Большая планета
Глава 1
Невысокий, но подтянутый, Артур Хиддерс — по меньшей мере, так он себя называл — носил одежду земного покроя и от типичного землянина отличался разве что длиной волос и закрученными усами. Деликатные черты его лица казались непропорционально мелкими по сравнению с большой круглой головой.
Отвернувшись от иллюминатора, он устремил на Эли Пьянцу по-детски простодушный взгляд: «Все это очень любопытно — но совершенно бесполезно, не правда ли?»
«Бесполезно? — с подчеркнутым достоинством переспросил Пьянца. — Боюсь, я вас не понял».
Хиддерс отозвался беззаботным жестом: «На протяжении последних пятисот лет каждое новое поколение чиновников Земного Централа отправляло на Большую Планету очередную комиссию. Иногда такая делегация возвращалась в целости и сохранности, но чаще всего пропадала без вести. И в том, и в другом случае дорогостоящая эпопея заканчивалась безрезультатно. Снова и снова провоцируется вспыльчивый — мягко говоря — темперамент обитателей Большой Планеты, снова и снова гибнут исследователи, но все остается по-прежнему».
«Вполне обоснованная точка зрения, — серьезно кивнул Пьянца. — Но на этот раз, возможно, желаемые результаты будут достигнуты».
Подняв брови, Хиддерс развел руками: «Почему бы это было так? Разве Большая Планета изменилась? Разве изменились цели или методы Земного Централа?»
Пьянца беспокойно огляделся по сторонам — в салоне больше никого не было, кроме сестры сострадания, сидевшей неподвижно, как статуя; судя по выражению ее исхудалого бледного лица, полузакрытого капюшоном, монахиня была полностью погружена в благочестивые размышления.
«Условия изменились, — признался наконец Пьянца. — Причем изменения существенны. Прежние делегации отправляли на Большую Планету, чтобы — скажем так — успокоить совесть землян. Мы знали, что на Большой Планете кишмя кишат убийства, пытки, террор. Мы знали, что с этим нужно было что-то делать». Пьянца печально улыбнулся: «А теперь на Большой Планете появилось нечто новое — так называемый Баджарнум Божолейский».
«Да-да, я частенько бывал в его владениях».
«Что ж, на Большой Планете, надо полагать, насчитываются сотни правителей не менее жестоких, заносчивых и непредсказуемых — но Баджарнум, как вам, конечно же, известно, расширяет пределы своей империи и масштабы своей деятельности, причем не только на Большой Планете».
«А! — догадался Хиддерс. — Значит, вы прибыли, чтобы расследовать делишки Чарли Лисиддера».
«Можно сказать и так. И на этот раз мы уполномочены вмешаться».
В салон зашел мускулистый темнокожий человек среднего роста, двигавшийся быстро и решительно — Клод Глистра, исполнительный председатель комиссии. Обведя салон ледяным взглядом голубых глаз, он присоединился к Хиддерсу и Пьянце у иллюминатора и указал пальцем вверх, на пылающее желтое солнце: «Федра близко. Через несколько часов мы приземлимся на Большой Планете».
Прозвенел гонг. «Обед!» — облегченно вздохнул Пьянца. Глистра первый направился к выходу, но задержался у двери, чтобы пропустить вперед сестру сострадания, проскользнувшую мимо в развевающейся черной рясе.
«Странное существо!» — пробормотал Пьянца.
Глистра рассмеялся: «На Большой Планете живут только странные люди — почему бы еще они там поселились? Если она желает обращать их в свою веру — или даже просто предаваться собственным причудам — ей никто не может это запретить. Кроме того, за исключением манеры одеваться, ее странности сделали бы честь любой планете».
Хиддерс охотно кивнул. Сестры сострадания, подобно древним сестрам милосердия, заслужили высокую репутацию в цивилизованных мирах: «На Большой Планете процветает идеальная демократия — не так ли, господин Глистра?»
Пьянца с любопытством ожидал ответа председателя комиссии — Глистра не стеснялся выражать свои мнения. И Глистра не преминул оправдать его ожидания: «Идеальная анархия, господин Хиддерс».
