо выразил один из участников конференции: эндокринологи «превращают обычный феномен среднего возраста в болезнь».

 

Ах, если бы макаки-резусы могли прочитать некоторые научные работы, на которые они вдохновили людей! Например, о шестидесяти двух замужних американских женщинах, которые в течение трех месяцев перед тем, как отправиться в постель, мазали себе грудь синтезированными «половыми феромонами» резус-макак? Как выяснилось, эти растирания не вдохновляли мужей чаще заниматься сексом со своими женами. Они вообще ни на что не вдохновляли. Разве что вызывали желание смыть с себя поскорее свой позор.
Так зачем же шестьдесят две американки это делали? Краткий ответ: им заплатили за исследование (по доллару в день; на дворе был 1977 год). Развернутый ответ: ученые, наблюдавшие за обезьянами, решили, что причина столь частых сексуальных контактов макак-резусов в период овуляции у самки — не влияние гормонов, толкающих ее к спариванию, а то, что в организме самки есть некие феромоны — химические соединения, которые вызывают у самца сексуальное влечение. Феромоны — обычное дело в соседних царствах животного мира: у насекомых, например, у грызунов и у некоторых представителей рода свиней; однако сексуальное влечение, вызванное запахом, у приматов до сих пор известно не было.
Наличие у резусов — и, как следствие, у людей — феромонов пытались обнаружить английские ученые, а также исследователи, занимавшиеся поведенческой нейроэндокринологией. В 1971 году Ричард Майкл объявил, что в вагинальной секреции самок генерируется некое вещество, обоняемое самцами. Именно это заставляет самцов становиться инициаторами секса (впрочем, таких было не очень много; критики указывают, что 50% данных составили всего два самца). Майкл называл предполагаемые феромоны резусов «копулинами» — слово, которое я не могу написать, не воображая при этом расу маленьких похотливых существ, загруженных на борт космического корабля «Энтерпрайз».
Другие эндокринологи тоже скептически отнеслись к заявлению Майкла. Д.А. Голдфут и трое его коллег из Висконсинского регионального центра изучения приматов изготовили «лаваж» — это прелестное французское слово обозначает жидкость, полученную при промывании влагалища самки резуса в течке — и увлажнили этой субстанцией тазовые части «нейтральных» (то есть не производящих гормоны) самок. Суть эксперимента: если «копулин» действует, самцы попытаются спариваться со смазанными лаважем нейтральными самками. Самцы не стали.
Работа Майкла с феромонами получила тем не менее широчайшее освещение в прессе. К сожалению. Поскольку таким образом сформировалось абсолютно неверное понимание того, что же такое женские гормоны и сексуальное поведение женщины. Подразумевалось, что, когда дело доходит до секса, самка примата — это просто пассивный сосуд, не принимающий важного участия в процессе.
Однако я не держу зла на доктора Майкла, потому что его работа вдохновила ученых на крайне занимательное научное исследование. В 1975 году группа ученых из Центра химии Монелл в Филадельфии взялась за изучение изменений в степени «приятности» запахов женского влагалища на протяжении месячного цикла. Естественно, женщин попросили на время исследования исключить из рациона лук, чеснок и спаржу; не вполне понятно почему, но также рекомендовали не есть брокколи, брюссельскую капусту, кочанную капусту, чили, карри, кислую капусту и ананасы. Ученые предполагали, что во время фазы овуляции запах может быть более приятным, чем в другие дни цикла. И действительно: испытуемые находили его несколько более привлекательным и менее интенсивным, чем в другое время. Однако, по словам авторов исследования, «данные эксперимента не подтверждают, что... запахи выделений вагинальной секреции особенно приятны для человеческих самцов».
Был и еще один претендент на роль сексуального феромона человека: вещество под названием андростенон, обнаруженное в подмышечных потовых выделениях мужчин. Андростенон давно известен как сильный сексуальный феромон свиней; когда свинья в течке чувствует его запах, она готова к спариванию с самцом. Итак, его присутствие в секреции мужского тела породило бурю предположений. Его влияние на женщин не доказано, но это не повод прекращать попытки... Много лет физиологи и эндокринологи проводили различные эксперименты, нанося содержащий андростенон состав на различные предметы в местах общего пользования. Например, брызгали на двери туалетных кабинок из баллончиков Boarmate — синтетической аэрозольной версии андростенона.
