Глава 14
Я вышла за пределы деревни и села, обернув хвост вокруг лап, чтобы выглядеть уверенной, но сердце мое бешено колотилось, и мне было трудно дышать. Аззуен прятался в кустах кислой ягоды слева от меня. Я просила его остаться в деревне, чтобы укрепить дружбу, возникшую между нами и Хесми, но он отказался оставить меня одну. Стражам не составит никакого труда выследить нас. Нам было поставлено условие: ни в коем случае не подчиняться людям, а Милсиндра наверняка рассказала Стражам о том, что видела. Я очень боялась, что за мной придут Навдру или Йилдра. Когда же увидела Неесу, я выдохнула с облегчением.
Я кивнула Аззуену, и он, попятившись, побежал в Каар.
– Нам нужно было во что бы то ни стало успокоить людей, – заговорила я первой, торопливо подбирая слова, – иначе они начали бы нас бояться. Мы сможем изменить их только в том случае, если они будут нам доверять. Конечно, мы опасаемся, что люди попытаются подчинить нас себе, но, если Давриан сумеет убедить старейшин, что мы опасны, все это станет неважным.
Мать подождала, когда я выскажусь.
– Идем со мной, Каала, – произнесла она затем. – Ты должна кое-что увидеть.
Она куснула меня за нос и побежала к видневшимся вдали холмам.
Я последовала за ней. Несмотря на снедавшую меня тревогу из-за реакции Стражей на мое подчинение Хесми, я по-детски радовалась близости матери. Сколько раз я мечтала о той минуте, когда буду вот так бежать рядом с ней! Я прикрыла глаза и вообразила, что мы направляемся на охоту и впереди у нас много-много лун, которые мы проведем вместе. Но бежали мы не на охоту, и я знала, что меня ждут не радости, а неприятности. Я покосилась на Неесу и увидела, что она внимательно на меня смотрит.
– Что собирается делать Навдру? – поинтересовалась я после долгого молчания.
– Не знаю, – ответила мать и перешла с бега на шаг, – но я хочу кое-что показать тебе, прежде чем он нас найдет. Ты должна знать, что у наших правил есть очень веские причины. Ты же не остановишься просто потому, что кто-то прикажет тебе это сделать, – сказала она и, помолчав, добавила: – В этом ты очень похожа на своего отца.
– На моего отца? – быстро переспросила я. Я знала, что Хиилн был отважным и отчаянным волком. Но мать не стала продолжать эту тему.
– Я покажу тебе, что может случиться, если волки подчинятся людям. Каала, ты не первая, кто хотел быть рядом с людьми. Далеко не первая. Мы пытались сделать это много раз, но каждый раз терпели неудачу. Иногда эти неудачи были катастрофическими.
– Все об этом говорят, но никто не объясняет почему.
Вместо ответа мать снова перешла на бег. Мы пробежали березовый лес, а потом углубились в сосняк и ельник. Мама остановилась, когда у меня уже болели лапы, а в горле окончательно пересохло.
– Мы пришли, – сообщила она.
Мы стояли на невысоком холме, возвышавшемся над каменистой равниной. Нееса села на задние лапы, и я последовала ее примеру. До нас доносился слабый запах незнакомых волков. Мы вползли на вершину холма, и мать переместилась так, чтобы мы оказались с подветренной стороны от волков – чтобы они не учуяли наш запах. Правда, есть такое правило, что, когда вступаешь на территорию другой стаи, надо идти с наветренной стороны, чтобы волки почуяли запах пришельцев. Эти же меры предосторожности говорили о том, что мать хочет сохранить наше присутствие в тайне.
Потом Нееса поползла вперед на брюхе, и я сделала то же самое.
Где-то поблизости скулили и лаяли щенки, хотя сейчас был не сезон для щенков, только что вылезших из логова. Потом я увидела их. Под лунным светом на равнине отдыхала стая волков, некоторые из них играли в охоту. Первой моей мыслью было то, что это стая таких же молодых волков, как я, но потом я пригляделась внимательнее. Они были какие-то странные. Их головы имели круглую форму, как у новорожденных волчат, уши у некоторых висели, а морды были короче, чем у волков. Они походили на тех маленьких волков, которые исподтишка подглядывали за нами, когда мы впервые пришли в Каар.
