Он в недоумении окинул зал взглядом. Тот походил на любой ресторанный зал, какие встречаются и на Земле, и за ее пределами, правда, здесь ощущался какой-то военный порядок: столы были выстроены строго по линейке и по большей части пустовали. Стены украшали продолговатые картины с ландшафтами неизвестных планет. В глубине виднелась стеклянная заставленная тарелками с различными блюдами стойка, за которой стояли три официанта. Тинкар подошел к стойке и тут же ощутил себя в привычной обстановке. Взяв поднос, он приблизился к прилавку.

— Новенький? — с улыбкой спросил официант. — Какой город?

— Империа.

— Империа? Нет, не слышал... Его, должно быть, построили после последней ассамблеи. А какой клан? Похож на финна. Нет? Свед? Русски? Норв? Ха! Понял, англ или амер!

— Нет, я с Земли.

Лицо мужчины посуровело.

— Планетянин! Твое место не здесь, улитка! Для обладателей карточек «В» есть свой ресторан!

— Но у меня карточка «А»! Вот она! — Тинкар вытащил из кармана карточку.

Официант схватил ее, недоверчиво изучил.

— Действительно! Стало быть, теперь планетяне говорят на межзвездном!

— Мы сами его и создали, еще во времена Килоса II Славного!

Лицо мужчины исказила гримаса, его товарищи подошли ближе.

— Килоса Славного! Ты хотел сказать: Килоса шелудивого пса, убийцы!

— Я не позволю оскорблять основателя Империи!

— Твоя империя далеко, ползучая тварь! Чем раньше ты ее забудешь, тем будет лучше для тебя!

В разговор вмешался один из стоявших рядом:

— Оставь его, Йорг! Он ничего не знает! Все они так себя ведут вначале, откуда бы ни явились — из Империи ли землян, из Конфедерации или же с какой-нибудь свободной планеты. Все больны себялюбием!

Он обратился к Тинкару:

— Вы хотели поесть, землянин. Выбирайте, платите, ешьте и проваливайте!

Тинкар сдержался. В конце концов, он был обязан жизнью этим людям, пусть даже они считали его поганым животным. Ему следовало выждать, адаптироваться, изучить мир, в который он попал. И лишь потом действовать.

Непритязательный во вкусах — в Гвардии не поощряли гурманства, — он наудачу взял кусок жареного мяса, зеленое желе, странного вида фрукт, заплатил 40 сателларов и уселся за пустой столик. Пища оказалась вкусной и намного превосходила ту, к которой он привык.

За соседним столиком заканчивали обед два молодых человека и темноволосая женщина. Мужчины были в темных коротких туниках, перехваченных в поясе, женщина — в более длинной тунике ярко-красного цвета. Брюнетка с бронзовыми отблесками в волосах, она была очень красива.

— Значит, — говорила она голосом столь громким, что было очевидно: ей совершенно все равно, что ее слышит весь зал, — Тан Экатор, как я поняла, выдал этой улитке карточку «А»? Ну подождите, вот соберется Большой Совет…

— Он имеет на это право, Орена. Ни одна статья хартии не запрещает этого. Все, что ты можешь сделать, так это проголосовать против него, если все еще будешь на борту «Тильзина» через два года.

— Право! Право! У вас на устах только это слово! Текнор оскорбляет нас, выдавая карточку «А», карточку галактианина, планетянину, а вы только и твердите, что он имеет на это право! Ты мне противен, Олиеми, и ты тоже, Дарас!

Она повернулась к Тинкару:

— А ты что об этом думаешь, брат? Как, по-твоему: в каком-нибудь другом городе, а не здесь, на этом вонючем «Тильзине», галактиане стерпели бы подобное оскорбление? Не возмутились бы?

Он не ответил, раздираемый яростью — оттого, что его в очередной раз назвали улиткой — и смущением.

Женщина не отставала:

— И ты — тоже? Откуда ты? Я тебя никогда не видела! Новенький?

Он молчал.

— Что, мпфифи откусили тебе язык? Или, — она вкрадчиво посмотрела ему в глаза, — ты просто боишься высказать собственное мнение?

Тинкар пожал плечами и встал. Ему не стоило ввязываться в ссору, которая его не касалась, хотя косвенно и была вызвана его появлением. Брюнетка вскочила с места, загородила ему дорогу. Лицо ее раскраснелось от гнева.

— Не думай, что тебе удастся смыться! Когда я задаю вопрос, то хочу получить ответ!

— Довольно, Орена, — отрезал один из мужчин. — Закон галактиан…

— Да пошел ты к Рктелю со своим законом! То и дело цитируя его букву, вы забываете его дух!

Тинкар попытался отстранить ее от себя. И тут же получил сильнейшую пощечину.

До этого мгновения он сдерживался изо всех сил, хотя его гордость звездного гвардейца и была уязвлена оскорбительными словами, произнесенными женщиной. Но тут он рассвирепел — не столько от боли, сколько от ярости. Его левая рука дернулась к отсутствующему фульгуратору. И тотчас же непроизвольно сработала правая. Женщина скользнула по столу и рухнула на пол, увлекая за собой пластиковые тарелки и стаканы. Он замер в напряженной позе, ожидая нападения двух мужчин. Тот, что повыше, медленно встал из-за стола.

— Ты с ума сошел, брат? Разве не знаешь, что мужчина никогда не должен бить женщину!

— Она меня…

— Орена несносна, согласен с тобой! Но закон есть закон, и можешь быть уверен, она потребует своего права!

— Своего права? — удивленно переспросил Тинкар.

