Кому нужна Финляндия? Из россиян совсем немногим. Хотя это как считать.
Общая картина такая: по статистике Росстата, в 2013 году из России выехали 186 382 человека. Но эта цифра мало что объясняет и не дает представления о том, сколько людей на самом деле решили переселиться из России в другие страны.
С одной стороны, далеко не все наши соотечественники сообщают российским властям, что они базируются в другой стране. По правилам 2014 года, граждане РФ, получившие где-то вид на жительство, должны оповестить об этом российские власти, только когда снова окажутся в России. Я вот живу практически на две страны, поэтому немедленно это сделал, а если сидишь себе на новом месте – то и сиди. С другой стороны, и отъезжающие бывают разные. Самая большая группа из 186 тысяч человек, отъехавших в позапрошлом году, знаете куда направилась из России? В Узбекистан. Это иностранные мигранты, которые тоже попадают в эту статистику.
Для точной картины лучше смотреть не на отъезд из России, а на легальный приезд в выбранные страны – там цифры надежнее. По данным Евростата, в том же самом 2013 году в Европе нашей любимой страной была Великобритания, свой первый вид на жительство там получили свыше 10 тысяч граждан России – то есть это те самые люди, которые в 2013 году стали проводить там времени больше, чем в России. Почти 10 тысяч в том же году осели в Германии, 7 тысяч – в Чехии, и так далее.
Финляндия в этом списке где-то посередине: 4137 граждан России получили в 2013 году местный вид на жительство – наклейку в свой паспорт, которая позволяет въезжать в страну без визы и оставаться там без подсчета дней. Я такую получил в 2010 году, на год, потом в конце 2011 вклеили новую, на 4 года. Внешне, по размеру и дизайну, она похожа на визу, кто не знает финского – может и не отличить. Вместо крупных букв VISA мелким шрифтом написано «oleskelulupa uppehallstillstand» («вид на жительство» по-фински и по-шведски).
Конечно, 4 финские тысячи против общих 186 тысяч выглядят мелочью. Но если смотреть с другой стороны границы, россияне – самая большая группа обосновавшихся в Финляндии иностранцев. Страна пускает к себе новеньких неохотно, по сравнению с соседями по Северной Европе Финляндия выдает меньше всего видов на жительство.
То ли дело туристы! Не зря же у нас с финнами такая протяженная граница – 1340 км, к тому же рядом крупный мегаполис Санкт-Петербург. За тот же 2013 год «смотались в Финку» 5,2 млн человек (и это не рекорд, ездило и 6 млн) – то есть русских гостей столько же, сколько финских хозяев. Но эта разница – русский иммигрант или русский турист – для финнов всегда имеет значение. Как говорится, не стоит путать туризм с эмиграцией – вот они и не путают.
Туристическая отрасль в Финляндии развита слабее, чем у соседей: шведы зарабатывают на туризме больше 10 млрд долларов США в год, датчане – 6,5, норвежцы почти 5,5, а финны меньше четырех. Достаточно зайти на booking.com и посмотреть число отелей в континентальных странах Северной Европы – у финнов их меньше всех.
Приезжающие в гости – конечно, чужие, но им рады как своим. И в тучные нулевые, и в кризисные десятые россияне ездили и продолжают ездить в Финляндию и остаются для финнов самой многочисленной группой туристов. Особенно на Юго-Востоке Финляндии сервис сильно ориентирован на русских, когда-то наши неплохо покупали здесь недвижимость (оставаясь приезжими дачниками), прямо у границы понастроены торговые центры (в Лаппеенранте молл чуть ли не самый большой в стране). В крупных магазинах стали принимать рубли (правда, по грабительскому курсу).
Россияне только в 2013 году потратили здесь 1 млрд 209 млн евро. Как их не любить, этих русских? Финляндия лидирует по числу выданных нам шенгенских виз (в год больше миллиона), число отказов крохотное, открыто уже 22 визовых центра по всей России. Визы к тому же небесплатные, и в 2013 году Финляндия заработала на них в России 49 млн евро.
