«Миг истины», «час зеро», «откровение», «час расплаты»… Эта «падкая на сенсации буржуазная пресса», как принято было писать когда-то, эти досужие журналисты еще и не то придумают, чтобы пробудить любопытство в эмоциональных импотентах – потребителях новостной продукции, воспитанных на «крутых» репортажах и «крутых» картинках. А один написал даже «событие века» – новичок, наверное. Старые волки знают, что «события века» всегда впереди, и стараются держаться в стилистико-этических рамках, что дается с известным трудом.

Восьмое апреля, долгожданный день исторического интервью с печально известным Йоханном Фрауэнхофером, он же «час зеро», «миг истины», а может, и «расплаты». Сегодня Йоханн, без преувеличения, – самый известный человек планеты, затмивший собой скандальные разводы звезд и членов королевских семей, загадочную смерть одиозной модели, арабскую весну и набившие оскомину проблемы Ближнего Востока.

Перед отелем «Марриотт», где произойдет «событие века», с раннего утра толпа народу. Жесткий контроль при входе в гостиницу, проверка документов и аккредитаций, отделение «козлищ от овнов» – имеющих пропуск от неимеющих, с последующим отпихиванием последних; прохождение через ворота, телекамеры, обыск сумок и портфелей на предмет наличия оружия, изымание перочинных ножей, пилок для ногтей, пластиковых бутылей с водой и подозрительных таблеток.

Андрей Липатов, корреспондент крупной отечественной газеты, в который раз подивился предусмотрительности людей Серого Кардинала, которые предусмотрели все, даже возможный интерес к отпечаткам пальцев, и, пожалуйста, орите сколько угодно о правах человека. Он чувствовал шелковистую дактилопленку на кончиках пальцев, которая изменяла рисунок на коже и превращала его пальцы в пальцы неизвестного человека, возможно, уже не существующего, а возможно, никогда не существовавшего. Напрасная предосторожность – отпечатки пальцев с журналистов не снимали, а зря, мимоходом подумал Андрей, на войне как на войне. Хотя это все равно… ничему это не поможет и ни от чего не сохранит…

Банкетный зал отеля был почти полон. Сияли под потолком хрустальные люстры, на столах вдоль стен были сервированы легкие закуски – орешки, крекеры, оливки, кубики сыра и безалкогольные напитки. Сдержанный гомон голосов, звяканье стаканов, шум отодвигаемых стульев, возбужденные возгласы и поцелуи при встрече старых друзей и коллег, щелканье аппаратуры, вспышки блицев, хотя снимать было еще нечего. Это была особая каста, особые люди, знающие мир с изнанки, ничему не удивляющиеся, ни перед чем не пасующие погубители репутаций и хищники. Солдаты мощной армии, вооруженные планшетами, фото– и видеокамерами, блокнотами, часто рискующие жизнью в горячих точках ради удачного репортажа. Мощный противовес грязному миру политики, меч карающий на страже демократии, может, чуть-чуть зазубренный…

По обширному залу бродили молодые люди с глазами, напоминающими лазерные установки, от внимания которых не ускользало ни одно сколь-либо заметное движение, жест или взгляд, с оттопыривающимися под мышками пиджаками, с бутоньерками микрофонов на лацканах. Они, как сторожевые псы-волкодавы, готовы были вцепиться в глотку любому.

Андрей Липатов стоял у колонны неподалеку от сцены. На плече его висела фотокамера, в руках он держал блокнот. Он с трудом удерживался от того, чтобы не смотреть поминутно на часы. В кончиках пальцев покалывало. Правое колено дрожало мелкой противной дрожью. В затылке нарастала знакомая тяжесть. Начало пресс-конференции было назначено на десять. В последний раз, когда он взглянул на часы, они показывали без семи десять. Ему пришло в голову, что где-нибудь рядом может стоять «дублер». Вернее, не дублер, а «соглядатай», который получил соответствующий приказ… уничтожить его после завершения… операции. Серый Кардинал это вам не покойный генерал Колобов, болтун и ничтожество. Серый Кардинал немногословен, страшен и беспощаден. Один голос чего стоит! Тихий, неторопливый, очень спокойный. Слова падают как камни. А взгляд! Андрею не удалось рассмотреть его лица при встрече – тот сидел в глубине кабинета, в полутьме, только взгляд, ощупывающий Андрея, был ощутим, как прикосновение… гада. Такой раздавит не раздумывая.

Задумавшись, он почти пропустил миг, когда на подиуме появился человек в черном смокинге. Он поднял руки, призывая к тишине. Дождавшись, заговорил по-английски. Спич его был короток, с десяток фраз всего. Андрей не все понял, но и того, что он понял, было достаточно. Человек несколько раз повторил: «Йоханн Фрауэнхофер».