— Неужели в твоем городе иные обычаи? Здесь вас двоих оставят наедине в Большом Парке. Но у нее будет десять патронов, а у тебя один, и кроме того, одна твоя рука будет привязана к телу!

Какой-то мужчина раздвинул круг любопытных и встал перед Тинкаром. Тот узнал в подошедшем одного из официантов.

— Ну хватит, земная вошь! Мотай отсюда, да побыстрее!

Круг тут же сомкнулся.

— Планетянин?

— Ну да! Тот, которому дали карточку «А»!

— Выбросить его в космос!

— Нет, отправить в экспериментальные клетки!

— В трансформатор материи!

— Дайте Орене воспользоваться своим правом, она еще ни разу не промахнулась!

— Еще бы, всегда стреляет в живот!

У ног мужчин появилась голова с короткими взъерошенными волосами, с синяком под глазом и кровоточащим распухшим носом. Орена вскочила на ноги и застыла перед Тинкаром.

— Ты очень быстр, планетянин! Оставьте нас! Я оскорбила его, не зная, кто он, и получила по заслугам. Ему, по крайней мере, хватает смелости поступать согласно своей натуре.

Она скривилась, сплюнула сгусток крови.

— Но вот бьешь ты слишком сильно! — Брюнетка посмотрела на него с интересом. — Не знаю, может, я все же и воспользуюсь своим правом! Хотя нет! Эти придурки только получат удовольствие от нашей схватки, хотя самим им не хватает мужества поучаствовать в игре! Пошли со мной!

Она схватила Тинкара за руку и потянула за собой.

— Пошли, пошли! Хочу поболтать с тобой в более спокойном, чем это, месте.

Она отвела его в небольшой парк, усадила рядом с собой на скамейку.

— Что ж, это научит меня смотреть на тех, кто сидит рядом, когда я говорю, — произнесла она с задумчивым видом. — А теперь я задам тебе несколько вопросов. Первый такой: почему текнор выдал тебе карточку «А»?

— Текнор?

— Тан Экатор!

— А, ваш командир… — Тинкар переваривал случившееся и никак не мог сосредоточиться.

— Только технический, поэтому его так и называют, — объяснила Орена. — Таков принцип. Чтобы город жил и функционировал, нужен человек, координирующий деятельность всех остальных, всего этого единого целого. Но этим его полномочия и должны ограничиваться.

— Об этом я ничего не знаю. Видел его всего пару минут, часа два назад.

— И что он тебе сказал?

— Ничего такого, что могло бы вас заинтересовать. Посоветовал сходить в библиотеку университета и прочесть книгу некоего Мокора.

— Это меня не удивляет! Книга Мокора словно предназначена для консерваторов. Мы же, авантисты, ее совершенно не ценим. Автору не хватает объективности, к тому же он слишком много внимания уделяет паломникам.

— Если будете продолжать говорить загадками, думаю, я сейчас же отправлюсь читать этого Мокора. Мне надо сориентироваться в вашем обществе, и чем быстрее, тем лучше!

— Я могу тебе помочь. Я довольно-таки долго и усердно изучала историю. Что ты хочешь знать?

— Все!

— А не слишком ли это много? Постараюсь вкратце расставить основные вехи. Не удивляйся, если вначале мой рассказ не будет соответствовать тому, чему тебя учили на Земле. Чем ты там занимался?

— Был лейтенантом имперской Звездной Гвардии.

Она присвистнула.

— Полагаю, мне следует выбирать выражения! Ну да ладно, начнем. В правление Килоса II Убийцы…

— Славного!

— Если будешь перебивать… Итак, в правление Килоса II, Славного Убийцы, жизнь для мало-мальски мыслящего и свободного человека становилась все более и более невозможной. Вскоре после своей коронации он издал ряд законов, ограничивавших исследования и права инженеров, а на самые важные посты назначил знать и рыцарей. Но это было только начало. Многие университеты были закрыты, их профессора депортированы или приговорены к работам в шахтах…

— Но почему они предали Императора?

— Предателем можно быть лишь по отношению к такому государственному устройству, с которым ты согласен. Думаю, ты знаешь, с чего началась династия Клютенидов? С убийства и узурпации власти. Ни народы Земли, ни народы внешних миров никогда не признавали эту династию! Они ее терпели. Но императоры заручились преданностью инженеров, военных и гражданских, истинных предателей, дали им немыслимые привилегии, и любой мятеж стал невозможным. Единственным выходом для тех, кто хотел остаться свободным, стало бегство. Но это было непросто. Два поколения страдали молча, пронося через бесчисленные ужасы факел знания и тайно собирая необходимые материалы. Многие были разоблачены, подвергнуты пыткам, убиты. Но какой смысл входить в детали? Ты найдешь их в любой книге. Должна сказать, что, хотя роль паломников, на мой взгляд, Мокором преувеличена, бегство не удалось бы без их помощи.

— Паломников?

— При Антеоре I, во времена конституционной Империи и за триста лет до Килоса II, один ясновидец по прозвищу Менеон Пророк основал новую религию. Он был священником древней христианской религии, которая…

— Я знаком с христианами. Их и сейчас еще хватает в Империи, но исключительно среди народа.

