Дикие Миры, Система Мажериа. Орбита планеты Мажериа–3
Дикие Миры, Система Мажериа
Орбита планеты Мажериа-3
Импланты второй и последующей ступеней вживались исходя из срока службы штурмовика, и только при наличии у него реального боевого опыта. У меня, как и у Фокса, Юза, Ричи и Джея был пока только имплант первого уровня — «зеленый умный». Кто его так назвал и почему, непонятно. Маленький плоский, волнистых очертаний блок, и если «умный» как-то ассоциировалось с тем, что в этом блоке в случае выхода из состояния годности моей физической оболочки сохранялось загруженное сознание, то с приставкой «зеленый» ясности вовсе не было — блок был темно-серого цвета. Вернее, то который я видел на картинке описания, был темно-серого цвета, а тот, который был вживлен мне в спину, может и действительно зеленый.
Всего было девять базовых уровней имплантов — больше просто не могло поддерживать сознание обычного человека, а разгонять возможности мозга и восприятия стоило совсем недешево даже для армии. Но с девятого уровня, если штурмовик мог доказать, что его достоин, «зеленый умный» удалялся, а для воскрешения физической оболочки применялась технология, позволяющая сознанию импульсом покинуть тело в момент смерти, после чего боец возрождался в привязанной к его сознанию капсуле корабля-матки. Но естественно, нам пока это не светило — только одно из условий вживления импланта выше пятого уровня была выслуга более двадцати пяти лет.
«Десант своих не бросает» — в штурмовых частях это выражение приобретало еще больший смысл — чтобы регенерировать бойца, с поля боя необходимо было доставить его блок с загруженным сознанием. То есть бессмертие не гарантированное, а только лишь в случае победы, или если тебя найдут, вытащат блок и вставят в регенеративную капсулу.
Мемориальный список ушедших в роте был, и относительно немалый — за сто двадцать шесть лет существования триста третьей роты он насчитывал пятьдесят восемь фамилий. Причем большая половина безвозвратно ушедших приходилась на последние восемь лет — Вторая гвардейская активно использовалась командованием в обоих витках кроуденовских войн, находясь, как правило, на самых ожесточенных участках фронта.
Надо сказать, что мысли мысли про безвозвратно ушедших не очень приятны в тот момент, когда падаешь на поверхность планеты в первой волне десантных капсул. Планета, на которой споткнулась наступательная операция оказалась не просто крепким орешком, а очень крепким. Хотя две боевые орбитальные станции и их эскадрильи прикрытия были уничтожены имперским флотом почти молниеносно, на поверхности войска Кроудена окопались всерьез — там стреляло почти все, что может стрелять. Мажериа-3 была покрыта густыми джунглями с совершенно непригодной для жизни флорой — болота кислоты, если дать примерную краткую характеристику, а мест пригодных для жизни здесь было очень мало — семь относительно небольших плато на просторах кислотного океана с кляксами враждебных лесов. Места для жизни было мало, зато оружейных систем на поверхности было невероятно много, с противоракетными и противокорабельными установками.
Оставлять поверхность Мажерии-3 за противником именно в этой системе было нельзя — система находилась на перекрестке миров, являясь крупным транспортным хабом, и ее требовалось как можно скорее очистить от врага. В недрах Мажерии могло прятаться сколь угодно много пусковых шахт с баллистическими системными противокорабельными ракетами, так что планету нужно было срочно брать под контроль. И для этой цели здесь собралась вся Его Величества Вторая бригада космодесанта, включая и две отдельные штурмовые роты бесов.
В первой волне десанта большинство капсул и модулей падали на землю пустые, работая как отвлекающие цели. В остальных были только штурмовики-бесы и боевые дроиды с дронами. По стоимости, кстати, один дрон выходил гораздо дешевле одной полной регенерации тела для бессмертного, но боевые роботы были без искусственного интеллекта, а их электронная начинка успешно глушилась противником в первые минуты боя. Поэтому действия дронов приходилось координировать непосредственно на месте, и дополнительно некоторые штурмовики космодесанта являлись своеобразным передатчиком, не дающим заглушить противнику атакующих роботов, имея в экипировке портативные комплексы радиоэлектронной борьбы.