– Они больны? – спросила я.
– В каком-то смысле да, – ответила Нееса. – Такое случается, когда волки долго подчиняются людям. Через много поколений они начинают выглядеть вот так. Когда пройдет время жизни двадцати волков, они изменятся еще больше и станут вести себя совсем как щенки. Они забудут о цели нашего объединения с людьми. – Нееса положила голову на лапы. – Стражи убьют их, если обнаружат, что они живут с людьми.
– За что? – искренне удивилась я. Какую угрозу могли представлять для нас эти недоделанные волки? Они были такими игривыми. – За что они хотят убить волков, которые не стремятся захватить нашу территорию?
– Эти маленькие волки хотят заполучить людей только для себя. Они несут гибель волчьему роду. Если мы позволим таким недоволкам быть с людьми, то Обет будет забыт. Люди любят этих волков, потому что они не угрожают их власти. Людям эти недоволки нравятся гораздо больше, чем мы. Люди убьют нас и оставят жить их. Это будет конец волчьего рода и Обета.
«Недоделками» мы называем самую презренную добычу, животных, которые даже не пытаются драться за свою жизнь. Недоделка – это слабая и трусливая тварь. Назвать волка недоделанным – это самое тяжкое оскорбление, повод для драки.
Нееса пошла назад, к Каару. Близился рассвет, когда она вбежала на низкий холм, покрытый жесткой травой. Мать взглянула с холма на то, что вначале показалось мне идеальной равниной для охоты. Потом я пригляделась. Это было не охотничье угодье.
Перед нами простирался высохший безжизненный пейзаж. Он напомнил мне Старый Лес, выгоревший дотла, – проклятое место Широкой Долины. Но эта пустыня была такой огромной, что я не видела ее края. Там и сям виднелись жалкие растения, но они не могли служить пропитанием ни лосям, ни лошадям. Здесь не было и более мелкой дичи – мышей, крыс и белок, – которая может жить там, где не хватает корма для крупных животных. Были здесь и остатки человеческих жилищ, их грязные стены покосились почти до земли, но каменные основания еще стояли. Такой картины невероятного запустения я не видела никогда в жизни.
– Что здесь случилось? – прошептала я, боясь, что мой голос вспугнет призраков этого страшного места.
– Ничего особенного, просто здесь жили люди, – ответила мать, – и волки, которые не смогли исполнить Обет. Это Пустошь. Результат того, что волки перестали быть собой и унизились до людей.
Я все равно не могла ничего понять. Опустив голову, я принялась обнюхивать землю, а потом спустилась с холма, чтобы осмотреть эту опустошенную местность. Земля до сих пор хранила остатки запахов людей, их костров и очагов. Но сильнее всего здесь пахло застарелой смертью. Я вернулась на холм, где меня терпеливо ждала мать.
Она заговорила, прежде чем я села рядом с ней:
– Это одно из мест, где мы пытались напомнить людям, что они – часть окружающего мира, часть природы. Такие волки, как ты, которых влекло к людям, подружились с ними, и всем казалось, что люди примут их как стаю. Но потом люди начали убивать тех волков, кто не хотел им подчиняться. Людям нужна была стая покорных прихвостней.
В большинстве стай был по крайней мере один прихвостень, или покорный волк. Но нельзя представить себе целую стаю таких волков, в ней не может быть ни вожаков, ни бойцов.
Нееса продолжила:
– Люди сохранили лишь самых послушных волков, а из их щенков отбирали только самых покорных. Они и превратились со временем в недоволков. Вместо того чтобы сохранить природные качества волков, люди лишили их этих качеств.
С самого начала, с первого моего знакомства с людьми мне не раз говорили, что, дружа с ними, мы рискуем перестать быть волками. Но никто не объяснял, почему это важно.
– Почему это имеет такое большое значение? – поинтересовалась я.
Нееса поерзала на задних лапах.
