ГЛАВА 16
Подняться пришлось рано. Все-таки жизнь за городом имеет существенный недостаток — в этот «загород» нужно добраться, а потом из него выбраться. А поскольку эта же благая мысль приходит в голову и остальным жителям мегаполиса, да еще и в одно и то же время, получается… Пробки получаются…
Завтракали быстро, Пашка старался на меня не смотреть. Видимо, за ночь у него немного прояснилось в голове — и вчерашняя выходка уже не казалась таким уж подвигом. Все больше глупостью, которой она и была. Крепкий здоровый сон делает с молодым растущим организмом чудеса! Бодрит, восстанавливает, проясняет сознание.
Мама поглядывала на нас насмешливо — «как будто что-то знала, чего не знаю я»… Отец, окинув внука особым взглядом, проговорил:
— Что-то молодой человек выглядит как-то… бледновато. Что вчера было?
Паша что-то фыркнул.
— Мам, а как Наташа? — спросила я быстро.
— Хорошо. По-моему, она очарована Ирвином.
— Даже так?
— Я не это имею в виду… Просто Ирвин — с его желанием помочь, с его умением не только снять боль, но и успокоить… Это просто чудо.
— Согласна, — кивнула я, вспомнив главного имперского целителя.
— Он ведь одинок? — невинно спросила мама.
— Мам, — закатила я глаза.
— Вероника, не паясничай!
Я рассмеялась. Настроение поднялось. Время еще есть, можно подлить себе еще ароматного кофе. Если бы не родители, которых это расстроит, я бы и от сигареты не отказалась…Ладно, не будем нервировать старшее поколение.
— «Смейся, паяц»! — мурлыкала я про себя.
— А Ирвин сказал, что в выходные разрешит мне встать с коляски, — сообщил Феликс.
— Я пролила кофе… — повернулась, посмотрела на сына.
Он, конечно, очень постарался объявить мне эту новость как можно более буднично. И правильно — нечего делать из этого событие века…И так страшно. Очень… Я подошла, присела на корточки, потрепала по голове, сказала:
— Замечательно! Ирвин у нас спец — личный целитель императорского двора это не шутки! Раз сказал, значит, пора.
Я крепко сжала его ладони в своих. Мы посмотрели друг другу в глаза. Мы оба боялись, и оба верили, что все получится. Никто из домашних этого не заметил, — это был только наш секрет, на двоих. И с этой минуты по-настоящему начались наши отношения. Внутри, за сердцем, — стало тепло и радостно. Только палец горел и чесался, — но я уже привыкла…
— Все всё сказали? — подвел итог отец. — Тогда Павел может отвечать на мой вопрос.
— Я хотел помирить маму с Ричардом. И сделал глупость, — не поднимая взгляда от стола, проговорил сын.
— Какого рода?
— Встретил бабушку Веру — она приехала на тренировку, отключил телефон и поехал к ней в гости. Я знал, что как только мама запаникует, милорд Верд придет ей на помощь.
— А если бы мать удар хватил? — поинтересовался отец.
— Да ну… Вот с чего? — развел руки неисправимый отпрыск.
— Еще раз подобная выходка, я тебе такие развлечения устрою — вся твоя Академия раем покажется, — рявкнул отец.
— Так он же все это затеял, чтобы туда вернуться, — поднялась я из-за стола. — А все разговоры о том, что он обо мне заботился — это… только разговоры.
— Мам, это не так, — наконец-то искренне завопил Паша.
Я не обернулась.
— Мам, ты счастлива с Ричардом. И плачешь без него, — тихо сказал сын.
— Одевайся, мы опаздываем.
— Какая же ты упрямая, — а вот теперь в голосе сына прорезались откуда-то интонации… не Ричарда, нет… Его нового самопровозглашенного дедушки — императора Фредерика. Вот…Откуда? Как? Он даже губы поджал в точности, как это делает его императорское величество…Цирк…Цирк уехал, клоуны остались…
Наконец-то мы выехали. Заранее, как всегда, не получилось… Бедный маленький пыжик мужественно тыкался по пробкам, пытаясь найти хоть какой-то просвет.
Молчали. Паша сначала включил радио, потом — через пару минут — выключил. Жизнерадостные ведущие, вещавшие какими-то специальными, утренними, неестественно-бодрыми голосами, дико раздражали.
— Мам, прости, — тихо сказал сын. — Я был не прав. Так нельзя было поступать.
Я вздохнула:
— Паш…Честно — я еще злюсь. Давай до вечера. Я отозлюсь, и мы поговорим.
