«В те дни жизнь уподобилась состязанию в беге из “Алисы в Стране чудес”: какое бы место ты ни занял, приз все равно был тебе обеспечен», – писал Ф. Скотт Фицджеральд. И не важно, за что обещали приз в соревновании – за ум, отвагу или ловкость. Была установлена награда за победу в состязании в трансатлантических перелетах – и вскоре, казалось, каждый пилот, начиная от бывших военных летчиков и заканчивая пилотами почтовых самолетов, устремился к берегам Европы. Авиаторы и их летательные аппараты не сходили с первых полос газет. Журнал Орсона Дезе Мунна «В мире науки» проспонсировал это состязание. Но публика жаждала зрелищ в духе карнавала, и эту жажду утоляла бульварная пресса. Появились награды за выносливость – и стали популярны танцевальные марафоны, на которых американцы теряли сознание, сжимая партнера по танцу в объятиях. Моралисты били тревогу: мол, страна катится в преисподнюю. Появились конкурсы красоты – и прелестницы в плотных купальных костюмах украсили ротогравюрные страницы газет Уильяма Рэндольфа Херста.

В своем кабинете в небоскребе Вулворт в Нью-Йорке Орсон Мунн занимался куда более респектабельным изданием и не хотел иметь ничего общего со всей этой безвкусицей. Впрочем, он нисколько не оскорбился, когда в Америке был проведен первый национальный конкурс красоты, на котором девушки-подростки дефилировали перед конферансье, выступавшим под псевдонимом Царь Нептун, в окружении переодетых нубийскими рабами ассистентов. На променаде в Атлантик-Сити собралась толпа зрителей в сто тысяч человек: они пришли поглазеть на коронацию первой Мисс Америка – лучащейся от счастья шестнадцатилетней девушки из Вашингтона. Увидев лицо красавицы в газете, Мунн подумал, что она очень похожа на актрису Мэри Пикфорд, с которой он познакомился на одном театральном бенефисе еще во время войны. Нью-Йоркский светский лев, он часто посещал приемы. Его работа предполагала обсуждение и изучение таких вопросов, как радиоволны Маркони, огневая мощь новейшего линкора и двенадцатицилиндровый двигатель автомобиля. Но в то же время Мунн любил румбу и проводил вечера в клубах в центре города. Высокий, худощавый, уже седой, он был в центре внимания как в научных, так и светских кругах. Его друзьями были Томас Эдисон и Гарри Гудини, и он говорил на языке обоих их миров.

Призы вручались и за выигрыш в научных конкурсах. Даже наиболее значимые новые открытия в физике показались не столь уж возвышенными, когда Джеймс Малкольм Берд, редактор журнала «В мире науки», в 1920 году обещал награду тому, кто сможет лучше всех объяснить стране открытие Альберта Эйнштейна и значение его теории. Не предполагалось, что этот конкурс станет столь значимым событием, но в связи с небывалым интересом людей к последним событиям в сфере науки конкурс Берда вызвал существенный резонанс. За победу обещали приз в размере пяти тысяч долларов – в те времена это была крупная сумма, куда больше, чем иные денежные награды за достижения в науке, за исключением разве что Нобелевской премии.

Два года спустя Берд заинтересовался одним из наиболее скандальных направлений науки – исследованием паранормальных явлений. Когда-то Берд преподавал математику в Колумбийском университете и славился своим критическим восприятием реальности. Худощавый, с орлиным носом, внешне он напоминал Шерлока Холмса, особенно когда надевал кэпи. Но он походил на знаменитого сыщика не только внешне. У него был очень острый ум. От его внимания не укрылся общественный резонанс, вызванный лекциями двух англичан – Лоджа и Дойла. Удивительный парадокс: во времена технологического прорыва людей так интересовали призраки. «В атмосфере Америки больше электричества, чем в любой другой стране, и потому тут так много духов», – провозгласил сэр Артур в Вашингтоне. Он утверждал, что электрическое поле приманивает призраков.

Обещали награду и за духов. Друг Гудини Джозеф Ринн, богатый импресарио иллюзионистов и разоблачитель медиумов, предлагал выплатить крупную сумму наличными, если сэр Оливер Лодж в его присутствии сможет призвать дух Раймонда или какого-то иного призрака. Некоторое время спустя он бросил такой же вызов сэру Артуру Конан Дойлу. Но увлеченные оккультизмом аристократы не собирались участвовать в каких-то унизительных состязаниях. Они заявили, что духов звонкой монетой не призовешь. Автор передовицы в «Бостон Глоуб» поддержал Дойла и Лоджа: «Если существует мир духов, с которым могут вступить в контакт жители Земли, то дверь в тот мир не открыть золотым ключом по той простой причине, что не та это дверь». Но Орсон Мунн не был согласен с этой точкой зрения. Он был уверен, что в современном мире золотой ключ подойдет к любой двери.

