ГЛАВА 2

— Ну? — с любопытством спросил я, отнимая руки от висков старого друга. — Как ощущения?

Лонер открыл глаза, попробовал повернуть голову, но тут же поморщился.

— Такое чувство, что меня пытали.

— Почти так и было, — подтвердил я, бегло просматривая его ауру. — Мне пришлось серьезно поковыряться в твоих внутренностях. Что помнишь из последних событий?

— Все, — криво улыбнулся старый мэтр, незаметно ощупывая постель, словно желая убедиться, что к нему вернулась чувствительность, и старательно сдерживаясь, чтобы не спросить о самом важном — о своем даре. — Вплоть до того момента, когда ты воткнул в мою грудь ритуальный кинжал.

Он ненадолго замолчал, мельком оглядывая незнакомую комнату. Пробежался глазами по серым незадрапированным стенам, такому же серому потолку, смятому одеялу, которым было укрыто его тело. Подняв руку, медленно провел ладонью по левой стороне груди, растер между пальцев подсохшие комочки крови, потрогал небольшой рубец и только потом вопросительно посмотрел на меня.

— Пей. — Я протянул ему зелье полного восстановления и поднялся с постели. — Ритуал прошел удачно: я снял с тебя печать, кое-что подправил внутри, встряхнул твой уснувший дар и наложил на него блок, чтобы избежать истощения. Учиться им пользоваться придется заново, мелкими шажками и очень осторожно, чтобы не слетела иллюзия. Защиту позже поставлю — просто времени не было. С ногой тоже не все успел, но процесс уже запущен. Так что подумай, что ты скажешь ректору, когда он через какое-то время увидит отросшую конечность и поинтересуется, кто вернул тебе здоровье.

Лонер на мгновение прикрыл вспыхнувшие торжеством глаза, но как истинный аристократ не спешил показывать свои чувства. Вместо этого он залпом опрокинул в себя флакон с зельем, глубоко вздохнул и, откинувшись на подушку, спокойно поинтересовался:

— Сколько времени прошло с моей смерти?

Я только хмыкнул.

Молодец, не раскисает, хотя наверняка попытался сейчас воспользоваться даром и, как следовало ожидать, потерпел неудачу.

Никуда не деться — обращаться к силе раньше чем через неделю он не сможет: слишком долго на нем стояла печать. Нога тоже отрасти не успела — я лишь основу подвел и запустил процесс восстановления, а результат будет гораздо позже. Умом Лонер это, конечно, понимал, но вот чувства… Трудно избавиться от сомнений, когда долго жил одной лишь надеждой. А спросить напрямую он не осмелится — гордый.

— Сутки.

— Мы еще в твоем замке?

— Конечно. Не было смысла тащить тебя через арку в таком виде.

— Зомби целы?

— Куда они денутся? Отсыпаются сейчас в склепе. А через недельку вернутся в деревню и будут жить, как нормальные люди. Замок я, естественно, запечатал, чтобы эманации от алтаря не испортили магический фон. Накопители и рассеиватели работают на полную мощность. Зубища присматривает за порядком, горгульи следят за округой, кошки контролируют границы. Все в порядке, Лонер. Не переживай — твое воскрешение не испортило мне репутацию.

По губам старика скользнула понимающая усмешка.

— А как же занятия?

— Я на свои сегодня сходил, — усмехнулся в ответ я. — Опять довел до бешенства мастера фон Бердена, разозлил Мкаша и порадовал своим усердием Лариссу де Ривье. А у тебя, если верить расписанию, первый день недели свободный. Кстати, поутру я встретил в коридоре де Фугга и непрозрачно намекнул, что видел тебя у лаборатории в крайне раздраженном состоянии. Думаю, он сам догадается, что тревожить злобного старого мэтра в ближайшее время не стоит. Амулет ректора, в котором стоит одна хитрая следилка, я закинул в твою комнату. Перстней на тебе не было. Защиты — тоже. На всякий случай Нич остался в академии — проследить, чтобы тебя не хватились. А к завтрашнему утру, надеюсь, ты придешь в себя настолько, что сумеешь самостоятельно провести урок.