Но это туристы. А те россияне, которые умудряются легально остаться в стране, – они ж теперь свои. Хотя все равно чужие. Назвать финнов ксенофобами нельзя (кстати, я ни разу не сталкивался ни с каким негативным отношением лично к себе), просто Финляндия – это же Европа, неэмигрантский континент, и здесь, как и повсюду, слышны вздохи «понаехали тут». Уж нам ли в России не знать, что иногда испытывает коренной житель к приезжим горячим парням? Так вот русские для финнов – это примерно то же самое. «Хамоватый энергичный народ», как выразился тут один мой знакомый (кстати, не финн).
Русские и финны столько веков живут совсем рядом, а взаимное проникновение минимально. Во времена Российской империи, когда в Великое княжество русские ездили без виз, миграции почти не было – в конце XIX века в Финляндии жили всего 6 тысяч русских; в семидесятые годы XX века русских было вообще 2 тысячи. А теперь посмотрите на сегодняшнюю цифру – 66 тысяч! В абсолютных цифрах это почти ничего (особенно для нас, привыкших считать миллионами), но по финским меркам это взрывной рост.
Справедливости ради скажу, что настороженное отношение присутствует здесь не только к русским. Население этнически очень однородно: финнов в стране больше 93 %, шведоязычных финнов 5 %, но они тут уже много столетий, давно стали своими. Финляндия – страна-остров, чужие здесь не ходят (точнее, сюда не доезжают). А когда живешь в медвежьем углу, на всех чужаков смотришь исподлобья.
Легкодоступной территорией для финнов долго была только Северная Европа – до нее недалеко, северные европейцы похожи и понятны. Пересечение границ и выбор страны проживания в Северной Европе свободны с пятидесятых годов.
Финка по материнской линии, журналист Эйлина Гусатинская рассказывает: «У меня семья тети бедно жила, но они копили деньги и на машине уезжали в Лапландию, из Лапландии в Швецию и даже Норвегию. И всегда смотрели, чтобы на обратном пути денег хватило на бензин. Когда оставалось только на бензин – возвращались». Поездка в Швецию на корабле была уже шиком – фотографии на палубе с развевающимися волосами встречались далеко не в каждом семейном альбоме.
«Пожалуйста, не думайте, что мы ненавидим иностранцев, – полушутя пишет один финн на интернет-форуме. – Себя мы тоже ненавидим». Но сложившийся финский образ жизни с конца XX века проходит серьезные испытания. С одной стороны, в финских городах нет ощущения космополитичных центров, на улицах нет разноликой толпы, столь привычной для Лондона, Парижа, Мадрида, Москвы. Число мигрантов на тысячу жителей в Финляндии – 0,62, даже в Белоруссии чуть больше, не говоря уже про соседей: в Норвегии на тысячу населения мигрантов приходися 7,96, в Швеции – 5,46, в Дании – 2,25, в России официальная цифра – 1,69.
С другой стороны, Финляндия же в объединенной Европе. Когда я в начале нулевых приезжал в Хельсинки московским поездом, бросалась в глаза разница: у Ленинградского вокзала в Москве рассиживает немало попрошаек, на вокзале в Хельсинки – чистота и порядок. Сейчас ситуация обратная: на Ленинградском бомжи не так заметны (особенно после ремонта), а у вокзала в Хельсинки прохлаждается публика сомнительного вида без определенного рода занятий.
Проходя мимо просящего милостыню, финн знает: это не местный. Бездомные в Финляндии есть (хотя совсем немного), им помогают с ночлегом и реабилитацией, у человека как минимум есть социальное пособие. Но с открытием внутриевропейских границ в страну потихоньку начали приезжать из тех мест Евросоюза, где с доходами совсем плохо (прежде всего из Румынии и Болгарии), и такие мигранты в местную систему соцобеспечения не вписываются. Для финнов настоящая проблема – они, а не русские, которые по сравнению с прочими этническими группами имеют неплохое образование и квалификацию.