Ни на ком из нас пятерых, впрочем, подобных комплексов не было — именно наша задача была проста до безобразия — выжить как можно дольше, максимально подсветив, расположение противника, предоставив тем командованию информацию для дальнейшего планирования. Грубо говоря, достигнуть поверхности планеты и немного поработать мишенями.
Во время высадки орать не возбранялось, поэтому я орал. Благим матом, почти без перерыва. Все орали, и я орал, выплескивая в крике страх и слыша только его — переговорники на время высадки были заглушены. Десантный модуль тряхнуло от близкого разрыва, мерзко, пробирая до дрожи, взвыли гравикомпенсаторы, а после гавкнули последний раз, заткнувшись насовсем. Капсула тут же закрутилась волчком, что-то дрогнуло, затрещало, и кусок обшивки вместе с креслами Фокса и Джея исчез из поля зрения, оставив вместо себя дыру, сквозь которую были видны зеленоватые облака. Но почти сразу раздался взрыв тормозных двигателей и резкий удар. Попытавшись сглотнуть, так чтобы подступивший к горлу желудок упал обратно, я выпрямился и, освободившись от креплений, поднялся на ноги, балансируя на косой поверхности пола, который уже заливала парившая жидкая грязь. Паром было укутано и все место посадки бота — раскаленный после прохождения через атмосферу, он вскипятил кислотное болото вокруг себя. Сейчас, глядя изнутри десантного модуля, можно было представить, что мы плюхнулись в кипящий гороховый суп.
В ушах раздался резкий щелчок — заработали переговорники, перед глазами расцветились голубые линии тактических экранов оживших визоров.
— Фокс! Саня, ты здесь? — моментально прокричал я.
Несколько секунд стояла полная тишина, разбавленная только тяжелым дыханием.
— Не слышит, — робко произнес Юз после паузы.
— Погнали? — поинтересовался я по-русски и, глянув на Юза и Ричи, полез наружу, перехватив винтовку. Обычная штурмовая, без зарядов антиматерии — столь дорогое оружие новичкам не доверяли.
Стоило шагнуть наружу, появившись из рваной дыры в корпусе, как я провалился едва не по грудь в жидкую грязь. Следом за мной появился Юз, упав в грязь следом, а вот Ричи чуть задержался на изорванном крае обшивки, осматриваясь. Зря — даже воздух рядом взбрыкнул, и верхняя часть доспеха кавианца разлетелась на куски, раскидав кровавые ошметки и части брони. Оставшееся целым по пояс туловище упало внутрь, а я, повинуясь внезапному наитию, просто нырнул в грязь, стараясь уйти как можно глубже. Очень вовремя — наш десантный модуль оказался в центре ненужного внимания.
— Юз, ты здесь? — отчаянно работая руками и ногами, проорал я. Нахождение на глубине болота не доставляло особых неудобств — броня у меня изначально была в глухом режиме с полной автономностью.
Тишина.
Это будет просто прекрасная смерть — под толщей смердящей кипящей грязи болота — подумалось мне, пока я продвигался ползком по дну в сторону скального выступа, замеченного поодаль. Меня периодически кидало разрывами в стороны, грязевая поверхность ходила ходуном от близких взрывов, несколько раз гудели шиты от попаданий. Но самое плохим было панические мысли о том, что после бесславной смерти здесь нас могут не воскресить, оставив в небытие. Мало ли что — штурм провалится, импланты не найдут, решат нас недостойными для штурмовиков, да мало ли еще что может слу…
Сильный и близкий разрыв прервал мои размышления на полуслове, и на гребне грязевой волны я пробкой вылетел из болота. Пролетев несколько десятков метров, перелетел торчащий скальный выступ, к которому так стремился и упал на относительно ровный участок земли. Дроид, который оказался рядом и посмотрел на меня, был не имперским, но нажал на спуск я еще до того, как понял это. Очередь на полмагазина вскрыла внутренности противника как консервную банку, но у меня почти сразу взвыли генераторы щитов от многочисленных попаданий, но я уже перекатился в сторону, расстреливая все, что вижу. Несколько секунд и противники рядом исчезли — два стареньких кроуденовских дроида и с десяток местных аборигенов — прямоходящих ящеров, набедренные повязки которых диссонировали с видом современных плазмоганов и винтовок в их чешуйчатых руках. Это все я отметил задним числом — уже бежал от места устроенной бойни, прыжками петляя по сторонам, в поисках укрытия и помня о находящемся рядом снайпере — очень уж был характерный звук выстрела убившего Ричи.