Еще через минуту выкатилась группа из четырех человек – трех громил-телохранителей и героя дня Йоханна Фрауэнхофера. Йоханн в белом фраке и белой бабочке смотрелся плейбоем и светским львом. И игра началась. Террорист поднял руки, приветствуя журналистов как своих гостей, видимо, ожидая аплодисментов. Не дождался, пожал плечами, словно говоря – как хотите! Приподняв фалды, красиво опустился в кресло в центре подиума, закинул ногу на ногу, улыбнулся, обвел взглядом зал – здоровый, упитанный, загорелый, несмотря на содержание под стражей, – видимо, частый гость тюремного солярия для самых избранных, если таковой имеется. Жизнерадостный. После короткого раздумья ткнул пальцем в рыжего детину в первом ряду. Тот поднялся и спросил в лоб:

– Господин Фрауэнхофер, правда ли, что вы были замешаны в убийстве принцессы Дианы?

По залу прокатился шумок. «Так он вам и расколется», – злорадно подумал Андрей.

Йоханн Фрауэнхофер загадочно улыбался и не торопился отвечать.

«Он издевается над ними, – подумал Андрей, отделяя себя от людей прессы. – Ну, ничего, хорошо смеется тот, кто смеется последний». Он чувствовал, что уже ненавидит этого человека…

Выдержав паузу, террорист сказал:

– Неправда. В убийстве принцессы Дианы я замешан не был. С женщинами я не воюю. – Помолчав, добавил: – Даже за очень большие деньги!

В зале засмеялись.

– Господин Фрауэнхофер, как случилось, что вы попались? – выскочила бойкая дамочка с пронзительным голосом со второго ряда. – Это что, профессионализм высочайшего класса вашего противника или… ваш недосмотр?

– Я нисколько не сомневаюсь в высочайшем, как вы изволили выразиться, мадам, профессионализме, моих… противников, – начал террорист, и в голосе его прозвучала ирония. Он не испытывал ни малейшего страха за свое будущее или неловкости за содеянное, похоже, у него были припрятаны козыри для прессы, после обнародования которых миру станет не до него. – Почему поймали? Я правильно понял вопрос? – Он выдержал паузу и сказал, доверительно понизив голос: – Знаете, обо мне пишут так много всякой ерунды… сами знаете! – Он рассмеялся. – Мне давно уже хотелось встретиться с вами, представителями мировых массмедиа, чтобы поговорить без помех, по душам, честно ответить на ваши вопросы… открыть свое истинное лицо, опровергнуть глупые слухи. Опять же, перемыть косточки общим знакомым. И единственной возможностью устроить это был… мой недосмотр, как вы выразились. Другими словами, я позволил себя поймать, пожертвовав собой ради истины. В этом мы с вами родственные души и даже, в известной мере, коллеги – вы ведь тоже частенько жертвуете собой ради истины.

Йоханн был многословен, чувствуя себя в центре внимания, сидел, непринужденно развалясь, в кресле, улыбался, пережидал смех в зале. Пресс-конференция стремительно перерастала в фарс.

Андрей вслепую черкал что-то в блокноте, чтобы не выделяться среди журналистской братии, а сам не сводил взгляда с человека на подиуме, глядя ему прямо в центр лба, в точку между белесыми бровями. Тяжесть в затылке перешла в пульсирующую боль. Не свалиться бы, подумал он. Оперся плечом о стену, перенес тяжесть тела на правую ногу, чтобы унять дрожь в колене, до боли сжал руки в кулак. Блокнот упал на пол, но он этого не заметил. Боль в затылке нарастала. Ему показалось, что он слепнет – улыбающийся человек на подиуме слегка расплылся и начал терять очертания. Вдруг Андрею показалось, что вместо головы у террориста череп, скалящийся крупными блестящими зубами, с черной дырой носа и выпуклыми лобными долями. И в середине гладкого костяного лба круглое отверстие вроде пулевого, как на виденном когда-то в музее черепе бизона, насчитывающем двадцать пять тысяч лет…

Он и сам не понял, что произошло. Йоханн Фрауэнхофер вдруг запнулся посередине фразы, поднес руки к голове, прижал пальцы к вискам. На лице его появилось выражение человека, прислушивающегося к едва слышным далеким голосам. По залу пролетел шумок. Присутствующие недоуменно переглядывались. В зале за считаные секунды сгустилась напряженная тишина, тяжелая, как предчувствие. Йоханн вдруг страшно вскрикнул, резко взмахнул руками, попытался привстать с кресла, но тут же рухнул обратно, вытянув ноги далеко вперед. В следующий миг голова его взорвалась как бомба, с той лишь разницей, что произошло это абсолютно бесшумно. Кровавые ошметки мозга и осколки черепа разлетелись по подиуму и достигли первых рядов. Фонтан крови из разорванной шейной артерии ударил в потолок. Зал на миг замер в ужасе, никто не понял, что произошло. Телохранители опомнились первыми – выхватывая оружие и опрокидывая репортеров, они ринулись в зал. Тут же раздался истошный женский визг, послуживший сигналом для остальных. Вслед за ним раздались испуганные вопли, и началась вселенская суета. Через минуту все в зале смешалось. Секретные агенты кричали в микрофоны, щелкали блицы, репортеры, пуская в ход кулаки, толкаясь и схватываясь врукопашную, с ревом рвались к сцене, чтобы увидеть своими глазами, что там происходит. Их сбрасывали с подиума, они поднимались и снова шли на приступ. Начиналась куча-мала, массовое буйство. Опьяненные запахом крови, люди потеряли над собой всякий контроль. На полу валялись разбитые очки, блокноты и раздавленные мобильные телефоны. Кто-то кричал истерически в свой мобильник: «Его замочили! Йоханна замочили прямо в зале, сейчас, сию минуту, на моих глазах! Снайпер! В голову! Разлетелась как гнилая тыква! На первую страницу! И фотографии!»

