Эпилог

– Ивар! – Я распахнула дверь, выбежала в коридор и завопила на весь дом. – Ивар! Иди сюда!

Вопль получился таким пронзительным, что мой бедный муж прилетел на всех парах, перепуганный до смерти.

– Что случилось? – Он огляделся в поисках угрозы.

Я широко улыбнулась, поманила его пальцем в комнату и показала:

– Смотри!

– Смотри, папа! – поддакнула наша пятилетняя дочь, которая возилась на полу с крохотной пумой. Запустив пальчики в шерсть фамильяра, она радостно засмеялась.

Я поймала изумленный взгляд Ивара.

– У моей матери была пума… – пробормотал он. – У моей настоящей матери…

– Что не мешает нам позвонить твоей приемной маме и порадовать ее тоже, – заметила я.

– А можно я покажу ее Никите? – спросила Аврора.

Десятилетний мальчик, несмотря на разницу в возрасте, уже стал лучшим другом для нашей малышки.

– Можно, – разрешила я, – только не замучайте бедное животное.

– Как папа? – Детские глазенки сверкнули. – Ведь он поэтому без фамильяра ходит?

Пока мы с Иваром раздумывали, что ответить, она подхватила пуму и вихрем умчалась на улицу.

– Замучил фамильяра? – Муж выгнул бровь и посмотрел на меня. – И кто подал ребенку такую шикарную идею?

Я слегка покраснела.

– Мне надо было как-то объяснить, почему ее папа не такой, как все. И желательно без кровавых подробностей прошлого.

– Но… замучил?! – Ивар закатил глаза. – Охотница, фамильяра невозможно замучить! Он – бессмертное существо!

– Да?! Объясни тогда ребенку пяти лет, куда ты своего дел. Вариант «проглотил» – не прокатит, – я уперла руки в бока. – И вообще, надо учить детей сочувствию к животным.

– Сочувствию к животным? – Он схватил меня и прижал к себе. – Что-то не очень-то ты сама сочувствуешь одному бедному зверю. Уже три дня, как ни капли сочувствия не проявляешь…

– У меня болела голова, – попыталась выкрутиться я.

– Вариант не прокатит, – Ивар с притворной суровостью нахмурил брови.

– Я просто очень устала…

– Да ты что? А Мила донесла, что вы с ней весь день спали на солнышке.

– Эм-м-м… – Я сдалась. Взяла руку мужа и приложила к животу. – Ладно. Признаюсь. Я просто не очень хорошо себя чувствую по утрам. И в течение дня тоже.

– О-о-о… – Он на секунду замер. – На этот раз мальчик?

– Кто знает? – пожала я плечами. – Загадывай ты. У тебя лучше получается.

Меня и правда не волновало, какого пола родится ребенок и кем он окажется: лекхе или человеком. Перемена законов началась. Как и мечтал Ивар – в обратную сторону.

Я помнила эхо от взрыва, который разнес в щепки старый дом на территории заповедника и уничтожил жилу. По официальной версии там случилась утечка бытового газа. По правде говоря – отцу пришлось закупить неплохую партию взрывчатки, чтобы хорошенько все заминировать.

Переезд в город дался ему с братьями нелегко. Папа распустил наемников, расформировал клан и был вынужден искать новое занятие. Но они справились, открыв спортивную школу для детей. Коля там теперь главный тренер.

Лишившись единственного источника особого железа, правительство запаниковало. Проводили даже служебное расследование, таскали папу по инстанциям. Хорошо, что его взялся защищать один из лучших адвокатов, знаменитый многими громкими делами. А на слухи, что дочь охотника как раз замужем за сыном этого адвоката, и поэтому все заранее куплено, никто из нас не обращал внимания.

Но все же, в обращении оставалось достаточно особого оружия, и лекхе могли еще долго жить в страхе, если бы не заказное убийство главы правительства. Услышав шокирующую новость, я вспомнила слова Ирины, встреченной мною в гетто. Она говорила, что нужен лишь первый шаг для того, чтобы все несогласные начали действовать. Возможно, уничтожение жилы и послужило своеобразным катализатором. Громче и смелее стали звучать призывы о равноправии. Точку в спорах поставило избрание на освободившийся пост человека из числа Сочувствующих.

Гетто закрыли. Лекхе получили паспорта, право на образование и свободу выбора. Я гадала, какая судьба постигла Ирину и ее мужа, но почему-то очень хотелось верить, что они вернулись туда, к ее брату, и тоже внесли лепту в изменение законов.

Воспользовавшись возможностью, Нина переехала в город. Ивар купил ей квартиру, и пожилая женщина с головой окунулась в блага цивилизации, утверждая, что хоть напоследок поживет на полную катушку. Что подразумевалось под этими словами – я старалась не представлять.

Мы с Иваром заняли ее дом в поселении, освободив комнату в доме Милы и Лекса. Стало тесно жить под одной крышей с еще двумя семьями, ведь и брат, и сестра успешно нашли свои половинки.

Конечно, несмотря на общие позитивные изменения, до полной идиллии было еще далеко. Прошедшие несколько лет не могли полностью искоренить предубеждения в обществе. Лекхе все также с большой неохотой пускали в заведения, не давали хорошую работу и предпочитали не замечать на улицах. Но, по крайней мере, их больше не уничтожали целыми группами, и мне хотелось верить, что когда-нибудь наступит тот момент, когда лекхе и люди окончательно перестанут делиться на союзников и противников и обращать внимание на различия между собой.

И особенно грело душу, что мы с Иваром хоть немного, но поучаствовали в этом большом общем деле.

– О чем задумалась? – шепнул он, ненавязчиво подталкивая меня к кровати.

– Не могу поверить, что ты когда-то был моим врагом, – призналась я.

– Да? Хм… – Ивар сделал вид, что задумался, – я тоже такого не помню. Ты была моей любимой с самой первой встречи.