В 2004 году, как только в Евросоюз приняли страны бывшего советского блока, я снимал историю про словацких цыган, которые приехали в Финляндию в надежде на политическое убежище. В Словакии им урезали пособия, уличные волнения разогнала полиция – с видеокассетами, свидетельствующими об этом, в Хельсинки прилетела большая компания, несколько десятков человек. Семья из трех человек получала в Словакии примерно 100 евро в месяц, в финском лагере для беженцев поначалу им давали по 100 евро в неделю – перспективы казались неплохими. Главный инспектор иммиграционной полиции Яакко Хейниля объяснял мне на камеру:
«– Им кто-то сказал, что можно поехать в Скандинавию – в Финляндию, например. И работать, в общем, не обязательно, а пособия будут платить. Для финнов они какие-то халявщики, из-за них могут начаться споры, какое-то будет недовольство».
Гостей на бюджетные деньги посадили в самолеты и отправили обратно в Словакию. Но мигранты-попрошайки все равно появляются, пусть и без просьб об убежище.
В 2010 году разгорелась общественная дискуссия: как с ними быть? Просить деньги на улице – это преступление или нет? Сошлись на том, что неагрессивно просить можно. То есть если вам захочется – просите, только за рукав прохожих не хватайте. Хотя я в Финляндии русских попрошаек не встречал; однажды на ломаном русском финн попросил у меня на выпивку. Кого можно встретить на улице, так это российских музыкантов, играющих за «подайте» в туристических местах. Неплохо играющих, между прочим.
Понятно, что Финляндия не собирается отгораживаться от мира, просто мигрантов хотят включать в существующую работающую систему, а не пускать дело на самотек.
О положении русских иммигрантов мне рассказывает Эйлина Гусатинская, которая 17 лет редактирует газету «Спектр» на русском языке. Гусатинскую считают одним из самых влиятельных представителей русскоязычного меньшинства в Финляндии. «Первый закон об интеграции иммигрантов был принят здесь в 1999 году, – говорит она, – и уже тогда было понятно, что он будет работать не очень хорошо, потому что он не учитывает изменения ситуации. В принципе все исследования, на которые опираются при обновлении закона, теряют актуальность в тот момент, когда разрабатывают закон, не говоря уже о том, когда его принимают».
Никто не спорит, что образованные, предприимчивые, энергичные иммигранты были бы очень кстати, но среди мигрантов, приезжающих из Восточной Европы, Африки и Азии, большинство здесь остается – а большинство жителей Западной и Северной Европы, приехавших учиться или работать, все-таки уезжают после окончания контракта или учебы.
Финляндия совершенно точно подойдет не каждому – даже если бы всех пускали. В 2012 году финны начали специальную рекрутинговую кампанию: решили набрать работников по уходу за престарелыми и поехали в Испанию, где вроде бы больше двух тысяч медсестер готовы были переехать на работу в Финляндию. Четыре месяца их готовили, учили азам финского языка и «знакомили с особенностями финской трудовой жизни», как писала местная пресса. Из двух тысяч отобрали 60 человек, в Финляндию с двухлетним контрактом привезли 14 – но после первой же зимы пятеро медсестер уволились. Объяснили просто: слишком сложный язык, слишком дорого и слишком холодно. Взамен нашли варианты в Лондоне.
Как шутил когда-то один знакомый американец, иностранцы приезжают в Финляндию или по любви, или по Нокии. Так оно и есть. Для получения моего вида на жительство мы с женой распечатали с сайта полиции (www.poliisi.fi) и заполнили специальные анкеты, она как гражданка страны на финском, я на английском (финский у меня почти никакой). На том же сайте я записался на прием и пришел в назначенное время сдаваться. Подождал с полчаса в компании индусов, китайцев, иракцев и сомалийцев – граждане этих стран вместе с нами чаще всего получают вид на жительство в Финляндии. Наконец нас с женой пригласили к столику, мы отдали обе заполненные анкеты и мой паспорт (в который мне за время нашего разговора вклеили ту самую наклейку).
Задача там – доказать, что вы действительно живете вместе и хорошо знаете друг друга, поэтому мы заполняли анкеты вместе. Договорились о легенде, так сказать. С нами собеседование было коротким и совершенно без подковыристых вопросов – все-таки на тот момент мы были женаты уже восемь с половиной лет, и двое детей было, и опыт совместной жизни в России и Германии. Но у других россиян, получающих таким образом вид на жительство, бывает и посложнее. Возможны подробные и долгие беседы чиновников с мужем и женой по отдельности – с вопросами, например, о том, кто каким мылом моется, чтобы потом сверить ответы.
