Обратные десять миль от пастбища до пещеры отшельника оказались мукой. За второй день инициации Алсим не беспокоился, уж испытание на выносливость он пройдёт без труда. Не зря Опекун с младых лет гонял Алсима, как оленя, и на скорость, и на большие расстояния. Поэтому отмахать двадцать миль для юноши не составляло проблемы. Десять миль до пастбища Алсим преодолел легко, значительно опередив семерых парней, вместе с которыми проходил инициацию. Пастухи накинули ему на плечи ягнёнка, и, ухватив обеими руками по паре тоненьких ножек, он побежал обратно. Тут-то и началось!

Агнец дрожал и блеял так жалобно, что Алсим сбился с ритма. Не в силах больше выносить стенаний, он снял ягнёнка с плеч и прижал к груди. Пришлось перейти на шаг. Измученный страхами ягнёнок затих на руках, хотя то и дело нервно подрагивал. Семеро парней давно обогнали Алсима.

– Ничего, – подбадривал самого себя юноша, – добраться до пещеры к закату я успею.

Следующий этап обряда должен был проводиться в пещере, где жил когда-то мудрый отшельник. Алсим старался идти как можно быстрее, однако маленькое тёплое тельце, покрытое белым каракулем, немного, но весило. Поначалу Алсим этого веса не замечал, но с каждой милей тяжесть становилась всё ощутимее. Конечно, разумнее нести ягнёнка на плечах, как сделали все остальные. Так можно даже бежать. Но юноша передёргивался от мысли, что ему снова придётся слушать эти умоляющие стоны.

Тропа, ведущая в пещеру, начала круто забирать вверх. Пот заливал глаза, жутко хотелось пить, ноша тянула вниз, словно Алсим тащил не ягнёнка, только что появившегося на свет, а трёхлетнего быка. Солнце неумолимо садилось, а до пещеры оставалось не меньше мили. Было до слёз обидно провалить инициацию к концу второго дня. Алсим боялся провала в первый день, никак не во второй.

В первый день юноши должны были продемонстрировать умение пользоваться оружием и постоять за себя в борьбе. С этим, в отличие от выносливости, у Алсима дела обстояли неважно. К упражнениям с оружием он относился спустя рукава и попадал в мишень значительно реже других. Примерно за полгода до инициации наставник подозвал его и сказал:

– Значит так, Алсим, твоя меткость составляет пятьдесят попаданий из ста. Либо попал, либо нет. То есть оружием ты не владеешь. Ты не трус, но в случае нападения врагов храбрость без оружия не принесёт пользы. Ты не сумеешь защитить ни себя, ни женщин, ни детей. Или ты рассчитываешь, что симхаэтов снова спасёт Камень Гнева твоей матери? Если так, ты просто не мужчина!

И ещё много неприятных слов наговорил тогда ему наставник. Алсим злился, краснел, кусал губы, но после этого разговора каждый день стал проводить на стрельбищах по многу часов. Вчера его меткость составила восемьдесят девять попаданий из ста. Наставник остался доволен.

Хуже дело обстояло с борьбой. Алсим хорошо освоил технику приёмов, но ему не хватало физической силы, и борцовские поединки со сверстниками он неизменно проигрывал. Видя, как невысокий, тонкокостный паренёк всякий раз оказывается прижатым к земле более массивным соперником, наставник только качал головой. После того как испытание на меткость закончилось, он отозвал Алсима в сторону:

– Если хоть раз твой противник коснётся спиной земли, я зачту тебе первый день. Если нет, не обессудь!

Неудивительно, что, когда вслед за проверкой меткости наступила очередь борьбы, Алсим страшно нервничал. Его противником оказался Симрух, с которым Алсима часто ставили в пару, потому что Симрух тоже не выдался ростом. Зато, не в пример Алсиму, был плотен и коренаст. Начиналась борьба с «потолкушек».

Сначала парни настраивались на борьбу, глядя друг другу в глаза. Затем каждый упирался противнику руками в плечи и давил или толкал что есть силы. «Потолкушки» длились до тех пор, пока один из участников не падал. Во время тренировок Алсим к концу «потолкушек» всегда оказывался на земле.

