В апреле на Бродвее состоялась премьера фильма великого Гудини: он выступил продюсером фильма и сыграл в нем главную роль. Сразу после показа фильма «Человек извне» в кинотеатре на Таймс-сквер Гудини давал на сцене представление, посвященное сверхъестественному. Он словно говорил: «Если вас интересуют духи, приходите посмотреть мой фильм!» В рекламном буклете говорилось: «Любая публика воспримет этот фильм как доказательство того, что наши близкие, ушедшие в мир иной, не утрачены навсегда».

Чета Дойл тоже отправилась посмотреть «Человека извне». Фильм начинался с кадра, запечатлевшего страницу Библии с выделенной цитатой из Евангелия от Иоанна, стих 5:28: «Не дивитесь сему; ибо наступает время, в которое все, находящиеся в гробах, услышат глас Сына Божия». По сюжету «Человека извне» мертвый воскресает: Гудини играет исследователя из арктической экспедиции, сто лет пролежавшего замороженным во льду на затерянном корабле. Исследователь воскресает, возвращается в Нью-Йорк и на свадьбе встречает молодую девушку, невесту, которую он считает реинкарнацией своей возлюбленной. Герой пытается расстроить свадьбу и вернуть свою любовь, но ему приходится преодолеть множество препятствий. Вначале он вынужден бежать из психиатрической клиники, куда его поместил жених – зловещий доктор, подвергавший его в клинике пыткам. После этого, выдержав не одно испытание, герой Гудини в конце фильма спасает возлюбленную, очутившуюся в лодке на вершине Ниагарского водопада. Этот трюк Гудини действительно исполнил – над водопадом натянули незаметный на пленке стальной трос. Весь фильм строится на том, что арктического исследователя и его реинкарнировавшую возлюбленную соединяет некая астральная связь. В «Человеке извне» Гудини неожиданным образом воздал должное и сэру Артуру: фильм завершается тем, что герой Гудини читает отрывок из «Жизненно важного послания» – последней книги Дойла о «развитии и бессмертии души». «Человек извне» был попыткой Гудини объединить свои зрелищные трюки и спиритуализм сэра Артура. В еженедельнике «Вэрайети» писали: «Эти две вещи не объединить». Конан Дойл же счел фильм «великолепным, лучшим из лучших».

После завершения фильма оркестр заиграл марш Эдуарда Элгара и на сцене с помпой появился Гудини. Карты исчезали в его руках… и появлялись в разных местах зрительного зала. Он проглотил пригоршню иголок… и затем извлек их изо рта с уже продетой в них ниткой. Он воскликнул: «Прощай, осень!» – и его ассистентка растворилась в воздухе. Затем Гудини продемонстрировал зрителям пустую чашу… и принялся доставать из нее полосы яркого шелка и огромные флаги разных народов. Он выстрелил из пистолета, крикнул: «Здравствуй, лето!» – и девушка опять материализовалась на сцене. Он высвободился из смирительной рубашки, как делал это в фильме. И наконец, в финале представления он вывел на сцену Фанни – живую слониху, которую позаимствовал в цирке братьев Ринглинг… и заставил ее исчезнуть. Сэру Артуру и нескольким другим почетным гостям представления предложили подняться на сцену.

– Фанни! – позвал Конан Дойл.

Но слониху никто так и не смог отыскать.

Хотя Дойл приехал в Америку отнюдь не для развлечения публики, его выступления в Нью-Йорке пользовались даже большей популярностью, чем шоу Гудини. На первые три его лекции в Карнеги-холле собралось небывалое количество зрителей: заняты были не только сидения, люди стояли в проходах и у стен, их набилось столько, насколько позволяли правила пожарной безопасности. Многие женщины приходили на выступления Дойла в трауре или с золотой звездой, приколотой к одежде. На первом выступлении рядом со сценой сидел и Гудини, и Дойлу подумалось тогда, что у его друга ярко-голубые глаза истинного медиума и орлиный нос.

В двубортном синем костюме и очках в золоченой оправе сэр Артур выглядел солидно и внушительно. Он прочно стоял ногами на земле, но мысли его были устремлены к миру иному – миру призраков и фей. Его раскатистый шотландский акцент разносился по залу: писатель рассказывал о том, как чудеса, описанные в «Новом Завете», отвратили его от церкви еще в его бытность студентом медицинского факультета. Но теперь не менее удивительные чудеса вернут скептиков к религии. С улыбкой он напомнил зрителям, что ему кое-что известно о том, как детектив разгадывает загадки. И для него расследование завершилось.

С дрожью в голосе он поведал о появлении своей покойной матери на спиритическом сеансе в Лондоне. «Неужели вы думаете, что кто-то может не узнать лицо собственной матери? Я мог бы поклясться всем, что свято для меня на земле, что я смотрел ей прямо в глаза». Джин Дойл, бывшая свидетелем того знаменательного мига, сидела на сцене рядом с мужем. Он попросил ее подтвердить истинность его слов, и та заверила зрителей, что так все и было. Нужны еще доказательства? Дойл рассказал публике о Кингсли. О его смерти. Об их воссоединении. Он знал голос своего сына. Он умел отличать факты от иллюзии. И он утверждал, что может представить и более материальные доказательства. По словам Дойла, в Англии были медиумы, наделенные даром астральной фотографии. Они могли запечатлеть на снимках мир, который видят только экстрасенсы. Вот оно, доказательство того, что мертвые среди нас, мыслящие и небезучастные!