Стоит ли финнам волноваться, что потенциальные иммигранты обманывают? Фиктивные браки всегда возможны. Мне даже рассказывали про 10 тысяч евро, которые русская женщина платила финну за то, чтобы расписаться, получить вид на жительство и таким образом остаться в стране. Для гражданина Финляндии, кроме денег, выгода может быть в том, что молодая семья вправе попросить у государства муниципальное жилье. Правда, рассказывавший оговаривался, что это была не его знакомая, а знакомая знакомых – хитрая криминальная схема могла быть только мечтами или слухами.
В таком оформлении документов было одно слабое место: вид на жительство давали близкому родственнику того, кто и сам живет с видом на жительство (не являясь гражданином). В 2011 году живущие в Финляндии сомалийцы подали на воссоединение семьи 1471 заявление, а в следующем году, когда так воссоединяться запретили, подобных заявлений от сомалийцев было всего 347.
Если вид на жительство оформляет компания, приглашающая работника, – это самый надежный вариант, без нервотрепки. Контракт в этом случае должен быть минимум на два года.
Я снимал одного айтишника из Санкт-Петербурга, которого приняла на работу крупная финская компания по производству систем компьютерной защиты. В его случае волнения при приеме на работу было больше, чем от государственной бюрократии – потому что с иммиграционной службой он практически не имел дела!
«– Я не помню, как это было. Я думаю, что компания это делала. Это как-то все просто прошло.»
Человек ни слова не говорит по-фински, но хорошо умеет делать свое дело – и в результате он получает приличную работу, привозит в Финляндию жену, их ребенок идет в местный детский сад… Все устраивается словно само собой.
Так же легко финны оформляют вид на жительство студентам – это временное разрешение, студент-иностранец быстро и уверенно получает особый статус, которого так же быстро лишится после учебы.
Несомненный плюс маленькой и разумно устроенной страны – информация легко собирается в одном месте и найти ее несложно. Массу вопросов по поводу иммиграции в Финляндию можно прояснить в Интернете на официальном сайте иммиграционной службы www.migri.fi. Языки обслуживания в службе – финский, шведский и английский, но на этом сайте есть отдельные страницы на русском.
Итак, тушкой или чучелом, человек зарегистрировался в Финляндии. Далее – независимо от того, по какой статье вас провели – история одна и та же: приехавших регистрируют и выдают идентификационную карточку размером с банковскую, с фотографией, подписью и номером. Вас посчитали. Собственно, это все. Как изумлялся в моем репортаже один из приехавших россиян:
«– Когда пишешь друзьям, как здесь все просто, как легко общаться с чиновниками и получать бумаги, и платить за что-то – многие просто не верят или не понимают, почему у нас так все сложно в России.
– То есть легко быть финским патриотом?
– Легко просто жить в Финляндии. И вот интересная особенность: если ты тут живешь, то неважно, гражданин ты или нет. В любом случае жизнь будет примерно одинакова.»
Но чтобы стать гражданином Финляндии, надо, во-первых, этого захотеть, а во-вторых, еще и прожить здесь минимум 6 лет… Для меня неактуально. Получив вид на жительство, я зарегистрировал свою компанию и продолжил работать примерно так же, как делал и раньше, – командировки, съемки, тексты.
Если же человек хочет устроиться здесь на работу – он регистрируется на бирже труда (www.te-services.fi), подтверждает свой диплом в Национальном Совете по образованию (www.oph.fi) и отправляется на бесплатные курсы финского языка (при том же Совете). Желающих там хватает, людям приходится ждать своей очереди по нескольку месяцев.
Начавшись, уроки идут каждый день, как в школе, с переменами и домашним заданием – но бесплатно это длится только год. За такой срок взрослый человек язык не выучит, пройдет лишь базовый уровень, приобретет навыки, с которыми будет проще в быту. А потом на эти же курсы можно ходить платно, а можно попытаться что-то выучить самому через Интернет – например, на сайте www.kotisuomessa.fi.