Симрух и Алсим стояли друг против друга. Симрух смотрел на своего противника насмешливо, проводить настройку ему казалось совершенно излишним. С этим слабаком он, как обычно, справится в два счёта. Внезапно Алсим завопил: «А-а-а-а!!!» – и со всей силой толкнул Симруха в грудь. От неожиданности тот повалился.

– Так нечестно! – закричал Симрух.

– Нечестно, – спокойно согласился наставник, – если речь идёт об обычном состязании. Но когда дело доходит до сражения, ошеломление врага может оказаться решающим фактором успеха. Инициация – не спортивные соревнования, оценивается ваша готовность биться в реальной схватке. Алсим победил. Вставайте и продолжайте.

Конечно, обиженный Симрух отыгрался, с силой швыряя коварного противника на землю в следующем раунде борьбы. Но Алсима синяки и шишки не огорчали. Главное, первый день инициации он прошёл! Самый сложный день.

Так он думал, пока на руках не оказался ягнёнок, белый, как его кожа. Алсим отличался от сверстников не только невысоким ростом и хрупкой комплекцией, но и очень светлой кожей, мгновенно обгорающей на солнце. Летом ему всегда приходилось носить тунику с глухим воротом и длинными рукавами. И глаза у него были не такого цвета, как у остальных симхаэтов. Имя тоже шло вразрез с традицией. Мальчикам народа Симха давали имена, начинающиеся с Сим, исключения случались, но очень редко.

Родственники считали Алсима даром Аллара. Все знали, что светлый бог покровительствует его матери. Давно, ещё до рождения Алсима, Аллар вручил ей Камень Гнева, с помощью которого народ Симха сумел отбиться от дикарей. Алсиму рассказы о тех днях казались не более правдоподобными, чем другие легенды. Никакого Камня Гнева он у мамы не видел. Но свою белую кожу и голубые глаза объяснял, как и родственники, прихотью лучезарного бога. Имя ему мать дала, естественно, в честь Аллара, в том никто не сомневался. Родственников смущало лишь одно: Опекун. Впрочем, вопросов они не задавали, не их это дело, кого Аллар послал в опекуны. Хотя выбор, конечно, странный…

Оказавшись в сумраке пещеры, Алсим рухнул как подкошенный. Вынимая из его окаменевших рук ягнёнка, наставник лишь качал головой.

– Я опоздал… – пробормотал юноша.

– Отдыхай. Я приду за тобой, когда начнётся третий этап.

Значит, успел! Алсим закрыл веки и впал в забытьё.

Прежде чем повести их по тёмному туннелю, наставник вложил в рот каждому шарик чего-то непонятного, лишённого запаха и вкуса, и приказал жевать. Парни выстроились цепочкой, держась правой рукой за плечо впереди стоящего. Первым двигался наставник, замыкал шествие Алсим. Его голубые глаза видели в темноте не хуже, чем при свете, в поводыре Алсим не нуждался.

Семь патриархов, старейших членов каждого из семи родов, чьи отпрыски проходили инициацию, ожидали их в центральной части пещеры. Наставник усадил юношей полукругом напротив старцев и скрылся в боковом проходе.

– В начале начал было Ничто, Первозданная Тьма без конца и без края, – произнёс первые слова священной истории Симхарух, прадед Алсима. – Но во Тьме горела искра Изначального Пламени…

Вспыхнул огонёк. Алсим хорошо видел, как один из патриархов открыл глиняный горшок, в котором тлели угли, и опустил туда щепу. Остальным юношам казалось, что огонь возник сам собой. Они затаили дыхание.

– Тьма пыталась поглотить Изначальное Пламя, а то стремилось всю её заполнить огнём, – продолжал Симхарух. – Тьма сжимала непокорную точку, и всё ярче пылало Пламя. Напряжение росло, и сколько длилась их борьба – не знает никто, ибо времени тогда ещё не существовало…

Алсим, по-прежнему жевавший шарик, вдруг перестал слышать голос прадеда. Юноша превратился в крошечную яркую искорку и ощущал, как что-то наступает, давит со всех сторон и он накаляется всё сильнее… Вот он сделался настолько мал, что почти совершенно исчез, но на самой грани исчезновения внутри него словно что-то треснуло – и в одно мгновение Тьма наполнилась ослепительным Светом.