Сэр Артур в своих поисках стремился к бессмертию, а не к денежной выгоде. Не отвлекаясь на несерьезные конкурсы, он собирал полные залы в Нью-Йорке: семь его выступлений прошли с аншлагами, побив рекорд сэра Оливера в шесть выступлений. Он пылко проповедовал свои убеждения.

– За свои лекции я не беру ни шиллинга, чтобы меня не обвиняли в материальной заинтересованности, – заявил Дойл толпе в три тысячи человек, собравшихся послушать его в Дейтоне, штат Огайо. – Подходите к этому как к религии или оставьте спиритуализм в покое.

Хотя все меньше людей посещали церкви, взлет спиритуализма, вызванный сэром Артуром, породил волну религиозного фундаментализма в Америке: перед людьми встал выбор между христианским раем и Страной лета. Ведущей христианской проповедницей того времени была Эйми Сэмпл Макферсон, «сестра Эйми», хрупкая темноволосая женщина, колесившая на своем паккарде – «машине для богослужений» – по районам на юге и среднем западе США, так называемому «библейскому поясу», с проповедями о вреде танцполов и оккультизма. Она сбрасывала листовки со Словом Христовым с борта самолета, пролетая над общинами, где уже прочитала проповедь.

Обещали награду и за религию. Кинопродюсер Сесил Де Милль провел опрос зрителей, входивших в кинотеатры: «Какой фильм вам бы хотелось посмотреть?» В интервью «Лос-Анджелес Таймс» Де Милль пообещал крупную сумму в награду за «лучшую идею» киноадаптации. Страна сходила с ума от фильмов, конкурсов и автомобилей. После проведения общенационального конкурса на лучшую киноидею Де Милль понял, что многих еще интересует Священное Писание. Он незамедлительно взялся за воплощение идеи, которая заняла на конкурсе первое место: так Де Милль приступил к съемкам фильма «Десять заповедей». В нем он собирался показать, как расступилось перед Моисеем Красное море – Де Милль считал это удивительнейшим событием в истории.

Тем временем в Нью-Йорке Орсон Мунн еще помнил те дни, когда в небеса взметались церковные шпили, а не небоскребы офисных зданий. Своими башенками и готическими элементами архитектуры Вулворт напоминал ему огромный собор. Да, то был храм промышленности и торговли, и журналисты, занимавшие помещения издания «В мире науки», нисколько не интересовались чудесами религии. В середине ноября 1922 года Мунн встретился с редакторами журнала, включая Малкольма Берда и Остина Лескарбура: они собрались в кабинете редактора, чтобы обсудить недавний вызов, брошенный сэром Артуром Конан Дойлом их журналу. Сэр Артур хотел, чтобы журнал «В мире науки» провел собственное исследование паранормальных феноменов. Поскольку медиумизм был очень противоречивой темой, требовалось мнение авторитетного научного издания.

Нельзя сказать, что Мунн и его журнал отказывались писать о сверхъестественных явлениях. Насколько было известно Дойлу, такие публикации не были редкостью: к тому времени практически в каждом выпуске была статья о том или ином паранормальном явлении. Но обычно в статьях описывалось само явление, например астральная фотография, и подавалось мнение двух экспертов, выражавших кардинально противоположные мнения. Мнение редакции «В мире науки» не афишировали. Сэр Артур намекал, что подобное бездействие неприемлемо – нельзя просто молча наблюдать за происходящим. «Ну же, джентльмены, – уговаривал он. – Вы ведь ничегошеньки не выясните, просто сидя в своих кабинетах в небоскребе, построенном Фрэнком Вулвортом на деньги от розничной продажи!» Дойл призывал «В мире науки» принять непосредственное участие в исследовании такого явления, как спиритические сеансы, и самим оценить проявления тех загадочных сил, которые не мог объяснить законами природы сэр Лодж, часто писавший статьи для журнала Мунна. Сэру Артуру не пришлось долго ждать ответа. «“В мире науки” принимает вызов!» – написал ему Лескарбура.

Сэр Артур даже не подозревал, какой отклик вызовет его письмо. Мунну и его коллегам казалось, что Дойл ставит под сомнение их репутацию беспристрастных исследователей. Они как раз планировали разоблачение доктора Альберта Абрамса, обманувшего столь многих во время популярности теорий о связи электрических полей и здоровья пациента. Берд и Лескарбура собирались написать статью о том, что знаменитый прибор «динамизатор», разработанный Абрамсом для медицинской диагностики, был столь же точным, как доска «уиджа». Талантливые сотрудники журнала считали своим долгом доводить до сведения публики, есть ли научные основания у тех или иных теорий, идущих вразрез с современными научными представлениями. «В мире науки» был не просто очередным журналом – по сути, это была организация, занимавшаяся выведением на чистую воду шарлатанов, позиционировавших себя как гениев. Кроме того, «В мире науки» пытался предугадать путь научного развития, иногда опережая свое время на полвека. В одном из первых выпусков, еще в 1845 году, журнал предсказал изобретение автомобиля. Когда идея аэроплана будоражила разве что умы писателей, журнал предрек появление этого средства передвижения. Работа предшественников Мунна обросла слухами и легендами. Когда общество Таммани-Холл высмеяло журнал за призывы к созданию подземной транспортной системы в Нью-Йорке, которая основывалась бы на идее железной дороги, «В мире науки» заказал постройку туннеля под Бродвеем. Так появилась пневматическая подземная железная дорога, по которой вагон перемещался благодаря пневмотяге. Пневмопуть стал популярным аттракционом, и журнал брал по двадцать пять центов с пассажира за поездку на этом удивительном транспорте. А главное – редакция доказала, что это возможно!

