Отвечают ли внуки за дедов?

Историческая вина – тема, которая постоянно возникает в американской политической и бытовой культуре и отражается на мировоззрении каждого очередного поколения американцев. С тем, что рабство в США является одним из самых позорных эпизодов в истории страны, согласится, пожалуй, каждый нормальный американец, как и с тем, что страна должна каким-то образом «расплатиться» за прошлые грехи. Как это сделать – другой вопрос, и именно он вызывает основные споры. Например, должно ли белое большинство нести материальную ответственность за рабовладение? Несколько лет назад, спустя более полутора веков после отмены рабства, Конгресс США принес официальные извинения афроамериканцам за практику и политику рабовладения, однако этот документ даже содержит специальное уточнение, что официальное извинение Конгресса не обещает какую-либо материальную компенсацию наследникам рабов. Тем не менее вопрос материальной компенсации продолжает быть определенным детонатором общественного настроения части афроамериканского населения Америки. И вопрос этот не нов.

Еще в 1865 году, после завершения Гражданской войны, по сути, отменившей рабство, генерал Союза северных штатов Уильям Шерман предложил отдать 40 акров земли и небольшое поголовье домашнего скота своим освобожденным рабам, но сделать этого ему не дали. С тех пор тема компенсации за рабство периодически возвращается в Конгресс и Белый дом, а также в публичные дискуссии, но никогда не вызывает особого энтузиазма. Конечно же, компенсации можно попробовать добиться через суд – американцы доверяют своей судебной системе. Многое здесь, как известно, решается через суд, и тема рабства не исключение, например, периодически подаются иски против частных корпораций, когда-то использовавших рабский труд, и в них обычно стоит вопрос о материальной компенсации.

Конечно, доказать все это сложно. Поскольку рабство было очень давно, сегодня уже трудно определить, кто жертва, а кто преступник. Защита обычно утверждает, что белые американцы сегодня не могут нести ответственность за прошлое. Спрашивать надо с предыдущих поколений белых, бывших рабовладельцами, а истцами могут выступать только те, кто был рабом лично. И тех, и других, естественно, уже давно нет. В советском варианте это было в свое время изящно сформулировано Иосифом Сталиным: «Сын за отца не отвечает». Почему, говорят противники компенсации, новые поколения должны отвечать за то, что было совершено их пра-пра-пра-пра-прадедушками? Более того, даже в те времена не все белые были рабовладельцами и не все черные – рабами. Как теперь определить вину их далеких наследников? В 1987 году группа афроамериканцев предъявила трехсотмиллиардный «счет» за рабство своих предков, но успеха не добилась. Не увенчались успехом и другие подобные попытки разного рода организаций и частных лиц.

Сторонники компенсации считают, что их африканских предков привезли в Америку насильно и не менее насильно заставили бесплатно работать на благо этой страны и ее белого населения. Поэтому американское государство просто обязано компенсировать этот рабский труд и насильственное перемещение в США. Многие чернокожие, как известно, гибли, семьи распадались, родители теряли детей. История рабства – это история множества человеческих трагедий на фоне обогащения других и развития экономики. Рабство, говорят сторонники компенсации, было одним из решающих факторов выживания Америки и становления ее как мощной мировой державы.

Противники такого подхода возражают, говоря, что нынешние поколения афроамериканцев, во-первых, пользуются благами этой экономики наравне с белым населением, а во-вторых, афроамериканское меньшинство в США имеет гораздо больше различных социальных льгот и преференций, чем любое другое этническое сообщество. Эта система создана в США именно для того, чтобы хотя бы частично компенсировать правовую и социальную несправедливость прошлого. Высокий уровень нищеты, неграмотности и преступности в кварталах, где живут чернокожие американцы, безусловно, уменьшает шансы многих из них на успех в жизни. Да, сегодня в Америке афроамериканцы находятся в состоянии полного политического и юридического равенства с белыми людьми, однако на практике это не совсем так. По-прежнему существует дискриминация чернокожих граждан, в том числе в форме «этнического профайлинга» – то есть, согласно статистике, американский полицейский с гораздо большей вероятностью остановит подозрительную машину, если в ней едут представители черного меньшинства. Они автоматически вызывают у него большие подозрения. Замечу в скобках, что свыше 40 % заключенных (более восьмисот тысяч) в тюрьмах США – чернокожие, что заметно превышает их процентную долю во всем населении страны. Кстати, чернокожие американцы составляют свыше 21 % работников всех федеральных тюрем.