…
Пашку высадила у школы, доехала до академии, припарковалась. Схватила сумку, одновременно пытаясь почесать горящий палец. Маневр оказался не удачным — сумка упала. Тетрадка со стихами, которую я взяла с собой чтобы вернуть, опять открылась… Не удержалась:
Караулили сны-вампиры
Притаившись в углу спальни
Где на самом конце рапиры
Насекомым сидит сознанье
Заползает жужжаньем в ухо
Растекаясь в крови ртутью
Золотая моя муха,
Этой ночью летать будем!
По мирам, где уже ходила,
И теперь что не ночь — тащит…
В мире том крупнее малина
Ароматней, красней, слаще…
Я задумалась… Вот что это? Поэтический образ? Или девушка во сне гуляет по окрестностям Империи, балуется лимаррой? И меня захлестнули воспоминания…
Император должен был явиться на чай. Заказанные пирожки с разными начинками — уже были. Но хотелось чего-то необыкновенного. Солнце улыбалось в до блеска вымытые окна кухни, аромат лимарры щекотал нос…
С лимаррой я тогда немного пожадничала — ягод привезли слишком много и я затеяла малиновый торт! В смысле — лимарровый. В четыре руки мы испекли коржи, оставили остывать. Чтобы торт не получился тяжелым, — я решила просто добавить лимарру в сметану с сахаром. Получился классический сметанник с малиной. Но до чего же вкусным он был!
Лимарра действительно крупнее малины. По форме тоже немного другая — вытянутая. Чуть более мясистая. Цвет малиновый, но ярче и темнее. И запах… Сильный-сильный. Ароматней, красней, слаще… Все верно.
Вкусный торт получился легким, но по три огромных куска — все-таки перебор. И для отца, и для сына. Какие же счастливые, довольные, милые у них тогда были мордашки…Что делает с представителями императорской фамилии обыкновенная выпечка. С таким оружием я могла бы уже несколько раз совершить государственный переворот! И опять внутри меня шевельнулось ощущение, что виновата женщина… Палец горел и чесался. Все — пора, я так опоздаю!
Где-то на середине лекции я поняла, что Ричард здесь. В аудитории, среди ста пятидесяти человек первого курса. Но его самого не было видно. А самое главное, не наблюдалось того ажиотажа, который наверняка был бы, если бы высоченный имперец с длинными серебристыми волосами нас посетил.
Но я чувствовала его. Его искреннее любопытство, с которым он слушал меня, наблюдая за студентами. Его нежный взгляд, которым он касался меня. Его недовольство, каким он окинул мои распущенные волосы и юбку, которая — конечно — закрывала колени, но не больше.
В конце лекции я обратилась к аудитории:
— Господа студенты, минуточку внимания. Я нашла на парте забытую тетрадь. Я оставлю ее на столе. Заберите, пожалуйста. И еще. С владельцем мне хотелось бы поговорить. Это личное, к занятиям не относится. Так что, пожалуйста, если не трудно — можно будет подойти в любое удобное время после занятий. Расписание висит внизу. Спасибо, всего доброго всем.
Потом была еще одна лекция. И два семинара.
Когда я собиралась, в аудитории уже никого не было, на столе передо мной оказался листок бумаги. На нем было написано:
«Ты бесподобный лектор. Не сердись на мое появление. Я хочу тебя понять».
Фыркнула. Так, можно ехать домой. Отвести пару у частного ученика. Поговорить с Пашей. А потом можно лечь спать. Из этого всего идея про «спать!» нравилась мне больше всего.
Я села в любимую красненькую машинку и отправилась домой, размышляя на тему: «Ричард хочет меня понять. Паша хочет в Академию. Фредерик — чтобы я помирилась с Ричардом… А чего хочу я?»
Дочку, пожалуй, я хочу. Такое количество мужских персон на одну мою нежную, трепетную женскую душу… напрягает. Наверное, хочу, чтобы отношения с Ричардом были прежние. Хотя… В Империю — не хочу, замуж — тоже не хочу. Так, как прежде — уже не получится. Ничего у нас от тех отношений не осталось. Жаль… Жаль…
Пустота, поселившаяся внутри меня, не желала отступать. Как кошка, которая устраивается спать — скребла лапой, крутилась на одном месте… Принюхивалась, привыкала — обживалась.
Припарковала машину. Посмотрела на себя в зеркало заднего вида. А что? Я практически блондинка — мне можно. Обнаружила заплаканные глаза. Как это я умудрилась… Вот что это за размазня! Не сметь!
На этой оптимистической ноте, шипя на себя с негодованием, я выбралась из машины.
— Ника, — кто-то окликнул меня.
