Первая неделя семестра подходит к концу, и Рамона решается снова связаться со мной. После нескольких месяцев бойкота я наконец-то отвечаю на ее звонок.

Пришло время встретиться с ней лично. Я не очень-то горю желанием выпить вместе кофе, но и отшивать ее вечно тоже не могу. Слишком много мы пережили, слишком много хороших воспоминаний, и нельзя притвориться, будто ничего этого не было. Так что, шагая по территории университета, я убеждаю себя, что наша встреча нужна лишь для того, чтобы расставить все по своим местам. Мы уже никогда больше не будем лучшими подругами. Да и как – после того, что она сделала?

Дело даже не в том сообщении, которое она отправила Логану. А в том, о чем это сообщение говорит – о ее полном равнодушии к моим чувствам и бессердечном отношении к нашей дружбе. Настоящая подруга не предлагает себя парню, который обидел ее лучшую подругу. Настоящая подруга отбрасывает свои эгоистичные желания и предлагает свою поддержку.

Через тридцать минут после окончания нашего телефонного разговора я вхожу в «Кофе-Хат» и останавливаюсь рядом с Рамоной, сидящей за столиком у окна.

– Привет, – здоровается она робко. Даже со страхом. Ее внешний вид никак не изменился со времени нашей последней встречи – черные волосы лежат на плечах, фигура с соблазнительными формами подчеркнута обтягивающей одеждой. Заметив новый цвет моих волос, она удивленно распахивает глаза и пищит: – Ты стала блондинкой.

– Да, мама уговорила. – Я опускаюсь на стул напротив нее. В какой-то момент мне хочется ее обнять, но я перебарываю это желание.

– Это для тебя. – Она кивает на один из стаканов с кофе. – Я только что пришла, так что он еще горячий.

– Спасибо. – Я обхватываю стакан обеими руками, и его тепло перетекает в мои ладони. На улице еще лето – двадцать шесть градусов, к тому же я долго шла пешком, но внезапно меня начинает знобить. Я нервничаю.

Между нами повисает неловкая тишина.

– Грейс… – Она нервно сглатывает. – Мне очень жаль.

Я вздыхаю:

– Я знаю.

В ее полных отчаяния глазах мелькает надежда:

– Это значит, что ты прощаешь меня?

– Нет, это значит, что я знаю, что тебе жаль. – Я открываю пластиковую крышку и, сделав глоток кофе, морщусь. Она забыла про сахар. Вроде и ничего страшного, но это еще один показатель того, что моя лучшая подруга ничего не хочет знать обо мне. Ни о моих чувствах, ни даже о моих предпочтениях в кофе.

Я беру два пакетика с сахаром, лежащих на маленьком пластиковом подносе, открываю их и высыпаю содержимое в чашку. Помешивая горячий напиток тоненькой деревянной палочкой, я наблюдаю, как слабая надежда на лице Рамоны сменяется пониманием своего полного поражения.

– Дерьмовая из меня подруга, – шепчет она.

Не собираюсь с этим спорить.

– Я не должна была отправлять ему то сообщение. Сама не понимаю, зачем я это сделала… – Она резко умолкает, от стыда ее щеки покрываются румянцем. – Нет, знаю. Потому что я завистливая, неуверенная в себе стерва.

И снова тут нечего опровергать.

– Ты действительно не понимаешь, да? – вырывается у нее, когда я продолжаю молчать. – Тебе все дается так легко! Ты даже не стараешься, но получаешь высокие оценки, ты заполучила себе самого сексуального парня во всем университете без…

– Легко? – с резкостью в голосе обрываю я ее. – Да, у меня хорошие оценки, но только потому, что я занимаюсь как пруклятая. А парни? Вспомни старшую школу, Рамона. Разве я тогда часто бегала на свидания? Как, впрочем, и сейчас.