– Есть некоторые вещи, которые и делают нас волками, неповторимыми уникальными созданиями, – ответила она. – Среди этих качеств наше умение охотиться, острые зубы и мощные челюсти, наша верность стае и готовность драться в случае необходимости. Горные медведи отличаются огромными когтями и непреклонным упорством. Туры обладают острыми рогами и неукротимой свирепостью. Но самое главное то, что у каждого животного есть инстинкт следовать зову собственной воли. Это создает в природе Равновесие. Каждое животное уникально, но является частью окружающего мира. Это и есть природа. Если люди примут только волков, забывших о своей воле, то не станут частью природного мира – наоборот, изменят природу под себя. И при этом еще больше отдалятся от мира. Люди смотрят на него как на одно из своих орудий, которыми просто надо пользоваться. Так они создают вокруг себя Пустоши.
– Здесь они тоже создали Пустошь?
– Да, – кивнула Нееса. – Люди с помощью своих прихвостней построили тут самое большое стойбище в округе. Стойбище росло и росло до тех пор, пока люди не истребили здесь все живое и не испортили землю. Потом они сожгли все, что осталось, чтобы никто больше не смог тут жить. Так получилась Пустошь. Затем люди ушли отсюда. Стражи приказали всем волкам-прихвостням покинуть людей. Некоторые согласились, и Стражи сохранили им жизнь. Остальные отказались, и Стражи убили их, чтобы такое больше никогда не повторилось.
– Но это повторилось, – продолжила я за нее, начиная что-то понимать. Недоволки, полные покорности, отказались от своей воли и предали природу, – в Кааре.
– Это не должно было случиться, – промолвила мать. – Недоволкам запрещено было жить вместе с людьми. Всякий раз, когда Стражи пытались снова изменить отношение людей к природе, они посылали в Каар обычных волков, таких, как мы. Но и они начали подчиняться людям. Потом эти выродки вместе с людьми выступили против волков в битве за добычу. Тогда Йилдра и Навдру приказали, чтобы любой волк, встретивший такого волка, убил его на месте, – голос Неесы дрогнул. – Хиилн вступился за этих покорных волков, сказав, что они тоже нужны природе, и за это Стражи убили и его. – Мама на несколько мгновений замолчала. Я встречала двух волчиц, потерявших своих спутников, а теперь не знала, что сказать. Мне очень хотелось спросить, являлся ли Хиилн моим отцом, но Нееса была так печальна, что я не осмелилась. Потом мать встряхнулась и стала рассказывать дальше: – С помощью Хиилна некоторые запятнанные волки Каара смогли бежать. Они примкнули к стае недоволков, спрятавшихся неподалеку, и стали спариваться с ними со времен возникновения Пустоши. Волки, которых ты видела, – это их потомки. Они ближе к настоящим волкам, чем волки Пустоши, но все равно недоволки. Именно поэтому ты не имеешь права подчиняться людям, Каала. Если ты это сделаешь, то Обет будет нарушен, и тогда ты умрешь.
– Но почему верховные волки не убьют их всех? – спросила я. Ведь хватает же у них свирепости на то, чтобы собираться убить всю мою стаю. – Да и те, которых я видела, могли бы вернуться к людям.
– Их нельзя убивать, потому что это нарушит Равновесие. Даже верховные не станут уничтожать целый род из-за того, что он может им как-то угрожать. Они, конечно, свирепы и беспощадны, но не настолько безумны. Однако любого недоволка, который появится вблизи людей, они убьют.
– Я смогу найти подход к людям, – заговорила я, но Нееса уже не слушала. Она встала и тревожно посмотрела с холма вниз.
– Беги, Каала, беги отсюда скорее!
Теперь и я увидела их, четверых верховных волков, которые целеустремленно, как на охоте, неслись по равнине. В небе показались два ворона. Тлитоо и Хлела догнали нас, когда мы начали сбегать с холма.
– Злая волчица сказала им, что вы – человеческие прихвостни, – каркнул Тлитоо. – И еще добавила, что вы были прихвостнями и в Широкой Долине. Не знаю, почему она сказала это только теперь, а не раньше.
– Раньше они бы этому не поверили, – прохрипела Хлела. Она поймала восходящий поток и парила над нами. – Теперь, когда это случилось здесь, они поверили. Они говорят, что ты – недоволк и угроза волчьему роду.