— Что еще, — пробурчала я, обернулась и обреченно проговорила, — Виктор.
Вот чего мне сейчас только не хватало для бодрости духа — так это встречи с бывшем мужем.
— Мама сказала, что вы встречались, — подошел он ко мне, — привет.
— Привет. — Чего ты такая хмурая? — широко улыбнулся он. — Мне все уши прожужжали, что ты удачно замуж вышла.
— А про то, как всех взбодрили, притащив Пашу в гости, не предупредив меня — тебе уши не прожужжали?
— Слушай, чего ты такая паникерша?
Да… Люди не меняются. Подумаешь — ребенок пропал — чего тут паниковать.
— Уж какая есть, — отрезала я. — Вить, ты что-то хотел? А то я устала…
— На чай, значит, приглашать не будешь?
— Слушай, ты лет двенадцать не стремился… Чего вдруг сейчас?
— Ника… Мать сказала, что Пашка хочет в какую-то элитную заграничную Академию.
— И что? — А то, что я — отец. Не тот мужик, что тебя имеет, а я. Его отец.
— Чего же ты хочешь, отец?
— Я подпишу бумаги только после того, как ты дашь мне денег.
— Какие документы ты собираешься подписывать за деньги? — изумилась я.
— Доверенность на выезд за границу, разрешение…
Я улыбнулась про себя…Нет, все-таки надо быть благодарной судьбе и не гневить ее своей тоской и обидами…Сложившаяся ситуация отрезвила вмиг! Это у меня «заграница с элитной Академией» открывается с помощью артефакта и выглядит как радуга-дуга… Это мне достаточно пригласить Императора на пирожки и попросить… Я подумала о том, сколько женщин мучаются этой проблемой по- настоящему. «Отцы» их детей таким вот изощренным образом шантажируют, вымогают, просто мстят… Мне повезло. Очень.
Я смотрела на Виктора. Худой, грязный, небритый. Измученный какой-то. Что же с ним случилось — пьет? Глаза, когда-то живые, веселые с классической гангстерской поволокой «бэд боя», теперь смотрели пусто и безжизненно. Смотрели даже не на меня, а как-то мимо, сквозь.
Он ведь не видел Пашку…Столько лет не видел! Не то, что не разговаривал — не-ви-дел!
— А ты не обалдел ли? — вырвалось у меня.
— Не жмоться. Мне сказали, что ты мужика какого-то отхватила — богатства неимоверного. Значит, за свое спокойствие и со мной поделишься — не обеднеешь.
— У родителей возьмешь — я захлопнула, наконец, дверцу машины, всем своим видом показывая, что разговор окончен.
— Отец видеть меня не хочет. Из дома выгнал. А мать… Она больше стонет, чем помогает.
— Вить… Да что случилось-то?
Чтобы любимого Витеньку, да который всегда прав и безгрешен — да из дома выгнать…Мда. Становилось понятным поведение свекрови — и ее внезапно появившееся стремление забрать у меня Пашу.
— Ничего не случилось.
Я посмотрела на него внимательно. Перевозбужден. Бледен. Руки трясутся… И что-то еще…Что-то, с первого взгляда на него не давало покоя. От внезапной догадки внутри все похолодело. Зрачки! Ну конечно, — как же я сразу не сообразила.
— Наркотики? — спросила я.
— Денег я совсем не много у отца взял. Ребятам торчал — а они серьезные… Кто ж знал, что отец так психанет. А ты… Ты каждую неделю по пятнахе подкидывать будешь. Не обеднеет хахаль твой. Иначе я ничего не подпишу!
— Нет, Виктор. Денег тебе не будет. А с документами что-нибудь и без тебя придумаем.
— Ника, — заступил он мне дорогу, и я испугалась, увидев голодный блеск сумасшедших глаз и узкие-узкие зрачки. — Не надо так со мной…
— Я поговорю с Ричардом, — быстро сказала я.
— Конечно, поговоришь, — алчно улыбнулся он, — но это слишком долго. А мне нужно быстро. Сейчас.
— У меня наличкой — рублей семьсот, — честно сказала я.
— Ты издеваешься?! — схватил он меня за плечи, но тут же отлетел.
«Сработала защита», — сообразила я. А через секунду бросилась бежать. Виктор догнал меня около ступенек, ведущих в парадную.
— Попалась, — попытался он схватить меня за плечо, но тут я почувствовала, как меня резко, но аккуратно отодвигают от этих загребущих рук.
— И почему, когда я говорю, что при нападении надо звать на помощь, ты меня не слушаешь? — раздался надо мной недовольный голос Ричарда.
