Начальник. Алло, сеньорита? Я хотел бы поговорить с вашим шефом… Спасибо. Привет! Как дела? Нет, у меня ничего нового. Да, за этим я, собственно, и звоню. Я увижу его через пару минут. Не знаю, помните ли вы, мы дали Молине еще неделю. К тому же Арреги думает, что того вот-вот переведут в другую камеру — перед досрочным освобождением. Да, это Молина предложил, да. Господи… Конечно, тогда нельзя терять времени. Да, если они хотят это знать до начала операции, я понимаю, конечно. Да, я увижу его через пару минут, поэтому и хотел сначала поговорить с вами. Слушайте, если у него так ничего и не будет… вообще ничего, что могло бы нам помочь, если дело не сдвинется, что делать с Молиной? Вы думаете?.. Сколько дней осталось? Уже завтра? Почему завтра? Да, конечно, тогда времени терять нельзя. Да, я понимаю, не сегодня, тогда Арреги успеет что-нибудь придумать. Отлично, если он что-нибудь с ним передаст, Молина приведет нас прямо к их двери. Главное — чтобы он не понял, что за ним следят. Но послушайте… Молина какой-то странный, что-то подсказывает мне, даже не знаю, как объяснить, но я не перестаю думать… что Молина не до конца откровенен со мной… он что-то скрывает. Думаете, Молина переметнулся на их сторону? Да, потому что боится мести со стороны людей Арреги. Да, и тот, наверное, прорабатывал его, уж не знаю, какими методами. Да, это тоже вариант. Трудно предугадать действия Молины — извращенец как-никак. Есть еще одна возможность: Молина надеется выйти отсюда, не скомпрометировав себя никоим образом, он не с нами и не с Арреги. Да, все очень легко и просто. Конечно, стоит попытаться. И есть еще одна вероятность. Да, простите, что перебиваю… Дело вот в чем: если Молина нас никуда не приведет… скажем так — если он сегодня не сообщит нам никакой информации или по крайней мере завтра, перед своим освобождением… у нас остается лишь один вариант… Напечатать в газетах, пустить слух, как угодно… что Молина или некий агент икс под видом заключенного был посажен в нашу тюрьму и снабжал полицию информацией относительно группировки Арреги. Когда люди Арреги это услышат, они станут искать его, чтобы свести счеты, тут мы их и сцапаем. Так что, когда Молина окажется на свободе, у нас появится много всяких возможностей. Да, я очень рад. Не стоит благодарности. Конечно, я сразу позвоню, как только Молина выйдет от меня. Отлично, договорились. Хорошо, хорошо… Я сразу же позвоню… Всего хорошего, до свидания.

Начальник. Заходите, Молина.

Заключенный. Добрый день, сеньор.

Начальник. Сержант, можете идти.

Сержант. Слушаюсь.

Начальник. Как дела, Молина?

Заключенный. Ничего, сеньор.

Начальник. Ну, что нового?

Заключенный. Что вам сказать, сеньор…

Начальник. Сдвиги есть?

Заключенный. Боюсь, что нет, сеньор… Я думал… Я так хотел…

Начальник. Вообще ничего?..

Заключенный. Ничего.

Начальник. Молина, у меня уже все было готово для вашего освобождения, я надеялся, вы добудете какую-нибудь информацию. Скажу честно: все бумаги уже готовы. Осталось лишь подписать их.

Заключенный. Понимаю…

Начальник. Жаль.

Заключенный. Я сделал все возможное, сеньор.

Начальник. Но может, была хоть какая-нибудь зацепка? Хоть какой-то ключик?.. Потому что нам достаточно любой… самой незначительной информации. Ее же будет достаточно для того, чтобы я подписал бумаги о вашем освобождении.