У меня перехватило дыхание от такой несправедливости. Я опустила голову и бросилась бежать. Нееса не отставала. Верховные неумолимо приближались. Впереди показалась опушка леса. Верховные бегают быстрее обычных волков, но они не такие ловкие. Если я успею добежать до леса, то смогу спастись. Тлитоо и Хлела полетели обратно к волкам и принялись мелькать у них перед глазами, но серые великаны лишь щелкали челюстями, не замедляя бег.
Нам оставалось не больше десяти волчьих корпусов до леса, когда верховные нас догнали. Милсиндра ударила меня в бок и свалила на землю. Я взвыла от боли: мелкие камни впились в тело. Я трижды перевернулась, а потом тяжело упала на бок. Милсиндра ударила так сильно, что я едва не лишилась чувств. Нееса, бежавшая впереди, кинулась ко мне.
Были здесь и Навдру с Йилдрой. Четвертым был Кивдру – спутник Милсиндры. Я не знала, что он покинул Широкую Долину вместе с ней.
– Отойди от нее, – приказал Навдру Неесе, – она позволила волкам стать человеческими прихвостнями. Это запрещено. Позже мы решим, надо ли щадить тебя, Нееса.
– Вам нечего решать, – ответила Нееса. – Если вы убьете ее, то убейте и меня.
– Так будет лучше всего, – прорычал Кивдру, – потому что это ты причина всех бед. Убейте их обеих!
– Только попробуйте, – раздался не слишком мелодичный голос. Над нами появилась туча воронов. Их было столько, что я не смогла сосчитать. Кто из них это сказал, я так и не поняла. Йилдра и Навдру с беспокойством посмотрели на несметную стаю черных птиц.
– Эти вороны не смогут вечно их охранять, – рявкнула Милсиндра.
– Но мы всегда можем настичь злых волков, – проскрипел Тлитоо.
Мать спокойно уселась передо мной. Дыхание ее успокоилось, она выглядела такой безмятежной и уверенной в себе, словно охотилась на мышей.
– Убьете ли вы волка, который находится под покровительством Нейякилакина? – спросила она верховных волков.
У меня от неожиданности открылась пасть. Я и понятия не имела, что ей было известно другое имя Тлитоо. Я никому его не говорила, даже Аззуену. Навдру съежился так, словно ему поднесли факел к хвосту. Он бросился к Неесе и щелкнул зубами у ее носа.
– Это не Нейякилакин! – крикнул он. – Это неправда.
– Если ты не знаешь о какой-то вещи, это не значит, что ее не существует, – незлобиво проворковал сверху Тлитоо.
Как смеялись Древние,
Создавая волков с большими головами,
Но с крошечными мозгами.
На верховных волков сверху обрушился град ветвей и сучьев. И я не смогла удержаться от смеха, видя, как растерянно Навдру посмотрел на воронов. Я хохотала, не в силах остановиться. Моя жизнь была в опасности, но смех оказался сильнее страха. Навдру зарычал, бросился ко мне и придавил к земле своей могучей лапой.
– Ты притворилась Нейякилакином, чтобы подразнить нас? – Он склонил надо мной голову и открыл страшную пасть. Все, что я теперь была в состоянии видеть, – это его огромные зубы.
– Покажи им, Каала.
Голос матери звучал глухо, будто доносился откуда-то издалека, но я ощутила всю глубину ее отчаяния.
Я могла только смотреть на Навдру. В следующий момент я увидела черные перья. Тлитоо уселся на мое брюхо, протиснулся между мною и Навдру и уткнулся головой в грудь великого волка.
Я с наслаждением окунулась в знакомое чувство падения в бездну. Снова вокруг исчезли все запахи и звуки. Мне уже приходилось бывать в мыслях верховных. Как люди, они видели мир не так, как мы, и мне пришлось преодолеть тошноту и головокружение, когда я погружалась в странный ум верховного.
Навдру был самым большим щенком в помете, а значит, именно ему предстояло впоследствии возглавить стаю Стражей. Но он никогда не стал бы вожаком, если бы не научился охотиться. А он не мог, так как боялся добычи. Он страшно боялся ее острых рогов и мощных копыт, боялся презрительных взглядов могучих травоядных животных. Навдру был почти год, а он до сих пор не убил ни одного лося, ни одного оленя, ни одну лошадь. Если бы об этом узнали другие волки, они не просто изгнали бы его из стаи, а еще, пожалуй, убили бы. Верховные не терпят слабых в своих стаях. Если он и теперь не сможет никого поймать, то в стаю больше не вернется. Навдру уйдет и будет жить один, если сможет.
