Глава вторая
Старый новый дом

– Отдашь это письмо вашему королю лично в руки, – инструктировал молодого принца начальник царской стражи. – Информация конфиденциальна, так что не вздумай вскрывать.

Кэнтон нетерпеливо закивал головой, лишь бы этот недоверчивый тип уже замолчал. Но капитану этого, судя по всему, было недостаточно. Он посверлил принца подозрительным взглядом и только потом отдал письмо.

– Отныне ты свободен, – небрежно бросил командир, которому эта поездка явно не доставляла ни капли удовольствия. Впрочем, Кэнтон уже привык и к манере этого солдафона, и к тому, как вольготно колдуны обходятся с регалиями. Его уже нисколько не смущало, что к нему обращаются на «ты», несмотря на все его титулы.

Кэнтон спрятал письмо и, не говоря ни слова, отправился к ожидающим его на безопасном расстоянии от колдунов рыцарям. Алерийские люди не без оснований боялись боевых магов Аториэйского царства. Тринадцать лет назад алерийцы самонадеянно объявили войну Аториэйе, в которой потерпели сокрушительное поражение. В итоге, по условиям мирного договора, люди были вынуждены отдать аториэйцам в заложники наследника королевского престола и старших сыновей крупнейших княжеств в качестве гарантии того, что люди больше не будут проявлять агрессию.

Среди таких заложников и был принц Кэнтон, наследник второго по мощи и величию княжества после королевского. Когда его забрали из дому, ему было двенадцать лет, а теперь ему уже двадцать пять! Он не был дома тринадцать лет, он рос и провел свою юность в Аториэйе, и уже забыл, как выглядит его родной дом, каковы обычаи его предков. И вот теперь юного принца наконец-то отпускают на родину. Как-то все это не укладывалось у него в голове, он не верил, что это все-таки свершилось.

И теперь Кэнтону было страшно, он не мог представить себе, что будет, когда он войдет в замок своего отца, когда встретится с родителями. Принцу казалось, что его ноги вдруг стали ватными, а дыхание прерывистым.

– Приветствуем вас, милорд! Мы неимоверно рады вашему возвращению. Если вы не будете против, мы проводим вас домой, – растекся в изысканных приветствиях молодой рыцарь, отчего Кэнтон слегка растерялся. Маги говорят как-то попроще.

– А-а… здрасьте, – не нашел что ответить принц.

Рыцари нерешительно переглянулись. Видимо, они не так себе представляли встречу с благородным княжичем. Но, надо отдать должное, благородные воины быстро взяли себя в руки, и рыцарь, который приветствовал Кэнтона, сразу же предложил ему лошадь. Не пешком же идти до Сан-Тайра.

Кэнтон не знал почему, но его отпустили самым последним из всех высокопоставленных заложников. Даже королевского сына отпустили два года назад, а наследника Сан-Тайра все не выпускали на волю. Впрочем, сколько бы принц об этом ни думал – а его и раньше интересовал этот вопрос – ответа найти он так и не мог. Поэтому теперь, когда он наконец-то едет домой, это не имеет ровным счетом никакого значения.

Как только эскорт покинул Заалесский перевал, направившись на юг Алерского ущелья, всадники сделали небольшой привал.

Кэнтон переоделся из одежды магов в наряд, подобающий истинному рыцарю Солнца. И конечно же молодой принц познакомился со своими спутниками. Все они были такими же молодыми, как и сам княжич. А еще все они – дети вассалов лорда Сан-Тайрского, отца Кэнтона. Причем, как оказалось, они теперь – личная дружина лорда Кэнтона, полноправного наследника престола Сан-Тайра.

Атмосфера в коллективе быстро разрядилась и стала более комфортной. Как-никак, а все всадники – люди благородных кровей и одного возраста. Как только общение стало более теплым и простым, освободившись от вычурных штампов придворного этикета, Кэнтону стало несколько легче, и им наконец-то овладела радостная и беззаботная эйфория от предвкушения возвращения домой.

Уже совсем скоро всадники ехали по живописным горным дорогам в тени зеленых деревьев и непринужденно болтали и смеялись, словно старые товарищи. Отряд проезжал мимо чарующих водопадов, милых и уютных горных долинок, величавых и грозных пиков исполинских скал. Все вокруг было прекрасно.

В первый день пути благородные путники устроили скачки. Просто в какой-то момент они погнали лошадей во весь опор, на спор, чья лошадь более быстрая и выносливая. Ближе к закату рыцари устроили охоту, а уже ночью они душевно посидели у костра, лакомясь запеченной на костре олениной под сиянием многочисленных звезд на чистом ночном небосводе.

Ночлег устроили прямо в лесу, под открытым небом. Было лето, ночи стояли теплые, почему бы и нет? Кэнтон лег спать уставшим, сытым и безумно довольным.