Внезапно свет погас и началась демонстрация фотографий. На первой был запечатлен призрак женщины, державшей в руке зажженную свечу – якобы этот призрак прошел по комнате в полночь. «Полумрак в зале, жутковатая атмосфера, пугающие снимки и потрясающая искренность сэра Артура, рассказывавшего о существах на этих фотографиях, произвели на зрителей неизгладимое впечатление», – писали в «Геральд». Гудини казалось, что он участвует в спиритическом сеансе на 3500 человек. В зале царила гробовая тишина, только слышалось поскрипывание досок сцены да дыхание Бесс, сидевшей рядом с мужем. Гарри бросило в дрожь, когда на экране один за другим появлялись призраки мертвых мальчиков. На одном из снимков были запечатлены призрачные очертания Кингсли: он ласково улыбался отцу. Когда показали следующую фотографию, несколько человек в зале громко охнули. «На кушетке сидела госпожа Лодж, рядом с ней – миссис Леонард, медиум. И между головами этих двух женщин – призрачные, точно сотканные из тонких нитей, но четко различимые во всех физиогномических подробностях черты мертвого Раймонда». Следующий снимок – чопорная дама сидит в кресле, а рядом парит призрак ее сына. В голове призрака виднеется пулевое ранение, из раны течет кровь.

– Именно так юноша погиб в битве при Ипре, – торжественно заявил сэр Артур.

Гудини подумалось, что такое явление призрака стало слабым утешением для матери погибшего. Впрочем, больше всего его заинтересовала фотография медиума Евы К. Какие-то светящиеся нити тянулись от ее тела к столику, который медиум поднимала с их помощью во время одного из удивительных сеансов. Сэр Артур объяснил зрителям, что эти нити – из ее эктоплазмы. Это вещество таяло, как «снег на солнце», но в затвердевшем состоянии было необычайно прочным. Дойл заявил, что шесть мужчин не смогли опустить тот столик. Глаза Гудини блеснули, но иллюзионист ничего не сказал. Во время спиритических сеансов с Евой К. он ни разу не видел, чтобы она левитировала стол. И ни разу не видел других проявлений потустороннего, отраженных на этих снимках.

Последней фотографией в этой демонстрации был «снимок женщины в трансе, окруженной шестью людьми. Люди казались потрясенными. И неспроста. Из тела медиума восстало светящееся существо; оно, извиваясь, поднималось над ее плечом, как вьется дым над зажженной сигаретой. Существо начало принимать человеческие черты: вскоре показались ноги и тело красивой женщины, затем голова и плечи, пышные распущенные волосы. То была не проекция кинопленки, но если всматриваться в эти дымчатые очертания, то они напоминали кинофильм».

– Вы увидели изображение ангела, – провозгласил сэр Артур. – Вот что это было. Ангел!

Этими фотографиями, запечатлевшими призраков мертвых мальчиков, вьющихся вокруг живых людей, сэр Артур пробудил в обществе интерес к астральным снимкам. На следующий день журналисты «Геральд» взяли интервью у доктора Уолтера Принса, самого уважаемого американского исследователя паранормальных явлений, и спросили его, что он думает об этом феномене. Принса они застали в отеле «Пенсильвания» на чаепитии, организованном Оперным клубом Америки. Программа мероприятия включала музыкальные выступления, дискуссии о психоанализе, изучении человеческой ауры и спиритуализме – и чай с ромовым кексом.

Откладывая себе на тарелку пару кусочков кекса, доктор Принс сообщил журналистам, что большинство снимков, показанных сэром Артуром, были сделаны Уильямом Хоупом. По словам Принса, Хоуп отказался предоставить фотографии для научного изучения, и поэтому доктор сомневался в их подлинности. Второй причиной его недоверия к Хоупу был тот факт, что этот фотограф сам был профессиональным медиумом. Принс полагал, что эффекты, проявившиеся на снимках – результат какого-то мошенничества, наложения кадров или гипнотического внушения. Тем не менее доктор Принс четко заявил свою позицию касательно Конан Дойла: он «глубоко уважает сэра Артура за альтруизм и искреннюю веру в спиритуализм».

Но не все так относились к английскому миссионеру. Мэр Нью-Йорка Джон Гилан в своем нелицеприятном для Дойла выступлении обвинил писателя в попытке мошенничеством заработать деньги. «Судя по всем имеющимся у меня данным, – сказал мэр, – деньги текут к нему рекой и достаются ему столь же просто, как удавалось выпутываться из материальных затруднений выдуманному им сыщику». «Англичанам удалось втянуть нас в ужасную войну, а теперь Дойл прибыл в Америку с “Новым откровением”, призывая на поле боя за умы американцев каждого, самого затрапезного медиума в стране», – предупреждали критики.