Он наблюдал, как охотятся его товарищи по стае, видел, как охотятся длиннозубы. Он даже смотрел, как охотятся маленькие волки, но все равно не мог понять, почему они не боятся нападать на других животных.
Он кругами бегал вокруг табуна лошадей. У них по крайней мере не было острых рогов, которыми они могли поранить, но зато имелись копыта, которыми они лягали и топтали.
Навдру отступил. На равнину опустились вороны. Они принялись клевать его в зад и щипать за уши, подталкивая назад, к лошадям. Стоило Навдру отступить от табуна, как вороны снова начинали клевать его и толкать к лошадям.
Старый ворон со взъерошенными перьями сел ему на спину.
– Вот что я скажу тебе, волк, – произнес он. – Все боятся. Плох не страх, а то, что ты ему поддаешься. Мы поможем тебе справиться с первой добычей, но все остальное ты сделаешь сам.
– Зачем вам это? – подозрительно спросил Навдру. – Почему вы мне помогаете?
– Потому что ты понадобишься нам, когда вырастешь. Если мы поможем тебе, то клянешься ли ты помочь нам, когда мы об этом попросим?
Волк готов был на все, лишь бы остаться в стае.
– Да, я клянусь, – ответил он.
Прилетели и другие вороны. Они подогнали к Навдру лошадь, и он учуял, что она больна. Когда он зарычал на нее, лошадь споткнулась и едва не упала. Вороны нападали на несчастную сверху, клевали ее, ранили своими острыми когтями. Не раздумывая больше, Навдру прыгнул и вонзил зубы в шею лошади. Острые боковые зубы прокусили горло животного. Он держал извивавшуюся лошадь до тех пор, пока она не затихла. Вкус крови смыл страх. Теперь он знал запах дичи, на которую можно было нападать, которую можно было убить. И впервые понял, что способен это сделать. Он поднял голову, чтобы поблагодарить воронов, но те уже улетели.
Я услышала вой, когда вынырнула из глубин сознания великого волка. И тут же вернулись запахи и звуки мира. На мгновение мне показалось, что я вижу старого ворона из воспоминаний Навдру. Он стоял и смотрел на меня, как глядит Тлитоо, когда бывает мною недоволен. Я узнала его: это Зралзу, древний ворон, которого я видела в Инехалине. Потом он исчез, и я взглянула в неподвижные глаза Навдру.
– Ты боялся охотиться, – прошептала я, – и вороны помогли тебе убить лошадь.
– Я никому об этом не рассказывал, – дрожащим голосом произнес тот.
– Но ты поклялся, – напомнила приземлившаяся рядом с нами Хлела, упираясь клювом в грудь великого волка. – Пришло время исполнить клятву.
Навдру отступил в сторону, и я, шатаясь, встала.
– Как же долго мы ждали Нейякилакина, – прошептал он. – Дольше, чем я живу на этом свете. Мы ждали Нейякилакина, который умеет проникать в чужие мысли и сможет исполнить Обет.
Великий смотрел на меня с таким благоговением, что по спине у меня пробежал холодок.
Его била дрожь, когда он обратился к своим товарищам по стае:
– Я всегда держу свое слово. Мы дадим молодой волчице еще один шанс.
Милсиндра издала такой жуткий низкий рык, что под лапами у меня задрожала земля. Несмотря на мой страх перед верховными волками, ее отчаяние доставило мне ни с чем не сравнимое удовольствие. Навдру зарычал на нее.
– Ты что-то хочешь мне сказать, волчица Широкой Долины?
Милсиндра зарычала еще сильнее, и мне показалось, что она сейчас бросится на Навдру. Я очень надеялась, что она это сделает, и тогда он убьет ее. Но она лишь взглянула на своего спутника и склонила голову.
– Мы здесь гости, – произнесла она, – и должны подчиняться твоим требованиям. Но я не думаю, что оставить эту волчицу в живых – мудрое решение. Она причинила смерть в Широкой Долине, и это не последняя смерть на ее счету.
