Со временем Марк Ричардсон понял, в чем была причина той истерики Марджери, когда она едва не прыгнула с крыши. «Ее жизнь превратилась в сплошную череду трансов и мучительного контроля: вся эта проволока, гипс, кабинки и разнообразная аппаратура. Было в этом какое-то рабство, а доктор Крэндон в каком-то смысле оказался ее надзирателем. Но теперь я понимаю, что мы все были виноваты в ее состоянии – даже Уолтер». В 1920-е гости часто говорили, что Марджери выглядит моложе своих лет. К 1930-м по крайней мере один журналист написал, что Маржери сильно состарилась, хотя мужчины все еще не могли устоять перед ее чарами, да и она испытывала к ним влечение. Джеймс Уобенсмит, адвокат великого Терстона, утверждал, что на одном сеансе она взяла его за руку и направила его пальцы к своей промежности.

Однажды вечером, в декабре 1932 года, Марджери принимала в гостях секретаршу Принса Элеанор Хоффман, обещавшую, что ничего не расскажет начальнику об их общении. После ужина, сопровождавшегося обильной выпивкой, Марджери многое поведала ей – пусть и не о медиумизме. В разговоре она упомянула, что знает о своей репутации обольстительницы, но хотела подчеркнуть, что все слухи о ней и Берде – ложь. Он был «омерзителен, из тех людей, после ухода которых хочется вымыть все в доме». Вспоминая ночь, когда он снял проститутку и отвел ее в бар в гостинице, Мина сказала:

– Эта девица сидела у Берда на коленях, уже на все готовая, вот какая это была девица.

Марджери испытывала только отвращение к исследователю, который попытался привести эту проститутку к ней домой.

А вот когда она заговорила о Кэрри, ее черты смягчились. Мина вспоминала, каким он был красавчиком и как вместе им было весело. Но затем она помрачнела, рассказывая о слухах о Рое. Она знала, что люди судачили о нем и сиротах.

В другой вечер, проведенный с Элеанор, она опять вернулась в разговоре к детям, приезжавшим на Лайм-стрит:

– У одного мальчика были аденоиды, и бедняжку пришлось прооперировать. Рой проводил операцию дома, и потом «малыш сел в кровати, посмотрел на себя в зеркало и сказал: «Где же красота? Я теперь некрасивый» – и Джон заверил его, что все в порядке, он и сам выглядит так же.

Когда мальчика отослали обратно в Англию, «люди начали спрашивать, куда он пропал, и сам премьер-министр Англии прислал нам телеграмму с требованием объясниться, – сетовала Марджери. – Вы представляете, даже ходили слухи, что доктор Крэндон проводит дома незаконные операции на маленьких детях и убивает их».

Потом беседа зашла о последних материализациях Уолтера: призрак создавал слепки с отпечатками пальцев тех, кто уже покинул этот мир, и тех, кому только предстояло родиться. Показав Элеанор слепки, Марджери убрала их в шкаф и вернулась с альбомом, «полным снимков маленьких детей, на самом деле очень милых».

– Все эти малыши появились на свет, когда доктор Крэндон провел их матерям кесарево сечение, – объяснила Мина. – Правда, они чудесные? Все кесарята.

В альбоме были десятки фотографий маленьких мальчиков и девочек.

Другой близкой подругой Марджери стала Эйлин Гарретт – самый одаренный медиум из тех, с кем общались Крэндоны. Гарретт была ирландкой и приехала в Америку погостить. Она не была физическим медиумом, как Марджери, а передавала сообщения из потустороннего мира. Исследователи изучали ее особенности экстрасенсорного восприятия, как в случае Марджери изучали эктоплазматические феномены, и оба медиума, по сути, проводили сеансы для одних и тех же ученых и дознавателей.

В ноябре 1931 года, услышав о приезде Эйлин в Нью-Йорк, Марджери и сама отправилась туда, чтобы наконец-то встретиться с ирландским медиумом. Прибыв в дом Джеймса Гислопа, где располагалось одно из отделений Американского общества психических исследований, она посетила сеанс Эйлин, скрыв от ясновидящей свое имя. Но тем не менее Эйлин назвала ее «сильным медиумом», а затем призвала дух «веселого молодого человека», в котором Марджери узнала Уолтера, потому что он назвал ее «малышка». Еще Эйлин верно назвала кличку пса, который был у Марджери в детстве, – Виктор. Говоря через Гарретт, Уолтер сказал: «Малышка, ты, конечно, старая плутовка, но и без меня тут не обошлось». По сути, эти слова отражали мнение Эйлин о Марджери.