Андрей неторопливо вышел из зала. Суматоха нарастала. Ему удалось выскользнуть за минуту до того, как захлопнулись все входы и выходы и здание отеля «Марриотт» превратилось в мышеловку. Он углубился в парк напротив гостиницы, обессиленный, рухнул на длинную парковую скамейку, чувствуя себя выжатым как лимон. Закрыл глаза…

…Человек по имени Василий Петрович, друг покойного генерала Колобова, которого Андрей Липатов окрестил Серым Кардиналом, сидел у себя в кабинете, уставившись невидящим взглядом на погасший экран компьютера, ждал. Кофе в черной с золотом чашке давно остыл. Иногда Василий Петрович поглядывал на часы красного дерева в рост человека в углу напротив и снова переводил взгляд на темный экран, в котором искаженно отражалось зашторенное окно и торшер. Он вздрогнул, когда зазвонил мобильный телефон, помедлил и спросил, стараясь, чтобы голос прозвучал спокойно: «Ты? Ну?» «Все о’кей. Я такого еще не видел! – Звонивший был возбужден, он почти кричал шепотом, заикаясь и глотая слова. – Это… феноменально! Это… это… честное слово… просто невероятно! Премьера… класс!» «Я понял, – неторопливо сказал Василий Петрович. – Где он?» – «Рядом, я его вижу. Что?» – «Ничего, отдыхай. Спасибо»

Он захлопнул крышку мобильника, не глядя, уронил серебристую штучку в бумаги на столе. С силой провел ладонями по лицу, словно снимал паутину. Плечи ныли, как после тяжелого физического труда вроде таскания мешков или копания огорода, и он подумал мельком, что предпочел бы таскать мешки и копать огород. Это было мимолетное кокетство, маленькая дозволенная слабость после сильного психического напряжения. Работу свою он любил и вряд ли мог бы заниматься чем-нибудь другим, и уж конечно, не тасканием мешков и копанием огородов. Он привык к ней, как хищник привыкает к запаху крови и вкусу плоти, и всякая другая показалась бы ему пресной…

Радио, телевидение, газеты – все захлебывалось от шквала последних новостей – подробностей убийства Йоханна Фрауэнхофера. Его все-таки убили! Достали! Замочили! Убрали! На глазах десятков журналистов, в присутствии десятков агентов секретных служб. Кто? Qui prodest? Кому выгодно?

Слишком многим, и цена, видимо, была соответствующая. Одиозная фигура бедняги Йоханна стояла поперек дороги слишком многим, и кто-то из них взял правосудие в свои руки, не дожидаясь приговора суда. А может, не кто-то один стал правосудием, а целый консорциум потенциальных жертв откровений террориста. А что, вполне здравая идея! Возможные жертвы сорганизовались, скинулись по кругленькой сумме, наняли киллера и… теперь спят спокойно! Но тут снова возникали вопросы и еще раз вопросы. Версию о снайпере пришлось отмести почти сразу, не было снайпера, не было винтовки с оптическим прицелом и глушителем, не было никакого технического материального оружия, ничего из того, что оставляет следы. А что было? А вот здесь-то и начинались загадки. До сих пор не было установлено, что же собственно случилось с головой террориста. Эксперты высказывались туманно и осторожно, бормоча что-то о возможном внезапном повышении внутричерепного давления, кровоизлиянии, принявшем странные формы, даже опухоли мозга, которая почему-то… Непонятно!

Более смелые и независимые говорили о новом неизвестном оружии вроде лазерного, которое изобретательные журналисты тут же нарекли «лучами смерти», – будучи направлено на цель, оно вызывает что-то наподобие бесшумного взрыва, свидетелем которого и явились счастливчики, находившиеся в банкетном зале отеля «Марриотт».

Домыслы, догадки, слухи, информация из самых достоверных источников, тайные анонимные признания агентов секретных служб, клятвы лжесвидетелей, откровения ясновидящих, магов и колдунов, претендующие на знание, явленное им из запредельных сфер, выдумки жуликов и шарлатанов, и людей с больной психикой… Все это мутным потоком заполонило эфир и низвергалось с газетных страниц и экранов телевизоров…