Зачем человеку несчастье

В больших городах, а особенно в столицах, достопримечательностей пруд пруди. Творения человеческого гения толкаются локтями, переливаются сиянием и затмевают друг друга.

Провинциальным городкам и деревням обычно приходится довольствоваться красотами природы и свежестью воздуха. Но зато если уж по воле случая в каком-нибудь глухом углу создано (да еще и сохранилось) нечто прекрасное, оно пребывает в царственном одиночестве, как и надлежит чуду. Классический пример – Покрова-на-Нерли, маленький шедевр архитектуры посреди пустого поля.

Или гора Святого Михаила, возвышающаяся над плоским нормандским берегом.

Я хочу показать вам чудо, находящееся всего в получасе езды от Монт-Сен-Мишеля, однако почти неизвестное за пределами округи.

Это произведение искусства не обладает такой уж художественной ценностью и не освящено древностью. Толпы туристов сюда не наведываются. Всякий раз, когда я там бываю, скучающий кассир радуется, что кто-то пришел, и охотно рассказывает мне историю, которую я неоднократно слышал.

А бываю я там довольно часто. Это поразительное место.

Находится оно в бывшей рыбацкой деревне Ротенёф, которая сейчас стала частью города Сан-Мало, тоже не бог весть какого мегаполиса.

Музей под открытым небом называется «Скальные скульптуры аббата Фуре».

В девятнадцатом веке жил себе в бретонской глуши сельский кюре Адольф-Жюльен Фуре (1839–1910). Служил в церкви: крестил, венчал, отпевал. Слыл красноречивым проповедником. Так он дожил до 54 лет, то есть до того возраста, в котором всякому-то человеку – по себе знаю – ужасно нравится проповедовать, а уж если профессия обязывает и благодарная аудитория в лице паствы имеется, то это просто счастье.

И вдруг с аббатом случилась страшная беда. Он сначала оглох, а затем лишился речи. Нести слово Божье он больше не мог, и жизнь утратила всякий смысл.

Уехав из родных мест, бедняга поселился в деревне Ротенёф, расположенной в суровом краю, на семи ветрах, над высоким и скалистым берегом.

Там безъязыкий старик изо дня в день ковылял меж утесов. Чем-то громыхал, пропадал целыми днями.

Оказалось, что он вырезает на каменном склоне изваяния. Никто аббата не учил этому искусству, он как-то приноровился сам. Долгое время странная причуда инвалида ни у кого не вызывала интереса. А когда тринадцать лет спустя Фуре перестал стучать резцом, потому что совсем состарился и одряхлел, оказалось, что он создал настоящее чудо: на крутом, почти отвесном утесе высечено более трехсот скульптур. Они занимают пятьсот квадратных метров.

Представьте.

С одной стороны вечно сердитые волны и неутихающий ветер, распластывающий по земле грубые кустарники.

С другой – обрыв. Во время прилива вода поднимается выше, чем на десять метров. Крутой скос берега покрыт бугристым каменным панцирем, на первый взгляд похожим на застывшую лаву.

Начнешь приглядываться – а это никакие не бугры. То неожиданно проступит чье-то лицо.

То увидишь притаившегося (не очень страшного) змея.

То какого-то безмятежного мертвеца.

Из брошюрки можно узнать, что аббат изобразил историю хищного семейства разбойников и контрабандистов, когда-то живших на этом берегу. Но эта фольклорная информация ничего не прибавляет к ощущениям. А они сильные.

Это очень одинокое, пустынное место. Представляешь проповедника, у которого шестикрылый серафим вырвал его грешный язык, однако взамен не вставил в разверстые уста жало мудрыя змеи, а оставил безгласным. Но проповеднику есть что сказать людям. И он говорит, говорит, говорит. При этом каждому своё.

Например, мне он объяснил, что не следует бояться несчастий, потому что всякая беда, которая может с тобой произойти, станет благом, если только не впадать в отчаяние и не предаваться жалости к себе.

Если тебе нужно сделать что-то важное – сделаешь. Если тебе есть что сказать – скажешь. Еще красноречивее и долговечней, чем словами.

Вероятно, если вы заедете в Ротенёф, аббат прочтет вам проповедь о чем-то другом, важном персонально для вас.