— Вот как? Менеону однажды было видение. «Если Бог, — говорил он, — позволил людям завоевать космос, значит, это входило в его планы». Пребывание человеческой расы на Земле было, по его словам, испытанием, предназначенным для смывания первородного греха — если ты знаешь, о чем идет речь, то мне это неизвестно. Однажды, гласит это учение, люди встретят Бога в одном из уголков космоса, и эта встреча будет новым началом истории человека. Конечно, я излагаю все это в общих чертах, а значит, частично искажаю смысл. Менеон быстро обзавелся учениками. Странная религия нашла последователей в основном среди богатых торговцев и астронавтов, которые черпали в этой доктрине утешение, когда находились в гнетущем одиночестве в пустоте мироздания. Хотя менеониты никогда не были многочисленны, их могущество быстро возросло. Первые императоры еще не были тем безмозглым и кровожадным зверьем, каким стали их потомки. Они оказали поддержку новому культу, даровали менеонитам множество привилегий, в частности, разрешили вооружать и укреплять свои монастыри, а также наделили их правом предоставления убежища. В каждой межзвездной экспедиции принимали участие один или несколько священников-менеонитов, являвшихся, как правило, еще и прекрасными инженерами. Но все изменилось с приходом Килоса II. Новый император выносил независимый дух монахов не больше, чем, скажем, ученых или художников. Мало-помалу он свел все их привилегии на нет. Его наследники не решились на открытое преследование верующих, ибо монастыри все еще были могущественными. Но желание подчинить их своей воле оставалось, ведь монахи были настроены к Империи откровенно враждебно, частично из моральных соображений, но в основном из-за того, что теперь единственными звездолетами, которым позволялось уходить в космос, были звездолеты Гвардии или торговые суда, на борт которых менеонитам запретили подниматься.

Вот почему монахи заключили с инженерами соглашение. Они дали им приют в своих монастырях, помогли тайно построить звездолеты, а потом, чтобы избавиться от тирании императоров, вместе с ними отправились на поиск свободной планеты.

Подготовка к бегству прошла успешно, и исход состоялся четыреста тридцать два земных года назад. Взлетели 745 звездолетов, унесших 131 000 инженеров, ученых, художников, писателей, просто свободных мужчин и женщин, а также около 12 000 менеонитов, среди которых были как монахи, так и миряне. Гвардия Империи оказалась не готовой к этому старту, вследствие чего всего лишь один звездолет понес незначительные повреждения.

Наши предки нашли девственную планету рядом с одной из звезд созвездия Лебедя и обосновались там. Десять лет они налаживали жизнь. Но едва отстроились первые города, как явились императорские звездолеты. После короткой битвы моему народу вновь пришлось пуститься в бегство. Двадцать пять лет мы провели на другой планете, и снова на нас обрушились императорские прихвостни. Тогда наши предки решили уйти очень далеко и по пути обнаружили первый город, дрейфующий в космосе.

Нам и сейчас не известно, кто его построил. Явно не мпфифи, хотя у них города тоже есть. Летающий город был цел, но покинут, и если машины сохранились в отличном рабочем состоянии, то внутри не нашлось ни единого предмета, а потому мы ничего и не знаем о создателях города. Размеры коридоров, комнат и дверей дают повод для размышлений. Похоже, эти существа мало отличались от нас. Их система освещения свидетельствует о повышенной чувствительности глаза к фиолетовой части спектра. Анализ изотопов радиоактивных металлов позволил установить возраст города — пять тысяч пятьсот лет.

Когда-нибудь тебе наверняка покажут фильм об этой встрече… Город был просторным, принцип работы двигателей оказался вполне понятным, к тому же их легко можно было подвергнуть переделке. Вооружение, по своему качеству и эффективности, также значительно превосходило все то, чем тогда располагали мы или же Империя. Этот город под названием «Встреча» существует до сих пор, хотя лично мне посетить его пока не довелось. Часть беглецов обустроилась в нем, остальные на звездолетах двинулись следом.

Конечно, поначалу мы решили воспользоваться этим космическим городом для того, чтобы добраться до какой-нибудь пригодной для жизни планеты, как можно более отдаленной. Жизнь на борту этого корабля оказалась гораздо более комфортабельной, чем на обычных звездолетах, а пригодная для обитания планета никак не находилась, и мало-помалу люди привыкли к бродячей жизни. Когда планету все же отыскали, беглецы решили, что она станет базой для строительства новых городов.

С тех пор население, разумеется, увеличилось, возникли другие города, и сегодня у нас их уже около сотни. Все они скитаются в космосе, а Авенир, наша планета, где сосредоточены базы и заводы, дает нам приют лишь тогда, когда мы в нем нуждаемся. Мы вступили в контакт с различными мыслящими расами и несколькими планетами, заселенными людьми. Последним повезло больше, чем нам, ибо Империя так и не узнала об их существовании. Когда ты покинул свою страну, она стояла на пороге краха, как нам вчера в полуденных новостях сообщил текнор.

— И вы способны жить вот так, без всяких корней?

— Не только способны, но и не желаем жить иначе. Мы презираем планетян, как ты уже мог убедиться, из-за их привязанности к своим крохотным шарикам и боязни Вселенной, ведь они выходят в космос только на короткое время. Мы же в нем — короли, по своему собственному желанию путешествующие от звезды к звезде, от галактики к галактике.

— Вы были в других галактиках?

— Естественно! Что тебя удивляет?

— Но расстояния… Даже через гиперпространство…

— А что для нас годы путешествий? — рассмеялась Орена. — Наши города обеспечены всем необходимым. Кроме того, мы достигли определенных успехов с тех пор, как наши предки покинули Землю. Они были людьми блестящего ума, и у нас почти все, даже паломники, которые путешествуют с нами, в той или иной мере занимаются исследованиями. Вот уже четыреста лет. Я должна, однако, сказать, что два города, которые отправились исследовать туманность Андромеды, все еще не вернулись.

Тинкар задумался.

— А какова ваша социальная организация?