— Спасибо, Валоор, — тихо сказал Лонер, на мгновение перехватив мой насмешливый взгляд. — Я тебе должен.

— Мое имя Гираш, — напомнил я, подходя к двери. Затем порылся в кармане и кинул ему наполовину разряженный накопитель. — На, экспериментируй. Время до утра у тебя есть.

— Все-то ты знаешь, — вздохнул старый мэтр, ловя подарок.

Я вышел, плотно прикрыв за собой дверь. После чего спустился на первый этаж, уселся в любимое кресло у камина и, подхватив на руки ластящуюся Мурку, вопросительно повернулся к терпеливо ожидающему аудиенции Бодирэ.

— Докладывай.

Управляющий, занявший по моему знаку второе кресло, едва заметно улыбнулся.

— Все прошло, как вы и предсказывали: против буквы закона возразить Грабису было нечего. Он ушел в бешенстве, будучи в полной уверенности, что мы испортили его амулеты.

— А граф?

— Засомневался, конечно, но нас поддержал.

— Хорошо, — задумчиво обронил я, снимая с кошки небольшой кулон. — Не зря я избавил его земли от нежити. Иллюзия над деревней еще держится?

— Нет, господин. Растаяла около получаса назад. Вы уверены, что надзирающие не вернутся?

Я погладил Мурку.

— Им сейчас не до нас. А через несколько недель они, возможно, об этом забудут.

— Почему не раньше? — заинтересовался Бодирэ, следя за тем, как выгибается под моими руками и пытается испортить подлокотники рыжая кошка.

— Потому что сперва они захотят отдать амулеты на проверку, — пояснил я. — Вернее, скоро господин Грабис наверняка осмотрит их еще раз и с неприятным удивлением убедится, что с артефактами все в порядке. Иллюзия, знаете ли, вещь хрупкая и может разрушиться от одного неосторожного движения. Так что господину Грабису придется хорошо подумать, прежде чем отправляться к придворному магу.

— Но если амулеты работали, они должны были засечь вашу магию, — нахмурился господин Бодирэ.

Я безмятежно улыбнулся.

— Они рассчитаны на защиту разума владельца, а я на него напрямую не влиял.

— Но ведь даже косвенное воздействие на проверяющего считается преступлением против короны.

— Ты забыл: проверка так и не началась, а до этого момента я имел право развешивать по своим владениям любые заклинания, артефакты и плетения. Поскольку законом это не запрещено, то формально мы ничего не нарушили, а придворный маг сможет установить только то, что вблизи от амулета когда-то — неизвестно, когда и где — творилась слабая ментальная магия, не несущая угрозы жизни или здоровью. Можешь себе представить, сколько такой магии находится, скажем, в приемной самого мастера Свируса? Или просто замуровано в стенах королевского дворца?

Бодирэ хмыкнул.

— Но тогда получается, что пока королевские надзирающие не получили официального разрешения от вас или вашего представителя на проведение проверки, любое воздействие на них считается допустимым.

— Убивать их, калечить, наносить другой вред или похищать не рекомендуется. Но вот насчет маленьких невинных шуток в законе ничего не сказано.

— А они не свалят на вас испорченный амулет?