В этот момент небеса разверзлись адом — приземлившаяся первая волна обозначила предварительные цели и вниз с эскадры поддержки десанта понеслись тысячи ракет и тяжелых бомб. Следом за ковром бомбардировки шла вторая волна высадки, в которой были не одиночные капсулы и модули на отделения, подобные тому в котором приземлились мы, а полноценные десантные боты, со взводом штурмовиков внутри каждого. Кроме этого под облаками зарябило от многочисленных черных точек — один из тактических носителей вывалил из своего нутра имперских дроидов, которые десантировались вовсе без капсул, используя компактные антигравы.
Буро-зеленая кислотная поверхность, перемежаемая зарослями и прогалинами твердой земли, во многих местах вспухла и воздух прочертили многочисленные серые линии запусков ракет. Казалось, сейчас земля с небом поменялись местами и сверху падает сама преисподняя, извергаясь огнем и черным пеплом. Вдруг раздался гулкий грохот и совсем неподалеку от меня, километрах в трех, из земли поднялась приличных размеров ракета, устремившись в небо, оставляя за собой дымный след. К ней сразу же метнулось несколько маленьких, но чем закончилось, я не досмотрел — вокруг все гремело, взрывалось, а на горизонте и вовсе поднялся огромный столб ядерного взрыва — видимо одна из наших ракет в шахту запуска прилетела. Как завороженный, я смотрел на гриб взрыва несколько мгновений, а после меня подхватило ударной волной и сбросило со скалы.
Кувырнувшись и прокатившись по земле, оказавшись на небольшом пригорке с размочаленными пеньками деревьев, не выдержавших близкого разрыва, я полежал немного, глядя в расчерченное разрывами и нитками запусков ракет небо. Чуть погодя, немного придя в себя, приподнялся и осмотрелся. Противный зеленый оттенок зарослей вокруг был подернут серым пепельным налетом, неподалеку шел бой — в просветах деревьев мелькали черные фигуры имперских дроидов, поодаль виднелись серые кроуденовские боевые роботы, и росчерки мелькающих в зарослях местных ящеров. В этот момент один из черных дроидов получил сильный удар в бок и разлетелся по сторонам — целой осталось только одна нога, да голова утыканная сенсорами покатилась в сторону. Один из оперативно-командных дроидов, судя по тому, что несколько роботов рядом с ним начали подтормаживать — заработали глушилки.
Я же, прикинув примерно направление выстрела, вжавшись в землю, высматривал снайпера. Тактическая сеть, кстати, уже почти работала — по периферийному экрану визора периодически проходили рябью помехи, иногда даже вырисовываясь в понятные символы и пиктограммы.
Снайпера я засек — к счастью, он оказался довольно близко — ведь прицельная дальность выстрела снайперских винтовок, состоящих на вооружении армий седьмого и шестого поколений, ограничены только кривизной поверхности планеты, так что он мог бы и на линии горизонта оказаться. Стрелок, убивший командирского дрона, а возможно и Ричи до этого, находился от меня на расстоянии менее полукилометра — в момент очередного выстрела я его засек. Расстояние было как раз на максимуме дальности для подствольного гранатомета, поэтому для верности я выпустил сразу три гранаты. Небольшая роща скрылась в огне, но тут по земле хлестнуло плеткой разрывов — вторая волна десанта уже приземлилась, и теперь по вскрытым целям работали бомбардировщики, уже входя в верхние слои атмосферы. Мелькнуло несколько хищных силуэтов — с орбиты во враждебное небо нырнули несколько звеньев атмосферных штурмовиков, отрабатывающих крупные очаги сопротивления.