— Полагаю, тебе она покажется столь же непонятной и невозможной, как и твоя — нам. Быть может, тебе будет легче понять, как организовано наше общество, если ты вспомнишь, что в подавляющем своем большинстве наши предки были инженерами и учеными. А это те человеческие типы, которые любят не только порядок и эффективность, но и независимость. Тебе никогда не доводилось работать в группе ученых?

В его памяти мелькнуло воспоминание о шестимесячной стажировке в центре технического усовершенствования, о спокойной, хотя и наполненной активной деятельностью атмосфере, о какой-то душевной легкости, превозмогающей беспощадную дисциплину, сравнимую лишь с дисциплиной в иных подразделениях Гвардии.

— Словом, наши предки относились к клану ученых. Добавь к этому ужасы многовековой тирании, и ты поймешь, почему мы, галактиане, не имеем политических вождей, довольствуясь лишь текнорами.

— А это разве не одно и то же?

— Ну нет! Власть текнора ограничена лишь нуждами технического обеспечения, как то: руководство городом, оборона в случае нападения, общий план коммерческих отношений с планетянами и в какой-то мере выбор маршрута для города.

— Но кто поддерживает внутренний порядок?

— Мы сами, конечно, кто же еще?

— А если предположить, что некий механик откажется обслуживать двигатель, за который он отвечает, кто заставит его им заниматься?

Орена посмотрела на землянина с удивлением.

— Прежде всего, такая ситуация никогда, или почти никогда, не возникнет. Механик — не сумасшедший, он отлично знает: остановись двигатель, и ему придется страдать в той же мере, что и другим.

— А если он хочет больше зарабатывать? Бастует?

— Он не может зарабатывать больше. У всех галактиан равная зарплата.

— Тогда почему вы были так возмущены тем, что мне выдали карточку «А»?

— Потому, что такую карточку обычно не выдают планетянину, который живет в городе паразитом и нигде не работает!

— Если все получают равную зарплату, то где вознаграждение за инициативу, без которого общество не может процветать?

— Работа, за которую мы получаем эту зарплату, чисто общественная. Она длится два часа в день. Остальное время мы можем творить и таким образом увеличивать свои доходы. Я, к примеру, пишу фантастические романы о событиях, происходящих на разных планетах. Именно для этого я и изучала историю и космологию. Другие занимаются скульптурой, рисуют, изобретают, увлекаются исследованиями. Кроме того, существует торговля внутри города и внешняя торговля с иными мирами.

— Что насчет административной деятельности?

— Это часть общественной работы.

— У вас есть солдаты?

— И да и нет. Профессиональных солдат не существует, но многие из нас обучались военному искусству, необходимому, увы, из-за мпфифи. А! Понимаю: ты, наверное, хочешь вступить в армию? Ее как таковой нет, а даже если бы ее создали, ты не смог бы этого сделать до полной ассимиляции: ты ведь планетянин.

— А планетное происхождение, — обронил он с горечью, — относится к абсолютным порокам, которым нет прощения! Я начинаю понимать чувства простых землян к знати и гвардейцам! В детстве любой ребенок мечтает попасть в гвардейцы, конечно, если он наделен необходимыми качествами. Тогда как я здесь обречен быть паразитом, так ведь?

Она смущенно возразила:

— Никто не мешает тебе заняться творчеством.

— Творчеством? — расхохотался Тинкар. — Меня выдрессировали на уничтожение! Творчеством!.. В одиночку? И чем заниматься? Торговлей? — Он выплюнул это слово с нескрываемым презрением. — Более благородно было бы заняться исследованиями, но мы так и не перешагнули рубежа в сто пятьдесят световых лет, а вы уже отправились в иные галактики! Где та область, в которой вы за двести лет не приобрели знаний? Я молод, силен и могу заниматься тем, что хорошо знаю, а хорошо знаю я воинское дело! По правде говоря, лучше бы вы оставили меня дрейфовать в космосе в этом моем скафандре. Все уже давно было бы решено.

— Неужели вы, планетяне, так низко пали, что даже не можете адаптироваться? — едко заметила Орена. — Сто́ит вас извлечь из железного корсета вашей цивилизации, как вы теряете умение ходить! Когда я увидела тебя в первый раз в полном одиночестве, готовым к бою с враждебной толпой, я подумала: «Наконец-то появилась земная вошь, которая держится человеком!» Неужели я ошиблась? До чего же жалка Гвардия, если она научила тебя сражаться лишь в тесном строю! Неудивительно, что ваша Империя катится в тартарары, если к тирании у вас примешивается еще и трусость!

Она стояла перед ним, дрожащая от гнева, и с вызовом смотрела ему прямо в глаза.

— Я сражался и в одиночку! — выкрикнул он. — Но тогда у меня была цель! А что осталось теперь? Я не выполнил задания, живу вашей милостью без всякой надежды вновь стать человеком! Что произойдет, если ваш город будет разрушен, ваши товарищи окажутся вне досягаемости, ваш…

— Что ж, тогда я доберусь до другого города и продолжу жить, как и прежде, — невозмутимо ответила Орена. — Какое значение имеет железная конструкция вроде «Тильзина»? Я родилась на «Робуре», несколько лет провела на «Суоми», потом на «Франке», «Амере», «Англике», «Ниппо»! И везде чувствовала себя как дома! Мои друзья? Да, конечно, я их люблю, и если бы их убили, постаралась бы отомстить за них. Но разве в других местах нет хороших товарищей? Мне непонятна твоя точка зрения.

— Как и мне — ваша. Скажите, разве это нормально — то и дело менять место жительства?