– Почему ты не сказала нам, что молодая волчица и ворон – это Нейякилакин? – спросил Навдру. В третий раз он назвал меня, а не только Тлитоо, Нейякилакином.
– Я не знала этого.
Милсиндра посмотрела на меня, но не как на дичь или жертву. В ее взгляде не было прежнего презрения и высокомерия. Она чего-то от меня хотела.
Милсиндра пробормотала что-то нечленораздельное Кивдру, и тот, изумленно свистнув, уставился на меня горящим взглядом.
– Скажи мне, Каала, – спросила Милсиндра, – можете ли ты и твой ворон побывать в одном интересном месте, где царит вечный холод и где сходятся два мира?
К Милсиндре с громким клекотом подлетел Тлитоо.
– Тебе нельзя этого знать! – закричал он. – Это место тебе больше не принадлежит!
Хлела присоединилась к Тлитоо, и вдвоем они принялись клевать и бить верховную волчицу, заставив ее поджать хвост и бежать. Еще три ворона обрушились на Кивдру. Он тоже позорно бежал. Вороны преследовали их до самого леса, не дав вернуться.
Йилдра с интересом наблюдала происходящее.
– Верховных волков Широкой Долины и в самом деле стоит поучить хорошим манерам, – заметила она, взглянув на меня. – Я очень рада, что вороны это сделали.
Нахмурившись, она перевела взгляд на мою мать.
– В чем дело, Нееса? Почему ты не сказала нам, что твоя дочь – Нейякилакин?
– Я сама не знала об этом до сегодняшнего вечера, – почтительно ответила мать, прошла мимо верховных волков и встала рядом со мной. – Я подозревала это, но твердой уверенности у меня не было.
Мне очень хотелось спросить, как она узнала. Интересно, что такого я сделала за последние несколько часов, что мать поняла, на что способны мы с Тлитоо? Но не стоило обсуждать это перед верховными волками.
– Ты показала ей недоволков? – осведомилась Йилдра.
– Да, – подтвердила Нееса.
– Мне думается, ей не стоило это видеть, – задумчиво произнесла Йилдра. – Я бы предпочла, чтобы она не знала о существовании таких волков, чтобы не последовать их примеру. Она не говорила с ними, Нееса?
Навдру нервно перебил ее:
– Наши легенды рассказывают, что дрельволк уничтожит или спасет волчий род. Легенды также говорят, что дрельволк, который к тому же наполовину Нейякилакин, может навсегда изменить облик волчьего рода. Я не знаю, что делать с волком – почти щенком, – который, возможно, есть и тот и другой. Часть моего разума говорит, что его надо убить сейчас, пока он не успел уничтожить все, что мы смогли сделать, – он посмотрел на меня со смешанным чувством восторга и страха. – Но я не могу убить волка, который, возможно, спасет нас.
– Я согласна с тобой, – поддержала его Йилдра. Мне показалось, что она испугалась меньше, чем Навдру. Однако, с другой стороны, я не могла сейчас прогуляться по ее мыслям, как по соседнему лесу.
– Мы разрешаем тебе и дальше работать с людьми, Каала, но если ты снова проявишь покорность или люди изменятся в нежелательную для нас сторону, то мы убьем тебя, будь ты хоть трижды Нейякилакин.
– Мы убьем и всех твоих родичей, – добавил Навдру, словно я сама этого не понимала. – Я не убежден, что ты полностью предана нашему делу. У такой волчицы, как ты, могут быть и свои тайные, далекоидущие планы. Такие, как ты, могут и подружиться с недоволками, и воевать против них, смотря по личной выгоде. Если мы решим, что ты опасна, то убьем тебя и твоих возможных отпрысков, – он встряхнулся, будто только что выбрался из реки. – До Равноденствия осталось пятнадцать ночей, юная волчица. Так что поспеши.
Йилдра посмотрела на мою мать, которая, решительно подняв голову, стояла рядом со мной.
– Ты не должна ей помогать, Нееса. Нам надо знать, действительно ли она на нашей стороне. С заходом луны возвращайся в тайную рощу.
Мать в знак повиновения прижала уши, и верховные волки побежали прочь.