Ах да, есть еще один вариант попасть в страну! Самый непростой, но в жизни всякое бывает. Убежище. Скажем, была такая новость в мае 2014 года: «Финские пограничники задержали четверых мужчин с подозрением на незаконное пересечение российско-финской границы. «Им так нужно убежище, что мы пока ничего не можем о них рассказать», – откомментировал расследующий это дело капитан. При задержании мужчины сопротивление не оказывали и были помещены в центр для беженцев».
Центры для беженцев – те самые, в которых жили и словацкие цыгане в 2004 году, но на этом сходства заканчиваются. К заявителям из-за пределов Евросоюза финны относятся серьезно, имена и подробности каждого случая чиновникам разглашать запрещено, есть только общие цифры. В 2013 году 246 человек из России попросили здесь убежища, получили его 88 россиян (то есть двум третям обратившихся отказали).
Итак, важно понять: заявка на убежище – вещь сложная и в большинстве случаев проигрышная. Если встретите предложения устроить за деньги «беженство без проблем» – отказывайтесь сразу. Получение статуса беженца – это долгая, рискованная, требующая значительных сил процедура.
Настоящей помощью политическим беженцам в Интернете занимаются немногие, а по-русски единицы – например, сайт www.infinland.net, который называет себя «информационным агентством совместно с группой журналистов при юридической поддержке».
Как рассказала мне руководитель проекта Наталья Киреева, сайт задумывался как площадка с полезными темами для туристов, для приезжающих на работу, для студентов, но реальность оказалась иной.
Еще в 2013 году авторы сайта заметили, что возросло число вопросов о политическом убежище, а весной 2014 года (кто ж не помнит ту русскую весну) начался настоящий ажиотаж, «вопросов 1015 в день». Причем люди хотят бежать не «куда», а «откуда»: вопросы задают обо всех странах – поэтому и ответы получаются про весь континент, а не только про Финляндию.
В начале 2015 года о стремлении помогать гражданам бывшего СССР найти убежище в Европе заявила молодая некоммерческая организация Human Corpus, зарегистрированная в Финляндии. Создали ее несколько россиян, получивших убежище, в том числе Дженни Курпен – одна из тех 88 человек из России, которых Финляндия приютила в 2013 году. По словам Курпен, еще до того, как Human Corpus объявила о начале публичной деятельности, с ними связались 25 человек, и организация помогает им «сформировать кейс, чтобы это было результативно». Если Human Corpus начнет в этом году работу в Интернете, возможно, она состоится и как просветительский медиа-проект на русском языке.
Из негосударственных организаций, работающих в Финляндии не на русском языке, самая заметная – Консультационный центр для беженцев (www.pakolaisneuvonta.fi), он существует уже четверть века. У организации три офиса в Финляндии – в Хельсинки, Оулу и в Лаппеенранте (последний ближе всего к России). Главный плюс там – именно юридические консультации, а главный минус – то, что информация не на русском, а на финском, шведском и английском.
Что с человеком должно случиться или что ему должно угрожать, чтобы Финляндия его приютила? Детали конкретных случаев, как я уже сказал, не раскрывают, а общее правило таково: нужно доказать, что существует явная угроза жизни или преследование, причем такие, которые не пресекает государство или же сами представители государства и угрожают.
Юристы подчеркивают, что важна угроза именно тому человеку, который обращается за убежищем, а не тяжелая ситуация в стране вообще. Невозможность найти работу, бедность, лишения, даже война – всего этого недостаточно. Проблем в конкретном городе или регионе тоже маловато – важно доказать преследование на уровне страны (то есть то, что человека не спасет переезд внутри своей страны).
Когда удается доказать это противостояние – государство против одного человека или индивидуальное преследование человека при попустительстве, бездействии государства, – вот тогда предоставляют убежище. Как говорят здешние специалисты, одна из особенностей Финляндии – то самое допущение, что причиной предоставления убежища могут быть проблемы с отдельными организациями или группами людей, а не со всем государством.
По опыту руководителя проекта www.infinland.net Натальи Киреевой, из 100 человек, задающих на сайте вопрос о политическом убежище, только 10 понимают, что это такое. Поэтому начать нужно с простого – учиться, учиться и учиться, прочитать все что можно на эту тему. Киреева выделяет «Женевскую Конвенцию и выдержки из Дублинского Соглашения». «Узнайте о «подводных камнях», которые встречаются в процессе обращения за статусом, – подчеркивает она. – Что такое ответственная страна, третья страна, безопасная страна и так далее».