– Вы проведёте здесь трое суток без еды и питья, в полном молчании, – произнёс наставник. – Боги будут говорить с вами. Тот, кто нарушит молчание, не пройдёт третий этап инициации.

Испытание голодом, жаждой и молчанием не показалось Алсиму слишком трудным. Обжорством он никогда не страдал и три дня без пищи мог легко пережить. Без воды, конечно, обойтись сложнее, но, если удастся большую часть времени проспать, можно обхитрить и жажду.

Юноша вытянулся на полу и попытался уснуть. Два этапа обряда он одолел. Третий и, наверное, последний пройдёт и, получив права взрослого, отправится к морю. Эта мечта поселилась в его душе с тех пор, как мама рассказала, что ручей, по которому поднимаются на нерест лососи, впадает в море. Сначала ручей сливается с другими, превращается в могучую реку, и та несёт пресные воды навстречу солёному морю, откуда когда-то приплыли предки народа Симха. Алсим заболел желанием увидеть море и пообещал себе, что осуществит мечту, когда будет признан совершеннолетним. Одно его смущало: как к его планам отнесётся мама?

Мама, не боявшаяся никого и ничего, тряслась над Алсимом, как над младенцем! Её глаза наполнялись тревогой даже при виде обычной ссадины на коленке сына, а ссадины у него случались частенько. Представляя, как мама отреагирует на известие о походе к морю, юноша испытывал угрызения совести. Ничего, торговался с совестью Алсим, ради маминого спокойствия он готов взять с собой Опекуна.

Сколько Алсим себя помнил, волк находился при нём всегда. Сперва был его нянькой, позже – телохранителем и верным помощником. Наверняка и сейчас Опекун дожидается его где-то неподалёку. От мыслей о маме и Опекуне на душе у Алсима стало так тепло и уютно, что он быстро задремал, несмотря на жёсткий, холодный пол пещеры.

– …если хочешь, чтобы они жили, – вползло что-то страшное в его сон, и Алсим мгновенно проснулся.

– …не получит талисман никогда!

– …единственный достойный ответ Хунгару!

– Готовься к следующему погребению!

– Не верь посулам Хунгара! Его обещания ложь!

– Ты не выкупишь талисманом мою жизнь… не выкупишь жизнь… не выкупишь…

Голоса наступали со всех сторон, разрывая сознание, Алсим едва удерживался от крика. Откуда-то справа неслись громкие стоны. Для одного из парней третий этап закончился провалом. Отчаянно заверещал сосед слева – ещё один провалился! Алсим до крови закусил руку: «Только бы не сорваться, только бы не сорваться», – молился он неизвестно кому.

– Вы не прошли инициацию. – Наставник обращался к двум юношам, не сумевшим сохранить молчание. – Укрепляйте свой дух, через год вам будет предоставлена повторная возможность.

На провалившихся было больно смотреть, и оставшиеся участники потупили глаза.

– Вам предстоит последний этап, – сообщил шестерым парням наставник.

Алсим так надеялся, что третий этап завершит инициацию! После трёх дней сухой голодовки его шатало, лицо осунулось, глаза запали. Остальные ребята выглядели не лучше. Наставник приказал им сесть, вложил в ладони Симруха наполненный жидкостью сосуд, велел сделать три глотка и передать сосуд по кругу. Жидкость подействовала мгновенно! Глаза юношей заблестели, мышцы налились силой.

– На третьем этапе боги говорили с вами. На четвёртом вы будете говорить с богами. Возьмите свои дары.

Наставник кивнул в угол, где лежали кожаные мешочки и ножны, которые участники сдали после первого дня обряда. Каждый из парней повесил на пояс ножны и поднял мешочек с даром для Ашмара, изготовленным собственными руками. Даром – символом заветной мечты.

– У выхода из пещеры найдёте своих ягнят и возьмёте с собой. Теперь слушайте внимательно, что вы должны сделать, когда поднимитесь к изваянию. Сначала принесёте дар Ашмару и попросите благословить вашу мечту. Затем начнёте обходить изваяние по движению солнца. Попросите Хунгара принять кровь агнца взамен вашей и перережете ягнёнку горло.

