Я всегда отказывался искать утешения в бутылке. Если на душе было погано, если я был расстроен или испытывал душевные муки, то всячески избегал спиртного, потому что боялся, что когда-нибудь стану слишком сильно зависеть от него. Что это войдет в привычку.

Но черт побери, сейчас мне действительно не помешало бы выпить.

Борясь с желанием, я прохожу мимо бара в гостиной и бросаюсь к раздвижной двери на кухне. Сигареты. Тоже пагубное пристрастие, но сейчас это меньшее из двух зол. Я просто пущу никотин по венам – возможно, это поможет справиться с огромным грузом вины, поселившимся внутри меня.

– Все нормально?

Я, здоровый крутой хоккеист, чуть ли не на метр подпрыгиваю от звука голоса Ханны.

Развернувшись, замечаю ее у раковины, с пустым стаканом в руке. Наверное, я был так погружен в себя, что по пути к двери просто пролетел мимо нее.

Господи, но сейчас Ханна – последний человек, которого я хочу видеть.

И посмотрите-ка на нее – она опять одета в хоккейный свитер Гаррета. Так и тычет мне этим в лицо, не находите?

– Да, все отлично, – отходя от двери, бормочу я. Планы меняются. Передоз никотином уже не нужен. А вот спрятаться в своей комнате будет самое оно.

– Логан. – Она осторожно подходит ко мне. – Что стряслось?

– Ничего.

– Врешь. Ты выглядишь расстроенным. У тебя все в порядке?

Я вздрагиваю, когда она касается моей руки.

– Я не хочу об этом говорить, Уэллси. Правда не хочу.

Ее зеленые глаза изучают мое лицо. Да так долго, что от чувства неловкости я начинаю топтаться с ноги на ногу и снова отвожу глаза. Затем пытаюсь сделать еще шаг, но девушка останавливает меня, преграждая путь, и издает стон отчаяния.

– Знаешь, что?! – восклицает она. – Я, черт подери, так больше не могу.

Я изумленно моргаю:

– О чем это ты?

Но вместо того чтобы ответить, Ханна хватает меня за руку. Так сильно, что удивительно, как сустав остался на месте. Она тащит меня к кухонному столу и насильно усаживает на стул. Боже мой. А она чудовищно сильная для своих миниатюрных размеров.

– Ханна… – смущенно начинаю я.

– Нет. Хватит уже ходить вокруг да около. – Она выдвигает стул и садится рядом со мной. – Гаррет все твердит мне, что ты справишься с этим, но становится только хуже, и эта неловкость между нами – она мне надоела. Раньше ты тусовался с нами, мы все вместе ходили в «Малоун» и смотрели кино, а теперь ты избегаешь нас, а я так скучаю по тебе, понимаешь? – Она так расстроена, что мне видно, как дрожат ее плечи. – Так что давай расставим все по своим местам. Разберемся с этим напрямую.

Она делает глубокий вдох, заглядывает мне в глаза и спрашивает:

– Ты влюбился в меня?

Ох ты черт!

Почему, ну почему я не отправился сразу к себе в комнату?!

Сжав зубы, я отодвигаю свой стул.

– Что ж, это было весело, а теперь я поднимусь наверх и, пожалуй, убью себя.

– Сядь, – грозно приказывает Ханна.

Моя задница висит над стулом, но резкость в ее голосе слишком сильно напоминает мне орущего на нас тренера Дженсена, и моя привычка уважать тех, кто имеет авторитет, побеждает. Я опускаюсь обратно на стул и устало вздыхаю:

– Какой смысл говорить об этом, Уэллси? Мы оба знаем ответ на этот вопрос.

– Может, и так, но я хочу услышать, как ты сам скажешь это.

От чувства досады мне нечем дышать.

– Отлично, ты хочешь это услышать? Влюбился ли я в тебя? Да, думаю, да.

Она в шоке смотрит на меня, словно и не ждала, что я отвечу ей.

Реакция: невыносимо долгое молчание. Молчание, от которого хочется встать, найти веревку и повеситься. И чем дольше Ханна молчит, тем более жалким я себя чувствую.