Заключенный. Вы же понимаете, сеньор, я больше всего хочу выбраться отсюда… Но будет хуже, если я начну сочинять. Честно говоря, к нему не подобраться — Арреги как могила, сеньор, он подозревает всех и вся… Я не знаю, с ним невозможно иметь дело, это не… это не человек.

Начальник. Посмотрите на меня, Молина. Давайте поговорим, как два разумных человека, ведь мы с вами люди, так?.. Подумайте о своей матери, о том, как она обрадуется. К тому же я обещаю, что, когда вы выйдете, с вами ничего не случится, мы всегда вас защитим.

Заключенный. Мне главное выйти, на остальное мне плевать.

Начальник. Я серьезно, Молина, вам нечего опасаться их мести, мы обеспечим вам круглосуточную защиту, вы будете в полной безопасности.

Заключенный. Я знаю, сеньор. Я благодарен вам за то, что вы думаете обо мне… Но что я могу поделать? Придумывать что-то самому, заведомую ложь — было бы куда хуже.

Начальник. Да… Простите, Молина… Нов этом случае я ничем не могу вам помочь.

Заключенный. Значит, ничего не получится?.. В смысле, с моим освобождением. Никакой надежды?

Начальник. Нет, Молина. Если вы не достанете нам информацию, я буду абсолютно бессилен.

Заключенный. И никаких послаблений за хорошее поведение? Ничего?

Начальник. Ничего, Молина.

Заключенный. А моя камера? Мне хотя бы позволят остаться в этой камере?

Начальник. Зачем? Разве вам не хочется сидеть с кем-нибудь… более разговорчивым, чем Арреги? Думаю, трудно находиться рядом с человеком, который все время молчит.

Заключенный. Я… Я все еще надеюсь, он что-нибудь мне расскажет.

Начальник. Нет, вы и так сделали достаточно, чтобы помочь нам, Молина. Мы переведем вас в другую камеру.

Заключенный. Пожалуйста, сеньор, ради бога…

Начальник. Да в чем дело?.. Можно подумать, вы привязались к Арреги.

Заключенный. Сеньор… Пока я с ним, еще остается надежда, что он расскажет что-нибудь. А если он заговорит, я смогу выйти отсюда.

Начальник. Не знаю, Молина. Надо подумать. Но вряд ли это целесообразно.

Заключенный. Сеньор, пожалуйста, ради бога…

Начальник. Держите себя в руках, Молина. Нам больше не о чем говорить. Можете идти.

Заключенный. Спасибо, сеньор. За все, что вы для меня сделали, все равно спасибо.

Начальник. Можете идти.

Заключенный. Спасибо, сеньор…

Начальник. Прощайте, Молина.

Сержант. Вызывали, сеньор?

Начальник. Да, можете отвести заключенного обратно.

Сержант. Слушаюсь, сеньор.

Начальник. Но сначала я хотел кое-что ему сказать. Молина, приготовьте вещи, чтобы завтра покинуть камеру.

Заключенный. Прошу вас… Не отнимайте мой единственный шанс…

Начальник. Погодите, я еще не закончил. Приготовьте вещи, потому что завтра вас освобождают.

Заключенный. Сеньор…

Начальник. Завтра, прямо с утра.

Заключенный. Спасибо, сеньор…

Начальник. И удачи вам, Молина.

Заключенный. Спасибо, сеньор, спасибо…

Начальник. Не за что, и берегите себя…

Заключенный. Вы это серьезно?

Начальник. Конечно серьезно.

Заключенный. Прямо не верится…

Начальник. Придется… И впредь ведите себя хорошо. Больше никаких историй с детьми, Молина.

Заключенный. Завтра?

Начальник. Да, утром.

Заключенный. Спасибо…

Начальник. Ладно, идите, у меня много дел.

Заключенный. Спасибо, сеньор.

Начальник. Не за что.

Заключенный. О!.. Забыл сказать…

Начальник. В чем дело?