На следующий день путники ехали не спеша, предоставив себе возможность сполна насладиться видами сказочных горных пейзажей. Предыдущим днем всадники проехали очень большое расстояние с учетом веселых скачек, и потому они могли себе позволить такую поблажку. А вечером они остановились в гостеприимной и уютной корчме. Рыцари наелись и напились от души. Они играли в карты, травили анекдоты, шлепали по попкам красавиц-официанток и смеялись на всю таверну.

«Боги! Как прекрасно в родном краю!» – думал, засыпая, Кэнтон.

Единственное, что напрягало Кэнтона, так это назойливые расспросы спутников о том, каково это жить среди магов. Алерийцы испытывали к колдунам смешанные чувства. Они их боялись, ненавидели и презирали. Священнослужители Солнца и вовсе клеймили всех чародеев еретиками. Но вместе с тем алерийцы втайне завидовали богатому и процветающему народу волшебников. А потому порожденное ненавистью презрение не мешало людям с живым интересом расспрашивать принца о том, как живут маги, что у них интересного и правда ли они такие дикие, какими их рисует жречество.

Алерийцы были солнцепоклонниками – людской расой, чьи государства во множестве разбросаны по свету. Они жили по законам рыцарских идеалов и поклонялись богу солнца и света Сатарису, который когда-то даровал людям свет цивилизации. Были, конечно, и другие людские расы, ничуть не менее распространенные, которые верили в других богов или и вовсе поклонялись духам.

К обеду третьего дня пути, процессия прибыла в Сан-Тайр. Этот замок, казалось, был полной противоположностью Аториэйи. Город магов был намного больше, но, надо сказать, и Сан-Тайр был крепостью далеко не маленькой. В столице колдунов все было роскошным и величавым. Всюду были сложные архитектурные формы и ансамбли, украшенные позолотой и умопомрачительной резьбой по камню, а большинство зданий были округлой формы, начиная с башен и заканчивая тысячами золотых куполов самой разнообразной формы. Сан-Тайр же являл собой идеал аскетизма и строгости. Все его формы были идеально выверены и лишены всяких лишних деталей, кругом преобладали прямые линии и ровные углы. Стены белокаменного замка, отражая лучи полуденного солнца, словно светились, как будто этот город и был земным солнцем. Да, а раньше Кэнтону родной город не казался таким большим.

Всадники спешились сразу за воротами крепости и направились к замку лорда Сан-Тайрского пешком.

– О, наконец-то! – расплылся в улыбке какой-то парень в богатых одеждах, как только увидел процессию во главе с Кэнтоном.

– Приветствуем, лорд Дэним, – рыцари поклонились незнакомцу.

«Лорд?» – удивился Кэнтон. Странно, эти воины – вассалы его отца и кланяться никому, кроме особ королевских кровей и членов семьи князя Сан-Тайрского, не обязаны. Но при этом они не обратились к этому типу подобающим для королевича образом. А братьев у Кэнтона не было… Что-то тут не то. Кто этот тип?

– Рад тебя приветствовать, брат. – Дэним развел руки, готовый обнять Кэнтона, но почти сразу же опустил их, увидев настороженное недоумение в глазах княжича. – Гм, я твой названый брат. Твой, то есть наш, отец очень горевал после того, как тебя забрали, и после того, как умерла его супруга, твоя мать… Ему нужен был помощник, нужна была опора. Вот он и усыновил меня, чтобы я помогал ему, – поторопился пояснить паренек.

Кэнтон с пару секунд продолжал пристально смотреть на собеседника, так пристально, что он даже не сразу понял смысла слов, которые только что прозвучали.

– Что ты сказал? – требовательно переспросил Кэнтон, осознав услышанное.

– Я – твой названый брат… – начал было повторять Дэним.

– Нет, ты сказал, что моя мать умерла?

– Да, брат… Прости, но ведь кто-то должен был тебе сказать… Мне очень жаль, – заизвинялся Дэним, увидев, как лицо Кэнтона решительно посмурнело, приняв абсолютно отрешенный вид.

Наследник Сан-Тайрский просто проигнорировал извинения своего новоявленного названного брата и пошел дальше в сторону господского замка. Он шел, погруженный в свои думы, а этот кретин Дэним все не отставал от него и трещал без остановки. Но Кэнтон его не слушал и не слышал. Все вокруг как-то сразу стало неинтересным, серым и бессмысленным, а вся радость и все веселье испарились в мгновение ока. Не было лютой тоски, не было чувства отчаяния, не было желания рвать на себе волосы… была просто пустота. Кэнтон не знал, как оно должно быть, он же не терял до этого никого из родителей, но ему казалось, что он как-то чересчур спокоен для человека, которому сказали, что его мать почила с миром. Кто знает, быть может, это потому, что он слишком давно ее не видел и уже привык жить без родителей, словно их и не было? Нет, это все неправильно!