– Потому что ты, как и я, не уверена в себе. Ты позволяешь своей нервозности взять над тобой верх, но даже когда ты нервничаешь и несешь чушь, все равно нравишься окружающим. Ты нравишься им с самой первой минуты встречи. Но со мной такого не происходит. – Она закусывает нижнюю губу. – Мне приходится из кожи вон лезть. В старшей школе меня замечали лишь только потому, что я имела репутацию «плохой девочки». Курила травку, вульгарно одевалась, и парни знали, что если пригласят меня на свидание, то кое-что точно поимеют.

– Но ты не очень-то старалась их разочаровать.

– Нет. Мне нравилось внимание. – Ее зубы еще сильнее вонзаются в губу. – И мне было плевать, какое это внимание – хорошее или плохое. Мне просто нравилось быть на виду. Что делает меня нескончаемо жалкой, не находишь?

На меня наползает печаль. Или все-таки жалость? Рамона – самая уверенная в себе из всех, кого мне доводилось встречать, и когда я слышу, как она вот так говорит о себе, мне хочется заплакать.

– Ты не жалкая.

– Но и хорошей подругой меня точно не назовешь, – безжизненным голосом произносит она. – Я так сильно тебе завидовала, Грейс. Ведь это я всегда встречалась с самыми горячими парнями и спрашивала твоего совета, и тут вдруг ты заговорила со мной о сексе с Джоном, черт бы его побрал, Логаном, и меня охватила такая зависть, что хотелось кричать. А когда у вас с Логаном не вышло… – Ее глаза поблескивают от чувства вины. – Я почувствовала… облегчение. И какую-то злую радость. Вдруг мне в голову пришла мысль, что если бы это я встречалась с ним, то он ни за что бы не отказал мне, и… да, я написала ему.

Господи. Я только что говорила, что она не жалкая? Вычеркните из протокола.

– Я поступила глупо и эгоистично, и мне очень жаль, Грейси. – В ее глазах мольба. – Ты сможешь меня простить? Сможем ли мы начать все сначала? Пожалуйста?

Я делаю большой глоток кофе, глядя на нее поверх стакана. Затем ставлю его на стол и говорю:

– Сейчас я этого не могу.

Она тревожно хмурится:

– Почему?

– Потому что думаю, что нам нужен перерыв. С первого класса мы каждый божий час были вместе, Рамона. – От чувства безысходности внутри у меня все сжимается. – Теперь мы учимся в университете. Нам нужно развиваться, сходиться с новыми людьми. А если честно, когда ты рядом, это невозможно.

– Мы можем делать это вместе, – возражает она.

– Нет, не можем. Единственные люди, с кем я подружилась в прошлом году, это Джесс и Майя, но они мне даже не нравятся. Мне нужно личное пространство, понимаешь? Я не говорю, что мы больше никогда не будем общаться. Ты так долго была важной частью моей жизни, и я не уверена, что хочу отказаться от этого из-за какого-то идиотского сообщения. Но с другой стороны, я не могу вернуться к нашим прежним отношениям.

Она затихает, так сильно кусая нижнюю губу, что удивительно, как еще не пошла кровь. Я вижу, что ей хочется поспорить со мной, вынудить помириться, нажимая на годы нашей с ней дружбы, но, впервые в жизни, Рамона уступает мне:

– Но мы можем… не знаю, переписываться? Иногда встречаться за кофе? – Ее голос похож на голос маленькой девочки, которой только что сообщили, что ее любимую собаку увезли «на ферму».

Через секунду я киваю:

– Давай. Однако не будем торопить события.

На ее лице вновь расцветает надежда:

– Тогда как насчет кофе? Мы снова можем встретиться здесь же.

Несмотря на длительную оборону, я снова киваю.

В ее чертах мелькает облегчение:

– Ты не пожалеешь об этом. Обещаю, что впредь буду ценить тебя.

Не поверю, пока не сама не увижу. Пока наши отношения на той стадии, на которой этого хочу я.

Мы быстро и невероятно неловко обнимаемся, и она уходит, сказав, что ей нужно на занятия.

Я слишком опечалена, чтобы куда-то сейчас идти, поэтому просто сижу на месте и бездумно помешиваю палочкой свой кофе. У меня такое чувство, как будто я сейчас с кем-то рассталась. Хотя, по сути, так оно и есть.