Заключенный. Хоть я и выхожу завтра… если ко мне кто-то приходил сегодня, мама или адвокат…

Начальник. Ну же… хотите, чтобы сержант вышел на минуту?

Заключенный. Нет, просто… если ко мне кто-то приходил, они ведь не знали, что меня завтра выпускают…

Начальник. О чем вы?.. Я не понимаю, к чему вы клоните. Говорите яснее, у меня нет времени на разговоры…

Заключенный. Мне принесли бы очередную передачу… Чтобы я мог объяснить все Арреги…

Начальник. Нет, это уже не важно. Скажите, что ничего не принесли, потому что адвокат знал о вашем освобождении. А завтра уже будете обедать дома, Молина.

Заключенный. Я не из-за себя, а из-за Арреги, сеньор. Чтобы он ничего не заподозрил.

Начальник. Ничего, Молина, и так все нормально.

Заключенный. Простите, сеньор.

Начальник. Удачи.

Заключенный. Большое вам спасибо. За все…

— Бедный Валентин, ты смотришь на мои руки.

— Прости, задумался, это машинально.

— Твои глаза выдали тебя, мое сокровище…

— Что за язык… А? Ну, говори!

— Прости, но сегодня мне ничего не принесли.

— Ты ведь не виноват…

— О, Валентин…

— В чем дело?

— Ты не поверишь…

— В чем дело?.. Что за тайны?

— Ты не представляешь…

— Ну же… что случилось? Говори!

— Завтра я ухожу.

— В другую камеру?.. Хреново.

— Нет, меня выпускают на свободу.

— Не может быть!..

— Да, досрочно.

— Но ведь это здорово!..

— Не знаю…

— Даже не верится… Вот это новость!

— А как же ты?.. Теперь ты останешься один.

— Нет, я просто поверить не могу, тебе так повезло, Молина! Это просто фантастика, правда, слышишь?.. Ты серьезно или разыгрываешь?

— Серьезно.

— Отличные новости.

— Хорошо, что ты рад за меня.

— Да, я счастлив за тебя и еще по одной причине… Это здорово!

— Почему? Почему здорово?

— Молина, ты сделаешь кое-что для меня? Уверяю, это абсолютно безопасно.

— А в чем дело?

— Смотри… последние дни я обдумывал отличный план и злился на себя оттого, что не могу рассказать о нем своим товарищам. Я ломал голову, пытаясь найти способ… и вот ты преподнес мне его на блюдечке с голубой каемочкой.

— Нет, Валентин. Я на это не гожусь, ты с ума сошел.

— Послушай меня. Все очень просто. Ты запомнишь то, что я тебе скажу, вот и все. Все.

— Нет, ты спятил. За мной могут следить, пытаясь узнать, не являюсь ли я твоим сообщником.

— Не волнуйся. Подождешь пару дней или, может, даже недель. А я объясню тебе, как распознать, есть ли за тобой слежка.

— Нет, Валентин, меня выпускают досрочно. Чуть что, и упрячут обратно.

— Обещаю, тебе ничто не будет угрожать.

— Валентин, говорю же тебе. Даже и слышать ничего не хочу. Ни где твои приятели, ни кто они, ничего!

— Разве ты не хочешь, чтобы я тоже когда-нибудь отсюда вышел?

— Отсюда?

— Да, отсюда, на свободу…

— Конечно хочу…

— Тогда ты должен мне помочь.

— Я больше всего на свете хочу тебе помочь. Но говорю же, это ради твоего же блага… Не рассказывай мне ничего, ничего о своих товарищах. Потому что от меня мало толку: если меня поймают, я им все выложу.

— Я, а не ты отвечаю за своих товарищей. Если я прошу тебя о чем-то, значит, я уверен: тут все надежно. Тебе просто надо будет подождать пару дней и позвонить из телефона-автомата, не из дома. И назначить фиктивную встречу.

— Фиктивную встречу?

