Когда люди начинают работать в группе, сразу встает вопрос о лидерстве. Он может обсуждаться, а может не обсуждаться, решаться формально или неформально. О лидерстве и его стилях написано очень много. Поскольку я вырос в США, мне крепко вбили в голову, что любая организация должна быть формально структурирована с руководителем наверху.

Когда я был в третьем классе, учитель заставил нас выбрать президента, вице-президента, секретаря и казначея. Так учитель готовил нас к тому, чтобы мы стали добропорядочными гражданами. Кажется, тогда никто не замечал, что эта структура бессмысленна, поскольку не функционирует.

В шестом классе мы выбрали мэра школы. Мой друг Сеймур был избран мэром государственной школы № 96 в Бронксе, а поскольку я размножал на ротаторе его предвыборные плакаты, он назначил меня начальником своей полиции. Думаю, этот пост хорошо подготовил меня к реальной жизни: я ловко использовал его для того, чтобы прикрывать свои грешки (например, опоздания и прогулы). Но скорее этот детский опыт больше приучил меня осознавать необходимость работать в структуре с определенной иерархией, а не быть независимым индивидуалистом.

Мой опыт в Стэнфорде – в том, что касается вопросов лидерства, работы в группах коллег и с группами студентов, – по-своему замечателен и уникален. Изначально я преподавал на инженерно-механическом факультете, профессорско-преподавательский состав которого насчитывал около 25 человек, распределенных по трем отделениям.

Я работал в отделении промышленного дизайна. Ректор назначил заведующих всеми тремя отделениями. Это было очень разумное решение, потому что по вопросам нашего факультета он должен был иметь дело всего с тремя профессорами вместо 25. Большинство преподавателей факультета были довольны такой организацией, потому что административную работу делал за них кто-то другой, а они могли спокойно заниматься преподавательской и научной деятельностью. Однако со временем я стал замечать в такой структуре недостатки.

Декан факультета имел достаточно сил для того, чтобы во многом влиять на заведующих отделениями, поскольку контролировал все средства, которые им выделялись. Если же заведующие были к тому же молоды, декан также мог влиять на их карьеры. Когда возникали сложные вопросы, я чувствовал, что иногда завотделениями занимали такую позицию, в которой их личные интересы доминировали над интересами других преподавателей. Более того, иногда заведующие были просто неспособны защищать интересы отделений перед деканом. В отделении промышленного дизайна дело дошло до того, что заведующий взял академический отпуск, а на его должность без согласования с преподавательским составом хотели назначить неподходящего кандидата.

Это случилось в середине 70-х, и люди тогда переосмысливали многие моменты в социальном устройстве страны. Это было время студенческих бунтов, массовых расовых протестов и выступлений и пересмотра многих социальных ценностей.

В то время в отделении промышленного дизайна работали восемь человек, и мы единогласно решили реструктурировать нашу группу так, чтобы она представляла собой плоскую организацию без заведующего. У декана факультета на этот счет возникло много возражений. Отвергая их, я был уверен, что мы создали новую действенную форму работы отделения. Оглядываясь назад, могу сказать, что эта форма существует вот уже более 40 лет и отделение дизайна стало гораздо более успешным, чем раньше.

Наша новая структура имела в своей основе еженедельное общее собрание профессорско-преподавательского состава и всех технических работников. На собраниях не было председателя. Мы рассаживались за большим круглым столом и по очереди обозначали вопросы, которые нужно решить, докладывали о произошедшем за прошлую неделю и намечали будущие мероприятия. Мы действовали на основе консенсуса и договоренностей. Мы почти никогда не голосовали. В ходе таких собраний практически не отмечалось язвительности или обид друг на друга. Царила атмосфера взаимоуважения, коллегиальности и ощущение того, что все собравшиеся разделяют цели, к которым мы стремились, и ответственность за их достижение.

До реорганизации мы редко встречались друг с другом. Никто, кроме заведующего отделением, не знал, что в целом у нас происходит, и люди не хотели брать на себя ответственность за «текучку». При новой форме работы произошли существенные и очень интересные изменения. Теперь мы все были в ответе за наше дело и все мы хотели, чтобы оно двигалось вперед.

Когда мы еще только начинали работать по-новому, главное возражение декана факультета сводилось к тому, что если не будет одного ответственного лица – заведующего, который представлял бы интересы перед руководством, то отделение станет неуправляемым. Произошло же как раз обратное. Теперь мы представляли собой гораздо более сильную форму организации в рамках факультета, потому что за нашим одним голосом стояло много голосов реальных людей.