Когда она наконец открывает рот, то просто ошарашивает меня:

– Почему?

Я морщу лоб:

– Что «почему»?

– Почему ты в меня влюбился?

Если она считает, что этим все объяснила, то чертовски ошибается, потому что я по-прежнему ничего не понимаю. Что это вообще за вопрос такой?

Ханна мотает головой, словно тоже, одновременно со мной, пытается в этом разобраться:

– Чувак, я видела девушек, которых ты приводил домой или с которыми ты флиртовал в баре. У тебя есть типаж. Высокие, худые, обычно блондинки. И все они вечно висят на тебе и осыпают комплиментами. – Она фыркает. – Я же только и делаю, что задираю тебя.

Я невольно ухмыляюсь. Ее сарказм действительно чаще всего переходит в колкости.

– И тебя тянет к тем, кто ищет временных связей. Кто хочет позабавиться. А мне не нужны забавы. Я предпочитаю серьезные отношения. – Она задумчиво поджимает губы. – У меня всегда складывалось впечатление, что ты в таких не заинтересован.

Это обвинение заставляет меня ощетиниться.

– Почему? Потому что я бабник? – От возмущения мой тон становится резче, чем хотелось бы. – А ты никогда не думала, что все это из-за того что я еще не встретил подходящую девушку? Или не может быть такого, что я хочу с кем-то нежничать и смотреть кино, чтобы кто-то носил мои свитера и болел за меня на матчах, готовил ужин со мной, как вы с Гарретом…

Ее смех заставляет меня остановиться.

Я прищуриваюсь:

– И что такого смешного?

В ту же секунду Ханна перестает смеяться, и тон ее голоса становится совершенно серьезным:

– Логан… ты столько говорил, но ни разу не сказал, что хочешь этого со мной. Ты говорил «с кем-то». – На ее лице сияет улыбка. – До меня только что дошло.

Что ж, это хорошо, но вот только я до сих пор ни фига не понимаю.

– Все это время мне казалось, что ты смотришь с такой тоской на меня. Но ты смотрел на нас. – Она снова смеется. – И все эти вещи, о которых ты говорил, – это про нас с Гарретом. Логан, ты не хочешь меня. Ты хочешь меня и Гаррета.

В моей голове звенит тревожный звоночек.

– Если ты намекаешь на то, что я хочу секса втроем – с тобой и моим лучшим другом, – то хочу заверить тебя: это не так.

– Нет же, ты просто хочешь таких же отношений, как у нас. Близости, понимания, короче, все эти сюси-пуси.

Я ошарашено молчу.

Неужели она права?

Пока ее слова оседают в сознании, я, сбитый с толку, вспоминаю все свои фантазии о Ханне за последние несколько месяцев и… что ж, если быть честным, то большинство их не включает секс. Ну, парочка есть, да и то лишь потому, что я парень, а Ханна девушка сексуальная. И к тому же она все время рядом, а значит, ее легко представить во всякого рода эротичных образах. Но если не брать в расчет эту обнаженку, то обычно я мечтал о другом. Например, когда я видел, как Ханна и Гаррет сидят в обнимку на диване, мне хотелось быть на его месте.

Но… хотел ли я быть на его месте рядом с ней или просто быть на его месте?

– Слушай, Логан, ты мне нравишься. Очень сильно. Ты забавный и милый, у тебя язвительные шутки – а это все то, что я так люблю в парнях. Но ты… – Кажется, она смущается. – Ты не заставляешь мое сердце биться быстрее – наверное, так проще всего это описать. Хотя нет, не так. – Ее голос начинает звучать мечтательно. – Когда я с Гарретом, то весь мой мир оживает. Эмоции переполняют меня настолько, что кажется, сердце вот-вот разорвется на части, и я понимаю, что следующие слова могут показаться тебе чересчур пафосными или даже бредом одержимой, но порой мне кажется, что он нужен мне больше еды, больше воздуха. – Ханна смотрит мне в глаза. – А я нужна тебе больше воздуха, Логан?