— Конечно! Почти при каждом таком соединении происходит перемешивание. Одни уходят, другие приходят. Труднее всего специалистам, которыми города вынуждены обмениваться между собой. Но всегда находятся добровольцы.

— А ваше жилье? Ваши вещи? Я еще могу понять, когда дело касается таких людей, как я, солдат, у которых нет ничего своего, но…

— Везде есть пустые квартиры. Что касается вещей, то их мы берем с собой или находим новые.

Он задумчиво потер подбородок.

— Боюсь, мне будет трудно адаптироваться. Были ли кроме меня другие планетяне в ваших городах?

— Редко, но были.

— Что с ними стало?

— Некоторые ассимилировались. Многие умерли. Другие вернулись на свой земной шар во время остановки. Среди последних был и мой отец. Вот почему я ненавижу планетян, и почему в то же время они меня так интересуют.

— Ваш отец был планетянином, а вы их ненавидите?

— А что тут удивительного? — хмыкнула она. — Он прожил с нами шесть лет, адаптировался, а потом предал нас.

— Предать можно лишь то, что ты признал своим…

— Конечно!

— Я признал своей Империю. И если вы меня примете, а я не откажусь, то стану предателем!

— Это не одно и то же, тупица! Был ли у тебя на Земле выбор? Мог ли ты заняться чем-то иным?

Он некоторое время молчал.

— Думаю, нет. Гвардейцев набирают в раннем детстве. Мне было три года, когда меня забрали у родителей. Мой отец…

Перед его глазами мелькнул громадный силуэт. Только и всего, силуэт, и никаких деталей, ни единой черточки лица, которую бы он вспомнил.

— Родителей я едва помню, — пробормотал он с внезапной, его самого удивившей тоской. — Даже не знаю их имен! Холрой, фамилия, которую я ношу, вовсе не моя, ее мне дали для удобства. Мать… Не знаю. Она была светловолосой и улыбалась мне! Ох! Сто́ит ли пытаться оживить воспоминания? Я мог бы встретить родителей на улице и не понять, что это они. Я даже не знаю, к какому классу они принадлежали. Быть может, во время весеннего мятежа я убил своих братьев!

— И это ты называешь цивилизацией? За это ты готов умереть?

— А за что еще? Ничего другого я не знаю, во всяком случае, не знал до встречи с вами.

Он вскочил и принялся расхаживать взад и вперед перед скамейкой, на которой сидела Орена.

— В три года! Что знает трехлетний ребенок? Ничего! Я был в их руках словно кусок глины, из которой можно вылепить что угодно. Сперва была низшая школа: там я научился читать, писать и считать. Правда, совсем в других условиях, нежели остальные дети. С самого начала — железная дисциплина. Потом средняя школа и долгие часы политических занятий!

Он продекламировал:

«На вершине государства стоит Император, который правит и управляет ради всеобщего блага. Его персона священна, никто не имеет права смотреть ему в лицо. На Земле он — воплощение божественного, и слово его есть слово Божье. Ниже стои́т знать…»

Тинкар немного помолчал.

— Я верю, или почти верю, в это. Любой другой образ жизни показался бы мне немыслимым. Однако здесь я вижу вас, вас, потомков ученых-предателей, и я уже начинаю верить, что вам под силу уничтожить Империю, сто́ит вам того захотеть!.. Так вот. С тринадцати лет меня ждала казарма. Лекции, сплошные технические лекции: математика, физика, химия, биология. Нас обучали ремонтировать звездолеты, выживать и сражаться во враждебных мирах. Подъем в пять утра, отбой в половине девятого, в любое время года. И физическая закалка, да еще какая! Бег, прыжки, плавание в ледяной или почти кипящей воде! Метание гранаты, копья, стрельба из пистолета, пулемета, фульгуратора! Обращение с пушками при тридцатиградусном морозе, когда кожа прилипает к стали, когда все руки в крови, которой никак нельзя запачкать тренировочный мундир! И дисциплина, бесчеловечные наказания, вроде стояния на холоде в течение многих суток! Наказания кнутом, лишением пищи, воды, сна, и это еще не самое худшее! Я прошел через все это ради великой славы Империи! А теперь вы хотите, чтобы я согласился с тем, что жил впустую? Как я могу? Я гвардеец и останусь им до самой смерти ради Импе… Снова это слово! Добавьте к этому тренировки в бою, с оружием или без него…

Он посмотрел на свои сжатые кулаки.

— Я могу убить человека, как курицу, одними пальцами! Убивать. Вот что я умею делать лучше всего. Вы не желаете принять меня в свое общество, ведь я планетная вошь, но захотите ли вы принять меня, если я буду сомневаться в том, что смогу стать одним из вас? Слишком многое нас разделяет.

— Возможно, меньше, чем ты полагаешь. В космосе есть цивилизации и похуже твоей. Мпфифи…

— Это еще кто такие?

— Другие. Нелюди. Как и мы, они живут в городах-бродягах. Они грабят наши города, уничтожают в них все. Случается, побеждаем и мы. Но чаще…

Она перечислила несколько названий:

— «Кантон», «Юта», «Испания», «Дрезден», «Рио», «Париж II», «Норг II»… Пропали в космосе. Один раз, в случае с «Римом», мы успели вовремя спасти нескольких уцелевших. Тогда я жила на «Суоми».

— «Суоми», «Рим», «Испания» — ведь все это названия земных городов и стран?

— Да. Иногда, как в случае с «Тильзином», название соответствует нашей базовой планете. «Тильзин» — самый молодой из городов; двадцать четыре года назад он был заселен людьми с «Франка», «Амера», «Суоми» и «Норга I».