Поглощенный собственными не особо радужными думами Кэнтон даже не заметил, как небольшая процессия вышла на главную площадь крепости, расположенную прямо перед входом в господский замок. Площадь была до отказа переполнена людьми самых разных титулов, чинов и рангов, и все они встречали его – принца Кэнтона, наследника трона Сан-Тайра. Кэнтон, конечно, ожидал, что его будут встречать, но он и подумать не мог, что с таким размахом.

Где-то высоко, на стенах крепости заиграли трубы, и глашатай объявил о возвращении принца Кэнтона.

Рыцари во главе с Кэнтоном и Дэнимом шли через коридор в людской толпе, сопровождаемые множеством любопытных взглядов.

На ступенях, ведущих в господский дворец, ожидали вернувшегося принца чуть ли не двадцать человек. Посреди этой группы людей стоял пожилой, но весьма бодрого вида мужчина. Кэнтон смотрел на него и никак не мог узнать своего отца. Неужели он даже не сможет узнать его? Боги, как же беспощадно время!

– Встречать тебя приехали все высокие графы, – тихо прошептал Дэним. – Поклонись королю, и обращайся к нему только «Ваше величество».

Хоть этот тип сразу не понравился Кэнтону, но вот сейчас его совет оказался очень кстати, а то принц подошел бы и обнял короля. Вот был бы конфуз! Да и вообще, Кэнтон не представлял себе, что нужно говорить, когда он предстанет перед высокими особами.

– Ваше величество, – Кэнтон решил последовать совету названного брата и поклонился королю.

– Приветствую тебя, принц Кэнтон, наследник Сан-Тайра, – ответил король и протянул княжичу свою руку.

Кэнтону это показалось диким, и он не хотел этого делать, но лучше не выпендриваться, а потому он все-таки поцеловал руку монарха, еле сдержавшись и не состроив кислую мину.

– Мои верноподданные! – Как только принц выразил свое почтение королю, монарх забыл про княжича и обратился ко всем собравшимся жителям и гостям замка. – Годы нашего позора, годы наших лишений подошли к концу, и теперь начинается новая веха нашей истории. Мы больше ни перед кем и никогда не преклоним колени! – Толпа возликовала в ответ на бодрое и горделивое заявление государя. – Поприветствуем принца Кэнтона! – еще громче проревел король. Что-что, а голос у него был очень мощный, но даже он потонул в еще большем рокоте толпы.

Когда народ слегка поуспокоился, вперед вышел щупленький, седой и изможденный годами старик.

– Сынок, – дрожащим голосом сказал старик. – Сынок!

Кэнтон не мог поверить, что это его отец. Он помнил его совсем другим. Когда-то этот человек был высоким и мускулистым, бык в человеческой плоти. Но неумолимые и беспощадные годы, а также разлука с сыном и смерть жены высосали все соки из некогда могучего, пышущего энергией человека.

Кэнтон обнял отца, еле сдерживаясь, чтобы не пустить слезу от внезапно нахлынувшей радости, комом подкатывающей к горлу. Как он рад видеть своего отца! Старик не сдержался и зарыдал. Это были рыдания одинокого уставшего старца. Его можно было понять, но все-таки он – лорд, и ему нельзя показывать слабость перед людьми.

– Идем в дом отец, негоже, чтобы все видели твои слезы, – предложил Кэнтон, прижимая к себе своего старого папу так, чтобы как можно меньше людей видели его слезы.

Конечно, Кэнтону было безумно интересно, что же это за такое секретное послание царь чародеев решил передать королю Алерийских людей, но все же он сдержался и вскрывать его не стал. Впрочем, теперь княжич об этом жалел. Он отдал послание государю сразу же, как только благородные князья во главе с самим правителем вошли внутрь замка, чтобы было поменьше любопытных глаз. Король прочитал это сверхсекретное послание, смял, спрятал в карман и сразу же стал загадочно хмурым. Что в нем было написано, он, само собой, никому не сказал. Впрочем, теперь это уже не важно, все равно возможности узнать больше нет.

Принц почти сразу попросил, чтобы его отвели в спальню. Кэнтон очень сильно хотел побыть один. Новость о давней смерти матери и встреча с отцом после стольких лет произвели на него неизгладимое впечатление. Теперь принц просто хотел некоторое время спокойно подумать в одиночестве, помолиться за упокой души матери.

Ближе к вечеру за Кэнтоном пришел Дэним, этот чертов выскочка. Он привел с собой тройку слуг, чтобы они нарядили принца к пиру подобающим образом. Пока княжич наряжался, его названый брат напевал что-то про то, как он рад, что Кэнтон вернулся, что лорду очень не хватало своего наследника и все в таком духе. Кэнтон не особо его слушал.