— Ты меня бросил, — возмутилась я. — И оскорбил. И я тебя видеть не хочу!
— А что это меняет? — удивился он. — Когда речь идет о безопасности.
Тут я осознала, что мой бывший муж лежит на подмерзшем асфальте в позе эмбриона, а Ричард опять стоит передо мной. Только в форме. И волосы заплетены аккуратно. С бантиком.
— Слушай, мне не нравится твой мир, — недовольно протянул Ричард. — Холодно, плохо пахнет и опасно. Может, тебе стоит вернуться в поместье?
— В твое поместье? — уточнила я.
— Да все равно уже, в чье! — рассвирепел он. — Хоть в Императорский дворец, лишь бы ты была в безопасности.
— Нет, — отрезала я.
— А о безопасности Пауля ты подумала?
— Как тебе известно, ничего моему манипулятору-сыну не грозило.
— Мне не нравится его метод, но мне нравится цель, которую он преследовал. Я подозрительно посмотрела на Ричарда.
Мне показалось — или и он с трудом сдерживает довольную улыбку.
— Не беси меня! — рыкнула.
— Прости. Но, честно говоря, я ждал от него вызова на дуэль.
— Не печалься, — улыбнулась я. — Для этого есть Рэм.
— Ладно, давай вернемся к делам. Это кто? — он брезгливо указал перстом в перстнях на недостойную его очей, валяющуюся под ногами гадость — Виктора. — И что ему от тебя надо?
От лежащего на земле мужчины не раздалось ни звука. Видимо, милорд Верд по педагогической привычке отключил еще и звук.
— Это — отец Павла. А хотел он денег.
— Я так понял, что он из обеспеченной семьи, — удивился Ричард. — С какой стати он пришел к тебе?
— Денег на наркотики не хватило, видимо. От бывшей свекрови узнал, что я удачно вышла замуж.
— Удачно? — спросил он у меня.
— Вот не уверена.
— А что делать с твоим бывшим мужем? — задал вопрос Ричард.
— Отпусти его. Я думаю, он пришел в себя.
— Ты смеешься? Он совершил нападение. И поскольку отец признал тебя членом семьи — то это — смертный приговор. Даже не рудники.
— Что? — развернулась я. — Ричард не вздумай даже! Каково Паше будет знать, что его отца казнили?
— А ему было бы легче, если бы этот…наркоман тебя бы покалечил?
— Слушай, а его можно как-то вылечить? От наркотической зависимости?
— Можно попробовать… — он как-то издевательски рассмеялся. На несколько мгновений замер.
— Командующий Тигверд! — вытянулись перед ним трое мужчин в черных мундирах, таких же, как были на тех военных, что разыскивали Пашу.
— Возьмите на нашу базу этого господина. Целитель пусть избавит организм от наркотика, — отдав приказ, Ричард обратился уже ко мне. — Что там?
— Не знаю, — растерялась я.
— Разберемся. У нас имеется база наркотических веществ, а так же противоядий всех известных нам миров. Что касается твоего мира — все не сложно, — нет магии. Ни символов, ни заклинаний…Зато вы на первом месте по количеству.
Ричард повернулся к своим подчиненным:
— После чистки — на перевоспитание. В Имперскую армию. Не нужно убивать. Все остальное — разрешаю.
— Разрешите исполнять!
Ричард кивнул и повернулся ко мне.
— Мне пора.
— Спасибо за помощь.
— Могу я попросить тебя…
— О чем? — Не сердись на Пауля.
— Он хочет вернуться в Академию. К тебе.
— А ты против.
— Да, — я с вызовом посмотрела на принца Тигверда.
— Из-за меня?
— В том числе.
— Начались отборочные поединки в Академии. Скоро Императорский турнир по фехтованию. Он еще может успеть
. — Паша прошел отбор на чемпионат Европы среди юниоров.
— Но есть и еще причины, по которым ты не хочешь возвращения сына в империю Тигвердов.
— Безусловно.
— И какие же?
— Я не желаю, чтобы моего сына втянули в ваши, имперские разборки. С бунтовщиками, заговорами и подавлением восстаний. С вялотекущей войной с Османским ханством. Я не хочу, чтобы он рисковал жизнью.
— Угроза для жизни, — насмешливо протянул Ричард. — Вот скажи мне, Вероника, твой бывший супруг, с которым я имел несчастье сегодня познакомиться… Он не был вмешан ни в какие, как ты выражаешься, «разборки». Не рисковал своей жизнью даже в вашей армии, не говоря уже про Имперскую. Тогда почему он уничтожил сам себя?
