XI. Башибузук
Спрятавшись в пустой мельнице, Огнянов ждал появления кого-нибудь из товарищей или хотя бы Марийки.
Эта заброшенная полуразрушенная водяная мельница стояла одиноко на дальнем возвышенном конце долины, невдалеке от грохочущего водопада, и за нею не было больше никаких строений.
В стенах ее, там, где раньше были окна и двери, зияли дыры, часть крыши была снесена ветрами.
Стоя у этих дыр, Огнянов держал под наблюдением тропинку, которая шла вдоль реки до самого водопада и справа от него поднималась в горы.
Он ждал долго, сгорая от нетерпения и беспокойства; но часы проходили, перевалило уже за полдень, а долина, насколько хватал взгляд, все еще была безлюдна.
Огнянов не знал, что и подумать.
Грозная неизвестность тревожила его все больше, беспокойство нарастало.
Он старался отгадать причину задержки. Но худшее, что приходило ему в голову, было, что Марийка просто не нашла ни доктора, ни Бырзобегунека, быть может, вынужденных скрываться. Огнянов и не подозревал о той грозной опасности, что уже нависла над ним, не догадывался, что о его возвращении уже знают и друзья и недруги, не знал, что судьба его зависит от того, кто явится раньше — друзья или враги.
Но вот на тропинке показался человек, один лишь вид которого привел Огнянова в смятение.
К мельнице шел турок!
Это был плотный человек высокого роста, в зеленой чалме и широких шароварах, перепоясанный кушаком, из-за которого торчал длинный ятаган. На спине путник нес мешок.
Вероятно, это был один из тех турок, о которых Огнянову говорила Марийка.
Башибузук.
Что ему здесь надо?
Выхватив револьвер, Огнянов наблюдал за турком, а тот большими шагами поднимался вверх по тропинке.
Он прошел мимо заброшенной мельницы, шагах в пятидесяти от нее, но не обернулся, а продолжал идти дальше.
Огнянов пришел в совершенное недоумение. Разрешить его он не мог, так как был обречен на полную неподвижность и бездействие.
Оставалось одно — наблюдать и выжидать. Турок все шел вверх по течению реки.
Но вот он перешел ее по камням, углубился в густой бурьян, зеленевший у самого подножия обрыва, и остановился.
Как отметил про себя Огнянов, он остановился как раз там, где начиналась тропинка, ведущая в горы.
Огнянов побледнел.
Это была единственная тропинка, по которой он, в случае нужды, мог бы вернуться в горные дебри. Ни в каком другом месте подняться было нельзя — крутые утесы преграждали дорогу. Огнянов вздрогнул. Может быть, турок хочет заградить ему путь? Не идут ли вслед за этим человеком другие?
И тут турок снял чалму, чтобы заправить внутрь болтавшийся конец.
Теперь голова и лицо башибузука были открыты, и Огнянов мог рассмотреть его как следует.
Он увидел красивое молодое лицо с широким белым лбом, на который падали густые русые кудри.
Невольно вскрикнув от удивления, Огнянов стал у окна, засунул два пальца в рот и свистнул.
Пронзительный свист огласил долину и раскатистым эхом отдался в скалах.
Башибузук, выпучив глаза, смотрел на мельницу, из которой доносился свист, и , заметив наконец Огнянова, махавшего руками, стремительно бросился бежать назад. То был Соколов. Друзья горячо обнялись.
— Бойчо, Бойчо , так ты жив, братец! Что ты тут делаешь? — кричал Соколов, растроганный до слез.
— Ну и хорош же ты, доктор, в этом наряде!
— Что ты тут делаешь, брат? Когда пришел?
— Ночью… Почему ты так замешкался?
— Я? — в недоумении спросил Соколов.
— Марийка тебя нашла не сразу?
— Какая Марийка?
— Как, значит, она тебя не нашла? — спросил изумленный Огнянов. — А я нынче утром послал тебе с ней записку…
— Никто меня не нашел, — ответил Соколов, — да и невозможно было меня найти.
Огнянов, удивленный, взглянул на него.
— Но как ты здесь очутился? Куда ты идешь?
— Бегу.
— Бежишь, доктор?
— Мог бы и сам догадаться по моему наряду.
— И ты в таком виде вышел из Бяла-Черквы?
— Из Бяла-Черквы я вышел ночью, а потом укрывался в Хамбаревой мельнице.
— Вот как! Значит, мы были соседями, не подозревая об этом. Чудеса, да и только!.. И Марийка куда-то запропастилась… — сказал Огнянов, в душе у которого зародилась новая тревога. — Ну, так куда же ты идешь?
— Хотел идти в горы. Только того и ждал, чтобы мне принесли паспорт и деньги. Но теперь уж мы с тобой не расстанемся. На жизнь и на смерть — вместе!.. Ах, Бойчо, Бойчо, ах, брат мой! До каких ужасов дожила наша несчастная родина! Кто бы мог подумать!
— Садись, садись, поговорим.