Тинкар бросил взгляд на часы и улыбнулся. Они показывали земное время, время, которое здесь ничего не значило.

— Который час?

— Шестнадцать тридцать две. Мы делим сутки на двадцать четыре часа, как на старой планете.

— Для меня это удобно. Благодарю вас за все те сведения, которые вы мне сообщили, и…

Он на мгновение заколебался, ощущая неловкость.

— Прошу прощения за удар кулаком! Я даже не успел подумать, как сработал рефлекс, — только и смог, что смягчить удар. На Земле даже благородная женщина не посмела бы так со мной разговаривать.

Она вытащила из кармана небольшое зеркальце, осмотрела лицо.

— Пустяки! Зубы не выбиты, иначе их пришлось бы вставлять, а это сто́ит немало. Нос немного распух, но за день все пройдет. Чем займемся теперь? Осмотрим город?

— Мне не хотелось бы злоупотреблять вашим временем. У меня есть план и…

— Я уже отработала утром свои два часа на гидропонных плантациях. И теперь совершенно свободна.

— Для той, кто ненавидит планетян…

— Планетяне бывают разные. — Она весело тряхнула головой. — Те, которых я видела до сегодняшнего дня, были жалкими, бесхребетными существами. Ты — другой. И потом, ты меня забавляешь.

Он дернулся, но потом решил рассмеяться.

— Ладно! Ведите меня.

Они пересекли парк, прошли по длинному пустому коридору и оказались на перекрестке, от которого лучами расходились шесть улиц.

— Пойдем по той, что первая справа. Я не могу тебе показать всего, даже я всего не видела, хотя нахожусь на борту уже четыре года. Но после того как ты посетишь наблюдательный пост 32, куда мы направляемся, ты сразу же поймешь, как выглядят все остальные.

Улица тянулась бесконечно, монотонно-печальная в резком свете флуоресцентных ламп. Единственным, что отличало одну металлическую дверь от другой, были номера.

— Жилая зона. Ужасная улица, не правда? — весело щебетала Орена. — Но квартиры за этими дверьми совершенно другие. В коммерческих зонах магазинчики выглядят веселее. Там можно найти товары с любой планеты. Даже с Земли!

— Да ладно!.. — Тинкар посмотрел на спутницу с явным недоверием.

— На ваши аванпосты иногда прилетают контрабандисты из свободных миров, расположенных вне зоны влияния вашей Империи.

Бывший гвардеец тут же вспомнил удививший его когда-то разговор двух старших офицеров, в котором речь шла о звездолетах столь быстрых, что крейсера Гвардии не могли их догнать.

Они нырнули в антигравитационный колодец, сели в небольшой вагончик, и тот быстро доставил их в периферийную зону. На конечной остановке они вошли в дверь, за которой тянулся огромный коридор. По его ровному полу бежали рельсы.

— Периферийный путь 7, — разъяснила молодая женщина. Он входит в систему обороны и позволяет быстро доставлять людей и снаряжение к любой точке корпуса на этой палубе в случае нападения. Сейчас можно пересечь его, поскольку сигнальные огни не горят. Но никогда не переходи при горящих!

Перед ними появилась еще одна дверь. Они вошли внутрь помещения и увидели сидящего за столом мужчину.

— Ваши имена? Ваши карточки? — официальным тоном спросил незнакомец.

— Орена Валох, гидропонист и писательница.

— Тинкар Холрой.

Он на мгновение запнулся, и Орена добавила вместо него:

— Планетянин.

Мужчина нахмурил брови.

— Карточка «А», — продолжила она. — Распоряжение текнора.

— Хорошо. Проходите.

— Наблюдательные посты — это глаза города, — принялась объяснять Орена, — и всегда находятся под охраной, но в мирное время проход к ним открыт.

Пост оказался довольно-таки большим залом, одну из стен которого занимал экран, в этот момент безжизненно-серый. В зале работало пять инженеров, удобно расположившихся в креслах спиной к экрану. Орена обратилась к самому молодому, желтолицему парню с раскосыми глазами.

— Привет, Пеи. Привет, братья. Представляю вам Тинкара Холроя из Звездной Гвардии земной Империи.

Сидящие разом вскочили.

— Планетянин? Да ты с ума сошла! Зачем ты притащила его сюда?

— Карточка «А», приказ текнора!

— Полагаю, Тан знает, что делает, — проговорил китаец. — Привет… — Он поискал забытое слово, потом закончил: — Господин Холрой.

— «Лейтенант» было бы более уместно, но мне все равно. Мне гораздо интереснее посмотреть, как работают ваши наблюдательные посты, чем заниматься вопросами этикета. А почему ваш экран выключен?

Губы китайца расползлись в тонкой улыбке.

— Неужели в земной Гвардии нашли метод наблюдения за гиперпространством? Мы вынырнем через несколько минут.

Тинкар глазами поискал свободное кресло. Переход в гиперпространство и выход из него на земных звездолетах всегда сопровождались неприятными ощущениями.

— Что вы ищете? — поинтересовался китаец.

— Какое-нибудь кресло, или что-то такое, за что можно было бы ухватиться.

— А, вы все еще используете гитроны Кюрсена? — понимающе хохотнул новый знакомый. — Мы давно уже от них отказались! Не бойся, ты ничего не почувствуешь.

— Будь у тебя, планетянин, мозги, ты бы это уже понял. С тех пор как ты на «Тильзине», мы два раза выходили в космос и возвращались обратно, — злорадно заметил другой наблюдатель.

— Ох! Довольно уже! — оборвала его Орена. — Разве он виноват в том, что попал к нам из дикой страны? Лучше покажите, как действует экран, мы уже вынырнули! Хороши наблюдатели, не видят, что зажглась лампочка тревоги!