Как уравновесить неравенство

С другой стороны, как говорят в США, лучше быть умным и талантливым чернокожим, чем умным и талантливым белым, потому что умного черного будут охотнее брать на работу и сильнее продвигать наверх, особенно если он один из немногих или даже единственный афроамериканец на работе. Для компании это законный повод для гордости. Например, в штате каждого колледжа или крупной компании есть специальный сотрудник, следящий, чтобы некоторое количество вакансий обязательно выделялось для представителей этнических меньшинств. Иначе компании или университету могут грозить серьезные иски. Это результат так называемой позитивной дискриминации, ставшей еще одним способом сбалансировать этнический и исторический дисбаланс, который в свое время сложился в Америке.

Практика позитивной дискриминации родилась в ходе движения за гражданские права чернокожего населения США в 1950—1960-е годы. Я намеренно не буду касаться этой стороны американской истории. Во-первых, об этом написано очень много книг и снято много фильмов, хорошо известных в России. Во-вторых, я не жил в США в это время и не видел всего этого своими глазами, поэтому могу судить об этом периоде, как и мои читатели, только из книг. В-третьих, эта часть американской истории всегда сравнительно хорошо изучалась и преподавалась в СССР – все тогда знали имена лидеров движения чернокожих американцев за свои права. Наконец, в-четвертых, ниже я еще расскажу об отдельных моментах этих движений, которые известны российскому читателю гораздо меньше. Движение за гражданские права с 1950-х годов добивалось отмены всяческой расовой сегрегации и любой дискриминации против расовых меньшинств на работе. Их борьба увенчалась успехом. Согласно знаменитому указу президента Джона Кеннеди в 1961 году Федеральным агентствам было запрещено учитывать расовые, половые и национальные факторы при найме государственных сотрудников.

В 1965 году президент Линдон Джонсон пошел дальше и сформулировал новую политику, которая продолжается до сих пор. Суть ее в том, что представители национальных меньшинств, возможности которых в течение многих десятилетий были ограничены в силу расовой дискриминации, не могут с ходу конкурировать на одном уровне с белыми американцами, всегда обладающими преимуществами только по рождению. Новая политика обязала государственные агентства, подрядчиков и предпринимателей создать специальные программы, помогающие женщинам и представителям различных меньшинств добиваться успеха в карьере. Более того, организации стали назначать сотрудников, чья работа состояла в курировании программ позитивной дискриминации. Подобные программы вскоре стали появляться также на уровне штатов. Сегодня многие университеты США выбирают студентов и преподавателей не только с учетом академических успехов, но и с целью поддержать расовый баланс во всем университете. Неформально во многих из них используется система квот – например, они решают иметь минимум 10 % афроамериканцев, 40 % женщин, 2 % американских индейцев и т. д., в зависимости от того, в какой части страны они находятся, кем и каким образом финансируются.

Политика позитивной дискриминации периодически подвергается резкой критике, особенно в отношении неформальных квот для студентов. Так, в 1987 году Верховный суд США согласился с тем, что квоты сопоставимы с «обратной дискриминацией», но не принял никакого решения насчет конституционности такой практики в университетах. В 2012 году этот же суд еще раз выслушал подобные аргументы, теперь уже по делу двадцатидвухлетней студентки Абигейл Фишер, которая подала иск, после того как Техасский университет отказал ей в зачислении, как она считала, по расовым мотивам. Девушка отлично выдержала все вступительные экзамены, но студенткой тем не менее не стала – по ее мнению, лишь потому, что она белая. Адвокаты университета аргументировали свое решение тем, что учреждению необходимо поддерживать расовую гармонию.

У этой политики есть еще одна сторона, которая открылась мне после разговора с менеджером небольшой провинциальной американской компании. Он рассказал мне, что у них работал один афроамериканец, который отлично понимал, что уволить его нельзя, и умело пользовался этим. В результате компания взяла на работу еще несколько афроамериканцев, в основном лишь для того, чтобы уничтожить монополию одного менеджера на представительство всего этнического меньшинства. Другой мой приятель, владелец среднего по размерам бизнеса, связанного с производством медицинской техники, дальновидно назначил в руководство компании нескольких женщин-афроамериканок. В результате его бизнес попал в категорию «компаний, управляемых меньшинствами», что помогло ему не только приобрести позитивный имидж в общественном мнении и в отношениях с партнерами по работе, но и получить некоторое количество разного рода формальных и неформальных льгот и преференций.