Много лет спустя Гарретт говорила, что миссис Крэндон была, «вероятно, самой очаровательной женщиной из всех, кого я знала», и было «в ее глазах, ее манере поведения что-то такое, что сразу наводило на мысли о медиумизме». Еще Эйлин созналась, что Марджери в отчаянии предложила ей работать вместе, мошенничая. «Вот почему я всегда считала, что медиумам опасно добиваться славы. Медиумизм миссис Крэндон был уничтожен славой. Ей не нужны были деньги: денег у нее хватало, ее муж был хирургом. Она стала величайшим физическим медиумом, вся Америка с ума по ней сходила, и ей, конечно, приходилось соответствовать. Да, она вызывала странные звуки, она была экстрасенсом… Такая красавица – весь мир парапсихологических исследований лежал у ее ног. И тут началось мошенничество. Не из-за денег, а из-за вмешательства прессы и ее гордыни. Она словно не могла позволить себе ошибку. Дингуолл был у ее ног, как и все они. Принс, Каррингтон… Все они».

На самом деле – не все.

В 1934 году Уолтер Принс получил отчет, в котором говорилось, что отпечатки призрака Уолтера, которые Марджери материализовывала с 1926 года, полностью совпадали с отпечатками одного из членов клуба «Абак», и этот человек до сих пор был жив и здоров.

Много лет назад ее друг, доктор Фредерик Колдуэлл, стоматолог по специальности, предположил, что зубной воск идеально подойдет для получения слепков астральной руки Уолтера. В доказательство он дал ей воск со своими отпечатками пальцев. Очевидно, Марджери сохранила их и много раз на сеансах выдавала за отпечатки Уолтера. Даже самые заядлые ее сторонники не стерпели такого разоблачения. «Похоже, крысы бегут с корабля», – заявил Принс после публикации этого отчета, предоставленного ему Э. Э. Дадли, бывшим дознавателем Американского общества психических исследований и поклонником Марджери. После этого последнего разоблачения репутация Марджери была полностью уничтожена.

Вскоре смерть забрала и Принса.

Хотя доктор Крэндон еще десять лет назад говорил, что Принс умирает от болезни сердца, упрямый исследователь хотел пережить если не саму миссис Крэндон, то хотя бы ее медиумизм. Через два дня после публикации ее разоблачения в его журнале Принс скончался от своих многочисленных заболеваний. «Я ни на мгновение не поверил, что способности Марджери подлинны», – говорил он. Однако в связи с влиятельностью ее покровителей Марджери оставалась главным испытуемым Американского общества психических исследований целое десятилетие. В 1931 году президентом Общества стал Уильям Баттон – преуспевающий нью-йоркский юрист и ревностный защитник ее способностей. Ему было уже пятьдесят девять лет, и он был женат, тем не менее у них завязался страстный роман с Марджери, и они долгое время жили вместе в гостинице «Плаза». «Уж кто бы говорил», – подумали многие, когда по этому поводу высказался Хиуорд Каррингтон: «Баттон настолько увлечен Марджери, что полностью утратил какую-либо беспристрастность и даже позабыл о приличиях… Впервые в истории Обществом психических исследований помыкает медиум!»

Время от времени Марджери все еще упоминалась в газетах, но это приносило ей лишь дурную славу. Так, ее медиумизм исследовали инженеры из компании «Белл Лабс», основанной Александром Беллом. Они хотели определить, не может ли медиумизм быть надежным способом передавать сообщения, и, хотя исследование было совсем коротким, они установили, что «медиумы не заменят телефоны в ближайшем будущем». Затем, в январе 1934 года, Марджери стала первым медиумом, передавшим голос призрака по радио: радиостанция WBZ транслировала призрака Уолтера, с шотландским акцентом исполняющего песню эдинбургского комика Гарри Лодера «Путь в сумерках».

– Мне пора. Прощайте, – прошептал Уолтер напоследок.