При этих словах и без того бледное лицо Алсима стало совершенно белым. Скользнув по нему взглядом, наставник сурово продолжил:

– Никого не волнует, нравится это вам или нет! Чтобы Хунгар не возжаждал вашей крови, вы должны принести ему в жертву кровь ягнёнка! Потом продолжите обход. Дар Аллару – прядь ваших волос. Вопросы есть?

Вопросов не было.

– Говорить с богами будете по очереди, не всем скопом. Следующий приступает только после того, как начавший ритуал полностью его завершит. Сил от трёх глотков вам хватит ненадолго, поэтому не мешкайте. Тот, кто на последнем этапе не сумеет исполнить всё, что требуется, не пройдёт инициацию.

Пятеро парней с агнцами на плечах уже карабкались друг за другом по широким белым ступеням, ведущим к святилищу богов, когда Алсим с белым ягнёнком на руках доплёлся до большой сосны. Положив свою ношу на хвою, юноша перевёл дыхание и тихонько позвал:

– Опекун.

Волк возник совершенно бесшумно. Ягнёнок задёргался и испуганно заблеял.

– Я не смогу его убить, – всхлипнул Алсим. – Как можно убить того, кого десять миль пронёс на руках?

Седой Опекун приподнял верхнюю губу, показывая отлично сохранившиеся передние зубы: «Я понял тебя». И мотнул головой влево, что означало: «Посмотри туда». Алсим всмотрелся в кустарник, но ничего примечательного там не обнаружил. Когда он снова обернулся к Опекуну, волк исчез. Горло у ягнёнка было перекушено очень аккуратно.

Алсим развязал кожаный мешочек и достал дар Ашмару:

– Предки народа Симха когда-то приплыли из-за моря. Они умели делать ладьи и управлять ими. Теперь знания предков забыты. Никто из моих соплеменников не видел ни моря, ни ладей. Я представляю ладью такой и подношу в дар тебе, величайший из богов. Благослови меня на то, чтобы добраться до моря и сделать ладью, которая поплывёт.

Алсим никому не показывал миниатюрную ладью, но ему самому она казалась очень красивой. Он вырезал её из ствола белого дерева и целый год совершенствовал мелкие детали. Теперь плод его трудов висел на сросшейся кисти, и юноша в волнении ждал, примет ли Безликий его дар. Белое дерево вспыхнуло синими искрами, и кисть Ашмара очистилась. Алсим поклонился, поднял с каменной плиты ягнёнка и двинулся в обход.

Чёрная гримаса Хунгара вызывала содрогание. Превозмогая страх, Алсим вложил мёртвое тельце в требующую жертвы длань.

– Прими жизнь этого агнца взамен моей и отврати свой гнев, могущественный Хунгар.

Ничего не произошло, лишь ветер пронёсся по кронам.

– Эта жизнь отнята не тобой, – слышалось в шуме ветвей. – Ты в крови, но где кровь, предназначенная мне?!

Грозный бог гневался! Повинуясь наитию, Алсим полоснул себя ножом по предплечью и окропил своей кровью белый каракуль:

– Вот кровь для тебя, Хунгар.

Ягнёнок исчез в багровом пламени. Алсим собрался продолжить обход, как вдруг почувствовал, что действие трёх глотков чудодейственного напитка закончилось. В глазах у юноши потемнело, его мотнуло назад, к тянувшимся к нему скрюченным пальцам. Колени подломились, и он повалился на каменные плиты.

– Не торопись, – насмехался ветер в кронах, – мне понравился вкус твоей крови.

Кто-то толкал Алсима и пытался тащить, несильно сжимая зубами руку. Ну, конечно, верный Опекун! Собрав последние силы, парень пополз вперед, оставляя на плитах кровавый след. Пусть со скоростью улитки, но он удалялся от Хунгара и приближался к Аллару. Опекун крутился вокруг него волчком, закрывая от чёрного бога.

– Держись, ещё немного, и я помогу, – нёс ветер весть со стороны Аллара.