В какой-то момент опыты, казалось, увенчались успехом. М. Д. Кирк-Смит и его коллега из Бирмингемского университета в Великобритании распылили Boarmate на сиденье стула в приемной дантиста, каковой считался среди женщин-посетительниц «непопулярным». Цель была проста: посмотреть, будут ли женщины отныне чаще усаживаться на этот стул. За «популярностью» стульев втайне присматривал служащий. Выяснилось, что Boarmate работает: женщины садились на стул значительно чаще, чем до того, как на сцену вышел Кирк-Смит со своим баллончиком.
Так что же этот опыт со стулом дантиста доказал нам в плане отношений мужчин и женщин? Ничего, говорит Джордж Прети, который отказался участвовать в этом исследовании и раскритиковал методологию. Суть его критики в том, что выделения секреции человеческой подмышки, похоже, не привлекают ни одного представителя нашего вида — кроме разве только исследователя-физиолога.
Несмотря на неубедительность свидетельств эффективного воздействия андростенона на половое поведение человека, в скором времени еще кое-кто запатентовал средство на базе андростенона. Уинифред Катлер работала с Джорджем Прети. Их пути разошлись, когда Катлер принялась помещать на обложки мужских журналов рекламу Athena Pheromone 10X («Повысьте октановое число вашего лосьона после бритья»). Катлер опубликовала работу, где утверждала, что мужчины, добавляющие 10X в свой одеколон, чаще встречались с женщинами и занимались сексом по сравнению с контрольной группой. Прети, в свою очередь, заявил, что Катлер не продемонстрировала твердых доказательств подобного факта. И до сих пор никакое количество 10X не может свести эту пару вместе, даже на рабочих совещаниях.
Для клиентов Катлер у меня есть идея получше: прекратите пользоваться одеколоном вовсе. Женщин одеколон не привлекает. Если не верите мне, вот цитата из пресс-релиза чикагского Фонда исследований вкуса и запаха: «Мужские одеколоны, несомненно, понижают приток крови к влагалищу». Директор фонда Эл Хирш присоединял женщин к вагинальному фотоплетизмографу, предварительно надев на них хирургические маски, пропитанные разными запахами или комбинациями запахов (дабы удостовериться, что женщин не возбуждает само по себе наличие маски, Хирш надел на контрольную группу маски, не пахнущие ничем).Кроме запаха одеколона женщин отталкивал запах вишни и «жаренного на углях барбекю». В топе запахов, привлекающих женщин, загадочным образом оказались огурец и конфеты фирмы Good’n’Plenty. Утверждалось, что эти запахи увеличивают приток крови к влагалищу на 13%.
Хотя вопрос о существовании человеческих феромонов остается открытым, секс, кажется, причастен к тому, как женщины и мужчины реагируют на запах гормонов друг друга. Исследовательница Иванка Савик из стокгольмского Каролинского института предложила гетеросексуальным женщинам и гомосексуальным мужчинам вдохнуть запах определенного гормонального компонента мужского пота. После этого их гипоталамус просветили на импульсном электротермическом сканере мозга — предполагая наличие сексуальной реакции, а не только реакции мозга на запах. Те же результаты Савик получила, когда попросила гетеросексуальных мужчин и — во время второго исследования — лесбиянок вдохнуть запах похожего на эстроген вещества, найденного в женской моче. Савик подчеркивает, что вещества, изготовленные из пота и мочи, — в отличие от настоящего феромона — не спровоцировали никаких изменений в поведении. Кроме, может быть, решения никогда больше не принимать участия в исследованиях Иванки Савик.
Назад: Глава 13. Что сказал бы Аллах?
Дальше: Глава 15 «Люди, которых изучают в парах»