Но я подписываюсь под каждым сказанным мною словом – мне действительно нужно от нее отдохнуть. Весь прошлый год она тянула меня назад. Первокурсница Грейс была птицей в клетке, которая могла расправить крылья, только когда Рамона решала выпустить ее на волю.

Что ж, Второкурсница Грейс будет свободно порхать везде, где ей вздумается.

Печаль исчезает, ее заменяет радостное предвкушение. Я уже ощущаю себя парящей. Мне нравится моя новая соседка по комнате, мне нравятся мои занятия, и я с нетерпением жду, когда начну работать на университетской радиостанции. Когда мы с Дейзи пришли туда в начале недели, Моррис, студент третьего курса и одновременно директор станции, сразу же предложил мне должность продюсера. И теперь по понедельникам я буду работать на ток-шоу, которое ведут парень из братства и девушка из сестринства «тупые как бревно». Это слова Дейзи, не мои.

А еще этот Моррис оказался очень даже классным. И невероятно красивым – когда мы встретились, эта приятная деталь не ускользнула от меня,

Громко звякает колокольчик, и моя голова невольно поворачивается в сторону двери, но лишь для того, чтобы тут же развернуться обратно. Я наклоняюсь вперед, надеясь, что мои волосы скроют меня от взглядов вошедших.

А именно Логана и четверых его друзей.

Дерьмо.

Может, он не заметит меня. Может, мне удастся выскочить незамеченной.

Я не хочу привлекать к себе внимание, поэтому пока остаюсь сидеть на месте. Логан и его приятели подходят к прилавку, и все взгляды в кофейне неотрывно следят за каждым их движением. Присутствие этих парней меняет атмосферу в помещении на молекулярном уровне. Они словно занимают собой все пространство, и не только потому что это высокие и здоровые хоккеисты. Дело в той уверенности, с которой они двигаются, в добродушных шутках, которыми они обмениваются, беззаботных улыбках, которыми они одаривают окружающих.

Мне уже давно пора убираться отсюда, но я не могу отвести от него глаз. Его красота – это какое-то преступление. К счастью, я смотрю лишь на его затылок, кстати сказать, очень даже сексуальный. Сразу же можно догадаться, что он спортсмен. Длинные руки и ноги и накачанные мышцы скрываются под аппетитной упаковкой из брюк карго и облегающей тело футболки, и у меня так и чешутся руки эту упаковку сорвать.

Тьфу! Мне нужно перестать вести себя как озабоченная. Сейчас пускаю на него слюни, и через мгновение он снова будет мне нравиться – но я еще не готова открыть эту дверь. Если когда-нибудь вообще соберусь.

К сожалению, здравый смысл находит меня слишком поздно, потому что Логан уже отошел от прилавка и шагает в мою сторону.

– Привет, красавица. – Он проскальзывает на место напротив меня и ставит на стол маффин с шоколадной крошкой. – Я купил тебе кекс.

Проклятье, должно быть, он все-таки успел заметить меня, когда входил.

– Зачем? – не здороваясь, подозрительно спрашиваю я.

– Потому что хотел тебя чем-нибудь угостить, а кофе ты уже пьешь. Следовательно, маффин.

Я выгибаю бровь:

– Ты пытаешься заслужить мою благосклонность?

– Ага. И кстати, отличный каламбур.

– Это не каламбур. Просто моему имени повезло быть омонимом.

Его голубые глаза поблескивают, когда он смотрит на меня, прожигая насквозь.

– Мне нравится, когда ты говоришь со мной омонимами.

– Кхм. – Я подавляю смех. – Я ценю твой поступок, но ты реально считаешь, что можешь задобрить меня этим маффином?

– Не волнуйся, я куплю тебе полноценный ужин, когда мы пойдем на свидание. – Парень подмигивает мне. – Все, что ты выберешь.

Будь проклят он и его обольстительные подмигивания!