— Не смогут, — безмятежно улыбнулся я. — К тому моменту, как Грабис на что-то решится, остатки иллюзии исчезнут, и у него не будет ни единого шанса связать свою оплошность со мной. Любой маг, ознакомившись с материалами дела, уверенно скажет, что амулеты на протяжении всего визита были исправны. Следовательно, у господина Грабиса не было объективных причин отказываться от выполнения своих обязанностей. Как он будет объясняться перед королем, это уже другое дело. Сказать напрямую, что его облапошили, не позволит гордость. Соврать не дадут амулет и донесение графа Экхимоса. Ссылаться на усталость, пятна на Солнце или временное помутнение рассудка он вряд ли рискнет, так как после этого ему останется лишь подать в отставку и надеяться, что пособие по старости будет не слишком маленьким. Конечно, можно скрыть сам факт этого визита, затем вымолить у графа обещание молчать, после чего собраться с мыслями и отправить в канцелярию замечание о том, что неэтично навещать чужие владения в отсутствии законного хозяина… Пока чиновники будут разбираться, про это небольшое недоразумение благополучно забудут. Меня оставят в покое — кому какое дело до мелкого окраинного барончика? Сама проверка отложится на несколько лет, по истечении которых предъявлять мне какие-то претензии будет глупо. А в итоге… Как думаешь, когда Грабис поймет, что я загнал его в ловушку?

Бодирэ наконец расплылся в понимающей ухмылке.

— Полагаю, как только он обнаружит работающие амулеты.

— Совершенно верно, — согласился я, почесав Мурку за ушком. — Если же у кого-то возникнут вопросы к вам или господину Вигору, то вы как верные подданные короны абсолютно честно ответите, что ничего не понимаете в магии, поэтому поверили господам проверяющим на слово. А если и почудилось вам в какой-то момент, что огоньки на амулетах не горели… Что ж, видно, солнце в тот день светило слишком ярко, блики на кулонах ослепили ваши уставшие глаза, вот и померещилось.

Бодирэ неожиданно нахмурился.

— А что, если Грабис закусит удила и начнет под вас копать?

— Он наверняка так и сделает, — успокоил его я. — Только сперва ему все равно придется написать отчет. Если он окажется достаточно изворотлив и начальство простит его оплошность, то вторую проверку сюда пришлют не раньше чем через пару месяцев. Если же нет… Думаю, три-четыре недели в запасе у нас все равно есть. А к тому моменту я успею подготовиться.

— Может, не стоило тогда и иллюзию на деревню вешать? — усомнился вдруг управляющий. — Зачем нам казаться беднее, чем мы есть?

— Затем, чтобы никто не задавал вопросов. У нас обычное небогатое баронство — с трудом концы с концами сводим, чтобы выполнить приказ короля. Урожаи средненькие, едва на зиму запасы сделать хватает. Границы постоянно тревожит нежить, восстановление замка сжирает все доходы. Думаешь, я просто так велел не трубить на ярмарках, откуда продукты, и приказал не клеймить оставленный на продажу скот?

— Вы правы, — виновато развел руками Бодирэ. — Мы пока не можем защитить свое благополучие. Но что, если вторая проверка прибудет раньше? И что, если с ними будет маг, которого обмануть иллюзией не удастся?

Я только отмахнулся.

— Иллюзия нам больше не понадобится. Подумаешь, отстроили деревню заново. Могли же мы устыдиться собственной нищеты? А если у кого-то возникнут вопросы по поводу денег, то у тебя на руках будет расписка на соответствующую сумму, заверенная моей подписью и печатью. Остальные вопросы пусть задают лично мне — как закончу учебу через несколько лет, с удовольствием на них отвечу.

Господин Бодирэ ненадолго задумался, прикрыв глаза и что-то напряженно просчитывая, а затем с едва уловимой насмешкой снова посмотрел на меня.

— Знаете, господин барон, за те два месяца, что мы знакомы, я уже имел возможность убедиться в ваших талантах. Но иногда создается впечатление, что вам гораздо больше лет, чем кажется.

— Жалеешь, что остался? — понимающе хмыкнул я в ответ.

— Напротив. Но я люблю понимать все до конца.

— Похвальное качество, — одобрительно кивнул я, поднимаясь с кресла. — Любое стремление к познанию достойно уважения, особенно если оно сочетается с благоразумием.

— Вы хотите сказать, что я вышел за границы дозволенного? — внезапно напрягся Бодирэ.

Я так же медленно обернулся и пристально на него взглянул.

— Нет. Просто за всякие знания нужно платить, господин управляющий. И еще неизвестно, подойдет ли вам цена. Некоторые, к примеру, не готовы о ней даже услышать.