— Да, на случай, если их телефон прослушивается. Поэтому нужно пользоваться своеобразным кодом: например, ты говоришь, что встретишься с ними в кафе «Рио», и они поймут, где это на самом деле. Мы всегда назначаем так встречи по телефону. Если говорим об одном месте, на самом деле подразумеваем другое. Например, кинотеатр «Монументаль» — это дом одного из нас, а отель «Плаза» — угол в районе Боэдо.

— Меня это пугает, Валентин.

— Я все тебе объясню, тут нет ничего страшного. Ты увидишь — передать послание проще простого.

— Но если телефон прослушивается, меня схватят?

— Если ты будешь говорить из автомата и немного изменишь голос, что элементарно, то нет. Я научу тебя. Есть сотни способов — говорить с конфетой во рту, с зубочисткой под языком… Это раз плюнуть.

— Нет, Валентин…

— Ладно, обсудим позже.

— Нет!

— Ну как хочешь…

— …

— В чем дело?

— …

— Не отворачивайся… Посмотри на меня, пожалуйста.

— …

— Не зарывайся в подушку, пожалуйста, прошу тебя.

— Валентин…

— Что?

— Я не хочу оставлять тебя одного.

— Брось. Радуйся, что снова увидишь мать, сможешь о ней заботиться. Ты ведь этого хотел, разве нет?

— …

— Ну же, посмотри на меня.

— Не трогай меня…

— Хорошо, пожалуйста, Молина.

— …Ты будешь по мне скучать?

— Да, буду.

— Валентин, я поклялся, не знаю перед кем, может, перед Богом, хотя я и неверующий…

— Да?..

— …что я больше всего на свете хочу выйти отсюда, чтобы ухаживать за мамой. И что я пожертвую всем ради этого, что все остальное отойдет на второй план, что самое главное для меня — это ее здоровье. И мое желание сбылось.

— Так радуйся. Это очень благородно — думать о ком-то другом, а не о себе. Ты должен гордиться.

— Но разве это честно, Валентин?

— Что?

— Что я всегда остаюсь ни с чем… Что в моей жизни нет ничего моего, личного.

— Но у тебя есть мать, ты отвечаешь за нее, сам знаешь.

— Думаю, ты прав.

— Ну так?

— Слушай, моя мать прожила свою жизнь, у нее были муж, сын… Она уже старая, ей недолго осталось…

— Да, но она все еще жива.

— Да, и я тоже жив… Но когда начнется моя жизнь? Когда мне повезет и у меня появится что-то свое?

— Молина, надо довольствоваться тем, что есть. Тебе повезло — ты выходишь отсюда. Радуйся уже этому. Там, на свободе, ты сможешь все начать сначала.

— Я хочу остаться с тобой. Сейчас я хочу лишь одного — остаться с тобой.

— …

— Тебя смущает, что я говорю такие вещи?

— Нет… Вообще-то да…

— Что «да»?

— То, что ты сказал, меня смущает.

— Валентин… если я передам это сообщение, это поможет тебе выбраться отсюда быстрее?

— Ну, это поможет нашему делу.

— Но это не вытащит тебя отсюда сразу же. Ты хочешь сказать, что так быстрее свершится революция, да?

— Да, Молина.

— Но не поможет тебе лично.

— Нет, Молина.

— …

— Не забивай себе голову. Забудь об этом. Поговорим потом.

— У нас осталось не так много времени на разговоры.

— У нас впереди вся ночь.

— И ты должен дорассказать мне фильм, не забывай. Последние дни ты ничего не рассказывал.

— Потому что мне от него грустно.

— Тебе от всего грустно.

— Ты прав… За исключением одной вещи.

— Да ладно.

— Да, к сожалению, так оно и есть. Мне от всего грустно. Оттого, что меня могут перевести в другую камеру, от того, что меня выпустят. От всего, кроме одного.

— Там у тебя все будет в порядке, ты забудешь все, что было в тюрьме, вот увидишь.