Молча спустившись по винтовой лестнице в обеденный зал, они заняли свои места. Один за другим стали собираться и другие делегаты комиссии. Первым прибыл Роджер Фэйн — тяжеловесный, громогласный, полнокровный; за ним последовал Мосс Кетч — смуглый, замкнутый и язвительный. Почти одновременно с ним явился Стив Бишоп, самый молодой делегат, с физиономией доверчивой, как у овцы, и шевелюрой лоснящейся, как у тюленя — голова Бишопа была набита эрудицией, он проявлял склонность к ипохондрии. Его стремление к постоянному приумножению знаний удовлетворялось переносной библиотекой микрофильмов, а его мнительность — жилетом с многочисленными карманами, набитыми медикаментами. Последним пришел Брюс Даррó — рыжеволосый эколог с военной выправкой, вечно поджимавший губы так, словно он едва сдерживал вспышку гнева.
За обедом никто не спорил, но над столом нависла напряженная атмосфера — и напряжение это продолжало обостряться всю вторую половину дня по мере того, как массивная сфера Большой Планеты постепенно заслоняла поле зрения.
Звездолет внезапно вздрогнул и явно изменил направление движения. Глистра, стоявший у иллюминатора, резко обернулся. Лампы несколько раз мигнули и погасли, после чего снова зажглись — но тусклым «аварийным» светом. Глистра бегóм поднялся по винтовой лестнице, ведущей в рубку управления. На верхней площадке стоял приземистый человек в корабельной униформе — связист и старший стюард Аббигенс.
«В чем дело? — резко спросил Глистра. — Что происходит?»
«Не могу знать, господин Глистра. Я пытался зайти в рубку, но дверь закрыта изнутри».
«Похоже на то, что звездолетом никто не управляет — мы разобьемся!»
«На этот счет можете не беспокоиться, господин Глистра. Корабль оснащен системой аварийной посадки — сработает автоматика. Немного тряхнет, может быть. Но если все будут сидеть в салоне, ничего страшного».
Стюард осторожно взял Глистру под руку. Председатель комиссии раздраженно высвободился и повернулся ко входу в рубку управления — к двери-заслонке, плотной и крепкой, как продолжение стены.
Глистра поспешно спустился по лестнице, взбешенный тем, что не позаботился принять меры предосторожности на случай саботажа. Приземлиться на Большой Планете где-либо за пределами Земного Анклава? Бедствие, катастрофа, трагедия! Глистра остановился в дверном проеме салона: оживленный шум голосов прервался, к нему повернулись побледневшие лица. Фэйн, Дарро, Пьянца, Бишоп, Кетч, Хиддерс и сестра сострадания — все были здесь. Глистра подбежал к двери двигательного отсека — она подалась под нажимом его плеча, но главный инженер Эйза Элтон, обычно достаточно уступчивый и вежливый, тут же вытолкал его наружу.
«Нужно садиться в спасательные шлюпки!» — рявкнул Глистра.
«Их нет».
«Нет шлюпок? Как это может быть?»
«Кто-то произвел беспилотный аварийный запуск. Мы застряли на корабле — ничего не поделаешь».
«Но капитан, первый помощник...»
«Не отвечают на вызовы».
«Что произошло?»
Ответ Элтона потонул в оглушительном вое сирены, заполнившем мигающее сполохами ламп, словно обезумевшее внутреннее пространство корабля.
В салоне появился Аббигенс. Торжествующе посмотрев по сторонам, он кому-то кивнул. Кому? Глистра тут же обернулся, но опоздал — на него смотрели одинаково встревоженные лица с полуоткрытыми ртами. В то же мгновение — эта картина навсегда запечатлелась в памяти Клода Глистры — дверь распахнулась. В салон, шатаясь, ввалился помощник капитана, сжимая одной рукой рану на горле. Дрожащим, окровавленным пальцем другой руки он указал на Аббигенса. Кровь хлынула из легких раненого, его колени подогнулись, он упал на палубу.
Глистра не сводил глаз с приземистого блондина-стюарда.