— Это предложение, господин барон?

Я качнул головой.

— Скорее, пожелание задуматься.

Я отвернулся, позволив тревожно заерзавшему управляющему выдохнуть, и знаком показал, что больше его не держу.

— Ну и что вы опять устроили, Невзун? — устало посмотрел на меня ректор, едва я переступил порог его кабинета. — Почему мастер Рух готов собственноручно вас придушить, мастер Краш скрипит зубами от злости, а маркиза де Ракаш снова подала на вас жалобу?

Я сделал удивленное лицо.

— Простите, мастер Умдобр, я не совсем понимаю, о чем речь.

— Довольно! — повысил голос архимаг и поднялся из-за стола. Осунувшийся, с темными кругами вокруг глаз. Видимо, расследование инцидента с попавшими под заклятие очищения светлыми окончательно зашло в тупик. — Невзун, вы еще месяца не отучились, а я почти ежедневно слышу от преподавателей возмущенные отзывы о вашем поведении.

— Помилуйте, господин ректор… — совершенно искренне изумился я. — Да что же я сделал плохого?

— А вы не знаете? — опасно изменился голос архимага.

Я виновато развел руками.

Он несколько секунд сверлил меня глазами, тщетно пытаясь отыскать на моем лице признаки раскаяния, но потом так же устало махнул рукой и опустился обратно в кресло.

— Скажите, зачем вам понадобилось дарить мастеру Крашу свой учебник по алхимии вместо того, чтобы просто выполнить задание?

Я пожал плечами.

— Я решил, что так будет быстрее.

— Поясните, — снова нахмурился ректор.

— Мастер Краш после моего не слишком удачного эксперимента потребовал, чтобы я написал ему конспект с перечислением всех известных мне зелий из учебника, ну я и подарил ему весь учебник, потому что ни одно из зелий не является для меня тайной!

— Хотите сказать, вы готовы пройти предварительный экзамен по данному предмету? — прищурился мастер Умдобр.

— Легко.

— Хм, — ненадолго задумался ректор. — Смелое заявление, Невзун, даже, пожалуй, чересчур.

— Не думаю, мастер Умдобр, — едва заметно улыбнулся я. — Дело в том, что у меня очень хорошая память. Я никогда и ничего не забываю.

— В таком случае, может, вы скажете мне, какой состав описан в третьей главе вашего учебника по алхимии мелким шрифтом?

— Настойка для повышения памяти и внимания.

— Надеюсь, вы помните ее состав?

— Рута душистая, лимонник, корень девясила и измельченные сосновые почки. Дозировки вас интересуют?

— Нет, — покачал головой ректор. — Сколько всего глав в вашем учебнике?

— Семнадцать, мастер.

— Какие из них посвящены целительным зельям?

— Второй, третий и условно девятый.

— Почему условно?

— Потому что в состав зелий из девятого раздела входят сильнодействующие травы и ряд компонентов, превышение дозы которых способно нанести серьезный вред здоровью. Именно по этой причине в учебнике для первого курса нет полного состава этих зелий, а сам раздел — сугубо ознакомительный.

— Хорошо, — ничуть не огорчился моим ответом ректор. — Сколько вариантов сонного зелья вам известно?

— В упомянутой вами книге их было три, — бодро отчеканил я. — Так называемое малое, среднее и большое. Однако в действительности их немного больше, так как настой, предназначенный для магов, отличается от такового для обычного человека и при определенных условиях может стать смертельным ядом. Еще есть зелья, способные вызывать неестественно долгий сон, во время которого все процессы в теле замедляются настолько, что даже биение сердце не всегда удается прослушать. Ими, как правило, пользуются, когда нет возможности оказать помощь немедленно, что дает возможность доставить заболевшего или раненого в то место, где ему окажут полноценную помощь. Я ответил на ваш вопрос?

Ректор хитро прищурился.

— А что вы скажете насчет последнего раздела учебника?