— А я не хочу забывать.

— Так… хватит молоть чепуху! Отстань, пожалуйста!!!

— Прости.

— …

— Пожалуйста, Валентин, скажи, что простил меня.

— …

— Я расскажу тебе фильм до конца, если хочешь. А после этого обещаю не лезть к тебе со своими проблемами.

— …

— Валентин…

— Что тебе надо?

— Я не буду передавать это послание.

— Хорошо.

— Я боюсь, что до того, как выпустить, они станут меня допрашивать о тебе.

— Как знаешь.

— Валентин…

— Что?

— Ты сердишься на меня?

— Нет.

— Хочешь, я буду рассказывать дальше?

— Нет, ты не в настроении.

— Я в настроении. Если хочешь, я закончу.

— Не стоит, я могу догадаться, чем все закончилось.

— Хеппи-эндом, да?

— Не знаю, Молина.

— Видишь, ты не знаешь. Я закончу.

— Как хочешь.

— На чем мы остановились?

— Не помню.

— Так-так… По-моему, на том, как он узнал, что она стала проституткой, чтобы заработать денег, а потом она узнала, что он узнал. Потому что, когда она утром возвращается домой, его там уже нет.

— Да, остановились на этом.

— Итак. Все это время магнат искал девушку, так как проведал, что она живет в совершенной нищете, — ему стало стыдно за свое поведение. И однажды утром возле домика на побережье останавливается красивый автомобиль. Это приехал шофер магната — тот послал за ней машину. Но девушка отказывается ехать, и поэтому через некоторое время магнат приезжает сам. Он просит простить его, ведь все, что он делал, было продиктовано не чем иным, как любовью и боязнью потерять ее. Она, безутешно плача, все ему рассказывает. Магнат сокрушается, говорит, что, раз она способна на такое самопожертвование, значит, она действительно любит этого парня и будет любить всегда. Со словами «Это твое» он передает ей кейс, в котором лежат все ее драгоценности, целует в лоб и уезжает. А она начинает искать своего возлюбленного: она продала все драгоценности, и теперь у нее много денег, на которые он сможет лечиться у лучших врачей в лучших клиниках. Но ей нигде не удается его найти — она обходит даже тюрьмы и больницы. И наконец находит его в палате для самых тяжелых больных. Он в ужасном состоянии, алкоголь подорвал его здоровье, а голод и холод совсем доконали. Ведь он спал на берегу, ему негде было переночевать. Когда он видит ее, то просит подойти поближе, обнять его. Она становится на колени рядом с кроватью и обнимает его. Он рассказывает ей, как боялся умереть прошлой ночью, потому что ему было очень плохо, но утром, когда стало получше, твердо решил, что по выздоровлении обязательно найдет ее, ведь на самом деле ничто не может разлучить их, и они должны начать новую жизнь вместе. Девушка поворачивается к медсестре, стоящей рядом, будто ища в ее глазах подтверждения его словам — что он скоро поправится. Но та совсем незаметно качает головой. А он продолжает рассказывать: ему предложили новую работу в крупных газетах, возможно даже, его пошлют корреспондентом за границу, поэтому теперь они могут уехать далеко и забыть о прежних невзгодах. Девушка постепенно понимает: у него горячечный бред, он ужасно болен. Он говорит ей, что даже сочинил новые слова и она будет первая, кто споет эту песню, и начинает напевать, а она вторит ему. Где-то играет музыка, она будто исходит из моря, потому что в бреду он представляет себя со своей любимой на причале под вечерним солнцем. Он напевает ей слова, и она повторяет: «…Когда мне грустно… я вспоминаю о тебе… Когда мне хорошо… я вспоминаю о тебе. Когда я смотрю кому-то в глаза, целую чьи-то губы и вдыхаю аромат духов… я вспоминаю о тебе…», и с причала, на котором они стоят, видно, как приближается парусник, «…ты постоянно со мной, ты в моем сердце… ты в моем сердце, ты часть меня…», и парусник причаливает, капитан дает им сигнал, чтобы они быстрее поднимались на борт, сейчас корабль покинет порт и с попутным ветром унесет их далеко в спокойное море. А песня продолжается: «…Я никогда не думал… что буду… так одержим тобой… Никогда не думал… что ты можешь… похитить мое сердце… Поэтому, жизнь моя… тебя я помню… когда ты далеко иль близко, тебя я помню… днем иль ночью, как мелодию… которая звучит в голове… Тебя я помню…» И он представляет, будто они стоят обнявшись на борту парусника и глядят в нескончаемую даль, впереди лишь небо и море, солнце только что зашло за горизонт. И девушка говорит: это очень красивая песня, но он не отвечает, глаза его все еще открыты, и, наверное, последнее, что он увидел в жизни, — они на борту корабля, держатся за руки, плывут к своему счастью.