Последнее, что успел заметить — упавший кометой с неба, резко взбрыкнувший торможением десантный челнок со знакомой картинкой в хвостовой части — эмблема нашей роты, и зеленая семерка ниже. Седьмой зеленый взвод. От радости я немного потерял концентрацию, вскочив и махнув рукой, но перед глазами тут же стало темно — снайперов в этом районе оказалось несколько.
В этот раз в себя пришел еще до того, как с шипением открылась крышка капсулы. И сразу же на глаза слезы едва не навернулись от счастья. Внутри все ликовало — ведь меня вернули к жизни, значит достали, блок импланта вывезли на орбиту и…
Радость мою прервал зуммер личного терминала на запястье, на который уже была скинута задача — мне предписывалось прибыть на палубу Z-3, доложившись лейтенанту Огелли. Когда я свернул экран терминала, крышка капсулы медленно поползла вверх, и тут радость нахлынула с новой силой — неподалеку я увидел Фокса, Ричи, Джея, а чуть погодя появился и Юз, тяжело мотая головой. В том, что мы появились вместе, ничего удивительного — наверняка наши блоки вывезли с поверхности для регенерации в одной партии.
Всего в длинном помещении было пятьдесят капсул, и, судя по многочисленным перемигивающимся огонькам, большинство было занято. Но появились здесь только мы впятером — время восстановления у всех разнилось — к примеру нам, с имплантом первого уровня, требовалось лишь чуть больше трех часов, а вот какому-нибудь бойцу пятого класса больше суток.
Быстро облачившись в броню, комплекты которой ожидали нас рядом с капсулами, мы быстрым шагом направились по коридору к выходу. Активировав визор, я мысленно присвистнул — с момента нашей высадки до момента открытия крышки регенеративной капсулы прошло трое суток. Долго же наши первичные импланты на орбиту поднимали.
На «Моро» царила суета — бегали техники, кое-где раздавались отголоски аварийной сигнализации, суетились дежурные офицеры. Несмотря на отсутствие видимых разрушений, по стенам горели яркие красные полосы, означающие, что корабль находится непосредственно в зоне боестолкновения, по полу стелились красные же уголки, образующие многоуровневые стрелки. По ним, если отключится гравитация, можно определять, где относительный низ. Несмотря на то, что внутренняя атмосфера была, мы перевели доспехи в режим тревожного ожидания, как того требовала инструкция при красном уровне опасности. Это значило, что только забрала у нас были подняты, и в случае срабатывания корабельных датчиков разгерметизации броня автоматически перейдет в глухой режим.
Пока шли, мимо нас галопом пробежало по разным сторонам несколько бригад техников с очень озабоченными лицами. Тоже в герметичных рабочих скафандрах, и тоже с поднятыми полусферами забрал шлемов.
— Что-то мне эта движуха не очень нравится — поделился с нами опасениями Фокс.
— Ага, как бы нам не засадили чем в брюхо, — поддержал я, вспомнив поднимающуюся с поверхности Мажериа огромную ракету.
Палубы Z-3 на «Моро» не было, это точно — схему легкого крейсера, на борту которого базировалась 303-отдельная штурмовая рота, каждый из нас прекрасно помнил. Но активный маркер цели в визоре уверенно показывал нам путь по коридорам, приведя нас в одну из шлюзовых камер фрегата. Тут мы сразу окунулись в атмосферу полевого госпиталя на передовой: пол во многих местах был забрызган кровью, бегали по проходам медики, под ногами валялись пустые пакеты из-под растворов, шприцы, кое-где лазурными пятнами выделялись лоскуты пены биогеля. Многочисленные окровавленные, с отсутствующими конечностями тела просто лежали в ряд на полу, кто-то кричал, кто-то просто немигающим взглядом смотрел в потолок. Передернув плечами, я с усилием отвел взгляд от тела в летном комбинезоне, у которого вместо лица была пена биогеля, сквозь которую проглядывали красные жгуты мышц, а из шеи раненого торчали пластиковые трубки аппарата поддержки дыхания.