Потом чтение пойдет легче. Углубитесь в форумы на темы беженства, почитайте вопросы и ответы. Задайте вопрос сами (по моему опыту, онлайн-консультанты на www.infinland.net отзываются не точно в заявленное время, но все-таки не молчат). Люди часто ленятся читать, хотят поговорить, задать вопрос именно по своей ситуации, с этим авторы сайта смирились: «Ничего страшного, отвечаем в сто первый раз одно и то же каждому лично».
Никогда бы не подумал, что профессионалы считают главной проблемой при подаче заявления правильный перевод. «Очень часто, – сокрушается Наталья Киреева, – переводчик, которого полиция предоставляет для интервью, не русский, а лишь «знающий русский язык», потому и переводы получаются скромные. Бывает и наоборот: русскоговорящий переводчик затрудняется перевести те или иные особенности русского менталитета на финский». То есть если ваша правая рука – хороший юрист, то левая точно – переводчик.
Итак, 88 россиян получили финское убежище в 2013 году, а практика существует давно. Портрет политических беженцев из России – словно краткий курс новейшей истории страны. По тому, что попадало в прессу и что я лично знаю через своих знакомых, беженцы представляют те самые группы, на которые, как считает Евросоюз и Финляндия, обрушивалась мощь российского государства. Это чеченцы, геи и журналисты.
«Со мной общались по-английски, потому что мне это легко, но у соискателя убежища есть право на все собеседования на родном языке», – рассказывает мне журналист Оксана Челышева. Она получила убежище в Финляндии в апреле 2014-го.
– Главный аргумент – что это угрожает жизни? – спрашиваю я ее.
– У каждого разные обстоятельства. Но в моей ситуации было более чем достаточно оснований опасаться негативного отношения со стороны властей в России.
Как и многие другие беженцы, Оксана не раскрывает все подробности своего дела, только замечает: «У меня украли паспорт, а потом отказались выдать в российском посольстве новый. Потребовали, чтобы я вернулась в Россию. Что было сделано в форме шантажа. Я писала об этом, поэтому и говорить могу свободно».
Разумеется, из-за простой потери паспорта никто убежище не предоставляет – это был финал долгой истории, связанной и с журналистской, и с правозащитной деятельностью Оксаны Челышевой. Я бы сказал, что никакой отдельный случай не может быть гарантией того, что у другого человека в похожей ситуации результат будет тем же.
Оксана подчеркивает принцип: «Не только преследование на уровне страны нужно доказать. Главное – предъявить свидетельства того, что общая ситуация в стране чревата проблемами лично для вас».
Прошение об убежище власти Финляндии рассматривают полгода-год, в течение этого времени человек может жить в съемной квартире, а может – в бесплатном центре для беженцев. Это не отель, а скорее общежитие – тем, что я видел, дал бы две звезды (Оксана Челышева дает три). Если человек приехал с детьми, они ходят здесь в школу, сам он получает пособие, пользуется государственной медициной и имеет государственного адвоката.
«Раньше финны никогда не видели человека другой национальности, понимаете? – рассуждает Челышева. – Первые беженцы сюда приехали в 1973 году из Чили, и с тех пор Финляндия стала одной из стран, где на уровне простого человека пытаются преодолеть комплексы по отношению к человеку другой культуры. Один из моих здешних друзей сказал: «Я настолько уверен в том, что ничего не грозит моему языку, моей культуре, что мне не нужно доказывать никому, что я финн». Вот это мне очень у финнов импонирует. Это не национализм, это уверенность в себе: кто бы рядом с ними ни жил, они все равно останутся финнами».