– Кстати, а когда мы это сделаем?

Я с осторожностью смотрю на него:

– Сделаем что?

– Пойдем на свидание. – Он задумчиво склоняет голову набок. – Сегодня вечером я свободен. Да и в любой вечер, если честно. У меня нет никаких срочных дел.

Боже, этот парень неисправим. И слишком красив, черт побери. Волевой подбородок покрывает щетина, словно он не брился несколько дней, и мой язык покалывает от желания провести дорожку вдоль линии его челюсти. Ну вот, я уже хочу провести языком по щетине парня. Что со мной такое?

– Мои поздравления по поводу того, что у тебя нет никаких срочных дел, – бурчу я. – Но я не собираюсь идти с тобой на свидание.

Логан ухмыляется:

– Сегодня вечером или вообще?

– И то и другое.

Нас прерывает один из его друзей.

– Готов идти? – открывая крышку своего стакана с кофе, спрашивает Логана парень.

– Отвали, Джи. Я тут ухаживаю за дамой.

Его друг усмехается и поворачивается ко мне:

– Привет, я Гаррет.

Конечно. Как будто я не знаю, кто он. Ради всего святого, Гаррет Грэхем – легенда этого колледжа. И он тоже невероятно красив, настолько, что я краснею, хотя совершенно не заинтересована в этом парне.

– Грейс, – вежливо отвечаю я.

– Не хотел вас отвлекать. – Он делает шаг в сторону, еле заметно улыбаясь. – Подожду на улице, пока мой мальчик тут – как там? – ухаживает.

– Зачем же. Мы уже закончили. – Я отодвигаю стул и поднимаюсь на ноги.

– Вот уж нет, – ворчит Логан.

Гаррет, явно забавляясь происходящим, переводит взгляд с меня на Логана.

– В старшей школе у меня как-то был семинар по разрешению конфликтов. Может, вам, ребята, нужен посредник?

Я поднимаю стакан с кофе:

– Что ж, стенографистка, которая обычно все время со мной, ушла на обед, но я помогу тебе вникнуть в суть, не проблема. Логан пригласил меня на свидание, но я решила эту дилемму, ответив отказом. Ну вот. Я сделала всю работу за тебя.

Гаррет смеется так громко, что привлекает внимание всех окружающих, в том числе и остальных хоккеистов, которые подходят к нам.

– Что смешного? – с любопытством спрашивает Дин. Он замечает меня и приветливо улыбается. – Грейс. Давно не виделись. Мне нравятся твои волосы.

Ничего себе! Он даже помнит мое имя.

– Спасибо. – Я делаю шаг в сторону выхода. – Мне пора. Еще увидимся, Логан. И, э-э-э, друзья Логана.

На полпути к двери я слышу голос Логана:

– Ты забыла свой маффин.

– Нет, – не оглядываясь, отзываюсь я.

Когда дверь за мной закрывается, я все еще слышу громкий мужской смех.

– Значит, вот что тебе нужно сделать. Купи бутылку вина, пригласи его к себе, поставь песни старого доброго Ашера, а когда парень войдет, сними всю свою одежду… хотя знаешь что, малышка? – медленно растягивая слова, говорит в микрофон Пейс Доусон пятничным вечером. – Забудь про вино и Ашера. Просто будь уже голой, когда он появится, и я ничуть не сомневаюсь, что ему тут же захочется затащить тебя в постель.

Соведущая Пейса Эвелин Уинтроп поддакивает ему:

– Нагота еще никогда не подводила. Парням нравятся обнаженные девушки.

В уединении продюсерской будки я изо всех сил стараюсь не состроить гримасу. Через стекло, отделяющее мою комнатку от основной студии, я вижу, как Пейс и Эвелин улыбаются друг другу так, словно только что дали этой первокурснице, что позвонила узнать, как соблазнить парня, совет, достойный самого доктора Фила.

