Глава 9
ЗАПАДНЯ
Обед, предложенный лордом Джеймсом своим гостям, был самый блестящий и самый веселый из всех, которые когда-либо бывали на его вилле.
Английская кухня была представлена огромными бифштексами и пудингами, а кухня малайская – рагу из туканов, гигантскими устрицами из Сингапура, нежными побегами бамбука, вкус которого напоминал европейскую спаржу, и изобилием изысканных фруктов, которым все воздали хвалу.
Нет необходимости говорить, что все это заливалось множеством бутылок вина, джина, бренди и виски, вследствие чего без конца повторялись тосты в честь ставшего героем дня Сандокана и прекрасной Марианны, единственной дамы за столом.
За чаем беседа оживилась, говорили о тиграх, об охоте, о пиратах, о кораблях. И только морской офицер сидел молча и, казалось, был занят единственно изучением Сандокана, ни на мгновение не отрывая от него взгляда, не пропуская ни одного его слова, ни одного жеста.
Внезапно, обращаясь к Сандокану, который говорил в этот момент о пиратстве, он резко спросил его:
– Извините, князь, а давно вы приехали на Лабуан?
– Я здесь двадцать дней, сударь, – отвечал Тигр.
– Но отчего не видно вашего корабля у Виктории?
– Потому что пираты похитили мои праос.
– Пираты!.. Значит, на вас напали пираты? Но где?
– Вблизи Ромадес.
– Когда?
– За несколько часов до моего появления на этих берегах.
– Вы, по-видимому, ошибаетесь, князь. Как раз в эти дни наш крейсер плавал в тех местах, но ни один пушечный выстрел не донесся до нас.
– Наверное, ветер дул не в вашу сторону, – отвечал Сандокан, который начинал уже настораживаться, не зная, куда клонит офицер.
– Но как вы добрались сюда?
– Вплавь.
– А вы не видели сражения между двумя пиратскими кораблями, которые привел сюда Тигр Малайзии, и нашим крейсером?
– Нет.
– Это странно.
– Сударь, вам, кажется, внушают сомнения мои слова? – спросил Сандокан, вставая на ноги.
– Боже меня упаси, князь, – отвечал офицер с легкой иронией.
– Дорогой Вильям, – вмешался лорд Джеймс, – прошу вас не заводить споры в моем доме.
– Простите, милорд, у меня не было такого намерения, – ответил офицер с полупоклоном.
– Не будем спорить о пустяках. Отведайте-ка лучше этого замечательного виски и выйдем на воздух, в парк.
Собравшиеся в последний раз оказали честь угощению хлебосольного хозяина, затем все встали и спустились в парк в сопровождении Сандокана и леди.
– Господа, – сказал лорд Джеймс, – надеюсь, вы вскоре снова приедете навестить меня.
– Будьте уверены, – дружно сказали охотники.
– И, надеемся, в следующий раз фортуна будет более благосклонна к вам, баронет Вильям, – добавил он, обращаясь к офицеру.
– Я буду целиться лучше, – отвечал тот, бросая на Сандокана гневный взгляд. – Разрешите еще одно слово, милорд.
– Хоть два, дорогой.
Офицер прошептал ему на ухо несколько слов, которых никто не мог слышать.
– Хорошо, – кивнул ему лорд. – А сейчас доброй ночи, друзья, и пусть Бог оградит вас от недобрых встреч.
Охотники сели на лошадей и галопом выехали из парка.
Сандокан попрощался с лордом, который неожиданно помрачнел и, казалось, впал в дурное настроение, страстно пожал руку молодой девушке и тоже удалился в свою комнату.
Но он не лег спать, а принялся ходить из угла в угол, объятый сильным волнением. Смутное беспокойство отражалось на его лице, а руки нервно теребили рукоятку крисса.
Он думал о том допросе, которому подверг его морской офицер, возможно, готовивший ему западню. Кто этот офицер? Что толкнуло его на этот допрос? Не был ли он на палубе крейсера в ту кровавую ночь?.. Может быть, в этот самый момент против него что-то замышляется?
– А, – сказал он себе наконец, – если против меня и замышляется что-нибудь, я смогу найти выход из положения. Не мне бояться этих англичан, которых я немало отправил на тот свет с моими тигрятами. Отдохнем, а завтра посмотрим, что предпринять.
Он бросился на постель, не раздеваясь, положил рядом свой крисс и заснул очень крепко, а пробудился лишь после полудня, когда солнце ярко светило в открытые окна.