— Как печально…

— Но это еще не конец. Она обнимает его и плачет от отчаяния. И оставляет все деньги от проданных драгоценностей больнице, на помощь бедным, а сама бредет, бредет, словно лунатик, словно сомнамбула, и приходит к маленькому домику, где они прожили несколько счастливых дней. И вот она идет дальше по берегу, а уже темнеет, вдалеке слышно пение рыбаков, и поют они его песни, потому что не раз слышали их и выучили, и мы видим несколько счастливых молодых пар, любующихся закатом и слушающих слова песен, которые он когда-то пел ей здесь, в их домике. А теперь их поют рыбаки юным влюбленным: «…Я живу в твоем сердце… а ты в моем… Больше не будет печалей… не будет страданий… Остановись, мое счастье… пусть никто не знает… как я жажду… жить…» И тут старый рыбак спрашивает о журналисте, и она отвечает, что он умер, но он всегда будет с ними, пусть лишь в этих песнях. И девушка все бредет дальше и смотрит на заходящее солнце, и мы слышим: «…Ты любишь меня, а я тебя еще больше… Пусть прошлое забудется, пусть жизнь начнется заново… ведь я так счастлив, потому что… впервые увидел, как ты… плачешь обо мне…» Поскольку уже совсем темно, вдалеке виден лишь ее силуэт, девушка идет сама не зная куда, словно неприкаянная душа. А потом вдруг мы видим ее лицо крупным планом, оно все в слезах, но на губах улыбка… Вот и сказке конец, а кто слушал — молодец.

— Да…

— Загадочный конец, правда, Валентин?

— Нет, все правильно, это лучший момент фильма.

— Почему?

— Это значит, что, хоть она и осталась ни с чем, она рада, что в ее жизни было настоящее чувство, пусть и в прошлом.

— Но разве не тяжелее пережить счастливые минуты, а потом остаться ни с чем?

— Молина, могу тебе сказать лишь одно. В жизни человека, будь она короткой или долгой, все временно. Ничто не вечно.

— Да, но пусть счастье продлится подольше, хотя бы чуть-чуть.

— Вопрос в том, умеешь ли ты принимать жизнь как она есть и радоваться хорошему, даже когда это ненадолго. Потому что ничто не вечно.

— Да, легко сказать. Пережить гораздо сложнее.

— Ты должен понять это и убедить себя.

— Да, но есть зов сердца, который неподвластен разуму. Это сказал один великий французский философ. Понял?.. Даже помню его имя: Паскаль. Так и запомни!

— Я буду скучать, Молина…

— По крайней мере по фильмам.

— Да, по крайней мере по ним…

— …

— Каждый раз, когда буду видеть засахаренные фрукты, буду вспоминать тебя.

— …

— И каждый раз, когда увижу цыпленка в витрине мясной лавки.

— …

— Потому что когда-нибудь мне тоже повезет и меня выпустят отсюда.