И Алсим полз и полз, полз и полз…

Горячий язык лизнул кожу. Морда с мокрым носом настырно тыкалась в щёку. Алсим через силу повернулся набок. Опекун продолжал его толкать. Когда удалось перекатиться на спину, на лицо заструился Свет. Юноша всей кожей впитывал его и ощущал ни с чем не сравнимое блаженство. Свет смыл усталость и боль, тело сделалось лёгким, как луч, как ветер. Алсим поднялся с белых плит, отрезал прядь волос и благоговейно вложил её в пальцы лучезарного бога:

– Аллар, прими мои волосы и душу. Да пребудет со мной твоя милость, как осеняла она мою маму…

Прядь наполнилась Светом.

– Не только её… – сияла сверху улыбка Аллара.

Прильнув к серому от въевшейся пыли, покрытому разводами лицу Алсима, мать безостановочно гладила его волосы и плечи, словно никак не могла вполне удостовериться, что перед ней не пустота. Отрывалась, снова приникала, покрывая поцелуями ввалившиеся щёки сына, его грязный лоб. Запахло горелым.

– Совсем про лепёшки забыла! – спохватилась мама. – Помойся, сынок, вода нагрета.

Она вернулась к очагу. Чувствуя, что ноги его больше не держат, Алсим опустился прямо на пол.

– Уже иду, – пробормотал он и заснул там, где сидел. Пробудившись на закате неизвестно какого дня, юноша обнаружил, что лежит на циновке, укутанный в тёплое шерстяное одеяло. Запахи горячей пищи дразнили обоняние, и слюна моментально наполняла рот. Изодранной туники, пропитанной потом, пылью и кровью, на нём не было. Располосованное левое предплечье, обработанное и заботливо забинтованное, почти не ныло. Множественные синяки и шишки не ощущались. Усталые мышцы болели, но в целом Алсим был вполне жизнеспособен. Дразнящий запах приблизился.

– Попробуй, сынок. – Мама вложила ему в рот маленький рулетик.

Алсиму показалось, что ничего вкуснее этого подкопчённого сыра, сдобренного душистыми травами, завёрнутого в восхитительную масляную лепёшку, он никогда не ел! Юноша снова открыл рот.

– Ещё один рулетик – и встаёшь! – засмеялась мама. – Ужин стынет!

Алсим не помнил, когда ел в последний раз, и набросился на наваристую, жирную уху, приправленную теми же душистыми травами, на рулетики с разнообразной начинкой, заглатывая их один за другим…

– Не торопись так, сынок, подавишься.

– Угу… – кивал Алсим с набитым ртом.

Мама вышла. Несмотря на зверский голод, насытился Алсим на удивление быстро – до каши с мясом дело так и не дошло. Вернулась мама, налила сыну горячего травяного напитка, присела напротив.

– Трудно было?

– Не очень. Помог Опекун.

Юноша поднял на мать глаза и едва не подавился. Привычная, домашняя мама, только что сидевшая рядом, исчезла. Вместо неё он увидел поразительно красивую женщину в нарядной красной тунике. Чело незнакомой мамы украшал серебряный обруч, а грудь – кулон на золотой цепи. В глазах клубилась туманом печаль и знание чего-то такого, от чего новоиспечённый мужчина ощутил себя несмышлёным ребёнком.

– Это и есть Камень Гнева? – прошептал Алсим, указывая на кулон.

– Талисман может становиться оружием, может оберегать. Я научу тебя, как им пользоваться. Но прежде скажи – в чём тебе помог Опекун?

Сын потупил взор:

– Убил ягнёнка, которого я должен был принести в жертву Хунгару.

– И всё?

Алсим кивнул.

– Хунгар принял твою жертву?

– Да.

– Отвечай честно, не заставляй меня лезть в твою память! Что ты сделал, чтобы Хунгар принял жертву, убитую не тобой?

Юноша показал левое предплечье.

– Что было дальше?

– Ягнёнок исчез в багровом пламени. Я пошёл приносить дар Аллару.

– Повернулся и пошёл? Не лги мне, Алсим!

– Ты права, мама, было не очень просто. Опекун снова помог. И думаю, Аллар.

– Значит, боги и тебя втягивают в свою игру… – помрачнела мать, расстегнула на шее цепочку и протянула сыну талисман: – Я хочу, чтобы эта вещь была у тебя и оберегала.

– В какую игру? – не понял Алсим.

Вместо ответа мать взглянула на него так пристально, что у юноши закружилась голова. На мгновение накатила тошнота и тотчас отпустила. Алсим с любопытством вертел в пальцах кулон, любуясь им.