Он позвал слугу и спросил, где лорд Джеймс, но ему ответили, что тот сел на лошадь еще до зари и отправился в Викторию.
Эта новость слегка удивила его.
– Уехал! – прошептал он. – Уехал, накануне ничего не сказав мне? Почему? Неужели и впрямь против меня затевается что-то? Что делать, если вечером он станет уже не другом, а врагом мне? Смогу ли я поднять руку на того, кто так заботился обо мне, на родственника женщины, которую я обожаю? Нужно обязательно повидать Марианну.
Он спустился в парк в надежде встретить ее, но никого не увидел. Непроизвольно он направился к поваленному дереву, где она сидела в тот раз в одиночестве, и остановился, испустив глубокий вздох.
– Ах! Как она была прекрасна в тот вечер, – прошептал он, проводя рукой по пылающему лбу. – Глупец, я собирался бежать, в то время как она уже любила меня! О как я люблю ее! Ради нее я мог бы навсегда бросить свою бурную жизнь пирата, ради нее я готов хоть продаться в рабство, ради этой женщины я, наверное, даже сделался бы англичанином. Что любовь делает со мной!..
Он склонил голову на грудь и глубоко задумался, но вдруг выпрямился с судорожно сжатыми зубами и горящим взглядом.
– А если она откажется от пирата! – воскликнул он гневно. – О это невозможно, невозможно! Я захвачу султанат Борнео, я сожгу весь Лабуан, но она будет, будет моей!..
И он принялся ходить по парку с искаженным лицом, во власти того бурного волнения, которое заставляло его дрожать с головы до ног. Знакомый голос, донесшийся из-за кустов возле беседки, вновь привел его в чувство.
Леди Марианна в сопровождении двух местных жителей, вооруженных карабинами, стояла на тропинке и звала его.
– Миледи! – воскликнул Сандокан, быстрым шагом подходя к ней.
– Мой друг, я искала вас, – сказала она, покраснев. Потом прижала палец к губам, как бы приказывая ему молчать, и, взяв за руку, повела его в маленькую китайскую беседку, полускрытую среди апельсиновых деревьев.
Оба туземца остановились невдалеке с карабинами.
– Послушайте, – сказала девушка, которая казалась взволнованной. – Вчера вечером я слышала… с ваших губ сорвались слова, которые встревожили моего дядю. Друг мой, развейте подозрение, которое разрывает мне сердце. Скажите мне, если женщина, которой вы поклялись в любви, попросит вас о признании, вы не откажете в нем?
Пират, который с нежностью смотрел на нее, при этих словах отшатнулся. Его лицо помрачнело, и он опустил голову.
– Миледи, – сказал он, немного поколебавшись, но как будто на что-то решаясь. – Миледи, для вас я сделал бы все! Если я должен открыть всю истину, пусть это будет больно нам обоим, клянусь, я сделаю это.
Марианна подняла на него глаза. Их взгляды: ее – умоляющий и в слезах, его – сверкающий и непреклонный – встретились, и они долго смотрели так друг на друга.
– Не обманывайте меня, князь, – сказала Марианна печально. – Кто бы вы ни были, любовь, которую вы вызвали в моем сердце, не погаснет никогда. Короля или бандита, я буду любить вас одинаково.
Глубокий вздох вырвался из груди пирата.
– Так значит, мое имя, мое настоящее имя, его вы хотите знать? – воскликнул он горячо.
– Да, твое имя, твое имя!..
Сандокан закрыл руками лицо и сделал судорожный вздох, как человек, которому не хватает воздуха. Затем он отнял руки от лица и привлек Марианну к себе за плечи.
– Слушай меня, – сказал он глухим голосом. – Перед тобой человек, который властвует над морем, что омывает малайские острова. Этот человек – бич мореплавателей, заставляющий дрожать население целых городов, его имя звучит для многих, как погребальный колокол. Ты слышала когда-нибудь о Сандокане, по прозвищу Тигр Малайзии? Посмотри мне в лицо. Это – я!..
Девушка издала невольно крик ужаса и закрыла лицо руками.
– Марианна! – воскликнул пират, падая к ее ногам и протягивая к ней руки. – Не отталкивай меня, не пугайся так! Злая судьба заставила меня сделаться пиратом, рок присвоил мне это страшное имя. Люди твоей расы были жестоки ко мне, хотя я не сделал им ничего плохого. Это они со ступеней трона сбросили меня в грязь, лишили моих владений, убили мою мать, умертвили братьев и сестер, они толкнули меня в эти моря. Не жажда сокровищ подвигла меня на это, я только ищу и пытаюсь восстановить справедливость. Я мщу за свою семью, за свой народ, и ничего больше. А теперь, когда ты знаешь все, оттолкни меня, и я навсегда исчезну отсюда, чтобы никогда не увидеть больше тебя.