Как и его отец, бывший предыдущим владельцем журнала, Мунн был юристом-патентоведом. Почти семьдесят пять лет три поколения семьи руководили знаменитым патентным бюро, в котором было зарегистрировано почти двести тысяч новых идей и устройств. Много великих изобретателей входило в кабинет оформления патентов, находившийся по соседству с редакцией: Сэмюэл Морзе с его телеграфом, Элиас Хоу с его швейной машинкой, Ричард Гатлинг с его картечницей и Томас Эдисон, запатентовавший в бюро Мунна множество потрясающих изобретений. Именно фирма Мунна видела все эти устройства первыми. Его сотрудники считали своим долгом помочь американцам разобраться в новейших достижениях техники. А теперь им предлагали позабыть о технологическом прогрессе и соединить руки на спиритическом сеансе.

Малкольм Берд вспоминал, что на совещании, посвященном письму Дойла, именно Остин Лескарбура предложил провести соревнование, обещая денежную награду подлинному медиуму, если такого удастся найти. По условиям соревнования медиум должен был доказать существование своих сверхъестественных способностей авторитетной комиссии – выдающимся ученым и умнейшим исследователям паранормального. Лескарбура был инженером-электромехаником по образованию, и зрелищные представления были ему не по душе, он хотел, чтобы журнал провел серьезное научное испытание. Коллеги согласились, но они увидели в этой идее и возможность материальной выгоды. На зов Де Милля откликнулись тридцать пять тысяч участников соревнования. В прошлом конкурсы, объявленные «В мире науки», часто позволяли повысить продажи журнала. А Мунн в это время мечтал об увеличении тиража. Даже по меркам тех лет Орсон был человеком необычайно расточительным. Он занимал роскошный номер в гостинице «Уолдорф-Астория» и владел большим особняком в городе Саутгемптон неподалеку от Нью-Йорка. Однажды семейство Мунн собиралось ехать из Манхэттена в Лонг-Айленд, но опоздало на электричку. Орсон Мунн просто пошел в ближайший магазин автомобилей, приобрел роскошный выставочный автомобиль «Пирс-Эрроу» и с помпой прокатился по мосту Куинсборо. Но Мунн собирался разводиться со своей женой-актрисой: он ушел от нее к молоденькой танцовщице из Буффало. Вскоре ему предстояло выплачивать колоссальные алименты, поэтому финансовый вопрос всерьез его беспокоил. Впрочем, надежда на увеличение тиража была не единственной причиной проводить соревнование экстрасенсов. Компания Мунна во времена его деда и отца заработала славную репутацию, и Орсон надеялся оставить и свой след в истории фирмы благодаря предложенному расследованию. «Идея журнала “В мире науки”, – писал один журналист, – состоит в том, чтобы подтвердить или опровергнуть истинность всех верований спиритуалистов одним простым росчерком пера».

– На основании имеющихся данных, – сказал прессе Лескарбура, – мы не способны прийти к однозначному выводу касательно истинности заявлений экстрасенсов. В попытке прояснить этот вопрос и представить нашим читателям проверенную информацию из первых рук об этом потрясающем направлении исследований мы и проводим это соревнование.

Награда за победу в соревновании составляла пять тысяч долларов. Но «В мире науки» официально постановил, что соискатели премии должны доказать физические, а не ментальные проявления сверхъестественных способностей. «На данный момент нас не интересуют психологические проявления способностей, поскольку они хуже поддаются строгому научному анализу, на котором строится наше исследование, – писал Дойлу Лескарбура. – Кроме того, наша читательская аудитория больше интересуется физическими проявлениями». Другими словами, они не искали экстрасенса, который мог назвать имя любимой кошки, принадлежавшей ныне покойной тетушке человека, который пришел на спиритический сеанс. Журнал искал физических медиумов – экстрасенсов, которых иногда называли некромантами. Такие экстрасенсы якобы могли выделять эктоплазму и при помощи духов заставлять предметы летать по комнате. Редакцию в первую очередь интересовали духи. В «Лос-Анджелес Таймс» писали: «Предлагается награда за пойманное привидение». Приз! Приз!