А приехавшие, вероятно, останутся чужими. Это я не к тому, что не нужно интегрироваться, а для трезвости взгляда. Журналист Константин Ранкс поделился своим опытом, как эту разницу использовать в личных целях. «Я поначалу не мог понять, – говорит он, – почему, когда я спрашиваю на улице, как пройти или что-то еще, мне зачастую отвечают, мол, я не знаю, или вообще ничего не говорят. А потом мне объяснили друзья, что нужно говорить, почему ты спрашиваешь. Тогда я начал спрашивать так: «Здравствуйте! Я иностранец, помогите мне!» Именно иностранец, так как отношение к иностранцу и к эмигранту разное. Иностранец – это доход страны, это человек, который не пытается сесть на их социал. Ты позиционируешь себя иностранцем, это объясняет и твой плохой язык, и то, почему ты пристал с вопросом. «Помогите мне» – хорошая фраза. И человек с удовольствием дает совет глупому иностранцу».
Разумеется, уличный способ не поможет в работе и в карьере, везде, где тебя знают или хотя бы видят твои документы, читают твою фамилию. Скажем, девушка родилась в Финляндии, и ее мама с папой родились в Финляндии, а предки когда-то приехали сюда из России, о чем говорит по-прежнему русская фамилия. Девушка и по-русски не говорит, растет совершенно местным человеком, оканчивает школу, становится студенткой, в поисках подработки рассылает повсюду свое резюме и замечает, что нет ни одного ответа. Тогда она начинает прозванивать места, куда отправляла резюме, и ее переспрашивают: «А, ты говоришь по-фински?» Это реальная история, я не выдумываю, вопрос был улажен, подработка нашлась – но так ведь можно сделать вывод, что человека из-за фамилии не хотели брать на работу.
Интеграция «чужих» болезненна в каждой стране, Финляндия далеко не худший вариант, пусть Евросоюз и критиковал страну в 2004 году за «расизм и нетерпимость» по отношению к своим русским. За десять лет и русских стало больше, и внимания к ним чуть возросло – появились специальные «пункты обслуживания населения», где можно по-русски разузнать кое-что про языковые курсы, работу, учебу, садики и школы (www.virka.fi, www.espoo.fi/inespoo).
«Свои и чужие» – вечная тема, в каждой стране об этом много историй. В ответ на случай с девушкой с русской фамилией финны наверняка вспомнят своих министров Тарью Филатов и Марию Гузенину-Ричардсон – вот же сделали люди карьеру, и фамилия не мешала. Читая одно исследование местного бизнеса, наткнулся на цифру 25 % – настолько меньше доходы у мигрантов по сравнению с доходами финнов. В другом исследовании читаю, что русскоязычным предпринимателям мешает русский акцент. Охотно верю.
Может, в следующем поколении русские в Финляндии организуются политически? В здешнем парламенте есть Шведская Народная Партия – почему бы не быть Русской Народной? У россиян за пределами России нет опыта грамотной защиты своих интересов (как будто в пределах России есть). В Германии русская диаспора куда заметнее, больше миллиона человек, – а среди депутатов русских тоже не видно.
Наши люди в Европе предпочитают политике бизнес, причем часто это бизнес, связанный с русскими или с Россией. В Финляндии по итогам 2013 года четыре русскоязычных бизнесмена попали в топ-тысячу налогоплательщиков. Просим в студию, как говорится.
Номер 789 – Олег Закатаев, член совета директоров компании RAO Nordic Oy, «дочки» российского энергетического холдинга «Интер РАО», через которую проходит экспорт-импорт российского электричества. Общий доход Закатаева за год – 700 тысяч евро.
Далее под номером 463 – Алексей Катруха, его компания HyTest занимается биотехнологиями, производит и продает реагенты для диагностического оборудования. Катруха заработал за год 983 тысячи евро.
Следующий русский в списке идет под номером 413 – это Сергей Ананьев, владелец торговых центров у границы с Россией. Проезжающие границу на машине, скорее всего, знают магазин Rajamarket – под этим брендом работает компания Vaalimaan Kauppakartano, которой владеет Ананьев. Его годовой доход чуть больше миллиона – 1,04 млн евро.
Наконец, самый успешный русскоязычный бизнесмен 2013 года в Финляндии. Под номером 30 в рейтинге финских зарплат – Татьяна Тьяги (бизнес – управление медицинскими клиниками в России). Ее зарплата и доход от капитала в 2013 году составили 5,1 млн евро.
И пока только эти четверо – настоящие примеры для подражания.