Глава 11
Спецагент Роджер Лиу

Можете мне верить или не верить, это ваше право. Но то, что я вам сейчас расскажу, настолько невероятно, что попахивает магией, и уж точно не подходит для отчетов.

Иногда, а раньше это случалось довольно часто, я люблю исчезать. Допустим, встреча окончилась раньше, чем предполагалось, и меня больше нигде не ожидали. Я мог бы позвонить, скажем, в контору или жене Сандре или своей жесткой напарнице Лоле. Но я также мог принять этот подарок в виде украденного времени и углубиться в мощенные булыжником переулки и зайти в какой-нибудь итальянский ресторанчик. Если, скажем, эта рано окончившаяся встреча проходила в Бостоне, ресторанчик мог бы называться «Марлиавес» и располагаться на холме над Даунтаун-кроссинг. Мне кажется, он там стоит с тех пор, как изобрели кирпичи.

Я мог бы втиснуться на узкий черный диванчик, положив телефон на сиденье рядом с собой и напрочь о нем забыв. Официантка принесла бы мне меню, но мне оно было бы ни к чему. Кому нужна такая скучная вещь в украденное время? Я здесь свободен и независим. Моя божественная сущность в этот момент позволяет мне совершенно ясно понять и выразить собственные желания.

– Гноччи аль денте, пожалуйста, и кока-колу.

Официантка бесшумно уходит, чтобы принести из какого-то неведомого места мою горячую тарелку.

Я люблю это ощущение. Никто в целом мире из тех, кому я мог бы понадобиться, не знает, где я нахожусь вот в это самое мгновение. Я ощущаю свое могущество. Я управляю миром. Никто не может сказать, что мне нельзя здесь быть, потому что даже я этого не планировал. Это свободное время подарок мне от Вселенной. Я мог бы провалиться между струнами ее теоретических сплетений и навеки остаться в этом отрицающем какую бы то ни было гравитацию пространстве.

Еще в возрасте тринадцати лет я осознал, какую власть обретаю, когда прячусь. Но когда мне достаются эти украденные моменты скрытого от всех покоя, я, конечно же, не позволяю своему рассудку углубляться ни в те ужасные воспоминания, ни в тот ужасный день, который предопределил всю мою жизнь и карьеру. Так что мы туда не пойдем, даже сейчас. Сейчас я рассказываю о своих благословенных и счастливых украденных мгновениях.

Ну конечно, я был бы еще счастливее, если бы в эти тайные мгновения Сандра была со мной, но это невозможно. Они никогда не бывают запланированными, а она в это время наверняка находится в каком-нибудь турне и очень занята. Кроме того, я уверен, что в эти минуты никто от моего отсутствия не страдает. Наверное, я мог бы взять еще одно дело, подогнать какую-то работу, позвонить маме или кому-нибудь из друзей, закончить недоделанные дела. С другой стороны, возможно, все эти дела так и остались бы непеределанными, если бы сразу после встречи меня сбил автобус. Но поскольку никакой автобус меня не сбил, то это время мне подарено. Это подливка на моей жизни, дополнительный слой глазури на торте. А значит, я не стану никому звонить. И работать не буду. Я буду просто сидеть со своей пастой и со своей колой и смотреть куда-то в полумрак ресторана или слушать шепот влюбленной парочки за соседним столиком.

В конце своей жизни я хотел бы спаять все эти моменты в один ролик. Я уверен, что, если бы это было возможно, стало бы очевидно, что один украденный момент не отличается ни от предыдущего, ни от последующего, потому что я готов поклясться, что всякий раз, когда это происходит, это ментально одно и то же место – просто я, только я и никого больше. Я сижу и улыбаюсь свободе и праву существовать вот именно в этом моменте и тому, что ни одна живая душа не способна этого изменить. Это может быть «Марлиавес» или ресторан в Манчестере или Нью-Гемпшире, или вообще кровать в отеле в Атланте, улица в Сохо или парк в Кентукки с видом на одну гнедую лошадь и одну рыжую лошадь. Но для меня это всегда одно и то же место – мой внутренний покой.

Разумеется, мне удается достичь этого состояния, потому что я ни от кого не скрываюсь. Мне незачем от кого-либо прятаться. Не считая меня самого и моих тяжелых воспоминаний. Если бы я скрывался на самом деле… ну, это была бы совершенно иная история. Или если бы у меня была какая-то по-настоящему жуткая тайна. В этом случае, я уверен, я не стал бы с умиротворенным видом сидеть в ресторане и заказывать что бы то ни было, уже не говоря об аль денте.