Мужчины смущенно заняли свои места перед пультом управления, и экран зажегся. Тинкар удивленно вскрикнул. Вокруг сияло множество звезд.

— Центр галактики?

Он вспомнил уроки космографии, которые посещал, когда еще был юным кадетом, и огромную модель Млечного Пути, свисавшую с потолка в холле Военной академии. Он часто мечтал около нее, разглядывая крохотную пурпурную зону, которая представляла собой земную Империю, находившуюся практически на периферии галактики.

— Нет. Шаровое скопление, — откликнулся китаец. Землянин зачарованно смотрел на экран. Справа немыслимо громадная газовая туманность затеняла сверкающим покрывалом целый сектор неба, а слева огромный матовый шарф сливался с бездной, в которую стремглав падал город. Один из мужчин встал и заговорил в микрофон:

— Приближаемся к планетарной системе, которую намерен обследовать текнор.

Мужчина наклонился к стоявшему перед ним аппарату. Тинкар подошел ближе. На маленьком экране пульсировали светящиеся полосы.

— А у вас на флоте есть такое?

— Нет. А что это?

— Анализатор пертурбаций. Каждый раз, когда звездолет входит в гиперпространство или выходит из него, образуются волны Люрсака, мы их засекаем и анализируем с помощью этой аппаратуры. Вот, смотри!

Верхняя полоса замерла. По индикатору побежали ряды цифр.

— Расстояние 300 000 километров. Склонение плюс 30. Восхождение справа — 122. Иная раса или одна из наших. Быть может, мы этого никогда не узнаем.

Тинкар едва не спросил: «Получается, вы не способны отслеживать их в гиперпространстве?», но вовремя вспомнил о кодексе чести гвардейца и промолчал. Ничто в аппаратах, которые он видел перед собой, не походило на локатор.

Раздался звонок.

— Ага! Снова ныряем в гиперпространство. На этот раз вылазка продолжалась недолго. Скорее всего, в этой системе нет ничего интересного, — сказал китаец.

— Уже восемнадцать часов, Тинкар, — озабоченно сказала Орена. — А поскольку я хочу пригласить тебя на ужин, нам пора идти. Всем до свидания!

— До вечера, Орена? — спросил Пеи.

— Нет, сегодня я занята.

Желтолицый помрачнел.

— А, понимаю. Ладно, ты свободный человек.

— Мы все свободны, Пеи!

Орена открыла дверь и посторонилась:

— Входи, Тинкар!

Квартира была маленькой, но меблированной таким образом, что землянину, привыкшему к аскетическим кабинам звездолетов Гвардии, показалось, будто он попал в шикарные апартаменты. На Земле только люди знатного происхождения могли позволить себе иметь столь драгоценные ткани, навощенный столик из настоящего дерева, книги в кожаных переплетах. Несколько светящихся картин, словно окна, прорезали стены. То были ландшафты разных планет. Тинкар замер перед одним из них, бесконечной рыжей равниной, укрытой фиолетовым туманом, за которым угадывались холмы.

— Марс?

— Нет. Какая-то другая планета.

— Эти картины нарисовали вы?

— Я? Конечно же нет!

— Вы их купили? Император отдал бы за них тысячи дилларов!

— Маловероятно, что он когда-либо их увидит! Картины нарисовал Пеи, тот молодой человек, которого мы встретили на наблюдательном посту.

— Да? Скажите, а почему он смотрел на меня так сердито, когда мы уходили? Потому что я планетянин?

Она улыбнулась.

— Ха-ха! И из-за этого. Но в основном из-за того, что сегодня ты ужинаешь со мной вместо него.

— И только? Вы очень странный народ! Тут уж она расхохоталась.

— Ты полагаешь? Покину тебя на какое-то время, чтобы приготовить еду.

Оставшись один, Тинкар осмотрел книги, главным образом по истории. Некоторые из них были на межзвездном, другие на неизвестных языках, а две, очень старые, на английском и французском. Он открыл их: «Краткая история завоевания космоса» Артура Кларка, изданная в Лондоне в 1986 году. Как такое было возможно? Шел лишь 1884 год Империи! Или же этой книге было более двух тысяч лет? Она относилась к первой цивилизации, существовавшей еще до великих катаклизмов! Вторая, за авторством некоего Жана Веранкура, называлась «Обзор колонизации Марса» и была издана в 1995 году в Париже. Чуть менее старая. Он пролистал, решив взять почитать, если такое возможно. Его изрядно удивило то, что задолго до появления Империи люди выходили в космос, хотя и не покидали пределов Солнечной системы.

— Готово, благородный гвардеец! — произнес позади него веселый голос.

Он обернулся и едва не выронил книгу. Орена сняла простую красную тунику, которая была на ней, и теперь ее окутывало длинное невесомое платье из тонкой сверкающей ткани, какой ему не доводилось видеть даже при императорском дворе.

— А вот и меню, — продолжила она, не обратив внимания на его смущение. — Жареный ламир с Сарнака, салат из ростков турмака с Альдебарана IV, гидропонные фрукты, вино с Телефора II.

Он рассмеялся.

— Все это мало что мне говорит! Даже не представляю, что это за сказочные блюда!

— О! Ламир — это такое маленькое животное, турмак — овощ. Что касается Телефора, то это древняя колония людей, возникшая еще до появления твоей Империи, одной из первых. Надеюсь, тамошнее вино тебе понравится.

— Ни разу в жизни не пил вина! Мы пьем воду, или же, в случае необходимости, спирт.