Идет моя первая неделя работы на радиостанции, и я слушаю второй выпуск передачи «То что нужно», которую ведут Пейс и Эвелин. Пока что меня не сильно впечатляет глубина мудрости их наставлений, но, по словам Дейзи, это ток-шоу, выходящее два раза в неделю, привлекает куда больше слушателей, чем все остальные передачи вместе взятые.

– Ладно, следующий звонок, – объявляет Эвелин.

А это значит, что мне нужно снять звонившего с режима ожидания и перевести его в прямой эфир. Еще одной моей обязанностью является отсеивание звонков – нам необходимо убедиться, что человек не какой-нибудь двинутый и хочет задать реальный вопрос.

– Привет, дозвонившийся, – говорит Пейс. – Расскажи нам, что тебя волнует.

Второкурсник, который ждал на линии, не теряет времени даром и тут же берет быка за рога.

– Пейс, дружище, – приветствует он ведущего. – Я хотел бы узнать, что ты думаешь о мужской депиляции.

Член братства, одетый в футболку игрока в регби, фыркает в своем плюшевом кресле:

– Чувак, я абсолютно против. Прически ниже пояса для девчонок и неженок.

Тут вмешивается Эвелин, которая отвечает так, словно оставляет комментарий к посту в блоге:

– Решительно не согласна.

Когда ведущие начинают спорить о плюсах и минусах мужских лобковых волос, я, давясь от смеха, стараюсь следить за временем. Каждому позвонившему дается максимум пять минут. У этого молодого человека из дозволенных пяти еще остается четыре.

Мой взгляд перемещается на другое окно, и я наблюдаю, как перед огромной стеной со стеллажами Моррис сортирует по кучкам музыкальные компакт-диски. На бесконечном количестве полок разложены сотни тысяч альбомов, что являет собой непривычное зрелище. Я уже и не помню, когда в последний раз слушала музыку с компакт-диска – по-моему, они устарели точно так же, как видео– и аудиокассеты. Но эта радиостанция придерживается олдскульного подхода, как и сам Моррис. Он уже признался мне, что в его комнате в общежитии у него есть проигрыватель для грампластинок и раритетная печатная машинка. К тому же он и сам одевается немного в стиле ретро, что я нахожу чертовски сексуальным. Что-то от хипстера, что-то от разносчика газет, что-то от панка… честное слово, можно продолжать до бесконечности. В его стиле намешано столько всего!

Надо сказать, это подходит его эксцентричной личности. Я знаю его всего неделю, но уже обнаружила, что Моррис не может и часа прожить, чтобы не выдать нечто едкое и саркастичное, пошлую шутку или хотя бы сомнительный каламбур.

Еще я уверена, что он на меня запал – если его бесконечный флирт и незамысловатые комплименты в мой адрес можно считать тому подтверждением.

Я думаю, что соглашусь, если он пригласит меня на свидание, но каждый раз, когда задумываюсь об этом, другая часть меня протестует и требует пойти на свидание с Логаном. Не буду врать – его ловкий ход с маффином был… подкупающим. Конечно, он повел себя очень самонадеянно, но это было так мило, что я улыбалась всю дорогу до своего общежития.

Но это не значит, что я собираюсь дать ему второй шанс.

Я снова переключаю внимание на главную студию и заставляю себя сосредоточиться на передаче. В течение следующих тридцати пяти минут я сдавленно хихикаю, слушая, как, возможно, два самых тупых человека на планете дают людям советы. Серьезно, я съем свою шляпу, если их общий уровень IQ измеряется двузначным числом. Метафорическую шляпу, конечно же, потому что я не ношу шляпы. Они мне совершенно не идут.

Как только ток-шоу заканчивается, я включаю микс из рэп-композиций, который дал мне Моррис, чтобы заполнить паузу до появления следующего ди-джея. Его зовут Камаль, он ярый фанат хип-хопа и ставит малоизвестные треки, о которых никто, включая и меня, никогда не слышал.

Когда я выхожу из своего закутка в основное помещение, ко мне, широко улыбаясь, подходит Моррис:

– Ты слышала этот звонок про мужскую депиляцию?