Здесь витал мерзкий запах содержимого желудков и кишечников, сладковатый запах рвоты, медный привкус крови, а над всем стоял непрекращающийся крик. Стоны, резкие команды, истошный вой — медиков было немного, а раненым не всем и не сразу хватало обезболивающих. Бросив еще один взгляд по сторонам, я увидел, что из некоторых коридоров то и дело выбегают члены команды «Моро» и уносят пострадавших, видимо в лазарет.
Мы впятером, не сговариваясь, остановились — маркер цели показывал нам на шлюзовые ворота, за которыми, по идее, должна была быть пустота. Бред же, реальный — судя по аварийному освещению, мы находимся в космосе, причем существует опасность разгерметизации отсеков. Но маркер уверенно направляет нас к выходу за борт фрегата — может просто с системой не в порядке?
В этот момент перед нами на одной из створок замигал огонек, и сектор шлюзовой створки пошел в сторону. Я было открыл рот удивится, но безвоздушное пространство в шлюзовую камеру не ворвалось. Зато прибавилось гвалта — внутрь занесли еще несколько раненых, причем один из них был пилот истребителя, судя по эмблеме на летном шлеме. Который, кстати, был самым сохранившемся элементом из всей экипировки пилота — его занесли вместе с оплавленным креслом, частично перемешавшимся с биомассой тела летчика. Поморщившись от запаха горелой плоти, мы двинулись в сторону шлюза. При нашем приближении створки открылись автоматически.
— Епстердей! — не удержался от возгласа Фокс, когда мы вышли на широкий пандус, подобно аэропортовскому автотрапу приставленному к стыковочному модулю фрегата.
— Вот это прикол, — тоже не смог промолчать я, оглядываясь.
Все никак не могу привыкнуть к космическим размерам звездных кораблей Империи — для меня «Моро» то, являющийся пусть и необычным, но фрегатом с массой всего около пяти тысяч тонн и длиной в сто семьдесят метров кажется огромным. А сейчас сам «Моро» выглядел мелкой букашкой, находясь внутри одной из шлюзовых камер транспортной палубы Z-3 корабля-носителя «Богомол», как подсказала мне система после пересечения линии поля искусственной гравитации фрегата. Продолжая осматриваться вокруг, я зацепился взглядом за медтехника, который сидел рядом с неподвижным телом и раз за разом вводил трупу стимулятор.
— Не действует, — поднял глаза медик, почувствовав мой взгляд. Белый комбинезон его был девственно чист — фактура материала такова, что на нем никакая грязь не задерживается, зато все лицо и руки медика были в крови.
— Не действует, — снова с плаксивыми интонациями повторил медик, возвращаясь взглядом к лежащему на полу телу, у которого относительно целой была только правая сторона торса.
— Кукушку рвануло, — произнес Фокс и, сделав несколько быстрых скользящих шагов, осторожно изъял транквилизаторный пистолет у ошарашенного медика. Быстро поменяв капсулу, Фокс приставил пистолет к его шее и нажал на спуск. Глаза у помешавшегося на мгновенье широко открылись, а после зрачки закатились, и он мягко осел на пол.
Посиди тут пока, — Фокс, введя медику успокоительное, положил ему на грудь инъекционный пистолет и повернулся к нам: — Пойдем, пойдем, — вывел меня из удивленного лицезрения его оклик, и я двинулся следом за парнями. Суета здесь ни шла ни в какое сравнение с тем, что было на «Моро» — в шлюзовом отсеке «Богомола» царила форменная вакханалия — летели снопы искр холодной сварки, мелькали в воздухе контейнеры, влекомые куда-то гравизахватами, топая пробегали мимо отделения, взводы, звенья пилотов тактической авиации, штурмовики которой расположились на палубе чуть дальше, мелькали в суете техники, часть из которых занималась экспресс-восстановлением поврежденных машин. Быстро пройдя метров триста, следуя по указанию маркера и обходя крупные очаги активности, мы оказались у десантного бота. Ха, знакомый — на боку ухмыляющийся череп и зеленая семерка. Седьмой зеленый взвод — этот челнок я и видел за мгновенье до того, как меня выключило из игры.