— Я дам тебе свой адрес.

— Хорошо.

— Валентин… Если здесь что-то и произошло, я был очень осторожен, в том плане, что ни о чем тебя не просил, все исходило от тебя. Спонтанно, я имею в виду.

— Да.

— На прощание я хотел попросить тебя кое о чем…

— О чем?

— О том, чего ты никогда не делал, хотя мы занимались и куда большим безобразием.

— Так, о чем?

— О поцелуе…

— Ты прав…

— Но завтра, перед тем как я уйду. Не бойся, не сейчас.

— Хорошо.

— …

— …

— Интересно… тебе не было противно меня целовать?

— М-м… Наверное, я боялся, что ты превратишься в пантеру, как в том первом фильме.

— Я не женщина-пантера.

— Это так, ты не женщина-пантера.

— Как печально быть женщиной-пантерой — никто не может тебя поцеловать. А уж о большем я и не говорю.

— Ты… ты женщина-паук, которая заманивает мужчин в свои сети.

— Как мило! Мне это нравится.

— …

— Валентин, ты и моя мама — люди, которых я люблю больше всего на свете.

— …

— А ты… ты будешь помнить меня?

— Ты меня многому научил, Молина…

— Да ты с ума сошел! Это я-то, невежда?

— И я хочу, чтобы ты вышел отсюда счастливым, с приятными воспоминаниями обо мне, с такими же, что останутся у меня о тебе.

— И чему же это я тебя научил?

— Трудно объяснить. Но ты заставил меня задуматься о многих вещах, будь уверен…

— У тебя всегда теплые руки, Валентин.

— А у тебя всегда холодные.

— Обещаю тебе одно… когда я буду вспоминать о тебе, это всегда будут хорошие воспоминания, как ты и учил меня.

— Обещай мне еще кое-что… что ты заставишь их уважать тебя, что никому не позволишь плохо с тобой обращаться или эксплуатировать. Потому что никто не имеет права эксплуатировать другого. Прости, если повторяюсь, потому что в прошлый раз, когда я это говорил, тебе не понравилось.

— …

— Молина, обещай, что никому не позволишь помыкать собой.

— Обещаю.

— …

— Ты уже откладываешь книги? Все, занятия окончены? Так рано?

— …

— Не хочешь подождать, пока будет темно?

— …

— Ты не замерзнешь без одежды?

— Ты такой красивый…

— …

— О-о…

— Молина…

— Что?

— Ничего… Тебе не больно?

— Нет… О да, вот так, да.

— Не больно?

— Лучше как в прошлый раз, давай я подниму ноги. Вот так, тебе на плечи.

— …

— Вот так…

— Тише… Подожди, потише.

— Да…

— …

— Валентин…

— Что?

— Ничего… ничего…

— …

— Валентин…

— …

— Валентин…

— В чем дело?

— Так, ничего, глупости… ничего.

— Что?

— Нет, ничего.

— …

— Молина, в чем дело? Ты хочешь попросить о том, о чем сегодня уже просил?

— О чем?

— О поцелуе?

— Нет, не об этом.

— Не хочешь, чтобы я тебя поцеловал?

— Хочу, если тебе не противно.

— Не зли меня.

— …

— …

— Спасибо.

— Тебе спасибо.

— Валентин…

— …

— Валентин, ты спишь?

— Что?

— Валентин…

— В чем дело?

— Скажи мне все… что я должен передать твоим друзьям…

— Как хочешь.

— Расскажи мне все, что я должен буду сделать.

— Хорошо.

— Чтобы я все хорошенько запомнил.

— Конечно… Ты об этом хотел тогда попросить?

— Да…

— …

— Еще кое-что, это очень, очень важно… Валентин, ты уверен, что меня не будут допрашивать перед тем, как отпустить?

— Уверен.

— Тогда я сделаю все так, как скажешь.

— Ты не представляешь, как много это для меня значит.