Судя по докладу Григория Коваля, разведка идет полным ходом. «У Галины скоро день рождения, – вспомнил Казаковский, делая пометки в своем журнале по ходу доклада, – надо не забыть поздравить и что-нибудь придумать с подарком».

И здесь, в кабинете начальника экспедиции, и за бревенчатыми стенами конторы, за десятки километров отсюда в таежных глухих местах, где находятся поисковые и разведочные партии и отряды, в палатках и вагончиках, на буровых и в конторах при штольнях, и во многих других подразделениях обширного хозяйства геологоразведчиков в эти минуты руководители слушали ровный, уверенный, чуть хрипловатый голос Григория Коваля. Начальник Фестивальной партии выкладывал цифровые данные – проценты и, главное, метры. Метры прорытых шурфов и пробитых канав, метры, пробуренные в глубь земли, метры, пройденные горнопроходчиками в штольне…

Производственные показатели были нормальными, как говорят, на уровне. На Фестивальном месторождении укладывались в жесткий срок объемных плановых заданий. Но укладывались с трудом, напрягая все свои силы.

Это понимали Казаковский и сидящие вместе с ним руководители подразделений. Они хорошо знали техническую оснащенность Фестивального, людские резервы и возможности. Но они понимали и другое – в разгаре летний сезон, стоят солнечные недели, длинные световые дни, когда еще возможно подналечь и вырвать объем работ, особенно по пробивке шурфов и канав. А вот по этим-то показателям за последние дни и не видно заметного прироста. Осенью и зимой пробивать их будет значительно труднее.

Когда Коваль закончил, Казаковский спросил именно об этом.

– Людей не хватает, Евгений Александрович, – ответил Коваль.

– Организуйте третью смену. Временно, до первого снега и морозов. Поговорите с народом, есть немало таких, которые стремятся подзаработать, привлекайте с других объектов на эту третью смену, – и посмотрел на председателя профкома. – Профсоюз не будет возражать?

– Если мы промолчим, из теркома шею намылят, – хмуро ответил председатель профсоюзного комитета.

– Шея у нас крепкая, выдюжим. Действуйте, Григорий Федорович! – сказал Казаковский и обратился к собравшимся. – У кого есть вопросы к Фестивальной?

– Воздухоочиститель доставлен? – спросило Зимин, заместитель начальника экспедиции по общим вопросам.

– Вчера прибыл. Спасибо. Приступили к наладке.

– Как с наглядной агитацией по выборам в местные советы? – спросил Воронков, секретарь парткома.

– Все, что от вас получили, Геннадий Андреевич, используем. И своими силами делаем. В общежитиях, красных уголках. Приезжайте, посмотрите и подскажите.

– На следующей неделе ждите.

Больше вопросов не было. Казаковский придвинул микрофон:

– А у Фестивальной вопросы есть?

– Имеются. Очень нужен шифер. Заканчиваем своими силами детский садик.

– Мы же завезли вам шифер в начале месяца, – сказал веско Фроликов, начальник отдела снабжения, заглядывая в свои бумаги. – Дали сверх лимита!

– Два жилых дома покрыли тем шифером и гараж. Срочно нужен еще, – в голосе Коваля звучала просьба.

Требовать он не мог, поскольку свой лимит на дефицитные стройматериалы Коваль давно выбрал. Но продолжал строить. Казаковского это радовало – там, на Фестивальном, используя опыт Солнечного, с первого же дня ввели обязательную для всех стройповинность.

– Для детского сада найдем, – пообещал Казаковский, жестом руки останавливая возражения хозяйственника. – Еще вопросы есть?

– Пока нет, – ответил Коваль и бодро закончил: – Работаем!

Прошло ровно пять минут. Евгений, сделав пометки, перевернув страницу в своем журнале, произнес в микрофон:

– Озерная! Доложите о ходе работ. Три минуты.

– Трудимся по графику, укладываемся в сроки. На западе в долине реки Гайчан зацепились за рудопроявление. Приступили к изучению выявленной зоны шурфами и канавами, – начал докладывать начальник поисковой партии Борис Васильевич Миронов.

Докладывал он обстоятельно, и в его мягком приятном голосе звучала уверенность делового, знающего цену труда, опытного специалиста. Произнесенные им проценты и метры как бы обретали весомость и зримость, поскольку каждую цифру он подавал как-то выпукло, крупно, словно выводил мелом на доске.

Миронов был по-своему мудр. Казаковский знал, что тот любил поразмыслить о смысле жизни человека на земле, о его призвании, о внутренней основе, о мотивации поступков. И в то же время отличался скромностью и простотой. Умел держать себя и был, несмотря на внешнюю мягкость, волевым и кремнисто-твердым. В самых сложных ситуациях Миронов никогда не терялся, проявляя силу духа и личное мужество. И все это вместе взятое создавало ему определенный авторитет. К нему охотно шли за советами, доверяя свои сомнения и поверяя свои тайны. И этот умудренный природою человек имел свои слабости. Борис Васильевич много лет подряд выписывал себе детский журнал «Мурзилка» и во всеуслышание утверждал, что это «один из умнейших журналов».

Едва он кончил докладывать, как оживился Анихимов. Сообщение Миронова о том, что они «зацепились за рудопроявление», заинтересовало главного геолога. Рудопроявление – это по его части. Вадим Николаевич, загасив папиросу, нетерпеливо вставил свое распоряжение:

– Борис Васильевич, срочно высылай-ка образцы для анализа!

– Уже отправил, Вадим Николаевич, – ответил Миронов и добавил, что «зацепились», кажется, за что-то стоящее, что он, посоветовавшись со своим старшим геологом, пошел на частичное нарушение планового поискового задания: снял с малоперспективного участка проходчиков канав и перебазировал их на тот, перспективный. И Миронов уверенно закончил:

– Планируем здесь задержаться до зимы, чтобы уже в этом году выдать предварительную оценку.

– Ваши действия одобряем, – поддержал его Казаковский.

Конечно, рудопроявление в близлежащих горных районах Мяочана не новость. И в других отрядах имеются перспективные площади. Но кто знает, во что выльется дальнейшая разведка в долине горного озера Амуд? Может быть, и там откроют рудное месторождение?

Доклады шли один за другим. Коротко, деловито, сухо, как рапорты военных с передовых позиций. На Перевальном у Юрия Бакунина перебазировали единственную буровую на новое место и на днях забурятся. На Лунном у Виктора Лемина в одной из канав вскрыли выход рудного тела, правда, маломощного. Гайчинская разворачивала поисковую разведку. О состоянии дел в Лево-Хурмалинском отряде доложил старший геолог Владимир Куншев. Его уверенный голос звенел, как туго натянутая струна.

– А где сам начальник? – спросил Казаковский.

– Закомарин? Он с рабочим на рассвете отправился к вам, на центральную базу. Понесли образцы в лабораторию и смету на обустройство поселка. Планируем и зимой вести разведочные работы, главным образом канавами и шурфами.