— Он мне нравится, — совершенно искренне признался я. — Во всех пятнадцати представленных там зельях содержится один общий компонент, к которому я весьма неравнодушен.

— Вы говорите о семенах астериса? — отчего-то насторожился ректор.

— Совершенно верно, — согласился я. — Мое любимое растение. А уж в скольких замечательных зельях он может использоваться… Зелье быстрого восстановления, зелье частичной регенерации, ускоряющее и маскирующее зелья…

— Этой информации нет в учебнике, — едва заметно нахмурился архимаг.

— Зато она есть в дневниках моего деда и прадеда, которыми я зачитывался еще в молодости. Я ведь говорил: у нас богатая семейная библиотека.

Само собой, я имел в виду своих настоящих деда и прадеда. Ведь кое-какие из вышеупомянутых зелий создал один и умудрился усовершенствовать другой. Конечно, я знаю их состав наизусть.

Ректор странно на меня посмотрел.

— Что ж вы не сказали про зелья учителю?

— Я не был уверен, что знаю всю программу, — сознался я. — Поэтому сперва полистал учебник, попробовал кое-что из того, о чем читал дома, а потом понял, что все это мне знакомо, и решил, что переписывать заново учебник по алхимии не буду.

— Не думал, что в провинции столь серьезно относятся к подготовке будущих адептов, — снова задумался архимаг. — Судя по всему, мастеру Крашу придется пересмотреть программу занятий, иначе ваше присутствие на его уроках потеряет всякий смысл. Как у вас обстоят дела с практикой?

— Прекрасно. Все зелья из учебника первого курса я уже когда-то готовил. Поэтому на уроке начал экспериментировать с материалом второго курса.

— А куда простираются ваши познания в отношении рунной магии?

Я понимающе хмыкнул.

— Что, мастер фон Берден уже успел наябедничать?

— Он недоволен тем, что вы не уделяете достаточно внимания его лекциям, — уклончиво отозвался мастер Умдобр.

— Я уделяю. Там, где это необходимо. Заодно сверяю с тем, о чем уже когда-то читал, и запоминаю то, что отличается от оригинала.

— А у вас есть с чем сравнивать?

— Честно говоря, да, — доверительно понизил голос я. — И думаю, что если бы мастер Твишоп услышал свои лекции в исполнении вашего коллеги, он отреагировал бы весьма шумно. Отношение к дилетантам у него всегда было своеобразным.

Архимаг на мгновение замер, а потом задумчиво протянул:

— Я думал, оригиналов уже ни у кого не осталось. А оказывается, один из них все это время находился в вашем замке, похороненный под кипой книг по прикладной некромантии.

Я скромно потупился.

— Не только по некромантии… Хотите, я вам его подарю?

— Хочу, — моментально согласился ректор и с довольным видом хлопнул ладонями по столу. — Понимаю, что спрашивать, откуда он у вас взялся, бесполезно. Но если вам не жалко поделиться этим сокровищем, я был бы очень признателен.

Я так же скромно улыбнулся.

— Все для родной академии, господин ректор. Как только закончу учебу, обязательно пришлю вам эти лекции в дар.

Точно. Пусть некоторые хоть раз в жизни прочитают эти драгоценные строки, чтобы больше не позориться перед будущими коллегами.

— Когда вы… что? — Архимаг поперхнулся на полуслове, а потом внезапно расхохотался. — Невзун, я не знаю, кто и чему вас учил, но эти намеки граничат с наглостью!

А что такого? Подумаешь, всего-то подтолкнул его к мысли, что иногда можно нарушить строгие правила. Хотя бы ради того, чтобы получить вожделенные рукописи мастера Твишопа. Надеюсь, Нич согласится надиктовать их заново, и не через несколько лет, а, скажем, на следующей неделе. Мне ведь положен дополнительный выходной за желание сотрудничать с начальством?

— Увы, господин ректор, — скорбно вздохнул я, когда архимаг отсмеялся. — К несчастью, не от меня зависят сроки обучения в академии. Но вот если бы вы согласились рассмотреть мое прошение о досрочной сдаче экзаменов по предметам первого курса и переводе на второй…

В кабинете внезапно стало очень тихо.