Одежды алерийцев отличались от нарядов чародеев. Маги предпочитали одежду повольнее, в которой было и удобно, и красиво. А вот алерийцы, похоже, готовы были всем пожертвовать ради красоты и высокой моды, которая, правда, Кэнтону не очень-то и нравилась. Его одели в дублет, настолько плотно прилегающий к телу, что даже дышать было как-то трудновато. Штаны также были в обтяжку. Когда княжич натянул их, у него чуть глаза на лоб не полезли – да такую одежду надо непременно запретить как чреватую травматизмом. И как мужчины после таких штанов с женщинами спят?

А еще принца заставили надеть нелепые и смешные ботинки с заостренными и вытянутыми носиками. Все одежды были синими в белую крапинку и полоску. В общем-то, это даже было стильно, но чертовски неудобно.

А затем названные братья отправились на пир. Кэнтон, конечно, предпочел бы пойти один, но этот нахал был приставуч, как банный лист.

– После поражения в войне с магами для королевства настали тяжелые времена. Слишком много людей погибло – и благородных рыцарей, и простолюдинов. Многие хозяйства стояли пустующими, графы не получали податей от вассалов и ленников, так как пахать и сеять было просто некому. Репутация короля была подорвана, и даже был мятеж. Восстали три графства. Король смог удержать власть только благодаря помощи нашего отца, – рассказывал Дэним об экономической и политической ситуации в стране, пока княжичи шли к пиршественному залу. Что ж, пусть хоть какая-то польза будет от этого болвана. – Сейчас же многие хозяйства восстановлены, графы снова получают подати. После расправы с мятежниками земли бунтарей были розданы многим простолюдинам, значительной части которых был пожалован рыцарский титул. Тем самым корона восполнила потери многих феодалов. А сейчас, когда все пленники магами отпущены, самое время укрепить независимость государства и упрочить положение короны. Думаю, государь захочет укрепить связь между нашими домами, так как именно благодаря нам он еще сидит на троне. Надеюсь, ты понимаешь, о чем я… – все вещал и вещал Дэним. Конечно, это все полезная информация, но как-то Дэним не говорит, а бормочет, отчего слушать его было очень сложно, даже когда он говорил дельные вещи.

Наконец принцы достигли пиршественного зала, и Кэнтон смог радостно выдохнуть в сердцах. Теперь наверняка Дэним от него отстанет.

У входа в зал стоял глашатай, объявлявший имена всех вновь прибывающих на пир гостей. Сразу же за ним стоял слуга с полотенцем и тазиком, предлагавший всем вымыть руки перед едой.

Дэним без тени сомнения опустил руки в воду, прополоскал их, а затем вытер. А вот Кэнтон помедлил. Как-то такое мытье у него доверия не вызывало. Чародеи перед едой тоже мыли руки, это понятно, но они всегда добавляли в емкости с водой всяческие эликсиры, чтобы не только грязь можно было смыть, но и всякую заразу. Алерийцы же этим точно похвастаться не могли. Более того, вода в тазике уже была противного мутного цвета, а плавающие в ней листочки добавляли ей отвратительного эффекта. Явно эта листва была не для обеззараживания, скорее для вида и запаха. Да и полотенце было уже все мокрым и потемневшим от доброй дюжины рук, которые об него вытерли. Но, тем не менее, идти против местных нравов не стоило, а потому Кэнтон, стараясь не показывать своего отвращения, тоже вымыл руки. И да, он понимал, что навряд ли удастся еще где помыть руки более чистой водой.

Пиршественный зал был огромным и мог вместить чуть ли не полтысячи людей, не считая слуг, музыкантов и прочих представителей творческих профессий. На возвышении на противоположном конце зала буквой «П» располагались столы для хозяина замка, его семьи и наиболее знатных гостей: короля и графов, а также их родственников. Внизу, вдоль стен, по левую и правую руку от столов для высоких господ, располагались ряды столов для рыцарей, духовенства и прочей знати. По обе стороны зала были двухъярусные галереи. Вдоль нижних ярусов сновали слуги, а вот у верхних было более интересное предназначение. Наверху одной из галерей разместились музыканты, в то время как на другой – представители нетитулованных верхов, наиболее знатные купцы и бюргеры, своими заслугами перед короной и графами удостоившиеся чести посетить пир.

Большая часть мест уже была занята. Люди рассаживались по местам соразмерно своему титулу и рангу. Чем ближе гость сидел к столу короля, тем выше был его чин. По правилам, король должен занимать главное место, но, по законам и обычаям предков, хозяина дома нельзя двигать с самого почетного места, поэтому в центре господского стола восседал лорд Сан-Тайрский, граф Балдуин, отец Кэнтона. По правую руку от него сидел король, Карл-Рэйка, вместе со своей королевой. По левую руку было отведено место для Кэнтона и, чему принц несказанно удивился, для дочери короля, Анны.