На моей работе я усвоил, что существует множество разновидностей преступников. На одном конце спектра находятся выдающиеся умы – мегаломаны, которые никогда не полагаются на случай. Они не оставляют отпечатков пальцев или следов от шин, волосков или следов ног. Никаких свидетелей. Никаких сообщников. Ничего – ни зацепок, ни ниточек, которые бы хоть куда-то вели. На противоположном конце этой шкалы – бездарные идиоты, которые только что не рекламируют свое преступление в газетах. В промежутке можно обнаружить самых заурядных типов, которые многое делают правильно, но допускают серьезные промахи, которые и позволяют нам начать работу.

В деле Дороти М. Салуччи, исходя из той информации, которую мне сообщил по телефону Бойд, мы имели дело с самым настоящим экстремистом самой тупой разновидности. Итак, тут мы подходим именно к той части моего рассказа, в которую вы можете не верить. Вы имеете полное право отмахнуться от того, что я собираюсь вам рассказать, но не забывайте, что реальность иногда бывает гораздо более странной, чем вымысел. Таким образом, хотя вы вполне можете принять мой рассказ за выдумку, он иллюстрирует то, что некоторые преступления и в самом деле раскрываются. Получаем мы положительный или отрицательный результат – к факту раскрытия преступления это отношения не имеет. Кроме того, само восприятие того, что является позитивным, а что негативным, сугубо субъективно.

– Мистер Лиу, вы не поверите в то, что я вам сейчас расскажу, – произнес Бойд.

Я стоял на тротуаре возле ресторана «Лу Митчеллс» в Чикаго, оставив свой завтрак на милость Лолы.

– Да, Бойд, что случилось?

– Вы ни за что мне не поверите, мистер Лиу. Я и сам не могу в это поверить. А, черт…

Тишина.

– Мне придется вам перезвонить, – произнес наконец он, и связь прервалась.

Как вы уже знаете, я вернулся в «Лу Митчеллс» и обнаружил, что Лола поедает мой тост. После изматывающей беседы с Большим Стэном мы с Лолой пришли в парк, и там мне снова позвонил Бойд.

– Мистер Лиу, прошу прощения. Простите, что я прервал разговор. Вы в это не поверите.

– Говори, Бойд, я могу посвятить тебе хоть целый день.

На самом деле я не мог ему посвятить весь день, но мне кажется, я действительно был готов часами слушать тихое присвистывание в голосе фермера. Это напоминало мне о моем дедушке и о том, как все было, прежде чем разверзся ад.

– Мистер Лиу, я стою на кухне своего кузена Бобби на окраине Варшавы, в Индиане. Я бы попросил вас сюда приехать.

Бойд принялся разъяснять мне, как он почти час ехал от своего дома до Варшавы, что в Индиане, чтобы забрать какой-то особый корм для своих кур.

– У меня сломалась защелка на капоте, и он никак не закрывался. Но если бы не поломанная защелка, я, наверное, вам бы сейчас это все не рассказывал. Это рука Божья вмешалась и сломала мне капот! Мистер Лиу, я знал, что может позволить мне благополучно довезти корм до дома, не считая новой защелки, конечно, до дождя. Я сложил корм в кузов, но у меня не было с собой брезента. Поэтому мне пришлось зайти в хозяйственный магазин и купить хороший моток клейкой ленты «Горилла», чтобы закрепить крышку капота. Этой штукой даже лося можно к дереву примотать. Ну, вот я стою, как порядочный гражданин, в хозяйственном магазине, занимаюсь своим делом и не лезу в чужие дела, и надо же – не могу поверить собственным глазам. Прямо передо мной в очереди стоит покупатель моего фургона.

– Он тебя увидел?

– Нет, мистер Лиу, нет, сэр, это было невозможно, потому что я стоял позади. И еще он был вроде как не в себе и вообще ничего вокруг себя не видел. Продавец ему раза три сказал «прошу прощения», прежде чем он подошел к прилавку. Этот тип мыслями улетел куда-то очень далеко. Но вы погодите, это еще не все. Ага, я вам еще кое-что расскажу.

– Рассказывай, Бойд, рассказывай. Одну минуту, когда, ты говоришь, все это было?