За иллюминаторами взметнулись тени. Послышался оглушительный скрежет, и пол салона нанес страшный удар прямо вверх.
Клод Глистра мало-помалу приходил в сознание, чувствуя себя чем-то вроде мокрого бревна в болоте. Он открыл глаза и попытался разобраться в происходящем.
Он лежал на койке в глубине дощатой хижины. Тревожно приподнявшись на локтях, Глистра взглянул в сторону открытой входной двери — и решил, что никогда еще не видел столь чудесного пейзажа.
Снаружи поднимался к лесу поросший зеленой травой склон, усеянный желтыми и красными цветами. Сквозь листву можно было различить коньки крыш деревенских строений — причудливые, из резного темно-коричневого дерева. Ландшафт пронизывало чуть дрожащее золотисто-белое сияние, каждый оттенок выделялся с яркостью драгоценного камня.
На этом райском фоне весело приплясывали три девушки в крестьянских платьях. До ушей Глистры доносились звуки музыки — ритмичный аккомпанемент концертины, звонкие переливы мандолин и гитары.
Опустив голову на подушку, Глистра закрыл глаза, но глухие звуки шагов снова разбудили его. Глядя из-под полуопущенных век, он увидел, как в хижину зашли Пьянца и Роджер Фэйн — Пьянца был аккуратно одет, вел себя сдержанно и старался не шуметь; Фэйн раскраснелся и шумно отдувался. Вслед за ними зашла румяная девушка с косичками соломенного цвета — она несла поднос.
Глистра снова приподнялся на локтях — Пьянца поспешил успокоить его: «Лежи спокойно, Клод. Ты болен».
Глистра спросил: «Кто-нибудь погиб?»
«Младшие стюарды, они прятались где-то внизу. Сестре сострадания тоже не повезло. Судя по всему, она спустилась к себе перед самым крушением. Теперь ее каюта в семи метрах под землей. Ну и, само собой, капитану и первому помощнику перерезали глотки».
Глистра закрыл глаза: «Сколько я тут пролежал?»
«Почти четыре дня».
«И как обстоят дела?»
«Корабль развалился на три части, — Фэйн придвинул стул к койке и уселся. — Поразительно, что мы сумели выбраться».
Девушка поставила поднос на край койки, опустилась на колени и приготовилась кормить Глистру. Тот мрачно покосился на нее: «Даже так! Кормят, как младенца?»
«Кто-то должен был о тебе позаботиться, — отозвался Пьянца и погладил девушку по голове. — Ее зовут Натилиен-Тильсса — короче говоря, Нэнси. Она отличная сиделка».
Фэйн лукаво подмигнул: «Счастливчик!»
Глистра отвернулся от ложки: «Теперь я сам могу есть». Взглянув Пьянце в глаза, он спросил: «Где мы?»
Эли Пьянца слегка нахмурился: «В деревне Джубилит — где-то поблизости от северо-восточной окраины Божоле».
Глистра поджал губы: «Хуже не могло быть. Странно, что нас еще не схватили».
Пьянца повернулся к открытой входной двери: «Это изолированный поселок, вдали от торных троп. Никаких средств связи здесь, конечно, нет... Но мы нервничаем, должен признаться».
В памяти Глистры возникла трагическая сцена в салоне: «Где Аббигенс?»
«Аббигенс? Куда-то пропал».
«Почему его не прикончили?»
Пьянца ничего не ответил — только покачал головой. Фэйн вздохнул: «Он успел сбежать».
«С ним сговорился кто-то еще», — голос Глистры начинал слабеть.
Эли Пьянца наклонился к изголовью койки, его серые глаза сверкнули: «Кто-то еще? Кто?»
«Не знаю. Аббигенс зарезал капитана и помощника. Кто-то другой повредил двигатели и запустил спасательные шлюпки в космос, — Глистра беспокойно пошевелился, и девушка положила ему на лоб прохладную ладонь. — Я лежал без сознания четыре дня? Трудно поверить!»
«Тебе давали снотворное, — пояснил Пьянца, — чтобы ты не метался в горячке. Поначалу ты был... как бы это выразиться? Не в себе».