Когда Кэнтон сел рядом с принцессой, он невольно вспомнил про слова Дэнима о том, что король хочет породниться с домом Сан-Тайра. Княжич, откровенно говоря, не знал, как следует по местному этикету приветствовать даму и общаться с ней, а потому он не нашел ничего лучше, чем просто улыбнуться и занять свое место. У магов как-то нравы попроще во всем, в том числе и в отношениях между мужчиной и женщиной. В общем-то, что тут говорить, когда у колдунов нисколько не порицается свобода личной жизни до брака.

Княжич сидел и то и дело осторожно кидал заговорщицкий взгляд на свою соседку. Как-то его вдруг озаботило, кого ему, возможно, придется брать в жены. Девчушка была недурна собой, у нее были красивые прямые русые волосы, ну совсем как у Кэнтона. Вот только она как залилась румянцем, когда принц присел рядом с ней, так и сидела теперь вся красная, потупив взор. Как-то это Кэнтона не вдохновляло.

Он сразу вспомнил свою подругу-чародейку. Ее звали Итис, и она была младшей дочерью царя колдунов. Да, конечно странно, что маги позволяли чужаку дружить с дочерью своего правителя, но, тем не менее, он дружил. Хотя, быть может, разрешали только потому, что не знали, что они не только дружат? А, ладно, это все теперь уже не важно. Но Итис была живой и интересной, сама могла кого угодно расшевелить на разговор или какое-нибудь интересное дело. А эту Анну, кажется, потрясешь, а она все равно будет сидеть и молчать.

Кэнтону как-то сразу стало грустно от мысли о своей первой любви. Эх, а ведь еще полгода назад они планировали даже сбежать вместе из Аториэйи! Но теперь этому уже не суждено сбыться.

Принц так глубоко погрузился в воспоминания о том, как он гулял с Итис по Аториэйе, что прослушал вступительные слова своего отца и короля. Он слышал отдельные слова о том, что люди все восстановили, что они снова сильны, что они рады возвращению княжича Кэнтона, что это час единства и новая страница в истории королевства, то, се, пятое, десятое…

А затем заиграла музыка, и слуги вынесли первую перемену блюд. Сначала подали закуску – вареные яйца, овощное рагу, свежую зелень и пироги с капустой. Оживленная доселе публика смолкла и принялась сосредоточенно изничтожать поданные кушанья. Слуги сновали туда-сюда, разливая гостям вино, приправленное ароматными специями. Кому-то в вино добавляли мед.

Увы, тарелок за столом не было, что несколько огорчило Кэнтона. Вместо них были хлебные лепешки, и то всего по одной на двоих, так что есть пришлось вместе с Анной, так сказать, «из одного котла».

С овощами гости расправились быстро, и слуги засуетились еще сильнее, готовясь к подаче второй перемены блюд. А тем временем в центр зала вышла труппа шутов и скоморохов. Они сыграли веселую сценку про глупых магов, доблестного рыцаря и мудрого жреца Солнца. Гости хохотали до слез, и Кэнтон не был исключением. Вот только смеялся князь скорее не из-за того, что это было смешно, а из-за того, что алерийцы высмеивают чародеев, а на самом деле колдуны живут намного лучше и прогрессивнее, да и в воинском искусстве они, наверное, далеко впереди, раз смогли наголову разгромить королевское войско.

Шуты убежали, дав высоким господам возможность просмеяться вдоволь перед подачей новой порции блюд.

В этот раз подали разнообразные супы: грибной, из оленины, рыбную похлебку. И снова слуги разливали вино реками. На лицах гостей постепенно начал появляться пьяный румянец, все чаще звучал смех и без всяких скоморохов.

Вслед за супами благородному обществу показали кулачные и медвежьи бои, что вызвало особый интерес у мужской аудитории. А затем подали первую перемену главных блюд. В этот раз угощали каплунами, заливной рыбой и зайчатиной.

Веселье набирало обороты. Всюду слышались радостный хохот, звон бокалов, тосты, увлеченные разговоры и рассказы о рыцарской доблести.

Дэним прихлестывал за дочерью какого-то барона, нашептывая ей на ушко что-то такое, от чего она стеснительно хихикала. Ну, и конечно, он не забывал подливать даме вина. А вот Кэнтон скучал. Его соседка как молчала с самого начала пира, так и продолжала молчать, словно рыбка. А сам принц опасался проявить свою невежественность и плохое знание Алерийских манер. Собственно говоря, только поэтому он и подметил, чем занимается его так называемый названый брат.

Сквозь всеобщий веселый и радостный гогот, фоном к которому еще играла музыка, Кэнтон услышал разговор отца с королем. Два господина обсуждали дела вовсе не мирские. В последнее время кругом объявилось много всяких пророков, апостолов и прорицателей, и все они говорили о том, что явился в мир величайший из великих, светлейший из наисветлейших, самый добрый и праведный бог Ваал, который в своей святости сравнится только с единственной и вечной Айли. Принц слышал об этом и раньше. Эти слухи были настолько вездесущими, что даже не очень-то суеверные маги их обсуждали.