В последний раз способности Марджери привлекли общенациональное внимание в феврале 1938 года, когда в «Таймс» вышла статья о новых экспериментах Джозефа Райна. Изучая телепатию, ученый пригласил Эйлин Гарретт и других медиумов, и Марджери верно угадала масть и достоинство девятнадцати из двадцати карт, вытянутых из колоды так, чтобы она не видела их лицевую сторону.

Некоторые предсказывали, что брак Крэндонов распадется, как только с медиумизмом Мины будет покончено. Но, несмотря на то что супруги жили раздельно, они поддерживали близкие отношения до самого конца. Марджери была в ужасе, когда двадцать второго декабря Рой внезапно упал на крыльце их дома и сломал тазобедренный сустав. Через пять дней он умер – в возрасте шестидесяти шести лет. Врачи диагностировали у него бронхиальную пневмонию. Похоже, после его смерти Марджери так и не оправилась. На церемонии, ничуть не похожей на прощание с сэром Артуром, кремированные останки доктора похоронили на кладбище Вудлон.

Если раньше дом на Лайм-стрит был местом веселых вечеринок и общения с духами, то теперь он превратился, как писали репортеры, в «тихое и мрачное жилище», где Марджери «скорбела». В интервью Марджери сказала журналистам, что состояние Роя ухудшалось последние два года и в это время супруги забросили свое увлечение исследованием паранормальных явлений. Удивительно, но она заявила: «Я не планирую предпринимать попытки связаться с ним в загробной жизни».

Доктор Крэндон умер, так и не обретя славу Галилея парапсихологии, как он всегда мечтал. В последние годы жизни он был главой хирургического отделения и завоевал восхищение и уважение многих коллег-врачей. Многие родные, в частности сестра Лора, обожали его. Исследователи-спиритуалисты, такие как Марк Ричардсон, восхваляли его «отвагу и решимость». Но даже до его увлечения паранормальными явлениями репутация доктора Крэндона была подмочена. Его первые два брака были сущим кошмаром, а Марджери, его третью жену, подозревали в браке по расчету: мол, она вышла за этого состоятельного джентльмена с Бикон-Хилл, поскольку просто хотела, чтобы ее сын поступил в Гарвард.

После Эндовера Джон Крэндон действительно поступил в Гарвард и потом стал врачом, как и отчим. Последовав примеру Роя, он занял должность хирурга в Бостонской городской больнице, где принимал участие в опасных и изнурительных экспериментах. Ставя опыты на самом себе, он наносил себе ранения и вызывал у себя цингу, чтобы доказать фармакологическую эффективность витамина С. Ему удалось добиться значительных успехов на поприще медицины, но при этом он постоянно страдал от невротической тревоги и чувствовал себя несчастным. Джон женился, у него было двое детей, но даже с близкими он почти никогда не говорил о паранормальных явлениях, так пугавших его в детстве. Не обсуждал он и Марджери – только сказал как-то, что часть ее способностей «были подлинными, особенно в ранние годы». Роя он называл «щедрым человеком» и «хорошим отцом»: мол, он «никогда не считал его мерзавцем», хотя «в каждом из нас есть что-то психопатическое».

Невзирая на весь агностицизм и научный стиль мышления, Рой стал ярым диссидентом, выступавшим против материализма (хоть он и наслаждался миром вещного) и религии (хоть и стал одним из лидеров спиритуалистов). «Исследования паранормальных явлений связаны с религией не больше, чем гольф», – однажды заметил он, при этом продолжая уговаривать всех в истинности спиритуализма как веры и выставляя его этаким лекарством от агностицизма. Рой был противоречивой натурой – как, впрочем, и многие исследователи, искавшие доказательства загробной жизни. Они будто не могли решить наконец, мистики они или ученые.

Гарвардские психологи предполагали, что увлечение Роя спиритуализмом было реакцией на его пуританское воспитание. Но его радикальные взгляды и эксперименты со сверхъестественным показывали, что он многое унаследовал от своих предков.

Ему так и не удалось примирить собственный рационализм и семейные традиции: его отец был пастором, дед – спиритическим целителем, а предки-паломники искали рай, не испорченный аморальностью и материализмом. Когда те паломники прибыли сюда и построили великолепный город на холмах, они привезли с собой и свои суеверия. И когда их рай на земле так и не был создан и жители новых поселений страдали от мора и голода, они начали рассматривать Новый Свет как землю, где всем правят какие-то оккультные силы.