Я сглатываю ком в горле.

– Я ли та, о ком ты думаешь, когда ложишься спать, и с мыслями о ком просыпаешься по утрам?

Я молчу.

– Это я? – настойчиво добивается ответа Ханна.

– Нет. – Мой голос срывается на хрип. – Это не ты.

Проклятье.

Наверное, она права. Все это время я ощущал вину, потому что хотел девушку своего лучшего друга. Но похоже, в действительности я хотел таких же отношений, как у моего лучшего друга. Чтобы у меня тоже был кто-то, с кем можно проводить время. Кто-то, кто заводит меня и заставляет смеяться. Кто-то, кто делает меня… счастливым.

Как Грейс?

Эта язвительная мысль прорезает мое сознание словно чертов лазерный меч.

Дерьмо.

Да, кто-то как Грейс. А именно Грейс, с ее тирадами о Теде Банди и успокоением, которое дарит ее присутствие… привет, ирония.

Я расстался с ней, чтобы избежать серьезных отношений, а теперь оказывается, что именно это и было мне нужно.

– Проклятье. Я… облажался. – Еле слышно вздохнув, я потираю глаза.

– Неправда. Логан, это никак не испортит наших отношений. Честно.

– Нет, я не про нас. Сегодня вечером я расстался с очень классной девушкой, а все потому, что совсем запутался в себе.

– Ой, дерьмово. – Ханна с сочувствием глядит на меня. – Так позвони ей и скажи, что передумал.

– Она выставила меня вон. – Я снова издаю стон. – И она ни за что не возьмет трубку, если даже я и позвоню.

Нас прерывает доносящийся из коридора голос Гаррета:

– Серьезно, Уэллси, сколько можно наливать стакан воды? Мне нужно показать тебе, как пользоваться раковиной? Досадно, если так… – Он умолкает в ту же секунду, как замечает меня. – О, привет, мужик. Я не знал, что ты дома.

Я торопливо соскальзываю со стула и вскакиваю на ноги, но подозрение во взгляде Гаррета не исчезает. И на меня снова накатывает чувство вины. Господи, он думает, что между нами что-то есть? Он всерьез верит, что я буду подкатывать к его девушке?

То, что я даже задумался об этом, показывает, что наша дружба находится в куда более опасном положении, чем мне казалось.

С трудом сглотнув ком в горле, я подхожу к нему:

– Слушай… прости, что в последнее время я вел себя как последний дурак. Я был… немного не в себе.

– Немного не в себе, – с сомнением в голосе повторяет за мной Гаррет.

Я киваю.

Он продолжает смотреть на меня в упор.

– Но теперь все прояснилось. Правда.

Гаррет смотрит мимо меня, и хотя я не могу видеть лицо Ханны, их безмолвный разговор заставляет его широкие плечи расслабиться. Затем он широко улыбается и хлопает меня по плечу:

– Ну и слава богу! Потому что я уже реально подумывал повысить Такера до звания первого лучшего друга.

– Ты издеваешься? Это было бы большой ошибкой, Джи. Из него получится ужасный третий лишний. А бороду его ты видел?

– Да знаю я.

И вот у нас снова все хорошо. Честно слово, девчонкам нужно поучиться у парней, как закапывать топор войны. Мы знаем в этом толк.

– Ладно, а теперь мне нужно позвонить, – говорю я ему. – Спокойной ночи, ребята.

Вылетая из кухни по направлению к лестнице, я на бегу набираю номер Грейс. Сейчас не до сообщений. Я хочу, чтобы она слышала мой голос. Хочу, чтобы она слышала, в какой агонии я пребываю из-за того, что сегодня произошло.

К моему разочарованию, после нескольких гудков включается голосовая почта.

Когда я звоню ей во второй раз, меня сразу же переключают на голосовую почту, а значит, она, скорее всего, нажала кнопку игнорирования вызова.

Дерьмо!

Сокрушенный поражением, я отправляю ей эсэмэску, в которой спрашиваю, можно ли нам поговорить.

А потом поднимаюсь наверх и жду.