Разговоры о новом боге пошли не так давно, от силы полгода назад. Сначала никто на них не обращал внимания, а затем эта новость стала хуже назойливой чумы. Об этом говорили все и всюду. Нового бога обсуждали и верующие, и неверующие. От всеобщего распространения этой вести даже самый прагматичный скептик мог поверить в то, что это правда. Достаточно быстро простая новость о новом боге сменилась проповедями о том, что он избавит людей от войн, болезней, голода, бед и несправедливости. Но этим дело не закончилось! Совсем недавно и вовсе стали шептаться, что Ваал собирается взять себе в жены саму единственную и вечную Айли, помирив тем самым вечно враждующих из-за власти над миром богов и духов!

Все это, конечно, Кэнтона не особо интересовало, но это было явно интересней его еле живой соседки, поэтому княжич прислушался одним ухом к разговору старших, чтобы скоротать время.

– …эти фанатики начали строительство уже третьего комплекса. Это уже ни в какие ворота не лезет! – жаловался король.

«Комплексы, кто-то строит какие-то комплексы?!» – обалдел от услышанного Кэнтон. Да, в царстве магов тоже все говорят о новом боге, но там это носит характер светских бесед и обсуждений, а здесь, похоже, набирает силу настоящий культ, у которого много последователей, и даже идет какое-то строительство. Впрочем, чего еще ожидать от религиозных Алерийцев?

– Третий? И что на этот раз? – кажется, нисколько не удивившись, поинтересовался Балдуин.

– Сначала они построили огромный приют для больных и немощных, потом охотничьи дома, чтобы у бедняков всегда была работа, а теперь они возводят огромные кухни и столовые, чтобы было где готовить добытую дичь. И опять говорят, что это все ради помощи людям, мол, все обездоленные будут получать там паек задарма! – возмущался государь.

– А где они его строят, снова на юго-западе? – поинтересовался лорд Сан-Тайра.

– Да, опять у моря, неподалеку от остальных комплексов, – подтвердил король.

– С этим надо что-то делать, этих сумасбродов становится слишком много, и они начинают организовываться в непонятные группы. Сегодня они мирные, а завтра мы узнаем, что в этих комплексах на самом деле ковали оружие и обучали диверсантов, – выразил весьма обоснованное опасение лорд Балдуин.

– Я это прекрасно понимаю, но этих баранов уже так много, что они вполне могут поднять восстание, если мы попробуем прикрыть их лавочку!

– Да, к сожалению, есть такая угроза, – согласился лорд. – Значит, не следует действовать так радикально. От этих фанатиков все-таки есть определенная польза – все бедняки, нищеброды и попрошайки ушли на юго-запад строить эти их хозяйственные центры. Но и сидеть сложа руки нельзя! Думаю, стоит заслать туда шпионов под видом таких же бедных и обездоленных, чтобы они вскрыли всю подноготную культа этого нового бога. Ведь если станет известно, что последователи Ваала занимаются вовсе не покровительством бедным, а другими, противоправными вещами, это оттолкнет от них многих сочувствующих и развяжет нам руки. Тогда уже с ними можно будет что угодно делать.

– А! Я не думаю, что все это как-то кардинально повлияет на ситуацию, – раздраженно махнул рукой король. – Там все – чокнутые фанатики. Они ведь говорят, что сам их бог регулярно приходит к ним и помогает в их нелегком деле. Зря мы, наверное, сразу не пресекли на корню всю эту ересь. Теперь это сделать будет не так просто.

– Хотите теперь натравить на них священников Солнца? – поинтересовался лорд Балдуин.

– Очень хочу! – во весь голос подтвердил Карл-Рэйка, отрываясь от бокала с вином.

– А может, стоит все-таки кого-то внедрить в эту секту и подождать, пока агенты не нароют чего-нибудь интересного? Тогда такие резкие действия не будут восприниматься в штыки со стороны тех, кто симпатизирует новому богу, но еще не готов его защищать от слуг вашего величества и Солнца, – продолжал гнуть свою линию Балдуин.

Король хотел было что-то ответить, но мелодичная музыка сменилась более ритмичной и динамичной, и гости радостно повставали из-за столов и пустились в пляс. Кэнтон, уже успевший заскучать и от разговора о всяких новых и старых богах, протянул руку принцессе Анне, приглашая ее потанцевать. Уж этот жест должен работать безотказно. Не может же это быть неприличным в обществе алерийцев.

Танцы солнцепоклонников были не такие, как танцы магов. Люди объединились в огромный хоровод и просто начали бегать по кругу туда-сюда. Никакого особого мастерства и грации для этого не требовалось, но зато это было безумно весело! Кэнтон сразу же приободрился и раскраснелся от невероятно простой, но бешеной пляски.

А после танцев гостям даже не дали отдышаться, сразу же подали вторую перемену главных блюд, которая включала в себя запеченных оленей, кабанов и лебедей.