— Что ж, пришло время привыкать к вину. Пойдем.

Стол сверкал серебром и хрусталем. Тинкар уселся в кресло напротив молодой женщины.

— Хочу задать вам вопрос, быть может, глупый, безусловно, грубый, но я должен его задать, чтобы попытаться понять вашу цивилизацию. Вы богаты, Орена? Принадлежите ли вы к высшему классу?

— Сколько раз можно повторять, что у нас нет деления на классы? Богата ли я? Даже не знаю, но расходятся мои книги неплохо. Но к чему этот вопрос?

— Эти ткани, старинные книги, серебро, хрусталь…

— Бедный варвар! Да, мое платье сто́ит довольно дорого. А все остальное… Все остальное доступно любому, у кого есть карточка «А». Серебряные вилки — потому что это красиво, хрустальные бокалы — потому что их сделать столь же просто, как и обычное стекло, а прекрасные ткани продаются нам по весу железа; его слишком мало у велинзи, которые занимаются ткачеством! В этом весь секрет торговли, Тинкар: доставить товар туда, где он редок, из мест, где ты его приобретаешь по низкой цене. Что же касается картин, то, как я уже говорила, это подарок Пеи.

— Кто он, этот Пеи?

— Инженер связи и художник.

— Один из ваших друзей?

— Если бы он им не был, то не подарил бы мне пять своих полотен! Обычно он их продает по пятьсот стелларов за штуку!

— Император заплатил бы в сто раз больше!

Он на мгновение представил себе, как возвращается на Землю с десятком таких картин. Их продажа позволила бы ему оплатить экзамены для вступления в класс знати. И тогда — конец тяжкой доли солдата! Его будущим детям уже не пришлось бы опасаться строгости законов и несправедливости администраторов. Быть может, он сумел бы создать семью… Он тряхнул головой: доведется ли ему снова увидеть Землю?

— Ты не пьешь, Тинкар? Не нравится телефорское вино?

— Нравится. Все чудесно, Орена, и кажется мне нереальным. Утром я проснулся, ожидая, что мои спасители будут обращаться со мной как с пленником, думая, что мне придется провести остаток дней в мрачной стальной камере без малейших надежд на освобождение. Вчера — не далее чем вчера! — я падал в космосе, ожидая смерти. Четыре дня назад я получил из рук военного министра секретный приказ для флота! А сегодня вечером ужинаю с очень красивой женщиной, чувствую себя и богачом, и парией! Я свободен, но заблудился в дебрях чуждой цивилизации, которая, сам уж не знаю почему, терпит и кормит меня, словно я безвредный паразит! А та, которая угощает меня этим чудесным ужином, презирает планетян и получила от меня удар кулаком! Я не понимаю, что происходит. И все еще не могу поверить в свою безопасность. На Земле политическая полиция обожает жестокую игру — пленнику сообщают, что тот свободен, а в тот момент, когда он выходит за ворота концлагеря, его казнят выстрелом из фульгуратора в спину. Бывали случаи, когда реально освобожденные люди не решались выйти за ворота и стояли перед ними целыми сутками, пока голод и усталость не вынуждали их рискнуть! Неужели и вы играете со мной в подобную игру? Если да, то это постыдная игра! Я — солдат, и если уж меня должны убить, то пусть стреляют в лицо!

— Не сравнивай галактиан с планетными вшами, Тинкар! У нас немало недостатков и даже пороков! Мы отнюдь не святые и даже не паломники! Но вот чего у нас нет, так это привычки бросать в тюрьму или убивать человека, виновного только в том, что он отличается от нас! Особой дружбы от Звездного народа не жди. Для большинства из нас ты просто планетный червь и останешься таковым надолго, если не навсегда. Безусловно, найдутся и такие, которые попытаются убить тебя, но это случится по личным мотивам, и вызов тебе бросят в лицо! Убийство у нас наказывается лишь одним способом: изгнанием в космос без скафандра. Быть может, однажды ты сможешь стать одним из нас, как было с моим отцом. Надеюсь, ты лучше распорядишься этим даром, а не вернешься, как он, в свое болото.

— Я здесь сегодня вечером из-за вашего отца?

— Частично. Я увидела, что ты одинок, и подумала: каково ему было здесь в течение шести лет, пока он пытался приспособиться? И кроме того, я уже говорила — ты меня забавляешь. Но хватит об этом... Ты любишь музыку?

— Да, даже играю на флейте. У гвардейцев поощряют все, что может скрасить монотонную жизнь на борту крейсеров.

— У меня есть прекрасные записи, тебе, вероятно, не известные, так как написана эта музыка была задолго до наступления космической эры. Мы их обнаружили в старых колониях, вроде Телефора или Германии. Ты слушал когда-нибудь Бетховена?

— Нет.

Она склонилась над аппаратом, вставила тонкую магнитную ленту.

— Тебе это должно понравиться: концерт номер пять, называется: «Для императора». Императора доисторического, конечно же, или почти.

…Тинкар медленно выплыл из грез, в которые его погрузило потрясающее искусство людей, исчезнувших много веков назад.

— Это было великолепно, Орена. Наши современные музыканты, кроме, быть может, Мерлина, и в подметки не годятся старым мастерам. Но уже поздно, и мне пора. Я ведь даже не знаю, где находится моя квартира.

— Как, ты еще ее не занял? Но тогда она пуста! Тебе следовало купить все необходимое. А так, ты пока что не можешь туда пойти!

Она хитро улыбнулась.

— Но если согласишься остаться у меня на ночь, я смогу тебе гарантировать, что никто в нашей цивилизации не почувствует себя оскорбленным.