– Посмотри на меня через кристалл, – велела мать.

Сон никак не шёл. Алсим метался, ворочался и не находил успокоения. Слишком много любви и боли открыла ему мамина память. Тихонько поднявшись, не одеваясь, он бесшумно двинулся к двери. Хотелось вдохнуть свежести, запахов летней ночи, а сильнее всего – выплакаться. Оплакать короткое мамино счастье, юношу-отца, своё закончившееся детство, мечту о море… Опекун дремал возле двери, положив голову на лапы.

– Куда собрался? – заворчал волк, поведя чуткими ушами.

– Посижу немного под деревом.

Посреди их двора росла старая акайя, к ней и направился Алсим, чтобы дать волю слезам. Но на полпути замер, слёзы высохли мгновенно. Те, чьи глаза не способны дружить с темнотой, приняли бы фигуру очень высокого человека, жавшегося спиной к акайе, за ствол дерева. Но Алсим сразу разглядел заросшего косматой бородой мужчину, одетого в звериные шкуры. Поняв, что его присутствие обнаружено, человек более не счёл нужным скрываться и шагнул к юноше. В руке незнакомец сжимал нож.

– Отдай амулет Хунгару! Отдай по-хорошему, если хочешь, чтобы твоя мать жила.

Сзади раздалось угрожающее рычание. Если бы с Алсимом был талисман, он услышал бы в этом рыке: «Опять ты, убийца волков!» Но мамин подарок остался в доме, как и оружие. Быстро оглянувшись, Алсим увидел, что волк подобрался, готовясь к прыжку.

– Н-е-е-е-т!!!

Поздно! Опекун прыгнул, навстречу ему метнулось длинное лезвие.

– Как же ты мне надоел, зверь! – с ненавистью прошипел незнакомец. – Сдохни!

Вырвав нож из серого брюха, он резко вздёрнул волка за загривок, оторвал от земли, повернул к окаменевшему Алсиму и полоснул лезвием по косматому горлу.

– То же самое будет с твоей матерью. Только она умрёт не так легко.

Незнакомец отшвырнул мёртвого волка в сторону. И тогда Алсим двинулся к убийце Опекуна, забыв, что у него нет Камня Гнева, нет иного оружия, даже одежды – и той на нём нет. Ничего у него не было, кроме раскалившейся добела ярости. На дворе внезапно стало светло как днём. Страшный человек попятился, закорчился, прикрывая рукой искажённое мукой лицо, и, выронив нож, бросился в ночь. Юноша подхватил остриё и с силой швырнул ему вслед.

– Алсим, Клык, что за шум? – Тревога билась в голосе матери, словно пойманная в силки птица.

Алсим обернулся, чувствуя, как раскалённая ярость змейкой сворачивается внутри. Мать бросилась к нему, прижала к груди, и юноша разрыдался. Он забыл все слова, не мог вымолвить ни единого, кроме самого первого, произнесённого им в жизни: «Мама…» Когда слёзы иссякли, Алсим указал на Опекуна. Мать опустилась на траву рядом с мёртвым волком, обняла косматую голову и замерла. Алсим пошёл за лопатой и заступом. Пока он копал, мать, устремив глаза к луне, что-то тихонько напевала. Когда Алсим закончил и опустил тело Опекуна в могилу, мать зашла в дом и вернулась с маленькой тыквенной бутылочкой. Спустилась в яму и спрятала в волчьей шерсти сосудик – один из трёх, оставшихся от деда и хранимых в доме как реликвии.

– Прощай, Клык. Ты был верным другом. Если на то будет милость Аллара, встретимся.

Алсим помог матери подняться и сам спрыгнул в яму. Обнял волка и уткнулся лицом в шерсть. Опекун всегда неотступно следовал за ним, всегда его выручал… Даже инициацию он не прошёл бы без своего верного телохранителя! Ребёнку, которым Алсим был ещё совсем недавно, казалось, что всё происходит не на самом деле, происходит не с ним. Его Опекун не мог умереть! Но взрослый мужчина, которым Алсим стал совсем недавно, выбрался из ямы, выпрямился и взял в руки лопату.

– Если на то будет милость Аллара, встретимся, Опекун.

Комья земли полетели вниз.