Быть ли зимним Играм?
После Игр в Антверпене, где довольно успешно прошли соревнования по зимним видам спорта – фигурному катанию и хоккею, в МОК пошел поток писем от любителей лыжного и конькобежного спорта с требованиями расширить и разнообразить программу Игр за счет типично зимних видов. МОК был холоден к этой идее прежде всего потому, что Олимпиады традиционно были летними соревнованиями еще со времен Античной Греции и, по мнению большинства членов Олимпийского комитета, нужно было следовать традициям. Против выделения зимних видов спорта в отдельную группу выступал тогда и Кубертен. Он считал, что это приведет к разобщенности внутри олимпийского движения. Справедливости ради надо вспомнить, что конькобежный спорт был внесен в список олимпийских видов спорта, разработанный на историческом Учредительном конгрессе 1894 года. Но конькобежцы не были приглашены участвовать в Играх I Олимпиады. Не хватило ни средств для сооружения катка, ни времени.
После того как во время Лондонской Олимпиады успешно прошли соревнования по некоторым типично зимним видам спорта, казалось, что уж на следующей-то Олимпиаде в Стокгольме представители зимних видов смогут развернуться во всем блеске. Но не тут-то было!
В 1911 году в Будапеште проходила очередная сессия МОК, на которой член Шведского олимпийского комитета полковник Блэк заявил, что на Играх в Стокгольме зимних видов спорта не будет. Он сказал:
– Северные игры будут проходить в 1913 году, и вполне логично, если все состязания на льду и снегу пройдут в рамках этих соревнований, традиционных для Северной Европы.
Это заявление было принято членами МОК неоднозначно. Итальянец Брюнетта д'Юсо предложил преобразовать Северные игры в зимние Олимпийские игры и возложить на МОК обязанность устанавливать сроки их проведения. Это предложение вызвало новый взрыв эмоций. Блэк яростно выступил против этого предложения. Пришлось временно дискуссию прекратить.
Однако требования нарастали, особенно со стороны энтузиастов из Европы, и Кубертен вынес вопрос об учреждении зимних игр на сессию МОК 1922 года, которая проходила в Лондоне. Дебаты были горячими, но идея зимних игр встретила решительный отпор делегатов скандинавских стран. Аргументировали они это тем, что с 1901 года регулярно проводились Северные игры и соревнования на льду и снегу, входящие в программу этих Игр, они считают глубоко национальными и не хотят их связывать с олимпийскими традициями.
Северные игры действительно проводились каждые четыре года в период с 1901 по 1917 гг., а затем в 1922 и 1926 гг. Основу их программы составляли лыжные гонки, прыжки с трамплина и хоккей. Эти и другие, более мелкие соревнования, а также Холменколленская лыжная неделя в Норвегии и составляли зимний спорт в представлении скандинавов. Проходили эти соревнования примерно в том же ключе, что и летние Олимпийские игры. Правда, в то время Холменколлен представлял из себя больше культ, нежели спортивное мероприятие. Соревнования напоминали скорее паломничество, чем что-либо другое. Арнольд Лунн, основатель скоростного спуска и один из самых влиятельных спортивных деятелей Скандинавии, писал:
«Лично я чувствовал, что была какая-то мистика в Холменколлене, что-то, что напоминало мистику, окружавшую классические Олимпийские игры».
Поэтому не кажется удивительным, что если Кубертен и его коллеги сомневались в том, какой эффект произведет зимний спорт на Олимпийских играх, то скандинавские спортивные деятели были убеждены, что «неувядаемый лавровый венок» для лыжников может быть выигран только в Холменколлене.
Вдобавок ко всему, представители Швеции и Норвегии заявили, что традиционные Северные игры и так собирают весь цвет зимнего спорта (надо заметить, что в Северных играх участвовали только скандинавы) и совершенно не нужно параллельно с этими Играми проводить еще одни.
Скандинавы не уставая повторяли, что зимние виды спорта нельзя называть олимпийскими, что к Древней Греции они не имеют никакого отношения и что, если такие состязания будут организованы, скандинавские спортсмены участия в них принимать не будут. Разумеется, без участия Швеции и Норвегии, спортсмены которых доминировали в лыжном и конькобежном спорте, зимние игры не представляли бы интереса.
В Лондоне так и не был решен вопрос о проведении зимних Олимпийских игр. Но в конце 1922 года МОК вновь вернулся к проблеме зимних видов спорта на своей сессии в Париже. Во главе сторонников этой идеи стояли маркиз де Полиньяк и граф де Клари, президент Французского олимпийского комитета. Их поддерживали представители Канады и Швейцарии. На этот раз Кубертен сам загорелся этой идеей, и ему удалось убедить упрямых северян. Оппозиции пришлось отступить и признать, что Скандинавия не единственное место в мире, где есть снег. МОК принял решение провести зимние Игры в 1924 году и поручил их проведение стране-организатору летней Олимпиады того же года – Франции. Но все же от названия «олимпийские» пришлось отказаться. Соревнования получили официальное наименование: «Международная спортивная неделя по случаю VIII Олимпиады». На страницах газет замелькало малоизвестное до того название «Шамони». Но уже к началу 1924 года не было, пожалуй, любителя спорта, который не знал бы этого названия.