— Давай-давай-давай! — неясно откуда взялся мастер-сержант со знаками отличия нашей роты и парой тычков загнал нас в бот. Здесь уже было довольно тесно — по стенам десантного отделения в ряд стояли все бойцы взвода — около пятнадцати человек. Все в броне, забрала опущены и сквозь практически непрозрачный метапласт виднеются едва видные желтые огоньки активных визоров. Как глаза демонов.
В этот момент у меня в ухе коротко пискнул зуммер, и маркер активной цели пропал — видимо, сержант в данный момент обладал подтвержденными полномочиями заместителя командира взвода лейтенанта Огелли, в чье распоряжение мы и должны были прибыть.
— Чего рты раззявили, броню в глухую, автономку включить, — рявкнул сержант, когда мы, оказавшись внутри, растеклись по стенам, опуская на плечи крепления. — Не видите, что происходит?
«Аргус» — прочитал я позывной сержанта на нашивке с правой стороны броневых пластин кирасы. Сам сержант место не занял, а остался стоять у открытого люка, высматривая кого-то.
— А что происходит, лэр сержант? — поинтересовался Фокс и добавил: — Мы только из ре-камеры, не в курсе.
Аргус наградил Фокса коротким, оценивающим взглядом, но после все-таки объяснил:
— Кто-то из штабных лопухнулся и вывел эту консерву на орбиту раньше времени. Два попадания противокорабельными ракетами, дыры в бортах шире чем «Моро» в поперечнике. Четыре звена истребителей в топку, больше тысячи человек экипажа испарило сразу, на третьей и четвертой палубе во внешних секторах медвежий фарш, кишки вместо проводов болтаются, силовая установка Юкавы в говно, хорошо еще топливо не рвануло…
Мастер-сержант возможно и продолжал бы, но тут в десантный бот влетел лейтенант Огелли, выглядевший немного растрепанным. Заняв свое место, он отдал короткую команду в переговорнике и створки люка тут же сомкнулись, а челнок мягко дернулся, когда пилот повел его к шлюзовой камере выхода.
Лейтенант между тем сделал несколько движений, активируя что-то в личном терминале и прямо перед нами в воздухе возникла объемная карта участка поверхности. Мгновенье и я узнал это место — очень уж приметный скальный клык возвышался посередине — как раз тот, на который я и ориентировался в момент первой высадки. Вот только сейчас на вершине клыка была уже установлена многоствольная турель, виднелась штанга радиолокатора, а совсем рядом был организован модульный укрепленный лагерь, рядом с которым виднелось несколько гравитанков и бронемашин.
— Здесь Форпост-один, здесь Форпост-три, — показал на карте лейтенант, — Внимание, ставлю задачу: отделение Шанга, контроль и патрулирование сектора О-4, отделение Парая, сектор О-5, разведка боем, возьмешь четвертый стек клонов, Аргус, ты вместе со всем мясом возьми на себя патруль сектора Р-7, только не подставляйся, там еще жарко.
Мясо — это мы, если что.
Взвыли компенсаторы, и на все тело навалилось тяжесть, когда челнок вылетел из пускового стакана и устремился к поверхности планеты. Не обращая внимания на навалившуюся тяжесть перегрузки, лейтенант продолжал раздавать указания. На объемном изображении перед моим взором сектор Р-7 подсветило светло-красным, реагируя на слова лейтенанта, закрепляя приказ.
Неплохо так воевать, кстати — всегда можно отмотать к предыдущему сохранению — мелькнула довольная мысль, когда челнок задрожал, войдя в нижние слои атмосферы. Главное только, чтобы папку с сейвами не удалили — сразу же догнала отрезвляющая вторая.