Поскольку Гудини сам когда-то выступал со спиритическими сеансами, он знал, как действуют мошенники. В интервью «Таймс» он рассказал, как самозваный медиум может ввести клиентов в самогипноз, как может определить по выражениям их лиц, что он говорит правильные слова, которые соответствуют возможному посланию из мира духов. Еще он сказал, что некоторые ясновидящие, даже действуя сугубо интуитивно, могут «принимать телепатические волны от сознания собеседника» и так создавать впечатление, будто они говорят с мертвыми или пророчат будущее живым. И Гудини настаивал, что, даже если существуют настоящие экстрасенсы, они настраиваются на партнера по спиритическому сеансу, а не на умершего.

В том же интервью он заявил, что еще не повстречал настоящего некроманта.

Когда Говард Терстон – великий Терстон – поднимал свою ассистентку в воздух и при этом ничто не поддерживало ее, когда Гудини выбирался из камеры смертников, откуда еще никому не удавалось сбежать, или не тонул в воде – то была, по словам самих этих иллюзионистов, не настоящая магия. Общество американских фокусников, в котором Гудини был председателем, позиционировало себя как глас разума на фоне «возрождения средневековых суеверий». Это общество подвергало остракизму любого фокусника или иллюзиониста, утверждавшего, что он обладает некими сверхъестественными способностями. Современная наука иллюзий была «естественным врагом спиритуализма и оккультизма». Гудини ставил перед собой задачу – разоблачать самозваных повелительниц тьмы, наживавшихся на горе тех, кто потерял близких.

И тем не менее он часто проводил время с Дойлами, сидел на спиритических сеансах с любимыми медиумами сэра Артура и даже использовал оккультную тематику в своем новом фильме. Быть может, Гудини начал проникаться учением спиритуализма?

Однажды после одного из выступлений сэра Артура Гудини шел вместе с миссис Дойл по боковому коридору Карнеги-холла к гримерке ее мужа. Путь им преградила запертая дверь. Леди Дойл уже повернулась, собираясь уходить, когда Гарри протянул руку и «снял висячий замок, как иной снимает сливу с дерева». Он сделал магический пасс – и замок упал к нему в ладонь, будто под действием магнита. Жена сэра Артура пришла в восторг от этого фокуса. В другой раз во время поездки в такси Гудини показал Дойлам другой трюк – он словно бы оторвал палец от руки, как если бы какая-то невидимая сила его ампутировала. Фокус был настолько реалистичным, что Джин Дойл чуть не потеряла сознание. После этого иллюзионист задумался: как эта супружеская пара сможет преуспеть в поиске подлинных медиумов в Америке, если их так легко впечатлить обычной ловкостью рук? Когда они приехали к Гудини домой, в западную часть Гарлема, Гарри дал сэру Артуру книгу об Айре Дейвенпорте – одном из знаменитых братьев Дейвенпорт, иллюзионистов девятнадцатого века, чьи выступления объединяли спиритизм и фокусы.

В отличие от братьев Дейвенпорт, Гудини ставил перед собой другие цели. Его высвобождение из смирительной рубашки в кинотеатре на Таймс-сквер не требовало приглушенного света, ширмы или занавеси, чтобы скрыть его действия. Он дарил публике более грубое зрелище, позволяя им увидеть мучительную, судорожную борьбу. В его шоу не было попыток продемонстрировать обуздание каких-то паранормальных сил. В отличие от других фокусников, Гудини объяснил, на чем основывается его трюк, и подражатели попытались сравниться с ним в мастерстве. Тогда, во время войны, он повторил этот трюк в куда более мазохистской стилизации – выбрался из смирительной рубашки, когда его подвесили вниз головой на карнизе небоскреба. «Попробуйте-ка превзойти вот это!» – словно говорил он конкурентам.

«Жизненный путь “мастера побега” не устлан лепестками роз», – говорил Гудини. Однажды, высвобождаясь из смирительной рубашки, он серьезно повредил почку. В другой раз, когда он висел на веревке вверх ногами, порывом ветра его ударило о наружный подоконник, и иллюзионист сильно рассек лоб. Но самая серьезная проблема возникла в Окленде, штат Калифорния: веревки, на которых Гудини болтался на подъемном кране, запутались, и фокусника не смогли спустить на землю. Он провисел так почти двадцать минут, и все это время к его голове приливала кровь. К счастью, мойщик окон из соседнего здания бросил ему связку тряпок – как бросают спасательный круг утопающему – и Гудини сумел взобраться по ней в окно. Этот конфуз был запечатлен на фотопленке, поскольку Гудини предлагал в каждом городе, куда приезжал презентовать новый фильм, награду за лучшую съемку его высвобождения из смирительной рубашки в воздухе. Газеты, выступавшие в роли жюри на этом конкурсе, получали сотни фотографий Гудини, извивающегося в воздухе. И ни на одном снимке не было духов.