– Нет, Сандокан, – ответила она тихо. – Я не отталкиваю тебя, потому что слишком сильно люблю. Ты храбрец, ты могущественный и страшный, как те ураганы, которые переворачивают океан.
– Ах, значит, ты еще любишь меня? Повтори мне это своими губами, скажи мне это еще раз.
– Да, я люблю тебя, Сандокан. И сейчас еще больше, чем вчера.
Пират порывисто вскочил и привлек ее к себе. Необычайная радость озарила его лицо, на губах играла улыбка несказанного счастья.
– Моя! Ты моя! – восклицал он в упоении. – Скажи мне, что я могу сделать для тебя, пожелай все, что только возможно. По одному твоему слову я обрушусь на султана, чтобы завоевать для тебя трон. Я ограблю все храмы Индии и Бирмы, чтобы покрыть тебя алмазами и золотом. Хочешь, я сделаюсь англичанином! Хочешь, я брошу навсегда мою пиратскую жизнь, сожгу мои корабли, забью мои пушки… Говори, скажи, что ты хочешь, проси у меня невозможного, я сделаю все. Ради тебя я на все способен, для меня нет преград.
Марианна склонилась к нему на грудь, улыбаясь.
– Нет, – сказала она. – Я не прошу ничего, кроме счастья быть рядом с тобой. Увези меня далеко, на любой остров, где бы мы могли жить вместе без опасностей и тревог.
– Да, если ты хочешь, я увезу тебя на далекий остров, покрытый цветами и лесами, где ты больше не услышишь ни о своем Лабуане, ни о моем Момпрачеме, на остров, омываемый Тихим океаном, где мы сможем жить тихо и счастливо, как два голубка. Ты поедешь со мной, Марианна?
– Да, Сандокан, я поеду. Но послушай, над тобой нависла опасность, против тебя замышляется что-то. Мой дядя уехал, и он резко изменился к тебе.
– Я знаю! – воскликнул Сандокан. – Я чувствую это, но я не боюсь.
– Но послушай меня, Сандокан…
– Что я должен сделать?
– Ты должен сейчас же уехать.
– Уехать!.. Бежать!.. Но я не боюсь!
– Беги, Сандокан, пока еще есть время. У меня дурное предчувствие, боюсь, тебе грозит большая беда. Мой дядя не уехал бы просто так: его, должно быть, вызвал баронет Вильям. Ах, Сандокан, спасайся, уезжай на свой остров, где ты будешь в безопасности. Я очень, очень боюсь за тебя, – сказала она, плача.
– Марианна, милая Марианна! – воскликнул он, сжимая в ладонях ее залитое слезами лицо. – Ты плачешь из-за меня? Может быть, ты плачешь потому, что я Тигр Малайзии, человек, проклятый твоими соотечественниками?
– Нет, Сандокан. Но я боюсь. Вот-вот случится несчастье, беги, беги отсюда!
– Но я не боюсь. Тигр Малайзии никогда не дрожал и…
Тут он остановился, обернувшись направо. Лошадь с сидящим на ней всадником шагом подошла и остановилась напротив беседки.
– Мой дядя!.. – в страхе прошептала Марианна. – Беги, Сандокан!..
– Я!.. Ни за что!..
Лорд Джеймс неторопливо слез с лошади и отдал поводья слуге. Он был совсем не тот, что накануне: суровый, нахмуренный, в фуражке и форме морского капитана.
Сандокан вышел из беседки и спокойно протянул ему руку, Но лорд Джеймс его протянутой руки не принял.
– Уберите вашу руку, – холодно сказал он. – Она принадлежит убийце и пирату!
– Сударь! – воскликнул Сандокан, понимая, что он уже раскрыт, и готовясь дорого продать свою жизнь. – Я не убийца, я восстанавливаю справедливость.
– Ни слова больше в моем доме! Уйдите!
– Хорошо, – ответил Сандокан.
Он бросил прощальный взгляд на возлюбленную и медленным шагом с высоко поднятой головой пошел по тропинке.
Выйдя за ограду, он невольно схватился за рукоятку висевшего на поясе крисса: в наступающих сумерках, с ружьями наперевес, рассыпаясь цепью вокруг дома, навстречу ему двигалась шеренга солдат.