Народ в зале явно уже был сыт на неделю вперед, но все яства каким-то магическим образом все равно таяли буквально на глазах. Для некоторых уважаемых особ пир уже был окончен по причине изобилия вина. Те же, кто еще был в состоянии продолжать застолье, ели, наверное, уже ради приличия, нежели из-за чувства голода. Кэнтон смотрел на все это и искренне удивлялся, как в этих людей помещается столько еды? Сам принц эту порцию блюд решил пропустить. Но под конец этой перемены блюд все стало на свои места, и люди больше болтали, чем ели, всецело предаваясь наслаждению общением в высоком обществе.

– Мои верноподданные! – заговорил король, когда с блюдами было покончено. – Сегодня судьбоносный день! Наши дома, дом Сан-Тайрский и королевский дом Лучезаров прошли рука об руку, плечом к плечу сквозь многие невзгоды и лишения. Поэтому сегодня, когда принц Кэнтон наконец-то обрел свободу и вернулся в родной дом, идеальное время для того, чтобы укрепить союз наших великих домов. Поэтому я, король Карл-Рэйка, и лорд Сан-Тайра, князь Балдуин, объявляем о помолвке наших детей: принца Кэнтона и принцессы Анны! – Государь торжественно поднял над головой свой бокал, расплескав часть вина на недоеденную оленью тушку, а уже порядочно подвыпившая аудитория с дикими воплями пьяной радости поддержала заявление своего правителя.

«Ну, вот и все, приговорили», – без каких-либо эмоций – без радости, но и безо всякого сожаления – подумал Кэнтон. Анна, конечно, не его идеал, но, в целом, она девушка ничего, вроде бы. У магов он привык, что люди вступают в брак по обоюдному согласию, и это как-то было ему больше по душе. Принц не знал, быть может, это просто издержки того, что он слишком долго жил среди чародеев. Кэнтон понимал, что у солнцепоклонников брак – это обоюдное согласие родителей брачующихся, а не самих будущих супругов. И пока княжич не знал, как к этому стоит относиться. Но, впрочем, его мнение не имеет значения, ведь он все равно уже ничего не сможет изменить, а значит, любые страдания и душевные метания по этому поводу абсолютно бессмысленны.

Толпа орала, лакала вино и снова орала. Люди не могли успокоиться после такой новости всего лишь одним бокалом вина. Кэнтон, пытаясь свыкнуться со своей новой ролью, ролью помолвленного человека, с абсолютно каменным лицом смотрел, как слуги подают десерты. На столах постепенно появлялись орехи в меду, пироги с ягодами, мясные рулеты, запеченные яблоки и груши, сливы, клубника и виноград. Взгляд принца снова наткнулся на Дэнима. Названый брат кивнул Кэнтону и поднял в его сторону свой бокал в знак уважения и радости за родича. К тому времени Дэним уже сидел в обнимку с дамочкой, за которой он так усердно ухлестывал весь вечер, без зазрения совести ухватив ее за грудь.

– Но вдобавок ко всему этому принц Кэнтон принес нам еще одну радостную весть! – продолжил король, когда благородные господа слегка подуспокоились. – Царь Артабазан второй, правитель еретиков-магов, хочет мирно сотрудничать с нашим королевством и предлагает укрепить нашу дружбу брачным союзом. Его неправеднейшее величество предлагает руку своей дочери, принцессы Итис. И честь вступить в этот брак предоставляется моему сыну и наследнику, принцу Гатарду!

Зал взорвался еще большими овациями. Ликование было таким, словно всем пообещали по телеге золота. Кэнтон же сразу посмурнел, пить за это ему как-то не очень хотелось. Принц выждал чуть-чуть, пока все не начнут лакать свое кислое винище, чтобы никто не заметил его ухода, и покинул пиршественный зал.

Кэнтон вышел в сад. Ему настоятельно нужно было проветриться. Он ходил по аллейкам и думал, пытался успокоиться. Да, он понимал, что они с Итис – люди из разных миров. Она – маг, а он – солнцепоклонник. Когда-то он должен был вернуться домой, и это когда-то должно было стать концом их отношений. Теперь этот момент наступил. У принца новая жизнь, и назад уже нет пути. Именно поэтому он так спокойно перенес весть о собственной помолвке – как он сможет забыть Итис, точно так же он сможет и полюбить Анну. Он надеялся, что время все вылечит, но время лечит, только если не бередить раны. Да, еще прошло слишком мало времени, но его уже сейчас начали преследовать призраки из прошлой жизни. Черт, а ведь если она станет королевой Алерийского королевства, то Кэнтон периодически все равно будет ее видеть! И как тогда ему с этим жить?

– Кэнтон! Кэнтон! Ты где?! – послышался голос Дэнима.

«О, Солнце! Ну что этому козлу опять от меня надо?!» – в сердцах подумал Кэнтон. Не успел он отозваться, как названый брат уже бежал к нему из-за деревьев.