– Конечно! Это самая нелепая дискуссия на моей памяти. – Я умолкаю, а потом улыбаюсь ему в ответ. – Но мне понравилось, когда Эвелин сказала, что если захочет увидеть густую растительность, то отправится в лес или в парк.

Он смеется и проводит рукой по волосам, приковывая мой взгляд к этим непослушным темным прядям.

У него невероятно интересная внешность. Медовая кожа, волосы цвета воронова крыла, золотисто-карие глаза. Честно, я теряюсь в догадках относительно его этнических корней. Восточные, может быть? Смешанные с… понятия не имею. Как и в его стиле, в чертах Морриса сочетается множество своеобразных деталей, но от этого он кажется мне невероятно привлекательным.

– Ты пялишься на меня. – На его губах играет улыбка. – У меня что-то в зубах застряло?

– Нет. – Мое лицо тут же вспыхивает. – Я просто задумалась о твоем этническом происхождении. Прости. Не отвечай, если не хочешь.

Похоже, мои сомнения здорово его веселят:

– На моем лице смесь из всего, да? Не переживай, меня все время об этом спрашивают. Моя семья – это как чертова ООН. Моя мама родилась в Замбии – ее мать была чернокожей, а отец белым, работал доктором в местной клинике. А мой отец наполовину японец, наполовину итальянец.

– Ничего себе, сколько культур!

– А что насчет тебя?

– У меня все не так интересно. Айверсы могут считаться основателями Массачусетса, в нас есть шотландские и ирландские корни, как мне кажется.

Позади нас раздается визгливое хихиканье, и когда мы оборачиваемся, то видим страстно обнимающихся у стены Пейса и Эвелин. В свой первый рабочий день я спросила у Эвелин, как долго они встречаются, в ответ она посмотрела на меня так, словно я прилетела с другой планеты, а потом сообщила, что их поцелуи и обжимания не распространяются за пределы станции, потому что «радио – это так скучно».

Мы с Моррисом обмениваемся удивленными взглядами, и когда Пейс замечает нас, то улыбается нам поверх изящного плеча Эвелин.

– Йоу, Моррисон, – говорит он, хотя блондинка продолжает впиваться в его шею. – Сегодня вечеринка в «Сигме». У Толстого Теда новая игра, в которой он хочет тебя победить. Ты тоже приходи, Гретхен.

Мне хочется поправить его, но Пейс уже больше не обращает на нас внимания, снова засунув язык в рот Эвелин.

– Почему он зовет тебя Моррисоном и кто такой Толстый Тед? – недоумевая, спрашиваю я.

Моррис усмехается:

– Он зовет меня Моррисоном, потому что думает, что это мое имя, и не важно, сколько раз я говорил ему, что это не так. А Толстый Тед – парень из его братства. Он заядлый геймер, и мы с ним типа состязаемся, кто круче. Когда у одного из нас появляется новая игра, мы проходим ее, а потом отдаем другому, чтобы посмотреть, кто справится лучше. Тед классный – ты познакомишься с ним сегодня.

Теперь моя очередь усмехаться:

– А кто сказал, что «Гретхен» собирается идти на эту вечеринку?

– Моррисон. Он хотел пригласить Гретхен на свидание с самой первой их встречи.

Я краснею, а он озорно улыбается мне.

– Значит, это будет свидание? – медленно выговариваю я вопрос.

– Если захочешь. Если нет, то мы будем просто двумя друзьями, пришедшими на вечеринку. Моррисон и Гретхен покоряют мир. – Он выгибает бровь. – Выбирай. Свидание или дружеская тусовка. Все зависит только от тебя.

В голове тут же вспыхивает образ Логана, отчего я медлю в нерешительности. И очень злюсь на себя, потому что Логан не должен быть частью этого уравнения. Мы не вместе. Мы и не были никогда парой. А Моррис действительно классный парень.

– Ну, что скажешь, Гретч?

Усмешка в его голосе заставляет меня рассмеяться. Я встречаюсь взглядом с его поблескивающими темными глазами и говорю:

– Пусть это будет свидание.