Теперь ни декан, ни ректор не могли повлиять всего на одного человека, как раньше. За решением по каждому вопросу стояло восемь профессоров и преподавателей. Если у преподавателя нашего отделения возникали проблемы с продвижением или зарплатой, мы могли послать восемь человек (или другое число уполномоченных людей) для беседы с ректором или деканом. Это была мощная новая модель, которая заменила традиционную модель единоличного руководства заведующего. Если бы потребовалось, мы могли бы назначить кого-то из нас «директором на день», но нужды в этом ни разу не возникло.

Мы приняли решение разделить административные обязанности между собой и меняться ролями, чтобы с нами как с отделением было легче взаимодействовать. Один из нас отвечал за финансы, другой – за учебное расписание, третий представлял отделение на еженедельных совещаниях у декана, четвертый заведовал вопросами технического состава. Но самые страшные обязанности выпадали на долю того, кто отвечал за «выбивание» офисных и учебных помещений. (В качестве компенсации мы удостаивали его несколько экзальтированным титулом «Царь помещений».)

Все эти обязанности мы чередовали. По мере необходимости вводили и новые нагрузки. Мы все обладали одинаковым голосом при решении проблем. Иногда тот, кто проявлял больший интерес к тому или иному вопросу, и занимался им. Если же никто не проявлял к каком-то вопросу интереса, мы оставляли его, пока кто-то не брался за его решение.

Наша новая система проделала долгий путь, прежде чем превратилась в уникальную и мощную организационную модель. Интересно, что когда в наше отделение приходит новый преподаватель, или из-за нашего расширения, или на замену уходящему на пенсию, или по другим причинам, он обычно легко адаптируется к нашей организационной форме и быстро вливается в наш уникальный коллектив. С годами мы немного модифицировали еженедельные собрания: теперь на них присутствует представитель от студентов, а технический состав отделения посещает только каждое второе заседание. Мы также продлили лимит наших собраний до двух часов, чтобы позволить себе и некоторые философские рассуждения.

За 40 лет работы в такой плоской структуре у меня сложилось глубокое уважение к такой форме организации творческого труда. Более того, этот опыт привел меня к убеждению, что роль многих руководителей переоценена. Руководитель всегда старается приписать себе любой успех, оказывающийся в сфере его досягаемости. И он получает очки, которых не заслуживает, а иерархически выстроенная структура кажется более эффективной, чем на самом деле. Я вспоминаю резюме одного заведующего нашим отделением, который передвинулся на более высокий руководящий пост в другом университете. В разделе, где обобщались его административные успехи, было сказано, что за период руководства отделением ему удалось увеличить его бюджет в три раза. Но он забыл, однако, пояснить, что это произошло только за счет грантов, которые заработало отделение. Он не имел к этому ровным счетом никакого отношения. Не судите его строго: может быть, я на его месте сделал бы то же самое.

Я также пришел к выводу, что наличие в рабочей группе руководителя сужает возможности для профессионального роста ее членов. Если мы имеем дело с иерархической системой, то лидеры необходимы. Если же на роль руководителя попадает неподходящий человек, вся система может пойти вразнос. Есть старое утверждение о том, что в любой организации должен быть главный. Еще Адам Смит в своем труде «Исследование о природе и причинах богатства народов» говорил об этом. Об этом же писал и Фридрих Энгельс, утверждая, что «каждому кораблю нужен свой капитан».

Я точно не специалист по кораблям и не собираюсь спорить с классиками капитализма и коммунизма, но мой личный опыт говорит о том, что этот тезис верен не всегда. Плоская модель организации с личным участием каждого ее члена в ее судьбе прекрасно работает вот уже несколько десятков лет и устраивает меня. Думаю, мне повезло: большую часть своей карьеры в Стэнфорде я провел как раз в составе такой организации.

Наша модель всегда работала лучше, чем традиционные формы организации учебного и научного процессов, которые в избытке представлены в Стэнфорде. Я настоятельно советую читателям из академических кругов, бизнеса и других сфер поэкспериментировать с описанной выше плоской моделью и попытаться найти подходящие для конкретных ситуаций варианты. Если вам удастся снять шоры традиционного мышления, вы можете создать структуру управления, которая окажется прочным фундаментом для достижения намеченных целей.