— Невзун, вы серьезно? — через несколько секунд спросил ректор. — Вы действительно хотите попытаться сдать всю программу обучения за первый год, не отучившись в академии даже месяца?

— Испытайте меня, господин ректор. Вы в любом случае ничего не теряете. Согласитесь, нет смысла задерживать развитие адепта, если он сам стремится к знаниям.

Господин Умдобр нахмурился.

— А вы разве стремитесь к знаниям, Невзун?

Я широко улыбнулся.

— Всю свою сознательную жизнь. Не поверите, мастер, но самосовершенствование стало моей целью, и я готов на многое, чтобы его достичь.

Некоторое время в кабинете царила тишина, нарушаемая лишь недовольным сопением ректора. Причем он размышлял так старательно и напряженно, что я аж вспотел, дожидаясь его решения.

Конечно, было рискованно так явно нарываться на проверку, но я сделал на первом курсе все, что хотел, и не собирался прозябать среди малолеток до конца учебного года. Мне нужен простор для работы и доступ в те секции книгохранилища, куда первокурсникам нет ходу. А наиболее легкий способ туда добраться я только что озвучил своему непосредственному начальству.

— Я слышал, вы очень плотно интересуетесь программой старших курсов, Невзун, — наконец разлепил губы ректор, во второй раз за день буравя меня пристальным взглядом. — Причем временами столь демонстративно, что это вызвало массу вопросов у преподавателей.

Я чуть не расхохотался.

Ну наконец-то кто-то заметил! А то я прям устал намекать! Вон до чего дошел — довел сегодня Мкаша до белого каления и, когда он заикнулся насчет того, что я шибко умен для своего класса, открытым текстом заявил, что он прав! Наверное, если бы не это, ректор не вызвал бы меня на допрос, мастер фон Берден еще не один месяц продолжал бы спорить со мной по пустякам, у Мкаша со временем случился бы настоящий удар, маркиза де Ракаш извелась бы от моей вежливости, а бедняга Краш совершенно несправедливо считал бы, что я над ним издеваюсь.

— Хорошо, — внезапно поднялся из-за стола мастер Умдобр. — Я удовлетворю вашу просьбу, Невзун, но при одном условии.

— Каком? — моментально подтянулся я.

— Через несколько дней у вашего курса состоится проверочный цикл по теоретической магии, который будет проходить на протяжении недели и затронет практически все предметы, став для адептов наилучшим индикатором успеваемости. Сдадите этот цикл на «отлично» — и я соберу преподавателей для оценки ваших практических навыков. Если их устроит ваша подготовка, вы будете досрочно переведены на второй курс. Если же нет…

Ректор сделал небольшую, но многозначительную паузу.

— Вы станете вести себя так, что до окончания учебного года на вас не поступит ни одной жалобы. Договорились?

Бедные учителя, бедные адепты… Я ведь могу и проредить их состав, чтобы некому стало жаловаться!

— Конечно, господин ректор, — вежливо отозвался я и, дождавшись разрешающего кивка покинуть кабинет, направился к выходу. Правда, уже подойдя к двери, все-таки не удержался и на мгновение обернулся. — Кстати, забыл сказать — все книги из списка мастера Ворга я уже прочитал и готов приступить к новому заданию. Только попросите его больше не использовать поверхностные иллюзии вблизи окон вашего кабинета — они хоть и слабо, но все же искажают защитные заклинания. Соответственно, легко обнаруживаются и сильно портят вам интерьер. Хорошего дня, господа.

Мысленно ухмыльнувшись при виде вытянувшейся физиономии архимага, я проворно откланялся и быстро вышел. Но все же успел различить из-за двери тихий хлопок, хриплый каркающий смех и сухой надтреснутый голос:

— Вот паршивец! Заметил-таки! Но согласись, Фалькус, мальчишка способный!