– Да с полчаса назад, не больше. Как только он расплатился и ушел, я швырнул на прилавок двадцатку, сказал, чтобы они оставили сдачу себе, выбежал наружу, примотал свой капот, увидел, как он уехал в моем фургоне, а сам поехал в ближайшую аптеку. Я знал, что там поблизости есть аптека, из которой можно позвонить. Именно оттуда я и позвонил вам. У меня теперь всегда при себе ваша визитка, и как же я рад, что случайно ее не выложил. Но послушайте, мне пришлось повесить трубку, потому что я снова увидел этого типа. Он припарковался напротив и шел прямо к этой же аптеке. Это одна из старомодных аптек, мистер Лиу. Только рецепты и лекарства, никакой еды, никаких памперсов. Может, теперь его можно вычислить через его врача? Хотя, может, это теперь и не понадобится, потому что, слушайте…

– Погоди, погоди. Он тебя увидел у телефона?

– Ну что вы! Он не видел меня ни в аптеке, ни в хозяйственном магазине. Я держался поодаль, потому что понимал, что так надо. Вам бы это только повредило, если бы он меня заметил. Он мог бы податься в бега, верно? Я знаю, что он не видел меня в хозяйственном, потому что я был позади и не привлекал к себе внимания. Я вообще спрятался за спину большого парня в красно-черной охотничьей куртке. А ваш парень, он купил там большой моток скотча и лопату. А еще рулон брезента. Это пугает, правда, мистер Лиу?

– Да, Бойд, это меня немного беспокоит. Так ты говоришь, что в аптеке он тебя тоже не видел? Ты видел, как он выходит из аптеки?

– Нет, сэр, я уехал и начал искать другую телефонную будку. Я не хотел, чтобы он меня заметил. Может, надо было за ним проследить, как вы думаете? Простите, но я просто не хотел, чтобы он меня увидел. Но погодите, это еще не все.

– Продолжай, – произнес я, начиная думать про себя – розовый медведь.

– В общем, я еду и ищу другой телефон. Вы и представить себе не можете, мистер Лиу, как нынче трудно найти телефонную будку. Ну, одним словом, тут я вспоминаю о своем кузене Бобби. Я вам о нем уже говорил… ага, помните, что его сынок играет за университет Индианы. Вы еще спрашивали о номерах со словом «Верзилы»…

– Да, Бойд, я помню. Продолжай, пожалуйста.

– В общем, я вспоминаю, что кузен Бобби живет, наверное, в получасе езды, в другом городке. Так долго ехать, потому что у него небольшая ферма, где он разводит коров, и дорога к нему ведет грунтовая. Ну, я и подумал – поеду я к кузену Бобби и позвоню от него. Ну и заодно поставлю машину в его сарай, чтобы спасти куриный корм от дождя.

В общем, добрался я наконец до кузена Бобби. Он выходит мне навстречу, и его толстая физиономия от уха до уха расплывается в улыбке. И он рассказывает мне просто невероятную историю.

– Что он тебе рассказал?

– «Черт возьми, Бойд, – говорит он, – я как раз собирался тебе звонить. Я только что ходил смотреть на дальнее поле и увидел твой фургон, припаркованный на краю поля возле старой школы – как раз под ивой. Почему ты его там оставил?» Я ему не поверил, пока он меня туда не привел. И, черт побери, мистер Лиу, я действительно вижу свой бордовый фургон. Даже номера все те же. Я сказал Бобби, что нам надо уйти очень медленно и осторожно, чтобы нас никто не заметил. Именно так мы и поступили. Два здоровых взрослых мужика пятились через все пастбище. И сейчас мы сидим в кухне кузена Бобби. Нас трясет, мистер Лиу. Пробирает до самых костей. У Бобби имеется пара ружьишек, так что, если хотите, мы можем сами обо всем позаботиться. Местным ребятам мы еще не звонили, потому что мы хотим сделать то, что нужно вам, мистер Лиу.

– Сидите и никуда не высовывайтесь. Дайте мне ваш адрес. Я с этим разберусь. Мы сейчас приедем. Ждите нас на кухне Бобби.

Этот чертов подозреваемый прогуливался, делая покупки, как будто он ничего не опасался и спешить ему было некуда, как будто бы он располагал украденным временем. Теперь мы можем узнать обо всех покупках, которые он сделал в хозяйственном магазине и аптеке, и получить все видеозаписи из этих мест, а возможно, и из других тоже. Теперь у нас был его фургон, и я практически не сомневался в том, что он скрывается в здании старой школы, которую так походя упомянул Бойд. Фактически мы могли взять его на месте преступления. Во всяком случае, я так думал.