– Кэнтон! Тебя зовет отец, – задыхаясь после пробежки с набитым брюхом, сообщил Дэним. – Он ждет в своих покоях.

– Хорошо, уже иду, – с кислой миной на лице, которую Дэним никак не мог разглядеть в ночной темноте, буркнул Кэнтон.

– Ты звал, отец? – спросил Кэнтон, входя в покои лорда.

Балдуин стоял посреди комнаты в парадных одеждах, но по тому, что слуги готовили ванну для господина, Кэнтон понял, что старик уже готовится ко сну. Ну да, это правильно, в его возрасте не стоит изнурять себя длительными ночными застольями. Пиршественный зал, конечно, изрядно опустел, за столом остались самые стойкие, но, судя по шуму, доносившемуся снизу, веселье все еще было в самом разгаре.

– Проходи, сынок. Я хотел поговорить с тобой, – тихо начал отец. Его голос был добр и ласков, почти такой же, каким его помнил Кэнтон. – Все эти годы мне так тебя не хватало…

– И именно поэтому ты решил найти мне замену? – перебил отца Кэнтон. Он даже и не знал, как он осмелился на такое. Наверное, вино ударило в голову.

– Что ты имеешь в виду? – не понял лорд.

– Ты, видимо, и не надеялся, что я вернусь, и поэтому приютил этого приблуду Дэнима! – выпалил принц. Коли уж начал говорить, так следует продолжать.

– Сынок, пойми меня. Я остался один в трудные времена, мне нужен был помощник, – все так же добродушно отвечал Балдуин.

– А ты не думал о том, что будет, когда я вернусь? Ты хоть понимаешь, как это все теперь выглядит в глазах окружающих?!

– Я не понимаю, о чем ты, – удивился старик.

– В замке появляется некий парнишка без рода и звания, поднимается из грязи в князи, который может претендовать на трон, если законный наследник не вернется из плена. Но принц все-таки возвращается. И знаешь, какое самое логичное продолжение этой истории? Законный наследник выгоняет из замка выскочку сразу же, как только он становится полноправным хозяином крепости! – Кэнтон поневоле, сам этого не заметив, повысил голос, отчего слуги, испугавшись семейного конфликта господ, поспешили покинуть покои князя.

– Ты не посмеешь! – голос отца резко стал жестким и приобрел стальные нотки, которые были так присущи ему в прошлом, когда Кэнтон еще жил в замке со своей семьей.

– Не посмею! – подтвердил принц. – Я буду следовать твоей воле, но ты теперь докажи все это остальным и, тем более, самому Дэниму, для которого я теперь – угроза его спокойной и сладкой жизни! И он наверняка захочет устранить угрозу. Если не сейчас, так после твоей смерти, но он обязательно это сделает! Попробует меня отравить, подстроит несчастный случай или что-то в этом роде, какая разница? Важно то, что тем самым ты создал опасность для моей жизни.

– Кэнтон! Дэним не пойдет ни на что подобное. Я приютил его, и он теперь член нашей семьи. Это не обсуждается! – Балдуин явно начал выходить из себя.

– Я тебя понял, отец. Спокойной ночи, – Кэнтон откланялся и собрался уходить, видя, что его родной отец отказывается его слушать.

– Постой! – остановил сына лорд. Его голос снова стал мягким и по отечески теплым. – Я позвал тебя не за этим. Мое здоровье ослабло в последнее время. Рано или поздно, ты станешь лордом Сан-Тайрским, и тебе подобает во всем соответствовать этому высокому и ответственному титулу. Лорд – это опора для своего народа. Он всегда должен быть готов защищать его, в мирное время и на войне. Поэтому я хочу сделать тебе подарок, достойный будущего князя Сан-Тайра.

Отец поманил Кэнтона в угол зала, где под покрывалом покоилось нечто. Князь снял простыню, и у принца отпала челюсть от изумления. Перед ним были полные композитные латы из красного металла. Доспехи были явно зачарованы, чутье человека, долго учившегося у магов, не могло ошибиться. Да и вообще, кроваво-красного цвета стали иным путем, кроме как с помощью колдовства, добиться невозможно. Рядом в ножнах лежал двуручный меч. Кэнтон с благоговейной осторожностью вынул его из ножен. Это был алмазный клинок. Такое оружие невообразимо редко, и его создают только с помощью волшебства. Лишь единицы оружейников способны сотворить подобное произведение искусства – простое, изящное и функциональное. Это самый крепкий и острый меч, который только можно найти во всем мире. И он стоит чуть ли не полкняжества Сан-Тайра, а с доспехами и вовсе больше! Как и где отец достал эту прелесть?

– Отец!.. Это поистине королевский подарок, – только и смог произнести Кэнтон, потерявший дар речи от вида столь прекрасного снаряжения.